Разумеется, Юра собирался помогать гению небескорыстно. Он рассчитывал стать его агентом и получать баснословные комиссионные. Сколько помню, единственной подлинной его страстью были деньги. Да, возвращаясь к картине. Я, конечно, рассеял Юрино заблуждение. Назвал приблизительную сумму, которую ему придется вложить, чтобы сделать художника модным. Сказал, сколько примерно будут стоить в этом случае его работы. Юрий ушел, не скрывая разочарования".
Куприянов потянулся рукой и выключил магнитофон.
- Когда Анненский обратился за консультацией? - спросил Марк.
- Двадцатого июля. Полагаю, он позаимствовал картину, когда Варвара Андреевна была в отъезде. Правда, не очень ясно, как он узнал, что квартира пустует, и где достал ключ.
- О том, что Варвары нет в Москве, он мог узнать по телефону, предположил Марк. - Она наверняка, как всегда, оставила приглашение ворам на автоответчике. Так, Варвара? Предупреждал ведь: не вводи людей во искушение!
- Я думала, у меня нечего красть. Кто же мог предположить, что найдется сумасшедший, готовый рискнуть свободой ради моей мазни? Кстати, я, кажется, догадалась, как Анненский добыл ключ. В двух шагах от ресторана, куда он меня водил, стоит будка "металлоремонта". Анненский дважды отлучался из-за стола минуты на три. А сумочку с ключами я небрежно бросила на соседний стул и, конечно, за ней не следила.
- Ну что же, одной загадкой меньше, - заключил Куприянов. - С вашего позволения, я пойду. Дела.
Я вышла в прихожую проводить его.
- Знаете, Варвара Андреевна, - тихо сказал Куприянов, взявшись за ручку двери, - меня, конечно, тоже не назовешь знатоком живописи, но я понимаю Анненского. Я ведь читал раньше "Пир во время чумы", но и представить не мог, насколько трагична история Вальсингама. Пока не увидел вашу картину и не перечитал Пушкина. Мне не приходило в голову, что Вальсингам жил в те времена, когда Священному писанию верили безоговорочно. Он точно знал, что, пируя с городским отребьем в чумном городе, обрекает себя на вечные муки. Выходит, его страдания, скорбь по умершей девушке, были совершенно невыносимыми, если он готов был положить им конец ценой адских мук. Очень жаль, что вы отказываетесь выставлять картины. Может быть, критики сочли бы их дилетантскими, но простые любители открыли бы в них для себя что-то новое.
Несмотря на то что моя трактовка образа Вальсингама заметно отличалась от куприяновской, я была польщена.
- Спасибо за добрые слова, Сергей Дмитрич. Кто знает, может, когда-нибудь я созрею и устрою персональную выставку. Персональную - в смысле персонально для вас.
- Не понимаю, чего это он разболтался? - недоумевал Леша после ухода оперативника. - Ведь есть же тайна следствия! Ну, допустим, они установили, что лично ты Анненского не убивала. Но ведь могла же кого-нибудь нанять! Или вынудить, или даже просто попросить. А вдруг ты расскажешь сообщнику про свидетеля? Такая болтливость может стоить пьянчужке жизни.
- Вы что, сговорились?! - возмутилась я. - Сначала Прошка пытался навесить на меня собственно убийство, теперь ты шьешь мне его организацию...
- Ничего я не шью! Мне просто непонятно, почему этот опер не подумал о такой возможности. Тем более что сначала он тебя подозревал.
- Куприянов - поклонник Пушкина, - объяснила я. - Он верит, что гений и злодейство несовместны.
- Гений - это ты? - недоверчиво уточнил Леша. - Ну-ну!
- Прекратите этот пустопорожний треп! - прорычал Марк, который еще не вполне оправился от вчерашнего возлияния. - У нас есть проблема посерьезнее милицейской халатности.
- Какая? - удивился Леша.
- Да, в общем, пустяковая, - ответила я за Марка. - Просто Маркова версия о взаимосвязи всех убийств в Москве и сопредельных областях приказала долго жить. Раз Анненский сам свистнул мой шедевр и держал у себя в кабинете, значит, нет никакого злодея, пытавшегося свалить убийство на меня. Я попала в список подозреваемых по чистой случайности, как и утверждала с самого начала. И связь между Анненским и Доризо тоже отсутствует. И слава богу! Мне достаточно хлопот с одним трупом.
- Не нравятся мне такие случайности, - зловеще сообщил Марк.
- Я тоже от них не в восторге. Но все хорошо, что хорошо кончается. Теперь мы смело можем отдать истерзанный труп Анненского милиции.
Через полчаса Марк ушел на встречу со своим вчерашним собутыльником, криминальным репортером, Леша погрузился в изучение газет, а я решила устроить постирушку. Из-за цейтнота, который обрушился на меня в Москве, я не удосужилась даже вытащить из рюкзака грязную одежду, привезенную с Соловков.
Генрих появился, когда я вынимала из машины первую порцию выстиранного барахла. За чаем мы ввели борца с бюрократией в курс последних событий и передали ему поручение Марка.
- Не расстраивайся, если ничего не выйдет, - добавила я от себя, вручив Генриху карандашный набросок "Голова уборщицы". - Может быть, она работает через день. А Маркова гнева не бойся - у нас тут у всех пока результативность чисто мнимая. Завязли мы с этим делом, как поляки в сусанинском болоте. И чует мое сердце, надолго.
Последня реплика доказывает, что мою интуицию можно смело выбросить на помойку. Именно в этот день наше расследование получило мощный толчок. И даже не один.
Первый сюрприз преподнес Прошка. Он пришел гордый, как юный павиан, только что победивший старого дряхлого вожака и захвативший главенство в стае.
- Я самый умный, самый чуткий, самый неотразимый! - провозгласил он, плюхнувшись в кресло. - Несмеяна пала передо мной ниц. Немая заговорила, что там! - запела, как канарейка. Думаю, после смерти меня канонизируют как Андрея-чудотворца. Вы, так и быть, можете выступить свидетелями на процессе канонизации.
- Если мы выступим свидетелями, твои мощи эксгумируют и устроят посмертное аутодафе, - честно предупредила я. - А пепел развеют с самолета, дабы не вводить в искушение сатанистов. Ладно, рассказывай, чего там твоя канарейка начирикала. Где работал Доризо?
- Она не знает. В каком-то банке...
- Что?! Чего же ради ты убил три дня? Неужели ты думаешь, нас интересует накал страстей в отношениях Инны с Доризо? Или то, как она предается скорби по умершему возлюбленному?
- Ах, так?! - обиделся Прошка. - Ну, если вас это не интересует, я помолчу. - Он поджал губы и принял позу оскорбленной добродетели.
- Погоди, Варька, - вмешался Леша. - Нам сейчас любые сведения не помешают. Ведь мы практически ничего о Доризо не знаем.
- А ей это без надобности, - буркнул Прошка. - Она собирается искать убийцу методом ненаучного тыка.
- Ладно, - пошла я на попятный, - давай сюда свои откровения, чудотворец.
Прошка еще покочевряжился, набивая себе цену, но в конце концов раскололся.
Олег Доризо покорил сердце девятнадцатилетней Инны в первый же месяц после своего вселения в квартиру, купленную для него банком. Влюбившись в него со всем пылом юности, Инна приписывала объекту своей страсти столь же пылкие чувства, не понимая, что молодой человек двадцати пяти лет, избалованный женским вниманием, мало подходит на роль Ромео. Около года она недоумевала, почему Олег тянет с предложением, а потом неприятная правда начала потихоньку проникать в ее одурманенные девичьи мозги. Доризо вовсе не стремился к браку. Положение любовника, не стесненного никакими обязательствами, устраивало его куда больше.
Эта вполне банальная история имела довольно-таки нетипичное продолжение. Когда у Инны открылись глаза, она не прокляла возлюбленного, не бросилась за утешением к другим и не удалилась в монастырь. Отнюдь не утратив нежных чувств к Олегу, она открыла для себя прелесть дружбы с мужчиной, превосходящим ее годами и жизненным опытом. То обстоятельство, что время от времени она делила с этим мужчиной постель, дружбе почему-то не мешало. Инна даже научилась не ревновать Доризо к его многочисленным мимолетным увлечениям.
Прошел еще год. Вероятно, Доризо испытывал к подружке достаточно теплые чувства, потому что однажды завел с ней такой разговор:
"Если я когда-нибудь остепенюсь, то женюсь только на тебе, малышка, сказал он. - Но на твоем месте я не стал бы меня дожидаться - кто знает, когда на меня снизойдет мудрость, и снизойдет ли? Ты бы нашла себе какого-нибудь хорошего парня. Надежного и доброго - из таких выходят самые лушие мужья. А когда я дозрею, все можно будет переиграть. Торжественно обещаю взять тебя с любым разумным количеством детей впридачу. Скажем, до шести штук".
Инна послушалась доброго совета. Нашла парня и вышла за него замуж. Только парень, как выяснилось, не обладал широтой взглядов Доризо. Он категорически запретил жене поддерживать отношения с бывшим возлюбленным. Инна сделала вид, что подчиняется этому требованию. Перестала даже кивать Олегу при встречах во дворе. Но они продолжали видеться тайно.
- На этом месте она заплакала и сказала, что хочет побыть одна, закончил свой рассказ Прошка. - Чтобы не подорвать ее доверия к себе, я не стал удерживать девушку. Но вызвался проводить до дома. А у двери квартиры на меня снизошло вдохновение. Нет, все-таки я гений! Хотя злобная, вредная Варька и отрицает это из зависти. Знаете, что я сделал? Попросил ее показать мне фотографию Олега. А когда она вынесла снимок, сказал, что мог бы отсканировать его, увеличить и сделать качественный портрет. И она согласилась! Вот! - Он с победным видом вытащил из сумки фотографию и треснул ею об стол. - Можете полюбоваться на жертву.
Я взяла фотографию и замерла.
- Это он?!
- Ты его знаешь?! - одновременно закричали Леша и Прошка.
Я покачала головой.
- Нет. Этого человека я никогда не встречала. Но он мне кого-то напоминает. Черт! Кого же? Хоть убей, не помню! Скорее всего, это было мимолетное знакомство. Или даже единичная встреча. А Доризо - близкий родственник этого знакомца. Возможно, брат... Обухов говорил, что родители Доризо сразу завели новые семьи. Наверняка у них есть другие дети.
- Думай, Варька, - сказал Леша. - Ты должна вспомнить. Возможно, это самый короткий путь к разгадке.
И я думала. Так напряженно, что началась мигрень. Но ничего не надумала. Будь у меня фотография того, другого, я бы, конечно, сразу вспомнила, где его видела. А так ничего не получалось.
Сюрприз второй преподнес Марк.
Он тоже вернулся довольный, хоть и начал ругаться с порога:
- Этот следователь - надутый индюк! Только и знает, что бубнит: "до прекращения дела не имею права разглашать..." Мой ромохлеб весь вспотел, убеждая его, что публикация может помочь следствию. Нет, уперся и ни с места! Только один факт и удалось из него вытянуть.
- Не тяни, Марк! - не выдержала я. - Видно же - ты узнал что-то важное. Какой факт?
- Место работы Доризо. Ты поторопилась, Варвара, придя к заключению, что между ним и Анненским нет никакой связи. Доризо работал менеджером в банке "Меркурий". Если не ошибаюсь, именно этот банк Анненский выбрал для перевода японских долларов на твой счет.
- Черт! Неужели их все-таки убрал один человек?
- Хочешь пари десять к одному? И пять к одному, что именно этот человек стоит за попыткой повесить на тебя убийство Доризо?
Заключению пари помешал телефон. Услышав голос Вадика, я побежала в спальню.
- Пляши, Варвара! - потребовал он. - Мы нашли Липучку. То есть не саму Липучку, а ее нынешний адрес.
- Можно я потом спляшу? При личной встрече. А в качестве премии поцелуй, идет? А пока прими тысячу благодарностей и честно раздели их с друзьями. Как вам удалось?
- Петровича благодари - он жил в доме напротив. Только что сбегал к ее родителям и узнал новый адрес твоей Белоусовой. Записывай.
Я записала адрес, спросила, какие напитки предпочитает его Петрович, пообещала нагрянуть на их ближайший собирушник, попрощалась и бросилась в прихожую обуваться.
- Леша, едем скорее! Ребята раздобыли адрес Белоусовой. Видно, сегодня у нас счастливый день. Надо ловить удачу за хвост, пока не ускользнула!
Белоусова жила сравнительно недалеко, в Орлово-Давыдовском переулке. Мы потратили на дорогу полчаса, включая ожидание троллейбуса. Вход в подъезд солидного "сталинского" дома, как и следовало ожидать, преграждала массивная стальная дверь на электронном запоре. Мы топтались перед ней минут пять, пока из подъезда не вышла женщина, и только тогда прошмыгнули внутрь под ее подозрительным взглядом. Допотопный лифт с сетчатой дверью неторопливо доставил нас на пятый этаж. И здесь нас поджидал сюрприз номер три.
Мы вышли, и в тот же момент из квартиры, которая была нашей целью, вышла еще одна женщина. Увидев меня, она остановилась. Я споткнулась, словно налетела на невидимую преграду.
Эту красивую холеную даму я неоднократно встречала в собственном подъезде. Какое отношение она имеет к Липучке?
- Что, Варвара, не узнаешь? - насмешливо спросила дама.
У меня глаза полезли на лоб.
- Лена?!
"Я же только сегодня видела фото Белоусовой! Я отлично помню ее лицо, лицо игрушки из губчатой резины, какие надевают на пальцы и двигают ими, заставляя кукольную физиономию гримасничать. Куда же девались эти выпуклые треугольные щечки, курносый нос и мясистый подбородок?"
Лицо красавицы, что стояла передо мной, было совершенно классическим. Уголки ее губ дрогнули в усмешке.
- Она самая. Не веришь? Показать паспорт?
- Пластическая операция? - догадалась я.
- Точно. Я, видишь ли, пластический хирург. И решила, что не буду сапожником без сапог. У тебя ко мне какое-то дело?
Я потихоньку приходила в себя.
- Вообще-то да, но ты же уходишь. Я могу зайти завтра. А сейчас, если можно, пожертвуй свою фотографию для юбилейного школьного альбома.
Она молча вернулась в квартиру и вынесла карточку девять на двенадцать. Потом мы втиснулись в лифт, спустились, вышли из подъезда и разошлись в разные стороны: я и Леша пошли направо, к остановке, а дама (язык не поворачивается назвать ее прежним именем) - налево.
- Леша, это точно она! - дрожа от возбуждения сказала я, когда мы удалились на достаточное расстояние.
- Но она держалась вполне спокойно, - возразил он.
- Значит, у нее крепкие нервы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39