Жена не ответила. Она пела.
Дмитрий Куницын вернулся в однокомнатную квартирку в неприметном сером доме, набрал номер телефона.
Есть контакт, — сказал он.
Ольга Антоновна вышла из ванной голая; натягивая в спальне кружевную рубашку, услышала тонкий звук хрусталя; заинтригованная, барахталась в тонких кружевах, а ее муж стоял напротив с бокалами и открытой бутылкой шампанского.
— Пожалуй, надо отметить. — Он протянул ей бокал и налил шампанского.
— Ну! — Ольга смотрела в уставшее лицо мужа с нетерпением и азартом. — Назначили?
— По всей форме, — начал говорить муж, но Ольга, забыв про полный бокал, обхватила его руками за шею и повисла, болтая ногами и заливая шампанским ковер. — А ты откуда такая довольная? — спросил муж после восклицаний и расспросов, усевшись в огромное кресло.
Ольга сидела рядом на ковре, опершись спиной о ноги мужа и рассыпав желтые волосы на его коленях.
— В стриптиз-баре была. Скукотища!.. — Ольга вполне искренне зевнула.
Она не видела лица мужа. Муж был доволен. Жена ни разу не соврала ему, ответы были в полном соответствии с донесениями.
— Одна? — спросил он так, на всякий случай, уже зная ответ.
— Конечно нет! И с тобой туда не сходишь, лапуся, что остается бедной женщине? Но как всегда, ничего интересного, то ли студент, то ли из прислуги — не поняла.
Ольга сидела, засыпая. Она в самом деле сейчас почти забыла все, что произошло в баре, — и красивого подавальщика, и свою страсть, и недоумение, — она просто очень устала и была странно, пронзительно счастлива.
Муж протянул руку и погладил ее по голове.
Майор Карпелов, служака ревностный и азартный, недоуменно слушал сиплый, бубнящий в трубку голос. Голос был молодой, чувствовалось, что человек специально задерживает дыхание между словами, обволакивая их паузами, добиваясь многозначительности. Напарник Карпелова смотрел в напряженное лицо старшего в группе, стараясь догадаться, о чем звонок. Дело в том, что звонок был переведен в кабинет Карпелова по срочной линии, принял его сначала дежурный на пульте. Звонивший потребовал «кого-нибудь из начальства по срочному делу об убийстве». И Карпелов удивленно выслушивал теперь, что звонивший намерен немедленно рассказать со всеми подробностями, где именно и как совершится убийство.
— А почему ВДНХ? — вклинился в натужную паузу Карпелов.
— Потому что там народу много.
— Минуточку. Правильно ли я вас понял, вы хотите пригласить меня посмотреть, как вы убьете человека на выставке?
— Это будет очень клево! — заверил его противный голос в трубке.
— А кто это? Кто этот человек, который вам так не нравится?
— Понятия не имею, — ответили Карпелову.
— А зачем меня зовете, я ведь тоже не знаю, кто это будет и где. — Карпелов вспотел, он уже определил для себя, что звонит, конечно, псих, и теперь просто поддерживал разговор, пока Гришин из отдела связи искал звонившего по своим приборам.
— А вы ехайте на выставку, выберем павильон любой, ну, скажем, «Космос», можете сами и выбрать, кого мне подстрелить, можете и павильон выбрать с камерами наблюдения, пусть заснимут, мне не жалко! А может, я и не убью его, а так, подстрелю.
— Э… минуточку, мне нравится павильон «Животноводство», давайте там. — Карпелов достал платок и вытер пот на лбу. Его напарник показал знаками, что звонок засекли. Карпелов нетерпеливо жестами показал, чтобы ему дали информацию.
«Телефонная будка №… территория ВДНХ, сто метров от центрального входа, левая аллея», — прочел Карпелов на клочке бумаги.
— Не. Не пойдет. — Звонивший словно обиделся. — Понимаешь, мне интересней, когда народу побольше, сам потом увидишь. А в этом «Животноводстве», там же сейчас пустота и скука. Ну, ты меня засек? — спросил вдруг голос в трубке с ехидцей.
Напарник Карпелова передавал по рации точные координаты группе захвата.
— Да, — сказал Карпелов и улыбнулся, — засек я тебя, болезный.
— Ну тогда я пошел, а то скоро ваши подъедут. Отпечатков пальцев я не оставлю, в перчатках говорю, и я не болезный, а скорей даже наоборот — очень умный и здоровый! Встречаемся в пять в «Космосе». Я позвоню опять дежурному, он свяжется с тобой, ты выберешь любого человека и опишешь его. Бывай!
Карпелов сел на стул и еще почти минуту смотрел на телефонную трубку, изнывающую короткими гудками.
Часы показывали четыре десять. День выдался ничего себе, спокойный. Карпелов был суеверным высоким тридцатилетним мужчиной, упитанным и усатым. Сегодня утром он ехал на работу не из дома, а от любимой женщины, живущей за городом. Надевая ботинки, Карпелов присел и заметил краем глаза легкое движение возле лица. На тонкой прозрачной паутинке к нему спускался отважный черный паук, быстро перебирая мохнатыми лапками вокруг брюшка каплей. Паук остановился и завис так близко, что Карпелов рассмотрел его крошечные бусинки-глаза и пульсирующий живот.
Сейчас, чертыхаясь по поводу идиотского звонка, Карпелов вдруг отчетливо вспомнил паука, отметив чисто профессионально странную помесь тревоги и любопытства внутри себя.
В телефонной будке, конечно, «было никого» — как сказал напарник Карпелова.
— Неужели поедем? — спросил молоденький опер.
— А что делать? — Карпелов говорил грустно, паук не выходил из головы.
— Так я тогда оденусь полегче и с оттенком шикарной праздности!
— Ты… в смысле?
— Поедем на выставку, погуляем, а если этот шизик свяжется с нами, скажи, что выбрал меня! — Красавец оперуполномоченный смотрел отважно и весело. В бешеных глазах светились, дополняя друг друга, жажда подвига и глупый молодой авантюризм.
— Бронежилет, — сказал Карпелов.
— Двадцать пять градусов! — сказал с упреком напарник.
Поэтому еще пиджак и шляпу! — повысил голос начальник. — А то оденусь сам!
В павильоне «Космос» никакого космоса не было в помине. Но кондиционеры работали исправно, гуляющая толпа роилась у киосков с видеотехникой и бытовыми сокровищами.
Карпелов с напарником стояли, облокотившись на перила, и смотрели на гуляющих сверху, с открытого второго этажа.
На некотором расстоянии от них стояли еще двое милиционеров в штатском, привычным наработанным взглядом просеивая толпу.
У Карпелова запиликал телефон. Дежурному на пульт поступило сообщение.
— Объект сообщает, что готов к действию. Выбор за вами.
Карпелов вздохнул и матернулся. Ему очень не нравилась такая подлая опасная режиссура.
— Разрешите идти? — спросил молодой опер и кивнул вниз на один из киосков.
— Не нравится мне все это. Видишь, вон киоск с кассетами. Там народу поменьше и прострел может быть только с двух сторон. Станешь слева от прилавка, боком, осмотрись повнимательней. Я все-таки думаю, что это шутка.
Но Карпелов уже так не думал. У него наступило то самое состояние нервного возбуждения и азарта, которое всегда сопровождало его в опасных переделках. Он чувствовал опасность подса-сыванием под ребрами, и ни разу еще это чувство его не обмануло.
Карпелов дал знак своим ребятам и включил кнопку на мобильном телефоне.
— Скажи… скажи, что я на месте, в «Космосе». Скажи, знаешь как… — Карпелов вдруг понял, что надо сказать, и быстро переиграл намеченный план:
— Скажи, пусть попробует подстрелить меня!
— Объект говорит, что не знает вас и что ему все равно, только опишите заметную деталь одежды.
Карпелов посмотрел грустно вниз. Самой заметной деталью одежды, конечно, в этом хороводе полуголых женщин и потных мужских рубашек была яркая желтая шляпа и красный пиджак на Мише Январе — его напарнике, двадцатитрехлетнем оперуполномоченном. Он стоял и улыбался во весь рот у киоска с видеокассетами.
Карпелов лихорадочно соображал. Если предположить, что «объект» звонит с сотового телефона, тогда он уже здесь, в павильоне, и он с телефоном! Если же он звонит из автомата с улицы, то после звонка должен появиться.
— Красный пиджак и желтая шляпа у четвертого киоска от главного входа налево, — быстро проговорил Карпелов. — Откуда он звонит, черт его возьми!
— Номер телефона у нас, товарищ майор, но тут такая странность. Это рабочий телефон одной фирмы на Кузнецком. Машина отправлена!
— Как на Кузнецком? — оторопело спросил Карпелов. — Это же черт знает где. — Он потер лоб, не понимая, почему придурок звонит из такого далека, не смея даже признаться себе, что все-таки это была шутка.
— Если он на Кузнецком, чего мы тогда здесь пасем? — это спросил подбежавший напарник. Второй милиционер спустился вниз и прохаживался недалеко от Января.
Карпелов лихорадочно обшаривал глазами зал внизу. Возле него остановилась хихикающая парочка, а с другой стороны — отощавший небритый субъект в плаще. Субъект этот встал к залу спиной, прислонился задом к перилам и устроился поудобней, расслабленно перекрестив ноги. Руки у него были сложены на груди. Он вдруг посмотрел на Карпелова внимательно и насмешливо.
— Товарищ майор!
— На связи, — сказал Карпелов, оторвавшись взглядом от противной физиономии.
— Объект сказал, что информацию принял, и потом это… шляпа с легким касанием головы.
— Что?
— Так и сказал: шляпа, значит, с легким касанием головы, если повезет, значит.
— Я не понял! — закричал Карпелов, чувствуя, что и парочка, и небритый в шляпе уставились на него с удивлением.
На самом деле он все понял, только слова «если повезет» — их кто сказал, дежурный или?..
В этот момент раздался легкий, но отчетливый звук, и сразу же, через секунду, женский визг.
В момент звука, определенного Карпеловым как звук неизвестного ему вида глушителя, он заметил, как дернулась рядом с ним девушка, посмотрела вниз и охнула, закрыв лицо руками. Небритый в плаще тоже словно дернулся, но поворачиваться не стал. Карпелову показалось, что тот дернулся раньше девушки и самого звука, майор внимательно и цепко посмотрел на длинное утомленное лицо, впечатав его в себя навсегда, а когда повернулся и посмотрел вниз, Миша Январь медленно оседал на пол, обхватив руками окровавленную голову. Шляпы на нем не было.
Через час Карпелов собрал весь отдел у себя в кабинете. Только что он просмотрел записи камер отслежки из «Космоса». Дальний план — ближний план. Утомленные или веселые лица, минимум одежды, женские сумочки, мужские «педе-растки» — так он называл болтающиеся на запястьях мужчин портмоне.
Миша Январь отделался простреленной шляпой и рассеченной кожей на голове. Крови натекло много, подбежавший Карпелов увидел удивленные глаза Января, уставившиеся на него с залитого лица, ресницы у Миши были длинные, с них падали тягучие, быстро темнеющие капли.
Через тридцать секунд после выстрела началось оцепление павильона. Местными силами охраны удалось быстро перекрыть три выхода, сбежавших шустреньких посетителей догоняли, народ на улице, заметив такой отлов, бросился бежать по центральной аллее, падая, крича и заражая других необъяснимым ужасом. Но через полчаса все было кончено, все отпущены после «просветки» и наружного обыска, со строгим предупреждением быть особенно внимательными в местах большого скопления людей. Потому что Карпелову был нужен только один человек, небритый тип в плаще, стоящий рядом с ним на втором этаже, так странно устроившийся в плаще при июньских двадцати пяти! На всякий случай задержали дольше других и парочку, но у девушки была истерика, к тому же они оказались москвичами, да еще и с документами.
Небритый бросился бежать, и Карпелов потерял его на несколько секунд в общей суматохе, но потом легко отследил длинный плащ, схватил человека за тощую напряженную руку и спросил, почему тот убегает.
— Так ведь стреляют же! — почти прокричал небритый ему в лицо, бессмысленно шаря серыми глазами где-то вокруг головы Карпелова.
У задержанного при себе оказалось-денег всего ничего и мелкими купюрами, несколько таблеток обезболивающего средства — отправлены на экспертизу, грязный носовой платок, связка ключей, маленький закусанный карандаш и больничный лист на имя Покосова Григория тульской районной поликлиники. Самая главная находка, как считал Карпелов, — тонкие трикотажные перчатки. Но как он ни настаивал на аресте, после порохового теста на пальцах и исследования перчаток, не обнаружившего и намека на выстрел, Покосов был задержан на трое суток для выяснения личности и рода занятий.
В павильоне была сделана только одна заслуживающая внимания находка: брошенный телефон, настроенный очень хитрым способом на номер косметической фирмы на Кузнецком мосту. Отпечатков, естественно, никаких. Телефон просто лежал на одной из витрин. Карпелов уже прошел мимо, устало наблюдая возню подъехавших оперов, но обернулся, зацепившись взглядом за удивленное лицо одного из продавцов. Тот рассматривал телефон с подсоединенным к нему небольшим электронным блоком.
— Ваш? — Карпелов ткнул пальцем в телефон.
— Да я вот смотрю. Вроде нет — Продавец начал ковыряться в странной приставке к телефону, примотанной липкой лентой. Карпелов протестующе протянул руку, но не успел. Продавец отлепил блок, и на стекло витрины звонко упала продолговатая батарейка.
— Стоять, — сказал устало Карпелов удивленному продавцу. — Убрать руки, ничего не трогать! — И проследил, как телефон и все к нему прицепленное поместили в пластиковый мешочек.
Приставка, прилепленная к телефону лентой, оказалась умным и совершенно неожиданным для милицейских специалистов устройством по изменению тембра голоса.
Карпелов со своими ребятами уехал, еще спустя два часа специальная группа перекапывала все киоски павильона, вытряхивала цветочные горшки с пластмассовыми, застывшими цветами, обыскивала продавцов и персонал, но никакого намека на огнестрельное оружие обнаружено не было.
— Поэтому, — сказал Карпелов, уперев руки в стол и нависая над ним, — пуля — это все, что мы имеем.
Пулю выковыряли почти сразу после оказания помощи Январю. Обычная, девятимиллиметровая. Разве что сплющена она была странно, как будто сила, ее пославшая, превышала в несколько раз обычный пороховой заряд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45