И какая же неприятность! Оказывается, что цепочка в виде ремешка на талии была специально сделанными наручниками. Пока вы вытаскивали из спинки кровати закрепленное туда лезвие, она вас пристегнула к этой спинке и…
— А выпить не осталось? — поинтересовался тут Хрустов.
Слышно было, как Пеликан прошел, не зажигая света, к большой сумке, брошенной у двери.
— Вино? — спросил он. — Штопора нет.
— Бросай, — сказал Хрустов.
— Куда бросать? — Пеликан, напрягая глаза, всматривался в темноту, чуть вытолкнувшую из себя, едва обозначив, сидящего в старом кресле Хрустова.
— На голос бросай, пора тебе пройти практический курс, с теоретическим ты ознакомлен по полной программе.
Пеликан, потоптавшись, размахнулся и бросил бутылку. Хрустову пришлось с кресла подняться, он чертыхнулся, но бутылку поймал.
— Три с минусом, — сказал он, — плохая ориентировка в темноте и в пространстве вообще. — Ударив дном бутылки в ладонь, Хрустов выбил пробку. Пеликан вдохнул пряный запах хорошего кагора. — Продолжим обучение? — спросил отстрельщик, глотнув как следует.
— Нет, спасибо, — сказал Пеликан. — Я, пожалуй, в журналистике больше секу.
— Тогда беги, — сказал Хрустов.
— Как? — опешил Пеликан.
— Быстро и не оглядываясь.
— А куда? — По голосу было слышно, что Пеликан испугался.
— В милицию. Скажешь, что я тебя вытащил из больницы, потому что хотел, чтобы ты мой тайник из квартиры достал. Притащил тебя на вторую квартиру — покажешь, где это, там везде мои пальцы, они поверят. Тебе удалось сбежать, когда я вышел по делу. Только так ты сможешь вернуться в свою журналистику через какое-то время.
— А вы? — спросил Пеликан очень тихо.
— А я сматываюсь. Меня наняли. Прощай, Пеликан. Ты гнусный проныра, что и требуется для журналиста, у тебя все должно получиться. Стой! — крикнул Хрустов, когда Пеликан, потоптавшись, пошел к двери. — Я тебя немного подвезу.
— Не надо, — запротестовал Пеликан, — вы же пили.
— Нет уж, подвезу. А то ты и эту мою дачку сдашь. Сдашь, Пеликан?
В машине Пеликан опустил голову на колени, так же, как он ехал сюда, закрыл ее руками и придушенно спросил:
— Можно забрать себе вашего попугая?
— Католика? Бери, — милостиво разрешил Хрустов.
Он высадил Пеликана на дороге через пятнадцать минут и посоветовал попутки не останавливать. Как бы не нарваться на маньяка или убийцу какого. «До Москвы — двадцать километров — к утру дойдешь, дорога хорошая». И уехал. Обалдевший Пеликан застыл на месте.
— Чертов урод, — пробормотал он, содрогнувшись всем телом от охватившей его прохлады. — В какую сторону идти?!
А Хрустов осторожно и медленно вел машину, разрешив себе ничего не загадывать. Через сорок минут он уже складывал вещи в еще одной квартире. А еще через час стоял в условленном месте в аэропорту. Клиент опаздывал. Объявили рейс на Владивосток. Хрустов медленно повернулся, почувствовав внутреннее неудобство, словно ему шепнули важное слово, но очень тихо, не разобрать.
В двух шагах стоял молодой мужчина и смотрел на него в упор, изучая. Хрустов неуверенно оглянулся. Мужчина подошел и назвал свое имя, как было условлено. Хрустов сощурил глаза, оглядывая его. С некоторой оторопью он прошел паспортный контроль, потом стоял с заказчиком на ветру, ожидая автобус к самолету. Наступило утро, воскресное утро июня.
— Что-нибудь не так? — поинтересовался Дима Куницын, видя растерянность нанятого телохранителя.
— Я должен подумать, — сказал Хрустов.
— Это что-то новенькое. Вы меня знаете? — Дима занервничал.
Хрустов еще раз пробежал глазами по лицу Димы.
— Нет, — сказал он уверенно, — одно могу сказать: вы служивый. Помните условия, при которых я соглашаюсь на работу?
— Вы не работаете против контор, — кивнул Дима.
— Тогда я должен знать хотя бы приблизительно, от кого я вас должен охранять.
От рогатых мужей, — сказал Дима Куницын.
Воскресный утренний неуместный звонок в дверь квартиры, где спят четверо детей и три женщины. Ева, пошатываясь, бредет к двери, обойдя осторожно уютно всхрапывающую на полу в одеяле Марусю.
Кто-то там за дверью не убирает палец с кнопки. Ева плеснула холодной водой в лицо и крикнула: «Кто?» Звонить перестали.
— Примите депешу, — сказал ей мужской молодой и веселый голос.
Ева встала сбоку от двери и смотреть в глазок не стала.
— Просунь под дверь.
— Я просуну, пожалуйста, только распишитесь в получении, — попросили из-за двери.
Медленно вползал по полу длинный конверт.
Ева взяла его, стараясь держаться сбоку от двери, и оторвала приклеенную белую бумажку. «Получено — подпись». Она перевернула конверт и прочла: «Комлевой Е. Н, лично в руки. Гриф — 086 — секретно. Доставка курьером».
Надорвав бумагу, достала небольшой лист, написанный от руки. Прочла его и открыла дверь.
Курьер улыбался всеми тридцатью двумя зубами.
— Ты что это пакет секретный засовываешь неизвестно кому под дверь? — спросила она, вдохнув запах молодого разгоряченного тела и навязчивыи, горьковатый — ядовитой жевательной резинки.
— А мне сказали, что дверь вы на звонок просто так не откроете, а если откроете, значит — это не вы.
— Ладно, это не я. Свободен.
— Это вы. Распишитесь. Мне показали вашу фотографию.
— Что, так серьезно? — прищурилась Ева.
— А я не завтракал, — решил снаглеть курьер и покраснел, не в силах отвести от Евы глаз.
— Отлично! — обрадовалась Ева. — Беги в магазин во дворе, а то сейчас Муся проснется, потребует еды. Вот деньги. Хватай всё подряд и на все.
— Это же много, — удивился розовощекий молодец, отведя наконец от нее глаза и рассмотрев, что ему сунули в руку.
— Ты не знаешь Мусю, — вздохнула Ева.
Когда он прибежал через полчаса, увешанный пакетами, его встретили за накрытым столом радостно, как Деда Мороза.
Пакеты отобрали, предложили стул, но он стоял, оторопев.
— Да что же ты, садись. Знакомься, это моя подруга, это — няня, а это мои дети. — Ева взяла у Муси из рук мальчика, его теперь кормили первым.
Не закрывая грудь, Муся наклонилась над кроваткой к девочке, и грудь свесилась тяжело, белая-белая, стекающая вниз яркой каплей соска.
— Спасибо, — пробормотал курьер, — я на службе, вы же понимаете. Мне пора.
— У тебя проблемы, — сказала Далила Еве, когда он ушел. — Ты эпатируешь внаглую.
— Да ладно тебе. Не эпатирую я, а хвастаюсь.
— Хорошо хвастаться, когда дети накормлены, а пеленки постираны и ночью ни разу не надо было вставать. Один ребенок, кстати, мой. Кеша, не увлекайся сладким. Если бы не Илия…
— Неужели похвалишь? — улыбнулся Илия.
— А я потом поем, после вас, чтобы вы не переживали, — объявила Муся, быстро оглядывая стол. Она, как всегда, кормила, расхаживая по комнате. — А потом приберусь, постираюсь, поглажу и гулять пойдем. Да, ясочка моя? — спросила, наклонившись к осоловевшей маленькой Еве.
Миша Январь и майор Карпелов, проснувшись, пошли бродить по округе, отыскивая работающие в воскресенье ксероксы. В два часа дня у Карпелова запищал телефон, его просили приехать в отделение милиции и забрать бритого парнишку с забинтованным ухом. Разговаривать он хотел только с Карпеловым.
Через два часа Карпелов, возбужденный до крайней степени, ехал с группой захвата в квартиру наемного киллера Хрустова. Грустного и сонного Пеликана взяли под стражу. Мише Январю категорически было приказано надеть бронежилет.
В это время Ева Курганова звонила из телефона-автомата с улицы по номеру, присланному ей на дом с курьером. Почерком Гнатюка было написано несколько слов: «Из дома не звони. Ребятам доверяй. Удачи».
По телефону Еве предложили прийти в любое удобное для нее время в страховую компанию, где она работала последние дни перед «самоубийством». Спросить Зою и Аркадия Федан и получить задание.
Ничем не выдав своего удивления, Ева повесила трубку и осмотрелась. Запомнив нескольких прохожих, прогулялась, купила мороженое, проехала две остановки на трамвае и вернулась домой.
Оделась ярко и вызывающе, накрасилась, подумала, глядя в зеркало на отдохнувшее счастливое лицо, и не взяла оружие.
Помпезное здание банка было закрыто. Ева тронула несколько дверей и уставилась в глаз видеокамеры, задрав голову. Через несколько минут с той стороны стекла подошел не спеша охранник, осмотрел Еву и достал мобильный телефон. Он говорил в крошечную в огромной ладони трубку, Ева терпеливо ждала. Дверь открылась. У нее ничего не спросили и не потребовали документы. Поднявшись по знакомой лестнице, Ева по коридору уже почти бежала, так ей захотелось вдруг увидеть Зою. Она стукнула ладонью по двери, распахнула ее, и от окна бросилась маленькая женщина-обезьянка, прыгнув и обхватив Еву ногами.
— Ах ты, моя красавица, а я думала — не придешь! Мы с ним поспорили, он проспорил торт! — выдохнула ей на ухо Зоя.
Ева опустила ее на пол и протянула Аркаше руку.
— Я пришла.
— Сперматозоид — наш! — закричала Зоя, прыгая и корча рожи.
— Уймись. — Аркаша только чуть-чуть улыбался. — Она еще не согласилась.
— Ребята, а почему вы в воскресенье здесь сидите?
— Мы теперь и живем здесь, — вздохнул Ар-каша. — Вообще безвылазно.
— Вчера в театре были, не плач. Мой муж очень общество любит, сегодня с утра пораньше толкался в аэропорту. Позавчера на дискотеке. А все недоволен. Это я должна плакать, я сына месяц уже не видела. Ладно, готова? — спросила она усевшуюся за стол Еву.
— Готова.
— Тогда вникай. Есть офицер, который работает в отделе военной разведки. Специалист. Братья федералы его называют Вареным Киллером, а мы с Аркашей скромно, как друзья-военные, — Сперматозоидом. Он любит женщин в возрасте, замужних, связь длится не больше месяца, потом женщины теряют всякий интерес к жизни и кончают с собой. Есть сильное подозрение, что таким образом Сперматозоид решает некоторые проблемы своего ведомства, работая с женщинами по специальному заданию и получая через них любую информацию о мужьях. Вот тебе перечень мужей. Замминистра, заместитель военного прокурора, начальник специальной финансовой комиссии, генерал, консультант по экономическим вопросам в управлении президента. Вопросы есть?
— Подожди, — засмеялась Ева, — не гони. Давай знакомиться. Я отстранена от работы и похоронена на кладбище, сама могилку видела. Вышла замуж, имею троих детей, а вы кто?
— Официально, — успел вперед жены Арка-ша, — отдел по связям с общественностью при правительстве. Очень маленький отдел, даже от-дельчик. Выделили нас из разведки Федеральной службы безопасности. Короче, гебисты.
— Почему — я? — спросила Ева.
— Потому что — вот. — Перед ней шлепнули на стол пачку фотографий. Редкий красавчик, обаяшка, неотразим, неуловим, как ящерица.
— Не увиливайте от ответа. — Ева разложила веером смеющиеся, грустные, задумчивые лица Димы Куницына.
— Ладно, по пунктам, — посерьезнела Зоя, — тебя никто не вычислит, ты умерла. Ты прошла курс специальной подготовки, а он тебя не пропустит, если увидит хоть раз. Ты способна самостоятельно разобраться с ситуацией и выбраться из сундука, запертого и брошенного в море. Короче говоря, если мне подсунут этого лапушку, я могу не устоять и через неделю уже буду в соплях по макушку. А у тебя должен быть иммунитет, как у всех красавиц!
— А почему ты не говоришь, что я отличный снайпер? — задумчиво спросила Ева.
— Вопрос поняла. В данный момент мы совершенно не заинтересованы его просто пристрелить. Нужно понять, какого рода он собирает информацию, кому передает, насколько это угрожает безопасности страны в целом.
— Сагитировать тебя на высоком уровне? — включился в обработку Аркаша. — Я сейчас простыню с цифрами вытащу. Полный расклад, что будет, если случится военный переворот или на выборах пройдет генерал.
— Да как вы себе это представляете? — засмеялась Ева. — Как я могу возникнуть рядом с этим вашим?..
— Мы разработаем любую легенду и оформим ее на практике за неделю. На том и сидим. Мы же сказочники, ты что, не знала? — Аркаша и Зоя стояли перед ней возбужденные и очень гордые собой.
— Ладно, сказочники, давайте спустимся на землю. Я следователь, хороший оперативник с остатками патриотизма в душе. Поэтому давайте по факту. Он убивает женщин? Что молчите?
— Нет, — покачала головой Зоя, — так я не скажу. Ты не представляешь себе, это не объяснить. Он — символ, мечта. Редкий тип, нестандартное поведение изысканного самца, под партнершу подстраивается за несколько дней, дает столько, что когда уходит — жизнь для нее кончена.
— Он никого из них не убил? — настаивала Ева.
— Фактически — нет, — вздохнул Аркаша.
— Пошли дальше. Есть доказательства доведения до самоубийства?
— Какие доказательства! — рассердилась и покраснела Зоя, почувствовав сопротивление Евы. — Возьми попробуй у таких людей свидетельские показания! Следствие и то не дадут провести.
— Доказательств доведения до самоубийства, угроз, убийств нет. Ничего не выйдет. — Ева встала.
— Ты что, так и уйдешь? — Теперь Зоя побледнела.
— Слушай, ты должна помнить, как тихо дышит грудной ребенок. Я все слушаю, слушаю, боюсь, что он умер во сне. — Ева подошла к ней и заправила черные непокорные кудряшки за ухо, Зоя увернулась. — Я не буду убивать такого сильного и молодого мужчину без доказательств его вины, а втираться к нему в сердце не хочу. Получается ведь одно из двух, судя по твоим словам. Или он меня завоевывает, или я его. Я смогу что-то там узнать, добыть сведения, если только он клюнет на меня. Мата Хари из меня ни к черту, я не смогу играть любовь. Да и увлекаюсь легко.
— Целую руку, — сказал Аркаша, Зою оттеснил и прижал двумя руками к губам руку Евы. — Остается одно. Работай как оперативник. Докажи, что он доводит до самоубийств. Вот тебе конкретно факты, как ты хотела. Красавчик наш нанял себе телохранителя и улетел во Владивосток. Через неделю около него будет женщина, я не знаю кто, но предполагаю какая. Все материалы оттуда будут у тебя электронной почтой немедленно.
— Зачем так мучиться, любой следователь раскрутит дело во Владивостоке, если дело есть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45