Эту истину понимали далеко не все полицейские, но Хайленд хорошо усвоил её за пять лет работы в Отделе борьбы с терроризмом. Истина была из трудных, особенно когда ты видишь, что творят террористы.На лице Миллера ещё были видны следы побоев, но он был молод, и все на нём заживало быстро. Только на несколько минут он предстал в облике жертвы, человека, ставшего жертвой. Теперь он снова был всего лишь животным. Хайленду трудно было заставить себя смотреть на него как на человека, хотя именно этого требовала от него его профессия. «Считать человеком даже таких, как ты». Он отвернулся от Миллера, снова уставясь в заднее окошко.Скучное это было дело — ни тебе радио, ни поболтать, знай лишь проявляй бдительность, хотя ясней ясного, что опасаться нечего. Хайленд пожалел, что налил в термос чай, а не кофе. Вот они миновали Уокинг, потом Олдершот и Фарнхэм. Теперь они были в Южной Англии, повсюду импоэатные дома владельцев скаковых лошадей и менее солидные дома тех, кто на них работал. Жаль, что было темно, иначе можно было бы поглазеть по сторонам — все не так скучно. В долинах лежал туман, дождь молотил по крыше фургона, а извилистая дорога, характерная для сельских местностей Англии, была узка, так что шофёру надо было быть внимательным. Одно хорошо — дорога была почти пуста. Тут и там порой виднелся свет в каком-нибудь окне, но не более того.Часом позже фургон, дабы объехать Саутгемптон, вышел на шоссе М-25, а потом свернул на просёлочную дорогу — класса «А», — по направлению к Лаймингтону. Небольшие деревни встречались им каждые несколько миль. Уже тут и там видны были признаки жизни. Возле булочных стояли фургоны — из них выгружали свежий, горячий ещё хлеб. Уже шла в церквах заутреня, но настоящее движение начнётся только с восходом солнца, до которого было ещё часа два. Чем ближе к морю, тем хуже была погода, ветер всё усиливался. Он разогнал туман, но зато пелена дождя стала плотней и порывы ветра неистовей — фургон раскачивало.— Хреновый денёк для морских путешествий, — сказал второй полицейский.— Всего полчаса, — ответил Хайленд, но уже при одной лишь мысли о морской качке желудок его сжался. Несмотря на принадлежность к нации моряков, он терпеть не мог морской болтанки.— В такой день? Не менее часа, — сказал тот и замурлыкал себе под нос «Жизнь на качающейся волне».Хайленду заранее стало жаль того обильного завтрака, с которым он управился сегодня дома перед поездкой. — «Ничего, — уговаривал он себя. — Доставим мистера Миллера — и домой. Два дня отпуска. Я, черт побери, их заслужил». Через полчаса они прибыли в Лаймингтон.Хайленду уже приходилось бывать тут, и хотя ничего почти не было видно, он более или менее помнил, как там все выглядит. Ветер с моря дул теперь со скоростью не менее сорока миль в час — настоящий шторм. Паром «Сенлэк» уже ждал их в доке. Только за полчаса до того капитану сообщили, что на борту будет «особый пассажир». Это объясняло наличие четверых вооружённых полицейских, разместившихся в разных концах парома. Операция эта не должна была привлекать к себе излишнего внимания, и уж ни в коем случае осложнять жизнь прочих пассажиров.Паром отчалил ровно в половине девятого. Хайленд с другим констеблем остались в фургоне, тогда как шофёр с офицером стояли снаружи. «Ещё часок, сказал себе Хайленд, — потом ещё минут десять до тюрьмы — а затем уже спокойненько назад, в Лондон. Можно будет даже вздремнуть». Рождественский обед планировался на четыре часа дня, и он представил себе…Вдруг его мечтания были прерваны.«Сенлэк» вошёл в Солент, пролив, отделяющий английский материк от острова Уайт. Считалось, что это спокойные воды… Хайленду даже и думать не хотелось о том, что же тогда творится в открытом море. Паром был небольшой, так что его кренило теперь в обе стороны градусов на пятнадцать.«Черт побери», — пробормотал сержант и бросил взгляд на Миллера. Выражение его лица не изменилось ни на йоту. Он сидел как истукан — голова откинута к стенке, глаза закрыты, руки на коленях. Хайленд решил тоже расслабиться. За дорогой теперь все равно ведь не надо было наблюдать. Он откинулся назад и вытянул ноги, пристроив их на скамью напротив. Где-то он вычитал, что с закрытыми глазами не так укачивает. Миллера опасаться не приходилось. Оружия у Хайленда, конечно, не было, а ключ от наручников и кандалов находился в кармане у шофёра. Он закрыл глаза. И правда — немного вроде бы полегчало. Желудок хотя и давал о себе знать, но терпимо. Хайленд лишь уповал, что не будет хуже, когда они выйдут в открытое море.И тут голова его дёрнулась при звуке автоматных очередей. Заверещали голоса женщин и детей, им вторили хриплые мужские выкрики. Где-то заревел гудок машины, да так и не переставал реветь. Опять стрельба. Хайленд узнал отрывистый лай пистолетов, которыми были вооружены детективы, — в ответ им раздалось стаккато автомата. Вряд ли это длилось более минуты. Паром начал издавать короткие, громкие гудки, но потом замолк, и только та машина все гудела и гудела. Крики стихли. Уже не было взвизгов, теперь это скорее напоминало стон ужаса. Ещё несколько автоматных очередей вспороли воздух, и наступило молчание.Это молчание испугало Хайленда больше всего. Он выглянул в окно — только машина да тёмное море за ней. Это ещё не все, он знал это. Рука его нырнула в карман, но пистолета там не было.«Как они узнали… как эти гады узнали, что мы тут?» — спрашивал он себя.Опять громкие выкрики, на этот раз в тоне приказов, которым не воспротивится никто, кто хочет пережить этот рождественский день. Хайленд сжал кулаки. Он взглянул на Миллера. Террорист смотрел на него. Лучше было бы увидеть выражение жестокости, чем ту пустоту, что была на этом молодом, безжалостном лице.Металлическая дверь затряслась от толчка чьей-то руки.— Открой или мы её взорвём к чёртовой матери!— Что делать? — спросил второй полицейский.— Придётся открыть.— Но…— Что «но»? Ждать, когда они приставят револьвер к голове какого-нибудь ребёнка? Они выиграли, — с этими словами Хайленд нажал на ручку, и обе дверцы распахнулись.Их было трое. В лыжных масках и с автоматами.— Оружие! — приказал высокий.Хайленд отметил, что у него ирландский акцент, и это его ничуть не удивило.— Мы не вооружены, — сказал сержант и поднял руки вверх.— Выходи. По одному и — ничком на палубу. — Приказы отдавались властно, но голосом, в котором не было и тени угрозы. Он не утруждал себя ими.Хайленд вылез из фургона и опустился на колени, но тут его пнули в спину, и он упал лицом вниз. Через секунду второй полицейский оказался рядом с ним.— Привет, Син, — послышался голос. — Ты ведь не думал, что мы забудем тебя, а?Миллер молчал, к удивлению Хайленда. Он услышал позвякиванье цепи, потом увидел ноги того, кто подошёл к фургону помочь Миллеру спуститься на палубу.«Шофёр, видно, убит», — подумал Хайленд. Ключи были у террористов. Он услышал позвякиванье кандалов, потом пара рук подхватила Миллера и помогла ему подняться на ноги. Миллер начал растирать запястья и наконец улыбнулся, оглядывая палубу. Затем он посмотрел на Хайленда.Ему-то не было особого смысла таращиться на террориста. На палубе валялась по меньшей мере трое убитых. Одетый в чёрное бандит столкнул голову мёртвого с руля машины, и гудок наконец смолк. В стороне, метрах в шести, стонал, схватившись за простреленный живот какой-то человек, а над ним склонилась женщина — видно, его жена. Остальные пассажиры сидели группами на палубе — у всех руки на затылке. Возле каждой группы стоял вооружённый террорист. Хайленд отметил, что террористы лишнего шума не производили. Тренированные парни. Шум исходил только от пассажиров. Дети плакали. И характерно, что их родители вели себя лучше, чем те, у кого не было детей. Родителям надо было проявлять выдержку, чтобы как-то защитить своих детей, тогда как одинокие дрожали лишь за свою жизнь. Кое-кто из них плакал, всхлипывая.— Вы Роберт Хайленд, — спокойно сказал высокий. — Сержант Хайленд из знаменитого С-13?— Так точно, — ответил сержант. Он знал, что смерть близко. Жутко умирать в день Рождества. Но коли так, ему нечего терять. Просить о пощаде он не будет.— А вы кто такие?— Друзья Сина, конечно. Неужели вы думали, мы его оставим в ваших руках? Судя по голосу, это был образованный человек. — Есть у вас что-то ещё сказать? — спросил он.У Хайленда было что сказать, но он знал, что это уже никакого значения не имеет. Он даже не будет развлекать их проклятьями. Ему вдруг пришло в голову, что сейчас он отчасти понимает Миллера. И мысль эта пронзила его, вытеснив страх. Теперь он знал, почему Миллер молчал. «Что за чушь у меня в голове в такой момент!» — подумал он.— Кончайте и — к делу, — раздался приказ.Ему были видны только глаза высокого, а что тот делал, он не видел.Хайленда это разозлило. Теперь, когда смерть была рядом, он почему-то злился на всякую ерунду. Высокий отстегнул от пояса пистолет и протянул Миллеру.— Эта работка для тебя, Син.Син сжал пистолет в левой руке и в последний раз взглянул на Хайленда.«Этому пидару что меня убить, что кролика», — подумал Хайленд.— Мне бы оставить тебя там, в той камере, — сказал Хайленд без всякого выражения.Миллер подумал секунду, подыскивая подходящий ответ. Наконец он вспомнил слова Сталина и поднял пистолет.— Благодарность, мистер Хайленд… это собачья болезнь. — И выстрелил дважды.— Пошли, — сказал О'Доннелл.Ещё один человек в чёрном появился на палубе для машин и вприпрыжку подбежал к О'Доннеллу.— Оба двигателя выведены из строя.О'Доннелл посмотрел на часы. Всё шло почти без сучка без задоринки. План был что надо, только вот погода подвела. Видимость была меньше мили и…— Вот он, заходит с кормы, — крикнул кто-то.— Терпение, ребята.— Кто вы, черт побери? — спросил лежавший на палубе полицейский.Это была оплошность, и О'Доннелл исправил её, дав автоматную очередь.Вновь взметнулись в небо крики, но тут же угасли в вое ветра. О'Доннелл достал из кармана свисток и дунул в него. Штурмовая группа выстроилась вокруг него. Их было семеро, плюс Син. «Не зря их натаскивали», — с удовлетворением отметил О'Доннелл. Они стояли, нацелив автоматы на этих запуганных до смерти пассажиров, готовые открыть стрельбу, если кто-то из них окажется настолько глуп, чтобы решиться на что-нибудь. Капитан стоял на мостике, более всего озабоченный тем, как ему далее быть с паромом — в такую погоду да ещё без двигателя. О'Доннелл подумывал о том, чтобы перебить всех и затопить паром, однако отринул этот вариант, сочтя, что он принесёт больше вреда, нежели пользы. Лучше оставить в живых свидетелей его победы, а то британцы так и не узнают о ней.— Готовы! — крикнул стоявший на корме.Террористы двинулись цепочкой по направлению к корме. За бортом перекатывались трехметровые волны. О'Доннелл знал, что, когда их уже не будет прикрывать мыс Сконс Пойнт, дело будет ещё хуже. Это был риск, но О'Доннелл шёл на него с куда большей готовностью, нежели капитан парома.Катер марки «Зодиак» — около десяти метров длиной — пришвартовался к парому с подветренной стороны, держась — при помощи двигателей — все же на некотором расстоянии.— Пошли! — скомандовал О'Доннелл.Первый террорист прыгнул на палубу катера и тут же откатился к правому борту, освобождая место следующему. За ним второй, третий… Они отрабатывали этот манёвр в качку посерьёзней нынешней, так что всё шло как по маслу — и минуты не потребовалось. Последними были О'Доннелл и Миллер, и, едва они коснулись палубы, катер взревел моторами, отошёл от парома и устремился в направлении Ла-Манша. О'Доннел бросил последний взгляд на паром и прощально махнул рукой стоящим на палубе.— Добро пожаловать к нам, Син, — прокричал он Миллеру.— Я не сказал им ни слова, — ответил тот.— Я знаю.О'Доннелл протянул Миллеру фляжку с виски. Миллер сделал пару добрых глотков. Он совсем забыл вкус виски, а когда льёт холодный дождь этот вкус ещё прекрасней.«Зодиак» скользил по верхушкам волн не хуже судна на подводных крыльях, продираясь сквозь завесу дождя и штормовые наскоки ветра. За штурвалом стоял опытный моряк — траулеры О'Доннелла давали ему возможность прибегать к услугам испытанных матросов, и эта операция была не первой, когда он воспользовался их помощью. Один из людей О'Доннела начал раздавать всем спасательные жилеты. Если даже кто-то и увидит их — что было маловероятно, — они сойдут за Специальную службу королевского флота, вышедшую на манёвры в рождественское утро. О'Доннелл всегда разрабатывал свои операции с особой тщательностью, стремясь предусмотреть каждую мелочь. Из всех его людей Миллер был первым, оказавшимся в плену, и вот теперь репутация О'Доннелла вновь безупречна. Его люди спрятали автоматы в пластиковые чехлы, чтобы уберечь оружие от ржавчины. Они о чём-то переговаривались, но ничего невозможно было разобрать из-за рёва ветра и моторов.Миллер, прыгая в катер, довольно сильно ушибся и теперь потирал спину.— Пидары тухлые! — выругался он. Это было здорово — иметь возможность снова говорить.— Что? — спросил О'Доннелл, стараясь перекричать шум. Миллер в трех словах рассказал, что с ним было в тюрьме. Он был уверен, что все это подстроил сам Хайленд, чтобы размягчить его, заставить испытывать благодарность. Вот потому он обе пули всадил Хайленду в брюхо — пусть помучается перед смертью. Но этого Миллер боссу не стал говорить. Такие штуки, как ни верти, не к лицу профессионалу. Босс мог этого не одобрить.— А где эта падла Райан? — спросил Миллер.— Дома, в Америке, — О'Доннелл взглянул на часы и отсчитал назад четверть суток. — Дрыхнет, небось, в своей постели.— Он отодвинул нас на год назад! — крикнул Миллер. — На целый год!— Я знал, что ты скажешь это. Но — потом, Син.Миллер кивнул и снова приложился к фляжке.— Куда мы идём?— Туда, где потеплее, чем здесь!«Сенлэк» дрейфовал, гонимый ветром. Как только последний террорист покинул паром, капитал послал свою команду проверить, нет ли где бомб. Они ничего не нашли, но капитан знал, что бомбу могли подложить и в каком-нибудь укромном местечке, благо на пароме их было хоть отбавляй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74