И гляди, больше в Геве не появляйся, а то… Попы измены не простят. И если узнаю, что ты хоть слово сказал кому-то о наших приключениях – из-под земли достану. А как я слово умею держать – сам видишь.
Парень кажется не верил своим ушам – стоял, машинально перебирая горсть монет, что вручил ему Ингви, затем наконец ответил:
– Не-е, в Геву я – ни ногой. Я с попами дело имел, так что понимаю… Никому не скажу, не объявлюсь… И спасибо, капитан… Спасибо… Я… – Рин хотел добавить что-то еще, но махнул рукой и побрел вдоль берега прочь, загребая ногами песок и опустив голову.
Глядя в спину удаляющемуся Рину, Ингви сказал:
– Ох, боюсь, не пойдет ему впрок моя доброта…
– Это что ж так, твое демонское? – поинтересовался Никлис.
– Да здесь, на острове, он в руках у монахов блаженного Лунпа… Нет, здесь, у нас на глазах его не тронут, просто выследят в Дриге… У отца Тонирга могут быть свои понятия насчет того, как лучше убедить парня держать рот на замке.
– Это верно, прирежут парня…
– М-да, Никлис, послушай… Пошли-ка кого-нибудь за попами этими, за Тонвером и Дунтом. Мол, приглашаю их к себе. Винца выпить и поговорить. Может, это их как-то отвлечет.
– Ох, не верю я, твое демонское, что попов, слышь-ка, что-то может от смертоубийства отвлечь… Ладно, сейчас кого-нибудь за ними отправлю…
Но отправлять никого не пришлось – отец Тонвер примчался сам, тряся телесами, сопя и тяжело переваливаясь на бегу. В пухлом кулаке у него была зажата бумажка.
– Ответ… – прохрипел он, пытаясь отдышаться.
Вокруг тут же собралась кучка любопытных солдат.
– Ответ пришел, – все еще с трудом выдохнул монах, – решение архиепископа по поводу нашей тяжбы… Уф… Бумаги гевского епископа трибунал… трибунал единодушно признал подложными… Решение в нашу… пользу…
– И это значит… – пробормотал Ингви.
– И это значит, что остров наш! – торжественно закончил отец Тонвер.
– Да нет, не то, – поморщился Ингви, – это значит, что полторы сотни людей полегли здесь зазря!

* * *

Постепенно солдаты разбрелись, было ясно, что пора собираться в обратный путь – служба монастырю закончилась. На берегу остались только Ингви с друзьями и монах.
– Ну что, отец, – спросил Ингви, – на этом, вроде, все?
– Воистину так, – важно ответил тот, – правое дело восторжествовало.
– А коли так, – встрял Никлис, – гони денежки! Нашу, слышь-ка, премию.
– Извольте, извольте, – засуетился монах, – и премию сполна получите, и насчет барки я распоряжусь. Барку до дригского берега. А там вы в Геву – через Брод…
– Постой, постой, – перебил его Ингви, что ж ты, поп, нас все в Брод этот тянешь? Нам же лучше отсюда через Золотую в Геву махнуть, а потом – прежней дорогой. И ближе, и проще…
– Э, – тут же заюлил Тонвер, – это непорядок. Вроде как границу незаконно переходите… Лучше через Брод, все так делают…
– Ладно, – кивнул Ингви, – лучше, так лучше. Давай, тащи нашу премию.
Дождавшись, когда монах отойдет подальше, Ингви повернулся к Никлису:
– Слышишь, сержант, ты тихонько погляди плот, на котором мы лошадей сюда везли. Сегодня, как стемнеет, на нем в Геву махнем. Не нравится мне этот разговор насчет Брода.
– А почему? – спросил Кендаг.
– А потому, что сюда «незаконным» порядком переправляться – так отец Тонвер не возражал…
– А по-моему он с тобой спорил.
– Нет, спорил он потому, что не хотел, чтобы мы бой принимали на том берегу. И вообще, Кендаг, я с тобой в Дриге не покажусь.
– Со мной?
– С тобой и с Филькой.
– Почему так?
– Нелюди вы. И в Дриге вам появляться запрещено без разрешения моего друга Элевзиля. Это в Геве наплевали на имперский ордонанс о сношениях с нелюдями, да и на автора тоже. А герцог Дрига – верный вассал императора. Так что вы там – вне закона!
– Только мы?
– Ну и я с Ннаонной тоже, но мы по крайней мере можем притвориться людьми. Так что, Никлис, осторожно подготовь плот к плаванию. Весла какие-нибудь на него приспособь.
– А ведь ты, твое демонское, с попами вроде в дружбе был? Это… Вино, слышь-ка, с ними хлестал и разговоры такие вел, от которых у простого человека уши в трубочку сворачиваются, а?
– А ты, простой человек, не подслушивай – уши-то целее будут. А насчет вина лучше скажи, почему это оно так быстро закончилось?
– Ну и скажу. Припрятал я два бочонка, самые большие… Это… Святые отцы – они сколько хочешь вылакают, не поперхнутся. Так чего же без дела-то…
– Ладно, припрятал – и правильно. Так вот и у меня с этими попами, друг Никлис. Вроде и пьем, и все такое – а кое-что все же припрятываем. И еще. Я хочу на ту поляну заглянуть, свой «глазик» вернуть…
Переправа прошла без происшествий. Золотую пересекли в темноте, факелы зажгли только тогда, когда Филька объявил, что гевский берег уже близко. На берегу быстро разобрали поклажу – припасы и оружие – оттолкнули плот подальше и двинулись в путь. Всем хотелось скорее миновать место недавней схватки на старой дороге.
В этом было что-то странное. Вроде бы наемники вышли из той схватки победителями, разбив более сильного врага, но подробностей никто не вспоминал, никто не смаковал деталей боя, как это обычно принято у солдат-победителей. Когда-нибудь позже, сидя за столами в Ренпристе, они будут рассказывать небылицы и соперничать в выдумках насчет того, как лихо были побеждены люди епископа. Все будут оголтело врать, преувеличивая собственную роль в схватке – но правду вспоминать не захочет никто…
Как-то раз в дороге, убедившись, что никто не слышит, Никлис заявил Ингви:
– А слышь-ка, твое демонское, парни-то тебя вроде как боятся.
– Да? С чего бы? Я ведь им заплатил хорошо, куда больше, чем они могли рассчитывать. И оружие.
Лучшее из трофейного оружия Ингви велел раздать своим солдатам и разрешил им после окончания дела оставить это себе, как подарки.
– Это верно, – сказал Никлис, – заплатил ты им знатно, хотя мог этого не делать. И парня того, Рина, отпустил…
– Я же ему обещал.
– Во-во. Да еще хотел его от дригских попов убречь. Очень, слышь-ка, это странно для парней показалось. Вот они и боятся… Это…
– Ну что ж, – ухмыльнулся каким-то своим мыслям Ингви, – пусть боятся… Как в добрые старые времена…

* * *

– Итак, граф Ирс, – император, хотя и пытался это скрыть, был недоволен, как и всегда, когда его отрывали от богословских занятий.
– Ваше императорское величество, – вельможа поклонился гораздо ниже, чем требовал этикет, – не хотел бы отвлекать… Прерывать монаршие дела… Однако привезенные мною вести настолько важны, что я рискнул… Король Сантлака Игрин I убит. Убит на охоте.
– Странно, весьма странно, – брови Элевзиля поползли вверх, – кому мог помешать король Игрин… А что убийцы? Они пойманы?
– Увы, ваше императорское величество… Кстати, вот сэр Отриль ок-Отриль, приближенный покойного короля и участник той трагической охоты. Он может все рассказать подробно.
Из-за спины графа выступил дворянин в пестрой одежде провинциала и поклонился:
– Ваше императорское величество…
– Слушаем вас, добрый сэр. Что же произошло в тот день? Как был убит король Игрин?
– Как известно вашему императорскому величеству, король Игрин был отважный и доблестный рыцарь…
– Как и все короли Сентлака, – кивнул Элевзиль.
– Да… И он стремился быть первым во всем – на войне, на турнире, на охоте… На охоте… Тогда ловчие подняли огромного оленя-самца… Вожака стада. Воистину королевская добыча. Его величество Игрин опередил нас, свою свиту, на несколько десятков шагов, мы следовали за ним, ориентируясь по звукам его рога. И вот мы – полтора десятка дворян – вылетели на поляну… Ох, ваше императорское величество… Посреди поляны лежал наш король Игрин со стрелой в груди. Точно в сердце. Ну, мы кинулись обшаривать все ближайшие кусты – никого… Никого и ничего…
– А один из вас…
– Ваше императорское величество, мы все благородные дворяне и…
– И бьете зверя копьем, а не стрелами. Понятно.
– Воистину так, ваше императорское величество. К тому же король опережал нас.
– А слуги, егеря?
– Я опросил всех – никто не мог успеть этого сделать. Никто из них не оставался один достаточно долго, чтобы покинуть свое место, предательски сразить короля и вернуться обратно. Не говоря уж о том, что все это надежные проверенные люди.
– Стало быть, убийца успел ускользнуть?
– В кустах не было никаких следов, ваше императорское величество. И никого не было замечено поблизости.
– Тут впору задуматься о сверхъестественном, – произнес император-богослов, – или же о колдовстве. Вот что, сэр Гвино, приведите-ка сюда Гимелиуса.
Коротышка-канцлер кивнул и засеменил к дверям.
– Но наши егеря, кажется, обнаружили место, где в засаде скрывались злодеи, – вновь заговорил сэр Отриль, – на холме примерно в ста пятидесяти шагах от той полянки. Отпечатки копыт нескольких лошадей, содранная кора на ветвях – где намотали поводья… Похоже, что убийцы поджидали короля там, на холме, а едва лишь его величество оказался на поляне, на открытом пространстве… Таинственный злодей пустил стрелу и тут же скрылся.
– Вы говорите, сто пятьдесят шагов, сэр Отриль? – Переспросил император. – Выстрел, достойный эльфа!
– Выстрел, который сделал бы честь любому эльфу, – осмелился вставить слово граф Ирс, – ведь король летел во весь опор, преследуя оленя.
– Да, верно, – согласился император, – что-нибудь еще можете сообщить, добрый сэр?
– Стрела, ваше императорское величество… не знаю, что это может означать, – и рыцарь из Сантлака предъявил императору стрелу – черную, оснащенную угольно-черными перьями и с наконечником вороненой стали. Длинная стрела для большого лука.
В этот момент двери в зал распахнулись – вернулся канцлер сэр Гвино. За его спиной маячила необъятная туша придворного мага Гимелиуса Изумруда. Жирный колдун, тяжело переваливаясь, приблизился к гостям и бесцеремонно взял стрелу у сэра Отриля. Понюхал, осмотрел, зачем-то поскреб ногтем. Затем наконец объявил:
– Возможно, действительно эльф. Вполне возможно. Но без магии точно не обошлось

ГЛАВА 22

В Ренприст мы возвращались как победители. Смело шли прямым путем, не глядя, чьи владения пересекаем – вассалов ли церкви или же нет. Да и то сказать – на той заброшенной дороге мы положили почти всех рыцарей, что служили главе церкви в Геве, истребили почти всех ее солдат, кого бояться теперь нам – трем десяткам героев-победителей. И в ворота Ренприста мы вступали с высоко поднятыми головами, блестя отличным трофейным оружием – лучшее из добычи я раздал своим парням и позволил оставить себе. Премия.
Вот и «Очень старый солдат». Мастер Энгер, опираясь на палку, тяжело поднялся мне навстречу. Аккуратно отставил трость и протянул руку для пожатия:
– Отлично, мастер Воробей! Поздравляю вас с победой.
– Спасибо, мастер. И за эту работенку тоже хочу вас поблагодарить еще раз.
– Да, а я-то сомневался, стоит ли вам браться… Ну, конечно, сорок опытных солдат могут успешно защищать остров от сотни или полутора… Но никому, Гангмар возьми, не могло прийти в голову, что вы просто в одном бою перебьете всех солдат и вассалов епископа… Всех! Как вам только это удалось… Нет-нет, я не спрашиваю… Вы можете теперь рассказывать любые небылицы.
– Предпочту молчать.
– Ваше право, мастер Воробей, ваше право. Но уж те парни, что ходили с вами, теперь наплетут с три короба.
– А это их право…
– Верно. Томен, проводи.
Тот же самый слуга отвел нас в зал и усадил уже на другие места – не на почетные «именные» места у стены, но и не в центре гигантского зала, где за «столом новичков» уже сидела какая-то компания. Зал был наполовину пуст – с приходом лета кондотьерам привалило работы. Кстати, я с сожалением отметил отсутствие Дрымвенниля. Вокруг нас за соседними столиками сидели бойцы моего – ныне распущенного – отряда. Они очень торжественно приветствовали меня и Стер, самый здоровенный (и самый авторитетный) из них заявил мне:
– Мастер Воробей, все ребята были рады служить под вашим началом. И поручили мне сказать, что, значит, ежели пожелаете капитаном стать и собрать свой постоянный отряд – то только моргните нам. Все как один встанем под ваше знамя, – помолчал несколько секунд и добавил, – капитан.
Как только мы вступили в ворота Реприста, я автоматически перестал быть капитаном. И обращение Стера являлось просто знаком уважения – но, откровенно говоря, было приятно. В этот момент в дверях возник наш интендант Никлис, выполнявший последнее мое задание. На плече он нес бочонок:
– Господин капитан, – обратился он ко мне после того, как пыхтя водрузил бочонок рядом со столом, – ваш приказ исполнен. Трофеи с острова Лунпа доставлены.
– Ну так наливай всем! – Велел я. – Парни, это из подвалов «господского дома», помните?
Бывшие мои солдаты ответили дружным одобрительным гомоном и стуком кружек. Когда бочонок уже опустел наполовину, подошел поздравить нас сам знаменитый Мертвец. Вблизи парень производил жуткое впечатление – весь покрытый шрамами бледный и тощий тип. Если кожа Кендага имела несколько зеленоватый оттенок, то его – скорее синий, насколько можно было разглядеть под неимоверным количеством шрамов и всевозможных отметин, которые усеивали его лицо и руки, громоздясь один на другой и частично скрывая друг друга. Впечатление усугублялось богато украшенным костюмом, весьма дорогим и, насколько я могу судить, модным. Что ж, у наемного солдата не так уж много радостей, а услуги Мертвеца стоят достаточно дорого, чтобы он мог позволить себе такой наряд. Кстати, его фигура излучала некий магический фон. То ли он сам обладал кое-какими небольшими способностями (и это могло быть объяснением его невероятной живучести), то ли что-то в его шикарном прикиде было заколдовано…
– Позвольте поздравить вас с удачным началом карьеры, – учтиво поприветствовал он нас, – и еще хочу сказать, что я всегда рад, если кто-то наступает на мозоль попам. Тем более нашему епископу.
Тут он ощерился, показав рот с остатками трех или четырех зубов и закончил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49