Мало кто это знает, по крайней мере на сознательном уровне. Сейчас он попытался прощупать почву, чтобы ухаживаниями добиться моей помощи, раз ничего не дали деньги. Это было противно.– Спасибо за ужин, – сказала я. – Он был сказочный. Трент от удивления выпрямился.– Я передам Мэгги, что вам понравилось, – сказал он, поджимая губы.Он сделал ошибку, и сам это знал. Я вытерла руки о свитер.– Буду очень вам благодарна. Пойду заберу свои вещи.– Я скажу Квену, что вы готовы ехать.Его голос звучал совершенно ровно.Оставив его за столом, я вышла. Поворачивая в комнату Элласбет, я увидела его снова. Рука у него лежала на наушниках, и поза его не могла скрыть досаду. С этой повязкой на голове и босыми ногами он казался очень ранимым и одиноким. Бедный одинокий глупец, подумала я. Бедная ты дура, что его жалеешь. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ Подобрав наплечную сумку с пола ванной, я медленно обошла круг, проверяя, что ничего не забыла. Вспомнив про сумку с одеждой, я пошла за ней и за своим пальто, оставленными в гардеробной. У меня отвалилась челюсть, когда я увидела на низком столике телефонную книгу, а когда присмотрелась – загорелись щеки. Она ее открыла на эскорт-услугах, а не на независимых агентствах.– Она меня приняла за проститутку, – пробормотала я, вырывая страницу и засовывая ее в карман джинсов. Плевать мне, что мы обе иногда обеспечиваем легитимное сопровождение, пусть Айви это уберет к чертям.Заведясь, я натянула безобразное свое пальтишко с искусственным мехом на воротнике, схватила непригодившуюся одежду и вышла, чуть не налетев на Трента на открытой галерее.– Ой, пардон! – выговорила я, запинаясь и отступая на два шага назад.Он завязал пояс халата. Глаза его ничего не выражали.– Что вы собираетесь делать по поводу Ли?В памяти пронеслись ночные события, и я поморщилась:– Ничего.– Ничего? – покачнулся назад Трент, помолодев от удивления.У меня на глазах выступили слезы, мешающие смотреть, когда я вспомнила тех людей, лежащих на полу, которых мне былоне спасти. Ли – мясник. Он мог всех вывести, но оставил, чтобы казалось, будто Пискари их убил. Как оно и было, но я не могла поверить, чтобы Кистен так поступил. Он бы предупредил их. Должен был предупредить. Но передо мной стоял Трент с вопрошающими зелеными глазами.– Не моя проблема, – пояснила я, обходя его.Трент оказался позади меня, бесшумно переступая босыми ногами.– Он пытался убить вас.Не замедляя шага, я ответила ему через плечо:– Это тебя он пытался убить. А я попалась на дороге. Дважды. – И вы ничего не собираетесь предпринимать?Я задумчиво посмотрела на огромное окно. В темноте трудно было сказать, но мне показалось, что оно снова очистилось.– Я бы так не сказала. Я собираюсь поехать домой и соснуть малость. Потому что устала.И я направилась к шестидюймовой толщины двери в конце коридора. Трент все так же шел за мной.– И вам все равно, что он зальет Цинциннати крепким «бримстоном» и умрут сотни?Я стиснула зубы, подумав о сестре Айви. Шаги отдавались дрожью в позвоночнике.– Ими займешься ты, – сухо ответила я. – Поскольку это затрагивает твои деловые интересы. – У вас нет желания искать мести. Абсолютно нет. Голос его был пропитан недоверием, и я остановилась.– Послушай, я оказалась у него на дороге. Он сильнее меня. С другой стороны, ты… Я с тем же успехом посмотрю, как поджарят тебя, красавчик мой эльфийский. Может, без тебя Цинциннати станет лучше.С лица Трента исчезло всякое выражение.– Вы сами в это не верите.Я передвинула наплечную сумку и вздохнула:– Я сама не знаю, во что я верю. Ты со мной не честен. Извини, мне домой надо, рыбку мою покормить.Я пошла прочь, направляясь к двери. Дорогу я знала, и Квен наверняка где-нибудь перехватит меня посередине.– Погодите!Просительный тон его голоса заставил меня остановиться, когда моя рука уже коснулась двери. Я повернулась в тот момент, когда внизу лестницы появился Квен с угрожающим и встревоженным лицом. Почему-то я поняла, что тревожит его не то, что я собиралась брести через имение Трента, а то, что Трент может сейчас сказать. Моя рука отпустила дверную ручку. Это может стоить того, чтобы остаться. – Если я вам расскажу, что знаю о вашем отце, вы мне поможете разобраться с Ли?Квен на нижнем этаже шевельнулся:– Саан…Трент вызывающе нахмурился.– Extus acta probat Успехом оправдывается дело (лат.).

. У меня пульс застучал быстрее, я поправила воротник пальто.– Эй, ребята, давайте по-английски! – одернула я их. – И кстати, в прошлый раз, когда ты говорил, что расскажешь мне об отце, я узнала, какой у него был любимый цвет и с чем он предпочитал есть хот-доги.Внимание Трента было обращено вниз, в большой зал, где стоял Квен. Начальник охраны качал головой.– Не желаете ли присесть? – спросил Трент, и Квен скривился.– Да, конечно.Настороженно на него глядя, я пошла обратно за ним на первый этаж. Он устроился в кресле между окном и задней стеной, и привычно-свободная его поза мне сказала, что здесь он и сидит, когда бывает в этой комнате. Перед глазами у него красовался ночной водопад, под рукой лежало несколько книг, и ленточки-закладки говорили о прошлых солнечных сиестах. За спиной у Трента висели на стене четыре потрепанные карты Таро работы Висконти, каждая аккуратно застеклена. У меня щеки похолодели, когда в пленной даме на карте Дьявола я узнала Кери.– Саан, – тихо сказал Трент, – это не очень хорошая идея. Трент не обратил внимания, и Квен встал у него за спиной, откуда мог недовольно на меня поглядывать.Я поставила сумку с одеждой на ближайший стул и села, положив ногу на ногу и нетерпеливо постукивая другой ногой по полу. Помочь Тренту против Ли – это мелочь, если он мне скажет что-нибудь важное. Да я сама бы уничтожила этого подонка, как только добралась бы домой и приготовила пару-тройку подходящих зелий. Нуда, я врунья, но я всегда себе честно в этом признаюсь.Трент подался к краю сиденья, поставил локти на колени и уставился в ночь.– Два тысячелетия назад в нашей борьбе с демонами за безвременье произошел перелом.Я вытаращила глаза, перестала постукивать ногой и медленно сняла пальто. Так мы еще не скоро можем добраться до отца. Трент перехватил мой взгляд, увидел, что я не возражаю против кружного пути, и отодвинулся назад, скрипнув кожей кресла. Квен издал горловой страдающий стон.– Демоны увидели, что им приходит конец, – тихо продолжал Трент. – В необычном для себя порыве сотрудничества они оставили все свои междоусобицы, борьбу за власть и свили проклятие для нас для всех. Мы в течение трех поколений даже не знали, что что-то произошло, не поняли, откуда у нас взялся такой высокий процент смертности новорожденных.Я заморгала. Вымирание эльфов – на совести демонов? Я-то думала, тут дело в их привычке скрещиваться с людьми.– Младенческая смертность росла экспоненциально с каждым поколением, – говорил Трент. – Победа ускользала из наших рук в крошечных гробиках под звуки рыданий. В конце концов мы поняли, что они наложили на нас проклятие, изменили нам ДНК так, что она ломалась спонтанно, и с каждым поколением все хуже и хуже.У меня живот свело судорогой. Генетический геноцид.– Вы пытались исправить повреждение путем гибридизации с людьми? – спросила я, сама услышав, как тихо я это сказала.Он пожал плечами:– Это была попытка закрепиться на последнем рубеже – спасти хоть что-то, пока не будет найден способ восстановить то, что было. Это обернулось в конечном счете катастрофой, но сохранило нам жизнь, пока мы не усовершенствовали нашу генетическую технику настолько, чтобы остановить распространение дефекта и исправить большую часть повреждений. Когда после Поворота такие работы стали нелегальны, лаборатории ушли в подполье, отчаянно стремясь спасти тех немногих из нас, кто смог выжить. Поворот нас рассеял, и примерно каждый год я нахожу очередного ребенка, не знающего, кто он.С таким чувством, будто это все не взаправду, я прошептала:– Твои больницы и приюты!Никогда бы не догадалась, что тут есть иные мотивы, кроме чистого пиара.Трент едва заметно улыбнулся, увидев, что я поняла. У Квена был просто больной вид, морщины налезали друг на друга, руки он держал за спиной, в молчаливом протесте глядя в никуда. Трент снова чуть подвинулся вперед:– Я их нахожу – больных и умирающих, и всегда они благодарят за свое здоровье и за шанс поискать своих родных. Уже пятьдесят лет мы балансируем на этой тонкой нити. И пока держим равновесие. Но следующее поколение принесет нам спасение или гибель.Возникла мысль о Кери, я подавила ее.– Какое отношение это все имеет к моему отцу? Он быстрым движением кивнул:– Ваш отец вместе с моим работал над поиском старого образца ДНК эльфов в безвременье, чтобы мы могли его использовать как эталон. Мы можем устранять известные нам дефекты, но чтобы улучшить, чтобы свести смертность новорожденных до уровня, когда мы выживем без медицинской помощи, нам нужен образец ДНК, носитель которого умер еще до наложения проклятия. То, что мы можем взять за образец.Я не смогла сдержать недоверчивого хмыканья:– То есть вам нужен образец старше двух тысяч лет?Он шевельнул плечом – половинка от пожатия. В халате его плечи не казались так широки, и исчезло это неуютное ощущение его неуязвимости.– Это возможно. Среди эльфов хватало групп, применявших мумификацию. Нам всего-то и нужна одна клетка, хотя бы более или менее целая. Всего одна.Я глянула на стоически молчащего Квена, снова на Трента. – Пискари едва меня не убил, пытаясь выяснить, не нанял ли ты меня для выхода в безвременье. Этого не будет. Я туда не пойду. – Мне вспомнился Ал, ждущий меня там, на той стороне линий, где мои соглашения с ним ничего не стоят. – Ни за что.В глазах Трента появилось нечто похожее на извиняющийся взгляд.– Прощу прощения, я не хотел, чтобы Пискари сосредоточил внимание на вас. Я бы скорее рассказал вам все как есть в прошлом году, когда вы ушли из ОВ, но меня беспокоило… – Он медленно вдохнул и выдохнул. – Я не верил, что вы сохраните тайну нашего существования.– А сейчас верите? – спросила я, подумав о Дженксе.– Вообще-то нет, но вынужден. Вообще-то нет, но вынужден. Что бы такой ответ значил? – Нас осталось слишком мало, чтобы дать миру знать о нашем существовании, – говорил Трент, глядя на собственные переплетенные пальцы. – Слишком легко было бы любому фанатику перебить нас по одному, а мне хватает хлопот с Пискари, который пытается сделать именно это. Он осознает угрозу, которую мы для него представляли бы, будь нас больше.Я невольно скривилась и вдвинулась глубже в кожаное кресло. Политика, всегда политика.– А снять проклятие вы не можете?С усталым лицом он отвернулся к окну.– Мы это сделали, когда обнаружили, что произошло. Но повреждение остается, и оно будет только усугубляться, если мы не найдем каждого эльфийского ребенка и не исправим, что сможем.Я открыла рот – до меня дошло.– Лагерь. Вот почему ты там был?Он неловко поерзал в кресле, вдруг занервничав:– Да.Я вжалась в подушки, не очень понимая, хочу ли я услышать ответ на свой следующий вопрос:– А я? Почему там была я?Напряженная поза Трента сменилась свободной.– У вас есть некоторый необычный генетический дефект. Он встречается у добрых пяти процентов популяции колдунов – рецессивный ген, вполне безобидный, пока не встретятся два дефектных.– Шанс – один из четырех? – спросила я.– Если он есть у обоих родителей. А когда два таких гена встречаются, ребенок умирает, не дожив до года. Мой отец сумел подавить их действие до тех пор, пока вы не выросли настолько, что могли воспринять полный курс лечения.– Он много такого делал? – спросила я, чувствуя, как живот завязывается узлом.Я осталась в живых благодаря незаконным генетическим манипуляциям. Раньше я догадывалась, теперь я знала точно. Может, не надо мне об этом думать? Вся раса эльфов только с помощью нелегальной медицины еще не вымерла.– Нет, – ответил Трент. – По записям видно, что это были очень редкие исключения. Он давал младенцам с вашей патологией умереть, и их родители не знали, что существует лечение. Оно очень дорого.– Деньги, – бросила я, и Трент сжал зубы.– Если бы решение принималось по финансовым соображениям, вы бы не дожили до года, – сказал он сдавленно. – Мой отец за спасение вашей жизни не взял ни цента. Он спас вас потому, что был другом вашего отца. Вы и Ли – только вы еще ходите под солнцем из тех, кого он вырвал у смерти, и это было ради дружбы. Ни за кого из вас он и медной монетки не получил. Лично я начинаю думать, что он совершил ошибку.– Вряд ли после таких слов мне захочется вам помогать, – едко сказала я, но Трент только посмотрел на меня устало.– Мой отец был хороший человек, – сказал он тихо. – Он не отказал бы вашему отцу в спасении вашей жизни, когда ваш отец свою посвятил вместе с ним спасению нашего рода.Нахмурившись, я приложила руку к животу – мне не нравилось, что я чувствую. Мой отец не пожертвовал своей жизнью ради моей – что уже было хорошо. Но он и не был тем простым, честным работящим агентом-оперативником ОВ, каким я его считала. Он добровольно помогал отцу Трента в его нелегальной деятельности задолго до того, как я заболела.– И я тоже не плохой человек, Рэйчел, – продолжал Трент. – Но я устраню любого, кто попытается остановить поток денег на мои исследования. Эти усилия устранить повреждения, внесенные демонами в геном моего народа, весьма недешевы. Но только если мы найдем достаточно старый образец ДН К, мы устраним их полностью. А сейчас мы зашли в полный тупик.У меня мелькнула мысль о Кери, и в груди похолодело. Вообразить было страшно, что они с Трентом встретятся. Да и ей всего тысяча лет, а не две.На молодое лицо Трента легла усталость от бесконечной, не по его возрасту тревоги.– Если не будет притока денег, будущее поколение эльфов снова начнет вымирать. Только если нам удастся найти образец ДНК с того времени, когда проклятие еще не действовало, у моего вида появится шанс. Ваш отец считал это задачей, за которую стоит умереть.Я покосилась на карту Таро с женщиной, похожей на Кери, и промолчала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63