Ван Цзин зажег благовония и потихоньку удалился.
Через некоторое время послышался шелест дверной занавески и в кабинет явилась Ли Пинъэр, совсем бледная, непричесанная, в лиловой кофте и белой шелковой юбке.
- Дорогой мой! - позвала она Симэня, приблизившись к изголовью, - Ты спишь? А я пришла навестить тебя. Он все-таки добился моего заточения. Меня по-прежнему мучают кровотечения. Я все время страдаю оттого, что не могу очиститься. Благодаря твоей молитве мне смягчили, было, страдания, но мытарь не унимается. Он собирается подавать новую жалобу, хочет взять и тебя. Я и пришла предупредить. Берегись! Гляди, под покровом тьмы не попадись ему в руки. Я ухожу. Остерегайся! Не ходи без надобности на ночные пиры. Засветло домой возвращайся. Запомни, хорошо запомни мой наказ!
Они заключили друг друга в объятия и громко разрыдались.
- Скажи, дорогая, куда ты идешь? - спрашивал Симэнь.
Но Пинъэр отпрянула от него и исчезла. То был лишь сон. Симэнь проснулся. Из глаз у него текли слезы. Судя по лучам света, проникавшим сквозь занавески, был полдень. Тоска по Пинъэр терзала ему душу.
Да,
Увял цветок, засыпаны землей
и лепестки, и тонкий стебелек.
Проснулся - лик возлюбленной исчез
и отразиться в зеркале не смог…
Тому свидетельством стихи:
Свет от белого снега отразила стена,
Догорела жаровня, и постель холодна.
Сон, влюбленных согревший, очень короток был…
Запах сливы цветущей к ним за полог поплыл.
В ответ на подарки свашенька Цяо прислала с Цяо Туном приглашение Юэнян и остальным женам Симэня.
- Батюшка в кабинете отдыхают, - говорил слуга. - Я не смею тревожить.
Юэнян угощала Цяо Туна.
- Я сама ему скажу, - сказала Цзиньлянь и, взяв приглашения, направилась в кабинет.
На Цзиньлянь была черная накидка из узорной парчи с золотыми разводами. Полы ее были также отделаны золотом и тремя рядами пуговиц. Сквозь газовую юбку просвечивала отделанная золотою бахромой нижняя юбка из шаньсийского шелка, из-под которой выглядывала пара изящно изогнутых остроносых лепестков лотоса - ножки, а поверх них виднелись красные парчовые панталоны. На поясе красовалась пара неразлучных уток, делящих радости любви. Прическу Цзиньлянь венчал высокий пучок, в ушах сверкали сапфировые серьги. Вся она казалась изваянной из узорной яшмы.
Цзиньлянь застала Симэня спящим и уселась в кресло рядом с каном.
- Дорогой мой! - заговорила она, продолжая грызть тыквенные семечки. - Ты что же, сам с собой разговариваешь? Куда, думаю, исчез, а ты вот, оказывается, где почиваешь. А с чего это у тебя глаза красные, а?
- Голова, наверно, свесилась, - отвечал Симэнь.
- А по-моему, ты плакал.
- С чего ж мне вдруг плакать?!
- Наверно, зазнобу какую-нибудь вспомнил.
- Брось чепуху городить! - оборвал ее Симэнь. - Какие там еще зазнобы?!
- Как какие?! Раньше по душе была Пинъэр, теперь стала кормилица Жуи. Не мы, конечно. Мы не в счет.
- Будет уж тебе ерунду-то городить! Да, скажи, в каком платье положили Пинъэр, а?
- А что? - заинтересовалась Цзиньлянь.
- Да так просто что-то вспомнилось.
- Нет, так просто не спросил бы, - не унималась Цзиньлянь. - Сверху на ней были кофта с юбкой из золоченого атласа, под ними белая шелковая накидка и желтая юбка, а под ними лиловая шелковая накидка, белая юбка и красное атласное белье.
Симэнь утвердительно кивнул головой.
- Да, три десятка лет скотину врачую, а что у осла за хворь такая в нутре завелась, понятия не имею, - проговорила Цзиньлянь. - Если не тоскуешь, к чему про нее спрашиваешь?
- Она мне во сне явилась, - объяснил Симэнь.
- В носу не зачешется, не чихнешь. О ком думаешь, тот и снится, - подтвердила Цзиньлянь. - Умерла она, а ты, знать, никак ее забыть не можешь. А мы тебе не по душе. И умрем, не пожалеешь. Сердце у тебя жестокое.
Симэнь обнял и поцеловал Цзиньлянь.
- Болтушка ты у меня! - говорил он. - Так и норовишь человека уязвить.
- Сынок! - отвечала она. - Неужели старая твоя мать тебя не знает? Я ж тебя, сынок, насквозь вижу.
Цзиньлянь набрала полный рот семечек и, когда они слились в поцелуе, угостила его из уст в уста. Сплелись их языки. Ему по сердцу разливался нектар ее напомаженных благоухающих уст. Вся она источала аромат мускуса и орхидей. Симэнь внезапно воспылал желаньем и, обняв Цзиньлянь, сел на кан. Привалившись спиной к изголовью, он вынул свой инструмент, а ее попросил поиграть на свирели. Она низко склонила напудренную шейку и заиграла столь звучно и сладострастно, что инструмент сновал челноком, то пропадая, то вновь появляясь. Симэнь созерцал ее благоуханные локоны-тучи, в которых красовались яркие цветы и золотая шпилька с изображением тигра. На затылке сверкали жемчуга. Наслаждение было безмерным.
Но как раз в момент наивысшего блаженства из-за дверной занавески послышался голос Лайаня:
- Батюшка Ин пожаловали.
- Проси! - крикнул Симэнь.
Цзиньлянь всполошилась.
- Вот разбойник Лайань! - ворчала она. - Погоди звать. Дай я выйду.
- Гость во дворике ожидает, - говорил Лайань.
- Попроси, пусть пока удалится, - велела Цзиньлянь.
Лайань вышел во дворик.
- Вас просят на минутку выйти, - обратился к Боцзюэ слуга. - У батюшки кто-то есть.
Боцзюэ миновал сосновую аллею и встал около запорошенных снегом бамбуков.
Тем временем Ван Цзин отдернул дверную занавеску. Послышался шелест юбки, и Цзиньлянь стремглав бросилась бежать.
Да,
Ты цаплю белую на снеговых полях
Определишь по взмаху вольных крыл.
Зеленый попугай на ивовых ветвях
Заметен стал, когда заговорил.
Ин Боцзюэ вошел в кабинет и, поклонившись, сел.
- Чего это тебя давненько не было видно? - спросил Симэнь.
- Забегался я, брат, вконец! - пожаловался Боцзюэ.
- У тебя что-нибудь стряслось? - заинтересовался Симэнь.
- Ну как же! - начал Боцзюэ. - И так без денег бьемся, а вчера этой, как на грех, приспичило родить. Ладно бы днем людей будоражить, а то средь ночи. Гляжу, боли у нее начались, резь. Ничего не поделаешь, вскочил я. Подстилку приготовил, одеяло. Надо, думаю, за повитухой бежать. И как на зло, Ин Бао дома не было - брат послал его в поместье за сеном. Закружился - ни души не сыщешь. Беру фонарь, иду в переулок к бабке Дэн. Входим с ней в дом, а та уж родила…
- Кого же? - спросил Симэнь.
- Да мальчика.
- Вот пес дурной! - заругался Симэнь. - Сын родился, а он еще не доволен. Которая родила-то? Чуньхуа, что ли?
- Она самая! - Боцзюэ усмехнулся. - Она ж и тебе не чужая, почти что матушкой доводится.
- Зачем же ты, сукин сын, брал тогда эту девку, раз тебе и повитуху позвать нет охоты?
- Ты, брат, ни холодов, ни морозов не ведаешь, - оправдывался Боцзюэ. - Вы, богатые, нам не ровня. У вас и деньги, и служба, и карьера. У вас сын родился - радость, будто на парче новый узор прибавился, а нашему брату лишняя тень - помеха. Попробуй-ка накорми да одень такую ораву. Замаялся - чуть жив! Ин Бао целыми днями на учениях, а брат мой в хозяйстве и рукой не шевельнет. Твоей, брат, милостью - вот небо свидетель - только что старшую дочь с рук сбыл, теперь вторая подрастает. Ты ее сам видел. К концу года тринадцать сравняется. Уж сваха приходила. Ступай, говорю, рано ей пока. Ну прямо замаялся - чуть жив! И на тебе! Эту еще средь ночи угораздило - выродила чадо. Тьма кромешная, где денег доставать? Жена видит - я мечусь, вынула серебряную шпильку и отпустила повитуху. Завтра на третий день - омовение новорожденного. Шум подымут такой - сразу все узнают. А там и месяц выйдет - на какие деньги справлять, ума не приложу. Придется, видно, из дому тогда уходить, в монастыре отсиживаться.
- Уйдешь - вот монахи-то обрадуются! Нагрянет какой-нибудь в теплую постель - немного выгадаешь.
Симэнь хохотал, а Ин Боцзюэ, приняв угрюмый вид, молчал.
- Не горюй, сынок, - успокаивал его Симэнь. - Сколько ж тебе нужно серебра, а? Скажи, я помогу.
- Да сколько… - замялся Боцзюэ.
- Ну, чтобы на расходы хватило и одежду потом не пришлось закладывать.
- Брат, будь так милостив! - взмолился Боцзюэ. - Мне бы двадцати лянов хватило. Я вот и обязательство заготовил, только сумму проставить не решился, а тем более заговорить. Ведь и так, брат, сколько раз я просил тебя об одолжении! Я на твою добрую волю полагаюсь.
Симэнь отказался принять его обязательство.
- Какой вздор! - воскликнул он. - Какие могут быть меж друзьями расписки?!
Пока они вели разговор, Лайань подал чай.
- Накрой стол и позови Ван Цзина, - наказал ему хозяин.
Немного погодя явился Ван Цзин.
- Ступай к матушке Старшей и попроси серебра, - говорил ему Симэнь. - Там в буфете за спальней два узелка остались от приема, те, что прислал его сиятельство цензор Сун. Пусть один выдаст.
Ван Цзин поклонился и вышел. Вскоре он появился с узелком в руке, который Симэнь тут же и вручил Боцзюэ.
- Бери! Тут должно быть пятьдесят лянов, - пояснял Симэнь. - Я не трогал. Проверь!
- Так много! - воскликнул Боцзюэ.
- Ничего, забирай! Сам же говоришь, вторая дочь подрастает. Ей наряды справишь и рождение сына отметишь.
- Верно ты говоришь!
Боцзюэ развернул узелок. В нем сверкали трехляновые слитки высокопробного сунцзянского серебра - паи высших чиновников уголовных управлений и окружных управ. Обрадованный Боцзюэ отвешивал Симэню земные поклоны.
- Где найдешь другого такого благодетеля, как ты, брат?! - говорил Боцзюэ. - И расписка не нужна, а?
- Какой ты глупый, сынок! - отвечал Симэнь. - Неужто в отчем доме с тебя обязательства потребуют! В любое время приходи, не откажу. Ведь и наследник этот - он как твой, так и мой. И нам обоим надлежит его растить. Это я тебе серьезно говорю. А как месяц справишь, вели Чуньхуа прийти. Пусть мне хоть в счет процентов послужит.
- Поглядел бы ты, до чего за эти два дня твоя матушка исхудала! - говорил Боцзюэ. - Вылитая твоя супруга-покойница.
Так они шутили в кабинете еще некоторое время.
- Да! А что с тестем Хуана Четвертого? - спросил Боцзюэ.
Симэнь рассказал, как он поручил дело Дайаню, и продолжал:
- Цянь Лунъе написал письмо инспектору Лэю. Тот приказал доставить задержанных и сам учинил допрос. И тестя и шурина выпустили. Присудили только к уплате десяти лянов на похороны да палочным ударам, но это не в счет.
- Вот им повезло-то! - воскликнул Боцзюэ. - Да, такого благодетеля, как ты, брат, днем с огнем не сыскать. И даже от подношения отказался. Тебе их деньги, конечно, не в диковинку, а теперь отблагодарить того же Цяня пригодились бы. Но ты им не спускай! Пусть у певиц угощение устраивают да нас приглашают. Если ты не скажешь, я сам с Хуаном Четвертым поговорю. Легко сказать - шурина от верной смерти спасли!
Тем временем Юэнян вынесла узелок серебра Ван Цзину. К ней пришла Юйлоу.
- Мой брат Мэн Жуй пока у свояка Ханя остановился, - говорила она. - Собирается в Сычуань и южные провинции за товарами отъезжать, вот и пришел с батюшкой проститься. У меня сидит. Вы, сестрица, послали бы за хозяином слугу, а?
- Хозяин в саду в кабинете с Ином Вторым сидит, - объясняла Юэнян. - Как я пошлю? Сестрица Пань вон к хозяину ушла и никакого ответа. Тут нам приглашения от свашеньки Цяо посыльный принес, завтра в гости зовут. Сестрица Пань вызвалась хозяину доложить. Я успела посыльного накормить, а ее все нет и нет. Слуга, не дождавшись ответа, ушел ни с чем. Наконец, вижу - она появляется. Спрашиваю: «С хозяином говорила?» «Забыла», - отвечает, а немного помолчав, добавила: «Я, - говорит, - только речь завела, тут Ин Второй подоспел, и мне пришлось выйти. Разве их дождешься? Так приглашения в рукаве и ношу». Тут я не выдержала. Сама, говорю, взялась, а дело до конца не довела. Только человека зря ждать заставила. А она такая растерянная. Не представляю, что она там делала столько времени. Упрекнула я ее, и она к себе ушла.
Немного погодя вошел Лайань, и Юэнян послала его за Симэнем.
- Скажи, шурин Мэн Второй прибыл, - наказала она слуге.
Симэнь встал.
- Подожди, я сейчас приду, - сказал он Боцзюэ и направился к Юэнян.
- Может, тебе одной сходить? - предложил Симэнь, узнав о приглашении свашеньки Цяо. - Всем, по-моему, неудобно. У нас ведь траур.
- Тебя шурин Мэн ждет, - отвечала Юэнян. - Он на юг собирается. Да, а кому это ты серебро давал?
Симэнь рассказал ей о рождении сына у Чуньхуа.
- Брат Ин попросил, - говорил он. - Вторая дочь у него тоже подросла, а денег нет. Ему и одолжил.
- Вот оно что! - воскликнула Юэнян. - Наконец-то у него наследник появился. А ведь он уже в годах. Жена-то, наверно, обрадовалась. Надо будет ей что-нибудь послать в подарок.
- Непременно! - поддержал ее Симэнь. - А месяц исполнится, пусть вас на угощение приглашает. Надо ж посмотреть, как Чуньхуа выглядит.
- Выглядит, как и все, - засмеялась Юэнян. - Наверно, и глаза, и нос - все как полагается.
Она велела Лайаню пригласить шурина Мэна. Немного погодя появилась Мэн Юйлоу с братом. После взаимных приветствий Симэнь и Мэн Жуй завели беседу. Хозяин провел гостя в кабинет, где сидел Ин Боцзюэ, и распорядился накрывать стол.
Подали угощения и вино, и они сели пировать втроем. Симэнь распорядился принести еще прибор и пригласить сюцая Вэня.
- Учителя Вэня нет дома, - вскоре доложил Лайань. - В гости к учителю Ни отбыли.
- Зятя позови, - наказал Симэнь.
Появился Чэнь Цзинцзи и, обменявшись приветствиями с Мэн Жуем, сел сбоку. Симэнь поинтересовался, когда Мэн Жуй намечает выезд и как долго продлится его путешествие.
- Отбыть собираюсь второго в будущем месяце, - говорил Мэн Жуй, - а сколько займет поездка, сказать пока трудно. В Цзинчжоу надо будет закупить партию бумаги, а в Сычуани и южных провинциях - благовония и воск. Так что год или два потребуется. Туда направляюсь через Хэнань, Шэньси и Ханьчжоу, а возвращаться думаю водным путем - через Сяцзян и Цзинчжоу. В оба конца тысяч восемь ли выйдет.
- А сколько же вам лет? - спросил Боцзюэ.
- Двадцать шесть, - ответил Мэн Жуй.
- Такой молодой - и столько земель повидать! - говорил Боцзюэ. - Мы же вот до седых волос дожили, а все дома сидим.
Подали новые кушанья, наполнили чарки. Мэн Жуй пропировал до заката, потом откланялся. Его проводил Симэнь и вернулся к столу. Немного погодя слуги внесли два только что купленных сундука, и Симэнь велел Чэнь Цзинцзи наполнить их добром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252