Теперь грозовые облака были у нас прямо над головой. Стало настолько темно, что водителю пришлось включить фары. Сквозь тяжелые стальные ворота студии виднелся свет нескольких фонарей. Но ворота были заперты, а поверху протянута колючая проволока. По какой-то причине в тот момент, когда мы подъехали, у входа на студию не было ни одного охранника и вообще никого. Я нажала кнопку электрического звонка и кнопку домофона, крикнув в него:
– Розалинда Бенегал с неожиданным визитом.
Никакого ответа. Я снова позвонила. Ответом мне был лишь шум помех.
Затем послышался щелчок замка на воротах, и они начали медленно открываться. Я влезла в машину, напевая «Чоли кай пичайяйяй...». Голос звучал хрипло из-за волнения. Водитель вопросительно глянул в мою сторону.
– Что под моей блузкой, – сказала я, глупо улыбаясь. – Вот что это значит. – Словно он этого не знал.
Мы ехали по заброшенному миру, по тому, что осталось от «Острова», когда большую часть его улиц затопила вода.
– Маленькая индийская империя, доведенная до совершенства в каждой крошечной детали, – заметила я.
Когда мы проехали примерно четверть мили по извилистой улице, я заметила какую-то лачугу с освещенными окнами. Мы остановились на расстоянии метров ста от нее, и водитель выключил зажигание.
– Подождите, – сказала я. – Здесь что-то не так.
Дверь в лачугу открылась. На пороге появилась человеческая фигура. Темная фигура из-за того, что свет падал сзади. Две темные фигуры. Я открыла дверцу автомобиля, выпрыгнула и зашагала по направлению к ним.
– Вот и наша неожиданность. – Я услышала суховатую изысканную интонацию Энтони Анменна и остановилась на полпути к лачуге. – Неужели это мисс Бенегал собственной персоной решила посетить двух одиноких стариков в изгнании? Все остальные отправились в город на празднество. К несчастью, я тоже уезжаю. Необходимо заканчивать дела и покупать билеты на самолет.
Он стал медленно спускаться по ступенькам. Когда Анменн подошел поближе, лицо человека, стоящего у дверей, попало в полосу света фар «мерса». Эйкрс, деловой партнер моего свояка. Чудесная реинкарнация.
– Ну, ну, ну, – произнес Эйкрс. – Кажется, мы ничем вас не можем запугать, ни глотку вам заткнуть, ни утопить, ни взорвать, ни что там еще?..
– Эйкрс, – проговорила я. – А как же отель «Рама»...
Мой обычный глубокомысленный комментарий.
– Как, неужели вы и в самом деле полагали, что тот джентльмен был нашим мистером Эйкрсом? – Удивление в голосе Анменна казалось совершенно искренним. – Что вы! Так себе, жалкий поставщик непристойных фотографий ужасного качества. Совершенно не творческая личность, возможно, за исключением претензий, которые пытался предъявлять. Мистер Эйкрс позаботился и о нем. Теперь я вынужден вас покинуть и доверить Бобу с полной уверенностью, что вы получите все, в чем нуждаетесь.
Он кивнул, проходя мимо меня к машине Калеба. Подошел к автомобилю и сел в него. Я слышала, как в машине включилось зажигание, и она стала отъезжать, издавая неприятный скрежещущий звук. Словно в замедленной съемке «мерс» стал набирать скорость и устремился по той же дороге, по которой только что привез меня на студию. За первым же поворотом исчезли его задние фары, оставив в моей памяти воспоминание о череде неверно истолкованных знаков, последнее звено в петле из полуправды и лжи.
Снимки соседа Зорины, фотографа и сценариста, услугами которого я время от времени пользуюсь.
Ты не остановишься, пока не дойдешь до реального и опасного столкновения.
И тут я вспомнила, кого мне напомнила жена Калеба. Не только мое собственное лицо – лицо Сами. «А это порожденье тьмы я признаю своим».
И, наверное, в конце концов всем и всеми можно поступиться.
– Создается впечатление, что на этот раз мы с вами только вдвоем, мисс Бенегал. Ну и как же будем развлекаться? Не закончить ли нам ту сцену преследования, над которой мы начали работать как-то намедни ночью?
Я не стала его больше слушать, а повернулась и бросилась бежать по направлению к центру городка, стараясь продвигаться по грязи, потому что в моих теннисных туфлях бежать по ней было легче, чем Эйкрсу в его итальянской кожаной обуви. Минуту спустя я услышала за своей спиной его проклятия и поняла, что он поскользнулся. У меня был выбор из двух вариантов. Если я сумею добраться до столовой при условии, что она не заперта, там я смогу найти ножи, хоть какой-то инструмент самозащиты. Возможно, я даже сумею там забаррикадироваться. Но до каких пор! О втором варианте я пока не хотела и думать.
Эйкрс бежал очень быстро и уже почти догонял меня. Я изо всех сил пыталась вспомнить то, что узнала во время экскурсии по студии. Свернула налево и пробежала мимо каких-то бань, затем снова направо, на улицу, застроенную пригородными бунгало. Снова направо, мимо статуи Шивы в человеческий рост. Налево, теперь опять направо, думала я. Эйкрс был совсем близко. И никакой столовой в поле зрения. Еще один поворот. Он почти хватает меня за руку, и я чувствую, как скользят по грязи мои ноги и его тяжелое дыхание за спиной. Из последних сил я делаю еще один рывок. Здесь грязь становится еще глубже и гуще, я увязаю по самые лодыжки и почти не могу двигаться.
И все-таки мне удается забежать в здание, взлететь по лестнице в темную неосвещенную кухню. Я хватаю первое, что попадается под руку – железную сковородку с маслом. Держу ее обеими руками. Швыряю в лицо Эйкрсу, вбегающему на кухню вслед за мной. Раздается шлепающий звук, такой, какой бывает, когда по куску мяса бьют молотком. Он ударяется головой о дверной косяк. Хрипло выкрикивает: «Сука!» Одной рукой держится за лицо и бежит ко мне, теперь немного медленнее. Скользит на разлившемся масле. Недостаточно медленно. В другой руке он держит бритву.
Фарсовая сцена из глупого фильма: я разбрасываю за собой все, что попадается под руку, чтобы задержать его, но так и не могу оторваться на достаточное и безопасное расстояние.
Нет времени на обдумывание сюрпризов, которые могли бы дать мне дополнительный шанс. Я выскальзываю в заднюю дверь столовой и чувствую, выбегая на улицу, как дождь и ветер ударяют мне в лицо. Слышу, как сзади падает Эйкрс, поскользнувшись на мокрых ступеньках. Дождь идет сплошной стеной, граница между твердым и жидким стирается. Бегу вперед, ничего не видя перед собой, бегу без всякой цели, бегу, не зная куда; наталкиваюсь на гранатовые деревья, какие-то святилища, бутафорские гробницы. Но я больше не слышу за собой ничьих шагов.
И вот я спасена, среди друзей. Сотни людей под ярко освещенным навесом. Некоторые с мрачным видом наблюдают, другие танцуют, едят, словно в мире нет больше никаких проблем. Почему ты это не остановишь? Сказала я и увидела, что толпа совершенно неподвижна. Неподвижностью камня или смерти. Протерев глаза от дождя, протягиваю руку и касаюсь холодной мраморной поверхности, иллюзию движения и танца которой создавал свет сквозь пелену дождя. Древние мраморные Вишну с бесстрастными лицами, как у Ашока. Кокетливые Парвати с грудями из песчаника, словно спелые дыни. Лица, похожие на мое лицо и на лицо Миранды в сотне разнообразных воплощений. Кладбище отслужившей свой век бутафории на студии Проспера. Я остановилась за спиной высокого неизвестного мне воина и положила голову на его прохладное плечо, пытаясь отдышаться и прийти в себя.
– Я знаю, что ты здесь, Роз, – говорит Эйкрс, его голос доносится до меня откуда-то издалека сквозь потоки дождя. – С кем ты разговариваешь? Здесь нет никого, кроме нас с тобой.
Второй вариант. Но я ведь потеряла все ориентиры и слишком взволнована, чтобы в подробностях вспомнить свою экскурсию с Салимом по студии. Я замечаю тень Эйкрса прежде, чем Эйкрс замечает меня, и изо всех сил толкаю на него статую воина.
– Нет! – орет Эйкрс и отпрыгивает в сторону. Воин наносит ему лишь скользящий удар, но при этом задевает еще одну каменную фигуру впереди, а та цепляется за третью, и все они начинают падать одна за другой. Я, словно кролик, выскакиваю из-под навеса, Эйкрс – за мной. Тупик. Белая мраморная стена. Ступеньки, завершающиеся дверью, которая не открывается. Я вновь спускаюсь по ступенькам, поворачиваюсь и вижу позади себя фигуру, уже замедлившую шаг. Он понял, что я попалась.
– Ну, что ж, настало время поиграть.
И тут я увидела какой-то проход в земле, довольно широкий, ведущий под лестницу, – туннель в неизбежное. Я падаю на живот и то ли ползу, то ли плыву по грязи, подобно существу, желающему обратить вспять эволюцию и вновь стать земноводным. Эйкрс хохочет, прыгает на меня и хватает за ногу, всю покрытую грязью до такой степени, что с меня слетает теннисная туфля, а моя грязная ступня выскальзывает у него из рук как мокрый кусок мыла. Оказавшись под лестницей, я пытаюсь занять как можно меньше места.
Так мы сидим несколько минут, приходя в себя, кролик и удав. Проблема в том, что удав слишком толстый и не может пролезть в нору к кролику.
– Вы слышите звук дождя, мисс Розалинда? – спрашивает удав своим хриплым голосом, немного отдышавшись. – Скоро вашу норку зальет до краев.
Мы оба понимаем, что у меня больше нет вариантов.
Эйкрс осветил маленьким фонариком крошечное пространство, в котором я сижу, сжавшись, на расстоянии каких-нибудь четырех футов от него. Или, что одно и то же, на расстоянии протянутой руки с бритвой. Он протягивает руку и делает ею пробный взмах передо мной. Еще одна попытка. На этот раз кончик лезвия совсем близко от меня. Он даже слегка касается моей ноги, только слегка, так, что я почти ничего не чувствую. Я засовываю ноги поглубже в грязь, как делает это лягушка, почуяв опасность, и ощущаю ими что-то твердое – бутылку. Первая мысль: не смогу ли я разбить ее и осколками порезать руку Эйкрсу. Если бы у меня только были силы. Он, должно быть, каким-то образом прикрепил лезвие к фонарику, так как теперь, когда он в очередной раз попытался достать меня бритвой, узкий лучик от фонаря осветил в темноте какую-то фигурку.
– Мне следовало бы сделать этот нож немного подлиннее, не правда ли, мисс Розалинда? – говорит Эйкрс. – Но, впрочем, ненамного. – Его голос звучит вполне дружелюбно. – Надо вначале хорошенько испробовать и этот. Вы готовы?
Он сует голову под лестницу и освещает лицо фонариком, чтобы я смогла увидеть его улыбку. Говорит тихим, монотонным голосом. Изрыгает поток непристойностей. Чем-то похоже на секс по телефону: я сделаю тебе то-то, и ты будешь кричать, будешь просить еще и никогда не насытишься. Я знаю, ты хочешь этого. Это как раз то, что тебе нравится.
Эйкрс медленно просовывает руку, изгибает ее – ложный трюк. Понимая, что может нанести мне рану в любой момент, когда пожелает, он начинает править бритву о землю, словно готовясь побрить мне ноги.
– Фи, фай, фоу, фам! – приговаривает он.
Слева от себя я слышу негромкий звук, словно от спустившей велосипедной шины, мне кажется, что я замечаю какое-то движение, едва различимое шевеление чего-то.
Паника и ужас все-таки привели меня ко второму варианту.
И я ору на Эйкрса:
– Ну, иди-иди сюда, чертова задница, жирный псих-жополиз!
Он делает резкий выпад вперед. Ему бы следовало быть поосторожней. Тень, но другая тень, не та, что мгновение назад скользила слева от меня, касается руки Эйкрса.
– Черт! – восклицает он, роняет бритву и трясет рукой, а затем головой, как человек укушенный пчелой. – Что это, черт возьми, такое было?..
Тень наносит новый удар. На этот раз более точный и сильный. Удар в голову.
Эйкрс издает всего один-единственный вопль, затем его руки бессильно падают, тело оседает, вытягиваясь, и становится частью того океана грязи, что окружает меня со всех сторон. Тень исчезает в поисках сухого места. Я продолжаю сидеть, сжавшись, поджав под себя ноги, тихо и совершенно неподвижно.
Дождь усиливается, и даже то, что несколько минут назад было сухой землей, растворяется в потоках воды и превращается в жидкую грязь. Некоторое время спустя нечто, напоминающее длинный кусок черной веревки соскальзывает с островка безжизненного тела Эйкрса и плывет по воде, смешанной с грязью, в поисках менее многолюдного убежища. Я подползаю к темной массе, которая когда-то была Эйкрсом, и ощупываю почву вокруг него, сую руку в грязную жижу и вытаскиваю оттуда фонарик и бритву. Включаю фонарик и мгновенно выключаю его. Две черные точки отчетливо видны у него на щеке. Часть лица вокруг уже начала опухать и обесцвечиваться. Снова зажигаю фонарик, отрываю кусок от рубашки, заворачиваю в него бритву и кладу ее в карман. Затем делаю попытку вытолкнуть тяжелое безжизненное тело из-под лестницы.
Несколько первых толчков безрезультатны. Из-за жидкой грязи все, за что удается ухватиться, тут же выскальзывает из рук. От каждого толчка в голову Эйкрса мои ноги скользят, его рука шлепается в грязь, брызги тут же забивают мне ухо, и я чуть не падаю лицом в жижу под его все еще очень теплую руку. Горячее объятие. Такое впечатление, что скоро этот жуткий голос заговорит снова, перечисляя свои дежурные непристойности. Я зацепилась одной ногой за ступеньки и взобралась к нему на плечо. Его рука поднялась в жесте, напоминающем вызов такси, и затем послышался липкий, жалостный звук, похожий на звук овощной кожуры, спускаемой в канализацию. Я сделала еще один рывок, отталкиваясь от его лица. Моя рука скользнула по его щеке, и я успела ухватиться за его ухо. На этот раз мне удалось немного переместить его тело. Сток прочищен. Мне помог ливень. Я передохнула несколько минут, затем продолжила выталкивать его по дюйму за раз. Наконец освободила достаточно места для того, чтобы самой выползти из-под лестницы. Я едва могла держаться на ногах из-за выброса адреналина и спазмов в мышцах, и потому, чтобы не упасть, мне пришлось ухватиться за стену. Так я и стояла там, а дождь омывал мне лицо. И когда я осветила фонариком наручные часы, то с удивлением обнаружила, что нет еще и полуночи.
Я нигде не могла найти свою вторую туфлю. Куда она могла подеваться? Ее исчезновение почему-то показалось мне особенно досадным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67