Ты играешь на руку оппозиции.— Мне все равно, что произойдет, — спокойно парировал Дункан. — Я поступаю так, как велит мой долг, и пусть виновные понесут то наказание, которое они заслуживают.Стивене, все еще с наручниками, сделал шаг вперед:— Дайте мне этот портфель. Если он представляет такую ценность, я САМ могу о нем позаботиться.Торн передал ему портфель. Но Дункан встал между Стивенсом и дверью.— Мы не выйдем отсюда до тех пор, пока не будет произведена опись находящихся там предметов, — непреклонно стоял он на своем.— Кто это сказал? — удивился Стивене. — Я.— Подумаешь, шишка, — презрительно процедил Торн. — Ты всего лишь окружной прокурор. Ты не имеешь права проводить арест. В создавшемся положении это может делать только Стивене. Продолжайте действовать, Стивене, в том же духе, и я поддержу вас, когда это будет в моих силах.— Прекрасно! — воскликнул Дункан с ледяной улыбкой, вынимая из кармана пачку бумаг. — Вы заслужили свою участь. На каждого из вас у меня есть соответствующее распоряжение.— Это еще что за штучки? — поразился Торн.— Это, — медленно проговорил Дункан, — повестки Большого жюри. Они обязывают каждого из вас предстать перед ним и предъявить ТАКИМИ, КАК ОНИ ЕСТЬ, любой и каждый документ или бумагу, имеющиеся в настоящее время в вашем распоряжении. А теперь, официально вручив вам повестки, я от имени Большого жюри забираю с собой документы, находящиеся в этом портфеле. Можете смеяться, если достанет мужества. Глава 19 Полицейский в форме провел Сэма Морейна в кабинет, где за бюро восседал Фил Дункан.Морейн облизнул болевшую губу и изобразил на лице вымученную улыбку.— Думаю, ты прав, Фил. Это безумие — совать нос в криминальные дела, когда ничто тебя к этому не обязывает. Меня это привело только в тюрьму.Дункан сделал знак сопровождавшему:— Все в порядке. Можете идти.Когда полицейский вышел, Дункан посмотрел на часы:— Через десять минут, Сэм, я должен быть на заседании Большого жюри и доложить всю эту омерзительную историю. Это значит, что я навсегда расстанусь с политикой.— Как ты решился на такой шаг? — спросил Морейн.— Это единственно разумный шаг, который мне оставалось сделать.— Но с политической точки зрения это невыгодный для тебя поступок, так ведь?— Ты прав. Однако когда я приносил присягу, вступая на свой пост, то поклялся выполнять обязанности наилучшим образом в силу возможностей и умения. И сейчас я поступаю именно так.Морейн понимающе кивнул.— Теперь, — продолжал Дункан, — можешь ли ты мне сказать, что намерен делать?Морейн удивленно поднял брови.— Не увиливай, — предупредил его Дункан. — Я не собираюсь задерживать тебя надолго. Где документы?— Разве тебе не вручили портфель?— Когда его открыли, то обнаружили там только подборку журналов. Видно, тебе пришлось совершить набег на газетный киоск и использовать весь находившийся там запас.— Там еще не все журналы, — поправил Морейн. — Кое-что осталось.— Как это понимать?— Я рассчитал, что они меня отправят в каталажку, и потому сохранил несколько штук, чтобы было что почитать.Дункан горестно вздохнул:— Ну хватит, Сэм. Выкладывай. Морейн отрицательно повел головой.— Почему ты скрываешь правду?— Я хочу, чтобы ты выложил свои карты на стол раньше, чем это сделаю я.— Не могу.— Почему?— Потому что не могу.— Где Натали Раис?— Под стражей.— Ее вызвали в качестве свидетеля на заседание Большого жюри?— Да.Морейн облизал губы.— Но был ли вызван в этом качестве еще кто-нибудь помимо тех лиц, о которых мне известно?— Если тем самым ты хочешь осторожно выяснить насчет отца Натали Раис, — заметил Дункан, — то мы еще не обнаружили, где он скрывается, но сделаем это в ближайшее время.— Если вы заставите его давать показания перед Большим жюри, — с расстановкой произнес Морейн, — то он будет в полном отчаянии. Элтон Раис в таком состоянии духа, что совершит какой-нибудь сумасбродный поступок, который нанесет непоправимый ущерб жизни его дочери.— Многие судьбы сейчас под ударом, — безразличным тоном откликнулся Дункан. — Где документы, Сэм?— Эти бумаги, если они действительно находятся у меня, являются козырем, не правда ли, Фил? Я их не отдам, пока все остальные карты не будут лежать на столе.— Это уже сделано.— Нет, это не так.— Какую ты преследуешь цель?— Я намерен договориться с тобой, Фил.— А я ни о чем договариваться с тобой не собираюсь. Как, впрочем, и ни с кем другим. Я просто выполняю свой долг.— Но то, о чем я хочу договориться, поможет тебе это сделать.— В таком случае готов выслушать твое предложение.— Ты в самом деле хочешь заполучить эти бумаги?— Безусловно.— Зачем?— Затем что они позволят почистить администрацию города и округа.— Но одновременно они испепелят твою партию.— Это меня не интересует. Я окружной прокурор. Эти документы оздоровят тяжелую обстановку, которая сложилась в этом городе, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы они были предъявлены Большому жюри.— Среди них есть такие, которые больно ударят по тебе, Фил.— Ты думаешь, я не знаю об этом? Это — крах моей политической карьеры. Меня освободят от занимаемого поста, а моя репутация будет основательно подпорчена.— И несмотря на это, ты продолжаешь настаивать?— Совершенно верно. Я лично никаких гадостей не совершал. Самое большое, что мне могут инкриминировать, — так это подверженность влиянию со стороны бессовестных людей. Возможно, смогут также доказать, что в прокуратуре имеются случаи коррупции; что те, кому я верил, предали меня; что они за деньги обеспечивали безнаказанность для негодяев. Это мне аукнется, но помешать этому я не в силах. Если эти факты вписываются в общую картину, то будут преданы гласности наряду со всеми другими.Морейн задумчиво покачал головой. Прокурор взглянул на часы.— Я предлагаю тебе сделку. Фил, — решился Морейн.— Я уже это слышал, — ответил Дункан.— Повторяю: я иду на сделку с тобой. Я передам тебе эти документы, точнее, я скажу, где находится портфель с ними, чтобы ты имел возможность представить эти бумаги Большому жюри. Но с одним условием: ты позволишь мне задать свидетелям ряд вопросов.— Что это значит? — удивился Дункан.— Я имел в виду свидетелей убийств Пита Диксона и Энн Хартвелл.— Я не могу этого сделать, Сэм. Это не предусмотрено процессуальными нормами, было бы неуместно, а также…— Хорошо, — поскучнев, заявил Морейн. — Тогда ищи документы сам.Дункан нервно забарабанил кончиками пальцев по столу.— Свидетелей должен допрашивать я, — напомнил он. — Это входит в мои обязанности.— Но разве ты не можешь разрешить мне задать несколько дополнительных вопросов?— Да, это я МОГ БЫ сделать.— Тогда соглашайся.Фил Дункан встал из-за стола и начал вышагивать, размышляя, по кабинету.Внезапно он развернулся и сказал:— Я понимаю, Сэм: ты что-то задумал. Посвяти меня в суть твоего плана. Барни не мог убить Диксона, поскольку находился в момент его смерти вместе с нами. Ты — точно в таком же положении. Но Натали Раис вполне могла это сделать. Ее отец также может быть преступником. Барни Морден в свою очередь мог “заказать” убийство Диксона за деньги.— А Торн?— Торн тоже, черт бы его побрал! Я не знаю, где он был, когда произошло преступление, но, на мой взгляд, он способен на все, лишь бы помешать Большому жюри ознакомиться с этими материалами. Вспомни, что и ты под подозрением. Если ты послал Натали Раис в дом Диксона, чтобы заполучить эти документы, а она, выполняя твое поручение, застрелила Диксона, то вы оба виновны в убийстве первой степени. Ты, однако, что-то затеял. Я не знаю, что именно, но хотел бы выяснить до начала заседания.— Ничего конкретного не могу тебе сказать, — ответил Морейн, — поскольку сам еще не представляю, что нужно сделать. Тем не менее я надеюсь, что в ходе допроса свидетелей смогу определиться. Поэтому-то я и предлагаю тебе эту сделку, Фил.— Если ты не блефуешь в очередной раз и на самом деле располагаешь этими документами, ты окажешься в очень скверном положении, — отчеканил Дункан.— Как так?— Просто в силу того, что ты раскроешь, где они находятся.— Почему?— Потому что это вовлекает тебя в дело об убийстве Диксона. Для тебя, Сэм, обстановка складывается крайне неблагоприятно. Кто бы ни убил Диксона, он сделал это ради документов. И раз они у тебя, значит, преступление совершили Натали Раис или ее отец, а ты в этом случае выступаешь их сообщником. Согласно действующим в этом штате законам, если в твоем распоряжении находятся документы, принадлежащие Диксону, и в то же время совершено преступление с целью завладения ими, то ты столь же виновен в убийстве первой степени, как если бы сам лично произвел эти выстрелы. Именно так гласят законы этого штата. Я предупреждаю тебя, Сэм. Если все будет выглядеть так, как я описал, то я выдвину против тебя обвинение так же, как я сделал бы это против любого другого лица.— Мне нравится, когда ты выступаешь с таких позиций, — поддержал его Морейн. — Если ты стоишь на них твердо и будешь столь же непреклонно отстаивать их и впредь, то заслужишь уважение всех членов Большого жюри.— За меня не беспокойся, — строго глядя на Морейна, сказал Дункан. — Я говорю сейчас о тебе и о том, что произойдет в том случае, если эти документы действительно находятся у тебя.— Я понимаю, что это значит, Фил.— И несмотря на это, продолжаешь настаивать на своем условии?— Продолжаю.— Я сам себя спрашиваю, не блеф ли это?— Это легко проверить.— Почему ты идешь на это, Сэм?— Причин тому множество. Частично, видимо, ради удовлетворения своей склонности поиграть в детектива. Возможно, для того, чтобы кого-то уберечь.— Не Натали ли Раис?— Не исключено.Дункан резюмировал ситуацию, тщательно подбирая слова:— Сэм, давай четко договоримся во избежание недоразумений. Я допрошу свидетелей, как обычно. Ты же хочешь задать им несколько вопросов после того, как я закончу. Правильно я тебя понял?— Абсолютно.— Мне придется разоблачать тебя, Сэм, — огорченно произнес прокурор. — Но я согласен.— В таком случае пошли кого-нибудь на почту, — бесцветным голосом сказал Морейн. — Пусть он получит там письмо на имя мистера Джеймса Чарльза Фиттмора, Сити, до востребования. В конверт вложен картонный номерок камеры хранения Северного вокзала. По нему вы сможете получить этот портфель, и ты представишь документы Большому жюри.Дункан направился к двери.— Не говори потом, что я тебя не предупреждал, Сэм, — повторил он. — Я обвиню тебя в убийстве первой степени.— Но ты ведь дашь мне возможность задать вопросы свидетелям?— Я сделаю это, Сэм. Глава 20 Итон Драйвер, председатель Большого жюри, был человеком с квадратной нижней челюстью, преуспевшим в жизни благодаря упорному труду и личным качествам: порядочности и сильному характеру.Все прекрасно знали, что Драйвер был отрицательно настроен по отношению к Филу Дункану, Карлу Торну и руководимой ими политической машине.Сейчас он пристально разглядывал Дункана. В его проницательных глазах таилось некоторое недоверие.— Вы подтверждаете, что представите Большому жюри беспристрастный и полный отчет о событиях, связанных с делом Диксона? — задал он вопрос.— Именно так.— Знаете ли вы мотив убийства Диксона? — продолжал Драйвер тоном человека, расставляющего ловушку.— Да, — твердо ответил Дункан. — Диксона убили потому, что в его распоряжении оказались важные документы, которые он намеревался представить этому Большому жюри. Они имели большую политическую ценность и могли бы серьезно повлиять на результаты предстоящих выборов. Диксона убили, чтобы лишить его возможности выступить на сегодняшнем заседании в качестве свидетеля и представить эти бумаги.По лицу Драйвера скользнула тень удивления:— Господин прокурор, видимо, сейчас заявит, что он располагает этими документами и готов предъявить их Большому жюри, но что они беззубы и представляют лишь незначительный интерес, не так ли?Дункан взглянул на председателя:— Ваши слова наводят на мысль, что вам известно о характере документов, собранных Диксоном. Поэтому я заверяю вас, что жюри будут представлены ВСЕ документы.— Неужели ВСЕ? — с сарказмом переспросил Драйвер.— ВСЕ, — ответил Дункан, — включая и те, в которых содержатся упоминания, нелицеприятные для моей прокуратуры.Драйвер как-то странно посмотрел на Дункана.— Чего вы тем самым добиваетесь? — осведомился он.— Обнародовать правду.— За какую цену?— Правда цены не имеет.— Может быть, вы надеетесь, что Большое жюри признает вас лично невиновным в обмен на осуждение ваших сообщников…— У меня нет сообщников.— Тогда ваших сотрудников.— Мои сотрудники предали меня. Я это знаю, хотя мне неизвестно, в какой мере и при каких обстоятельствах это произошло, поскольку я незнаком с содержанием самих документов. Независимо от того, какая в конечном счете выявится картина, я хочу знать правду и сделать ее публичным достоянием. Впредь мне прокурором уже не быть, но пока я продолжаю занимать этот пост, готов честно выполнять возложенные на меня обязанности.Драйвер задумчиво провел ладонью по подбородку.— Чтобы добыть эти документы, — невозмутимо продолжал Дункан, — мне пришлось пойти на определенные уступки. Надеюсь, что Большое жюри будет содействовать выполнению взятых мною обязательств.На лице Драйвера отразилось облегчение.— Ах, все же я оказался прав. Знал, что за этим кроется какой-то хитрый ход, но никак не мог догадаться какой.— Никаких тут хитростей нет! — с достоинством опротестовал это заявление Дункан.— Тогда что же это за уступки, о которых вы только что говорили?— Я обещал разрешить одному из свидетелей задать несколько вопросов другим свидетелям по окончании моего допроса.— Кому из свидетелей конкретно?— Сэму Морейну.— Надеюсь, он не вовлечен в это преступление? — сурово спросил Драйвер.— Я не хочу, чтобы на этот счет оставались какие-то неясности, — ответил Дункан. — Сэм Морейн — мой давний друг, но боюсь, что улики, которые будут здесь предъявлены, приведут жюри к выводу о том, что Питера Диксона убили Сэм Морейн или же его секретарша Натали Раис, если не ее отец Элтон Дж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24