https://wodolei.ru/catalog/mebel/rakoviny_s_tumboy/podvesnaya/
– раздался выкрик.
– Не будем несправедливы, не в наших обычаях возвеличивать себя за чужой счет…
– Долой матов! – выкрикнул тот же голос. Уланфу заерзал и с беспокойством взглянул на Тропинина.
– Но мы и не позволим никому принизить собственный неоценимый и, к прискорбию, неоцененный вклад в процветание нашего любимого Гермеса!
Буря аплодисментов покрыла эти слова. Все посетители ресторана повскакали со своих мест и, окружив «генерала», выражали ему свое одобрение. Одни только соседи Тропинина и Уланфу остались на месте, занятые своими пререканиями. Это не замедлило привлечь внимание разошедшихся химических патриотов. Один из них, плюгавенькая плешивая личность неопределенного возраста, подскочил к столику и с угрозой сказал:
– А вас, синьоры, как я вижу, не воодушевляют наши чувства!
– Что вы от нас хотите?
– Я хочу знать, почему вы не присоединяетесь к своим собратьям?
– Мы не слышали, о чем там у вас идет речь.
– Хорошо, я поясню: речь шла о значении нашего клана и о том, что его роль остается недооцененной.
– Согласен с тем и другим. А теперь оставьте нас в покое.
– Нет, я тебя не оставлю в покое, паршивец! Встать!
– Вы не смеете… – начала побледневшая спутница молодого человека.
– Молчи, козявка! – прикрикнул агрессивный хим. – Встать!
Тропинин, с возмущением наблюдавший за этой дуэлью, испытал острое чувство разочарования, увидев, как хорошо сложенный и крепкий на вид парень стал медленно подниматься по приказу плюгавенького. Но поторопился с выводами. Выпрямившись, молодой человек развернулся и дал своему оскорбителю такую оплеуху, что тот охнул и свалился на пол.
Со знакомым воплем «Наших бьют!» ему на подмогу поспешило полресторана. Они накинулись на молодого человека и стали методически его избивать. Жена встала на защиту и расцарапала лицо одному из нападавших. Принялись и за нее. Официанты испуганно жались к стенам, прибежавший метр тщетно пытался урезонить посетителей, угрожая вызвать полицию. Кто-то рявкнул на него: «Заткни пасть, чучело!» – и двинул ногой по металлическому корпусу. Робот рухнул, придавив стонавшего плюгавенького.
– Помогите! – взвыла молодая хима.
Уланфу схватил Тропинина за руку и прошептал ему на ухо:
– Нам надо немедленно уходить.
Посол презрительно на него покосился, выдернул руку и почему-то с тем же воинственным кличем «Наших бьют!» бросился на помощь даме. («Плевать на космические последствия и полного командора».) Ввязавшись в бой, он вывел из строя одного из агрессоров ударом под дых, а другого телепатическим приемом, подхватил на руки лишившуюся чувств химу и усадил ее на стул. Тут же на него навалились еще с десяток разъяренных энтузиастов.
– Остановитесь! – заорал благим матом Уланфу. – Что вы делаете, это же землянин!
– Да здесь мат! – обрадовались участники свадебного пиршества. – Бей его!
И чиновник Великария получил свою порцию тумаков. Но его вопль не остался неуслышанным. «Генерал» поднял руку и зычным голосом отдал команду прекратить свалку. Мгновенно воцарился порядок, все вернулись на свои места, кряхтя и зализывая раны. Пощупав лицо, Тропинин решил, что счастливо отделался: нос и уши были целы, слегка побаливало плечо. Под правым глазом Уланфу образовался синяк с яблоко величиной. Роботы хлопотали вокруг пострадавших, более всего – плюгавенького и молодого человека.
«Генерал» подошел к Тропинину, вежливо поклонился.
– Я приношу извинения за случившееся и хочу надеяться, что вы не станете судить о гермеситских нравах по этому досадному эпизоду. Ребята немного перебрали. Вы не ушиблись, легат?
– Пустяки, – ответил Тропинин. – Вот эти бедняги действительно нуждаются в помощи.
– Мы позаботимся о своих коллегах. Не окажете ли нам честь принять участие в свадебном торжестве? Приглашение относится и к вам, синьор, – обратился он к тихо скулившему от боли Уланфу.
– Благодарю вас, однако с меня достаточно, – сказал Тропинин. – Я убедился, что химы умеют постоять за честь своего клана.
– Не так ли? Они, правда, чуть погорячились, но поверьте, если б кто-нибудь мог предположить, что вы окажетесь среди нас… Вы не представляете, сколь широкий интерес вызывает ваше пребывание на Гермесе. В прессе опубликован отчет о вашей встрече с Великим математиком, ее итоги внушают надежду, что у нас с Землей установится доброе взаимовыгодное сотрудничество. Я и сам рассчитываю когда-нибудь побывать на нашей прародине.
– Милости просим. Вам будет оказано такое же гостеприимство, какое оказывается здесь нам, землянам.
«Генерал» пропустил двусмысленность мимо ушей, проводил знатного гостя до порога, рассыпался в уверениях и на прощание даже подарил послу значок, дающий право входа в профессиональные клубы химов.
Уланфу выглядел совсем убитым, и Тропинин его пожалел:
– Не беспокойтесь, о нашей эскападе я ни словом не обмолвлюсь вашему шефу. В конце концов, я сам был ее инициатором.
– А если распространится слух?
– Этот самовлюбленный олух и его компания тоже заинтересованы не выносить сор из избы. Полагаю, если история выплывет наружу, им не поздоровится?
– Еще как, подай я рапорт…
– Но вы этого, разумеется, не сделаете, – перебил Тропинин.
Уланфу кивнул.
– Да, но мой глаз! – опять запечалился он.
– Возьмите на пару дней бюллетень или прикройте синяк пластырем. Скажете, выскочил чирей.
Уланфу окончательно успокоился.
– Я так рад, легат, что сопровождать вас доверили именно мне. Вы такой необыкновенный человек!
– Обыкновенный. А скажите мне честно, Уланфу, такие стычки часто у вас случаются?
Уланфу оглянулся, чтобы убедиться, что за ними никто не подсматривает, и утвердительно кивнул. Вид у него был виноватый, словно он совершал государственное преступление.
– И клановый шовинизм?
– И клановый шовинизм, – осмелился признать Уланфу, правда, чуть слышным голосом. Но тут же спохватился: – В целом отношения между кланами…
– Я знаю, превосходные. Как и внутри кланов.
– Не понимаю, легат.
– Прекрасно понимаете, дружище. Мы ведь с вами участвовали только что не в межклановой, а во внутриклановой драке.
Уланфу промолчал.
7
Ровно через полчаса после того, как Ром с Улой покинули мантуанскую префектуру, у ее ворот остановились четыре запыленных автомобиля. Поспешно высадившаяся из них группа мужчин во главе с высокой костлявой женщиной потребовали у привратника немедленно провести их к префекту. Тот вышел им навстречу и пригласил в кабинет.
– Я Марта Капулетти, это квестор Вероны и представители городских общин матов и агров.
– Мое почтение, синьоры. Чем могу служить?
– Вот предписание провинциального суда, обязывающее вас передать нам задержанных вчера мою дочь и Рома Монтекки.
Префект взял предписание и повертел его в руках.
– Какая жалость! – сказал он с огорчением.
– В чем дело? Документ оформлен по всем правилам? – встревожился квестор.
– Я бы вам и на слово поверил, коллега. Но вот беда…
– Говорите же! – властно сказала Марта.
– Понимаете, – протянул префект, – беда в том, что их здесь больше нет.
– То есть как?
– Мне самому показалась подозрительной эта разноклановая парочка. Но пришлось их отпустить за отсутствием состава преступления. Закон есть закон, – вздохнул префект, словно хотел сказать: «Черт бы его побрал!»
– Однако они были задержаны по обвинению в нарушении права собственности.
– Верно, квестор, верно. К сожалению, обвинение не подтвердилось. Я получил свидетельство, что хозяин дома Ферфакс сам предложил им обосноваться у него и с этой целью даже оставил дверь незапертой.
– Ну, бог с ним, с домом, но вы должны были получить объявление, требующее задержать Монтекки за похищение моей дочери.
– Да, синьора, когда вы входили, я как раз с ним знакомился. Какой негодяй! Предчувствие меня не обмануло. Знаете, просидев в этом кресле двадцать лет, начинаешь нутром чувствовать преступника.
– Что не помешало вам отпустить его с миром?
– Увы, синьора, – сокрушенно развел руками префект, – все тот же закон. Если б я только догадался раньше разобрать почту!
Марта была вне себя.
– Вы за это ответите! – заявила она запальчиво.
– Не советовал бы разговаривать со мной в таком тоне, – жестко ответил префект.
– Синьора нервничает, – вмешался квестор, – не обижайтесь. От вас многое зависит. Они не могли уйти далеко, велите поднять на ноги все ваши наличные силы, и мы их схватим.
Сообразив, что префект может быть полезен, Марта сочла за лучшее изменить тактику:
– Извините меня, вы понимаете, материнское сердце…
– Конечно же, я вас понимаю! – с жаром воскликнул префект. – Не будем терять времени.
Он включил селектор и отдал необходимые распоряжения. Стая полицейских роботов кинулась разыскивать беглецов. Они разделили на квадраты весь прилежащий район и принялись методически его прочесывать, заходя в каждый дом и осведомляясь, не просила ли здесь приюта молодая пара. Префект лично руководил операцией, а Марта Капулетти сопровождала его в роли комиссара.
…Взявшись за руки, Ром и Ула вышли из префектуры. Положение у них было незавидное: некуда идти, некого просить о помощи, появляться в общественных местах рискованно – Рома могут узнать и задержать. Они посмотрели друг на друга и грустно улыбнулись.
Оставалось одно – связаться со Сторти по автомату. Сторонясь людей, пугаясь каждого встречного, они отыскали стоявшую в стороне телефонную будку, забрались туда вместе, и Ром набрал номер. Послышались отбойные гудки. Он повторил вызов – результат был тот же. Тогда Ром набрал другой номер.
– Домой? – тихо спросила Ула. Он кивнул, моля бога, чтобы к телефону подошла мать. Но услышал голос отца и аккуратно положил трубку на рычажок.
Рому хотелось приободрить Улу: ничего страшного, надо переждать и через некоторое время повторить звонок. Сторти, по своему обыкновению, отправился закупать провизию и наверняка будет дома. Он положил руку на плечо своей подруги и заметил, что та с расширенными от ужаса глазами смотрит на дорогу. По ней в направлении префектуры неслась автокавалькада.
– Это за нами, – прошептала Ула.
– Почему ты так думаешь?
– Наша машина.
– Ты не могла ошибиться?
Она выразительно взглянула на него.
– Я езжу на ней с детства.
Надо спасаться. Теперь их последний шанс, рассудил Ром, раствориться в толпе и попытаться найти укрытие где-нибудь в закоулках старого города. Он увлек Улу за собой, они побежали.
На улице было довольно много прохожих, которые останавливались и поглядывали им вслед. Но Ром уже не обращал внимания, стремясь как можно скорее уйти от опасной близости с префектурой, прорваться к центру. Казалось, цель близка, но в этот момент впереди появилась шеренга полицейских роботов. Они свернули в переулок и остановились, тяжело дыша.
– Ром, милый, у меня больше нет сил, – жалобно сказала Ула.
Ничего не говоря, он потащил ее к подъезду ближайшего дома и позвонил в первую попавшуюся дверь. Послышалось шарканье, и старческий голос спросил:
– Кто там!
– Девушке плохо, нужна срочная помощь.
После секундного размышления старик прошамкал:
– Сошалею, но ничем не могу помочь. Вам надо обратиться в клинику.
Ром не стал пытать судьбу вторично. Они поднялись на последний этаж и присели на ступеньке. Авось преследователи не станут осматривать все дома. Увы, надежда не оправдалась. Минут через десять внизу послышался шум: полиция проверяла каждую квартиру. В отчаянии Ром схватил Улу на руки и позвонил в одну из дверей на лестничной клетке. Дверь отворилась, на пороге стоял седой худощавый человек в очках.
– Моей жене плохо, за нами гонится полиция, укройте нас, – пролепетал он и добавил: – Мы ни в чем не виноваты, клянусь вам.
Седой пристально посмотрел Рому в глаза, перевел взгляд на Улу и отстранился, приглашая их войти. Он захлопнул дверь, провел Рома в комнату и молча указал на огромный платяной шкаф.
Несколько минут спустя раздался звонок. Хозяин не спеша открыл дверь и впустил префекта.
– Если не ошибаюсь, синьор Дезар?
– Да, префект, вы не ошиблись.
– Мы разыскиваем молодую пару. Они не просили у вас убежища?
– Нет. Хотите осмотреть квартиру?
Префект пожал плечами.
– У меня нет оснований вам не верить.
– Не скажете, в чем их вина?
– А вы любопытны.
– Я фил, моя профессия – постигать людей и мотивы их поступков.
– Они принадлежат к разным кланам и осмелились полюбить друг друга.
– Это страшное преступление, – согласился Дезар.
– Еще бы! Мы будем искать их еще сутки, – сказал префект неестественно громким голосом.
– Удачи вам!
За спиной префекта появилась костлявая дама.
– Увы, синьора Капулетти, и здесь их нет, – сказал он ей с огорчением.
Выждав, пока полиция покинет дом, философ выпустил из шкафа беглецов, привел их на кухню и напоил горячим кофе. Он осведомился, как чувствует себя Ула, и Ром, краснея, признался, что пошел на хитрость, чтобы разжалобить хозяина квартиры. Дезар кивнул, усадил их на диван, погрузился сам в глубокое кресло напротив, набил трубку, раскурил ее и только потом сказал:
– Рассказывайте.
Молодые люди переглянулись: могут ли они довериться совершенно незнакомому человеку, хотя и отнесшемуся к ним великодушно? Дезар угадал их сомнения.
– Говорите, как на исповеди. Я не причиню вам зла, если уж согласился из-за вас проявить нелояльность к властям.
– Позволь мне, Ром, – сказала Ула и, опустив лишь интимные подробности, поведала историю их любви, радостную и печальную. Дезар слушал не перебивая. У него была манера прикрывать глаза веками, временами казалось, что философ погрузился в сон. Но, когда Ула в нерешительности замолкала, он кидал на нее острый взгляд, давая понять, что ждет продолжения.
Ром слушал свою возлюбленную и заново переживал перипетии их одиссеи: первую встречу, свои занятия математикой, памятный матч в мотокегли, сцену у балкона, бегство, приключения в гостинице, оборону дома Ферфакса, ночь в камере мантуанской префектуры. Попытавшись представить, как должна восприниматься вся эта история со стороны, он впервые задумался над ее сокровенным смыслом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Не будем несправедливы, не в наших обычаях возвеличивать себя за чужой счет…
– Долой матов! – выкрикнул тот же голос. Уланфу заерзал и с беспокойством взглянул на Тропинина.
– Но мы и не позволим никому принизить собственный неоценимый и, к прискорбию, неоцененный вклад в процветание нашего любимого Гермеса!
Буря аплодисментов покрыла эти слова. Все посетители ресторана повскакали со своих мест и, окружив «генерала», выражали ему свое одобрение. Одни только соседи Тропинина и Уланфу остались на месте, занятые своими пререканиями. Это не замедлило привлечь внимание разошедшихся химических патриотов. Один из них, плюгавенькая плешивая личность неопределенного возраста, подскочил к столику и с угрозой сказал:
– А вас, синьоры, как я вижу, не воодушевляют наши чувства!
– Что вы от нас хотите?
– Я хочу знать, почему вы не присоединяетесь к своим собратьям?
– Мы не слышали, о чем там у вас идет речь.
– Хорошо, я поясню: речь шла о значении нашего клана и о том, что его роль остается недооцененной.
– Согласен с тем и другим. А теперь оставьте нас в покое.
– Нет, я тебя не оставлю в покое, паршивец! Встать!
– Вы не смеете… – начала побледневшая спутница молодого человека.
– Молчи, козявка! – прикрикнул агрессивный хим. – Встать!
Тропинин, с возмущением наблюдавший за этой дуэлью, испытал острое чувство разочарования, увидев, как хорошо сложенный и крепкий на вид парень стал медленно подниматься по приказу плюгавенького. Но поторопился с выводами. Выпрямившись, молодой человек развернулся и дал своему оскорбителю такую оплеуху, что тот охнул и свалился на пол.
Со знакомым воплем «Наших бьют!» ему на подмогу поспешило полресторана. Они накинулись на молодого человека и стали методически его избивать. Жена встала на защиту и расцарапала лицо одному из нападавших. Принялись и за нее. Официанты испуганно жались к стенам, прибежавший метр тщетно пытался урезонить посетителей, угрожая вызвать полицию. Кто-то рявкнул на него: «Заткни пасть, чучело!» – и двинул ногой по металлическому корпусу. Робот рухнул, придавив стонавшего плюгавенького.
– Помогите! – взвыла молодая хима.
Уланфу схватил Тропинина за руку и прошептал ему на ухо:
– Нам надо немедленно уходить.
Посол презрительно на него покосился, выдернул руку и почему-то с тем же воинственным кличем «Наших бьют!» бросился на помощь даме. («Плевать на космические последствия и полного командора».) Ввязавшись в бой, он вывел из строя одного из агрессоров ударом под дых, а другого телепатическим приемом, подхватил на руки лишившуюся чувств химу и усадил ее на стул. Тут же на него навалились еще с десяток разъяренных энтузиастов.
– Остановитесь! – заорал благим матом Уланфу. – Что вы делаете, это же землянин!
– Да здесь мат! – обрадовались участники свадебного пиршества. – Бей его!
И чиновник Великария получил свою порцию тумаков. Но его вопль не остался неуслышанным. «Генерал» поднял руку и зычным голосом отдал команду прекратить свалку. Мгновенно воцарился порядок, все вернулись на свои места, кряхтя и зализывая раны. Пощупав лицо, Тропинин решил, что счастливо отделался: нос и уши были целы, слегка побаливало плечо. Под правым глазом Уланфу образовался синяк с яблоко величиной. Роботы хлопотали вокруг пострадавших, более всего – плюгавенького и молодого человека.
«Генерал» подошел к Тропинину, вежливо поклонился.
– Я приношу извинения за случившееся и хочу надеяться, что вы не станете судить о гермеситских нравах по этому досадному эпизоду. Ребята немного перебрали. Вы не ушиблись, легат?
– Пустяки, – ответил Тропинин. – Вот эти бедняги действительно нуждаются в помощи.
– Мы позаботимся о своих коллегах. Не окажете ли нам честь принять участие в свадебном торжестве? Приглашение относится и к вам, синьор, – обратился он к тихо скулившему от боли Уланфу.
– Благодарю вас, однако с меня достаточно, – сказал Тропинин. – Я убедился, что химы умеют постоять за честь своего клана.
– Не так ли? Они, правда, чуть погорячились, но поверьте, если б кто-нибудь мог предположить, что вы окажетесь среди нас… Вы не представляете, сколь широкий интерес вызывает ваше пребывание на Гермесе. В прессе опубликован отчет о вашей встрече с Великим математиком, ее итоги внушают надежду, что у нас с Землей установится доброе взаимовыгодное сотрудничество. Я и сам рассчитываю когда-нибудь побывать на нашей прародине.
– Милости просим. Вам будет оказано такое же гостеприимство, какое оказывается здесь нам, землянам.
«Генерал» пропустил двусмысленность мимо ушей, проводил знатного гостя до порога, рассыпался в уверениях и на прощание даже подарил послу значок, дающий право входа в профессиональные клубы химов.
Уланфу выглядел совсем убитым, и Тропинин его пожалел:
– Не беспокойтесь, о нашей эскападе я ни словом не обмолвлюсь вашему шефу. В конце концов, я сам был ее инициатором.
– А если распространится слух?
– Этот самовлюбленный олух и его компания тоже заинтересованы не выносить сор из избы. Полагаю, если история выплывет наружу, им не поздоровится?
– Еще как, подай я рапорт…
– Но вы этого, разумеется, не сделаете, – перебил Тропинин.
Уланфу кивнул.
– Да, но мой глаз! – опять запечалился он.
– Возьмите на пару дней бюллетень или прикройте синяк пластырем. Скажете, выскочил чирей.
Уланфу окончательно успокоился.
– Я так рад, легат, что сопровождать вас доверили именно мне. Вы такой необыкновенный человек!
– Обыкновенный. А скажите мне честно, Уланфу, такие стычки часто у вас случаются?
Уланфу оглянулся, чтобы убедиться, что за ними никто не подсматривает, и утвердительно кивнул. Вид у него был виноватый, словно он совершал государственное преступление.
– И клановый шовинизм?
– И клановый шовинизм, – осмелился признать Уланфу, правда, чуть слышным голосом. Но тут же спохватился: – В целом отношения между кланами…
– Я знаю, превосходные. Как и внутри кланов.
– Не понимаю, легат.
– Прекрасно понимаете, дружище. Мы ведь с вами участвовали только что не в межклановой, а во внутриклановой драке.
Уланфу промолчал.
7
Ровно через полчаса после того, как Ром с Улой покинули мантуанскую префектуру, у ее ворот остановились четыре запыленных автомобиля. Поспешно высадившаяся из них группа мужчин во главе с высокой костлявой женщиной потребовали у привратника немедленно провести их к префекту. Тот вышел им навстречу и пригласил в кабинет.
– Я Марта Капулетти, это квестор Вероны и представители городских общин матов и агров.
– Мое почтение, синьоры. Чем могу служить?
– Вот предписание провинциального суда, обязывающее вас передать нам задержанных вчера мою дочь и Рома Монтекки.
Префект взял предписание и повертел его в руках.
– Какая жалость! – сказал он с огорчением.
– В чем дело? Документ оформлен по всем правилам? – встревожился квестор.
– Я бы вам и на слово поверил, коллега. Но вот беда…
– Говорите же! – властно сказала Марта.
– Понимаете, – протянул префект, – беда в том, что их здесь больше нет.
– То есть как?
– Мне самому показалась подозрительной эта разноклановая парочка. Но пришлось их отпустить за отсутствием состава преступления. Закон есть закон, – вздохнул префект, словно хотел сказать: «Черт бы его побрал!»
– Однако они были задержаны по обвинению в нарушении права собственности.
– Верно, квестор, верно. К сожалению, обвинение не подтвердилось. Я получил свидетельство, что хозяин дома Ферфакс сам предложил им обосноваться у него и с этой целью даже оставил дверь незапертой.
– Ну, бог с ним, с домом, но вы должны были получить объявление, требующее задержать Монтекки за похищение моей дочери.
– Да, синьора, когда вы входили, я как раз с ним знакомился. Какой негодяй! Предчувствие меня не обмануло. Знаете, просидев в этом кресле двадцать лет, начинаешь нутром чувствовать преступника.
– Что не помешало вам отпустить его с миром?
– Увы, синьора, – сокрушенно развел руками префект, – все тот же закон. Если б я только догадался раньше разобрать почту!
Марта была вне себя.
– Вы за это ответите! – заявила она запальчиво.
– Не советовал бы разговаривать со мной в таком тоне, – жестко ответил префект.
– Синьора нервничает, – вмешался квестор, – не обижайтесь. От вас многое зависит. Они не могли уйти далеко, велите поднять на ноги все ваши наличные силы, и мы их схватим.
Сообразив, что префект может быть полезен, Марта сочла за лучшее изменить тактику:
– Извините меня, вы понимаете, материнское сердце…
– Конечно же, я вас понимаю! – с жаром воскликнул префект. – Не будем терять времени.
Он включил селектор и отдал необходимые распоряжения. Стая полицейских роботов кинулась разыскивать беглецов. Они разделили на квадраты весь прилежащий район и принялись методически его прочесывать, заходя в каждый дом и осведомляясь, не просила ли здесь приюта молодая пара. Префект лично руководил операцией, а Марта Капулетти сопровождала его в роли комиссара.
…Взявшись за руки, Ром и Ула вышли из префектуры. Положение у них было незавидное: некуда идти, некого просить о помощи, появляться в общественных местах рискованно – Рома могут узнать и задержать. Они посмотрели друг на друга и грустно улыбнулись.
Оставалось одно – связаться со Сторти по автомату. Сторонясь людей, пугаясь каждого встречного, они отыскали стоявшую в стороне телефонную будку, забрались туда вместе, и Ром набрал номер. Послышались отбойные гудки. Он повторил вызов – результат был тот же. Тогда Ром набрал другой номер.
– Домой? – тихо спросила Ула. Он кивнул, моля бога, чтобы к телефону подошла мать. Но услышал голос отца и аккуратно положил трубку на рычажок.
Рому хотелось приободрить Улу: ничего страшного, надо переждать и через некоторое время повторить звонок. Сторти, по своему обыкновению, отправился закупать провизию и наверняка будет дома. Он положил руку на плечо своей подруги и заметил, что та с расширенными от ужаса глазами смотрит на дорогу. По ней в направлении префектуры неслась автокавалькада.
– Это за нами, – прошептала Ула.
– Почему ты так думаешь?
– Наша машина.
– Ты не могла ошибиться?
Она выразительно взглянула на него.
– Я езжу на ней с детства.
Надо спасаться. Теперь их последний шанс, рассудил Ром, раствориться в толпе и попытаться найти укрытие где-нибудь в закоулках старого города. Он увлек Улу за собой, они побежали.
На улице было довольно много прохожих, которые останавливались и поглядывали им вслед. Но Ром уже не обращал внимания, стремясь как можно скорее уйти от опасной близости с префектурой, прорваться к центру. Казалось, цель близка, но в этот момент впереди появилась шеренга полицейских роботов. Они свернули в переулок и остановились, тяжело дыша.
– Ром, милый, у меня больше нет сил, – жалобно сказала Ула.
Ничего не говоря, он потащил ее к подъезду ближайшего дома и позвонил в первую попавшуюся дверь. Послышалось шарканье, и старческий голос спросил:
– Кто там!
– Девушке плохо, нужна срочная помощь.
После секундного размышления старик прошамкал:
– Сошалею, но ничем не могу помочь. Вам надо обратиться в клинику.
Ром не стал пытать судьбу вторично. Они поднялись на последний этаж и присели на ступеньке. Авось преследователи не станут осматривать все дома. Увы, надежда не оправдалась. Минут через десять внизу послышался шум: полиция проверяла каждую квартиру. В отчаянии Ром схватил Улу на руки и позвонил в одну из дверей на лестничной клетке. Дверь отворилась, на пороге стоял седой худощавый человек в очках.
– Моей жене плохо, за нами гонится полиция, укройте нас, – пролепетал он и добавил: – Мы ни в чем не виноваты, клянусь вам.
Седой пристально посмотрел Рому в глаза, перевел взгляд на Улу и отстранился, приглашая их войти. Он захлопнул дверь, провел Рома в комнату и молча указал на огромный платяной шкаф.
Несколько минут спустя раздался звонок. Хозяин не спеша открыл дверь и впустил префекта.
– Если не ошибаюсь, синьор Дезар?
– Да, префект, вы не ошиблись.
– Мы разыскиваем молодую пару. Они не просили у вас убежища?
– Нет. Хотите осмотреть квартиру?
Префект пожал плечами.
– У меня нет оснований вам не верить.
– Не скажете, в чем их вина?
– А вы любопытны.
– Я фил, моя профессия – постигать людей и мотивы их поступков.
– Они принадлежат к разным кланам и осмелились полюбить друг друга.
– Это страшное преступление, – согласился Дезар.
– Еще бы! Мы будем искать их еще сутки, – сказал префект неестественно громким голосом.
– Удачи вам!
За спиной префекта появилась костлявая дама.
– Увы, синьора Капулетти, и здесь их нет, – сказал он ей с огорчением.
Выждав, пока полиция покинет дом, философ выпустил из шкафа беглецов, привел их на кухню и напоил горячим кофе. Он осведомился, как чувствует себя Ула, и Ром, краснея, признался, что пошел на хитрость, чтобы разжалобить хозяина квартиры. Дезар кивнул, усадил их на диван, погрузился сам в глубокое кресло напротив, набил трубку, раскурил ее и только потом сказал:
– Рассказывайте.
Молодые люди переглянулись: могут ли они довериться совершенно незнакомому человеку, хотя и отнесшемуся к ним великодушно? Дезар угадал их сомнения.
– Говорите, как на исповеди. Я не причиню вам зла, если уж согласился из-за вас проявить нелояльность к властям.
– Позволь мне, Ром, – сказала Ула и, опустив лишь интимные подробности, поведала историю их любви, радостную и печальную. Дезар слушал не перебивая. У него была манера прикрывать глаза веками, временами казалось, что философ погрузился в сон. Но, когда Ула в нерешительности замолкала, он кидал на нее острый взгляд, давая понять, что ждет продолжения.
Ром слушал свою возлюбленную и заново переживал перипетии их одиссеи: первую встречу, свои занятия математикой, памятный матч в мотокегли, сцену у балкона, бегство, приключения в гостинице, оборону дома Ферфакса, ночь в камере мантуанской префектуры. Попытавшись представить, как должна восприниматься вся эта история со стороны, он впервые задумался над ее сокровенным смыслом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39