С ними не было стражи, и они вели себя как подвыпившие гуляки, поэтому Фокс ничего не заподозрил. Расхаживая под сводами и громко разговаривая, они спросили Фокса, кто он такой, и, получив ответ, что он служит сэру Перси, пошутили о громадных приготовлениях к рождественскому фейерверку.

Схема Тауэра – около 1100 г. Постройки Вильгельма I и Вильгельма II.

Схема Тауэра – около 1200 г.

Схема современного вида Тауэра с учетом всех перестроек.

Жизнь в Тауэре. Иллюстрация из книги стихов герцога Карла Орлеанского, содержавшегося в крепости в 1415–1440 гг. Французский принц крови был пленен в битве при Азенкуре и провел в Тауэре 25 лет в отместку за то, что его супруга Изабелла предпочла его королю Англии Генриху V.

Плененного Ричарда II ведут в Тауэр. Средневековое изображение. Король, захотевший установить в Англии абсолютизм по образцу французского, перешел дорогу могущественному дому Ланкастеров. Став пленником герцога Ланкастера, отрекся от престола в 1399 году и был тайно умерщвлен в Тауэре.

Самый известный портрет Ричарда III, созданный в конце XVI века при Тюдорах.

Королева Елизавета Вудвиль, сыновья которой были убиты в Тауэре Ричардом III, в 1487 г удалилась в монастырь Бермондсей, где и провела остаток жизни.

Убийство двенадцатилетнего Эдуарда V и его восьмилетнего брата Ричарда в Тауэре. Версия преступления, изображенная Джеймсом Норткотом в конце XIX века с чувствительностью, присущей викторианской эпохе.

Генрих VIII, казнивший в Тауэре двух своих жен и множество политических противников. Безграничное самолюбие и эгоизм сочетались в нем с умом, решительностью и разносторонними талантами человека эпохи Возрождения.

Сэр Томас Мор, философ, автор знаменитой «Утопии» и канцлер Генриха VIII. Поборник свободы совести, не согласившийся с жестким курсом короля на реформу церкви, казнен в Тауэре 6 июля 1535 года.

Томас Кромвель, портрет работы Г. Гольбейна. Сын кузнеца стал могущественным министром Генриха VIII, дав уставшему от семейных проблем королю совет развестись с Екатериной Арагонской и жениться на Анне Болейн без санкции Папы. Казнен в 1540 году по обвинению в государственной измене.

Королева Анна Болейн, вторая жена Генриха VIII, заточенная в Тауэр и казненная по обвинению в измене королю.

Допрос с применением пыток в XVI веке.

«Девятидневная королева» протестантка Джейн Грей, жертва своего слишком близкого к трону происхождения. После свержения герцога Нортумберленда заточена в Тауэр и казнена по приказу королевы Марии I.

Королева Мария I («Кровавая Мэри») восстановила позиции Католической Церкви, ослабленные реформацией Генриха VIII и Эдуарда VI. При ней Тауэр наполнился протестантами.

Принцесса Елизавета, будущая королева Елизавета I, была заключена своей сводной сестрой королевой Марией I на два месяца в Тауэр. Выросшая среди образованных придворных Генриха VIII, она была превосходно начитанна, в шестнадцать лет проявляла «мужское прилежание» в изучении наук, отлично сидела на лошади и грациозно танцевала.

Декоративная тарелка периода правления Елизаветы I с видом Тауэра. По кругу надпись «Красная роза, зеленые листья, Боже, храни Елизавету, нашу королеву» (намек на герб Ланкастеров-Тюдоров)

Мария Стюарт в молодости. В возрасте девятнадцати лет великая авантюристка стала вдовой и унаследовала шотландскую корону.

Лорд Дарнлей, второй супруг Марии Стюарт Шотландская королева постоянно повторяла «Если я не освобожусь от него каким-то способом, мне и жизнь не в радость». Погиб во время взрыва королевской резиденции Кирк-О'Фильд в Эдинбурге.

Мария Стюарт в возрасте тридцати семи лет в период заточения в Тауэре.

Королева Елизавета I в зените славы. В течение двенадцати лет она не подписывала смертных приговоров, пока в Англии не появилась Мария Стюарт.

Сэр Уолтер Рэйли. Портрет, написанный в 1588 году неизвестным художником с монограммой «Н». Один из самых знаменитых узников Тауэра, любимейший герой английских преданий. Его трижды бросали в королевскую тюрьму, которая за двенадцать лет его заточения превратилась в филиал Академии наук и искусств.

Титульный лист «Всемирной истории», написанной Уолтером Рейли во время его долгого заключения в Тауэре.

«Вещий граф» Нортумберленд, томившийся в Тауэре одновременно с Рэйли. В течение шестнадцати лет он занимался там астрологией и другими оккультными науками.

Джордж Вильерс, герцог Бэкингем. Сын провинциального сквайра и горничной, благодаря своей красоте ставший всемогущим фаворитом Якова I. Сделал Тауэр из грозной королевской тюрьмы «углом», куда шаловливый юноша ставил провинившихся взрослых.

Сэр Томас Овербюри, жертва прекрасной отравительницы леди Фрэнсис Говард.

Леди Фрэнсис Говард, графиня Сомерсет, заточенная в Тауэр по обвинению в отравлении сэра Томаса Овербюри.

Заговорщики из таверны «Лошадь и Грум» в момент ареста полицией. Их лидер Тистлвуд и четверо других были повешены.

Капелла святого Иоанна Богослова в нижнем этаже Белой башни.

Современный вид на Белую башню Тауэра.

Современный вид на Тауэр и мост Тауэр-Бридж.
Когда незваные посетители удалились, Фокс надел высокие сапоги, завел часы и зажег фонарь. Около полуночи он сделал пороховой след и вышел на улицу… Несколько человек в черном набросились на него, схватили и подвергли обыску. При нем нашли часы, пучок спичек и связку трута – слишком очевидные улики, чтобы запираться.
– Что ты тут делаешь? – спросили Фокса шпионы Сесила.
Фокс презрительно усмехнулся:
– Если бы вы попытались схватить меня внутри, я взорвал бы вас, себя и все здание на воздух.
Кэтсби и другие заговорщики предпочли умереть в бою, а не на виселице. Они бежали в Уэльс, чтобы призвать католиков к восстанию. По пути они остановились в Голвиче, в доме у Стивена Литлтона. Погода была ненастная, и Кэтсби с тремя другими заговорщиками решили просушить порох над очагом. Но на поднос, на котором было рассыпано зелье, упала искра. Раздался взрыв. Заговорщиков разбросало в стороны, мешок с порохом вылетел через пробоину в крыше. Том Уинтер вбежал в комнату на шум и, увидев корчившихся в мучениях Кэтсби и его товарищей, спросил, что они намерены теперь делать.
– Мы собираемся умереть здесь, – ответил за всех Кэтсби.
– Что сделаете вы, сделаю и я, – сказал верный Том.
Около одиннадцати часов вечера отряд правительственных войск уже окружил дом и открыл огонь по окнам. Первым пал Том Уинтер – рана его была несмертельна; Джек Райт был убит наповал, за ним пуля попала и в его брата Кейта. Осаждавшие ворвались во двор и закололи еще одного заговорщика копьем.
– Стойте твердо, мистер Том, – закричал Кэтсби, – и мы умрем вместе!
Но Уинтер был слишком тяжело ранен, чтобы защищаться.
– Сэр, я не владею правой рукой, – простонал он.
В эту минуту раздались выстрелы, сразившие двух последних заговорщиков – Кэтсби и Перси (впоследствии стрелявшие были награждены Яковом I пожизненным пенсионом). Борьба была кончена, и дом Литлтона захвачен королевскими солдатами. Раненые заговорщики истекли кровью и умерли на руках своих врагов, за исключением Уинтера.
Все живые участники заговора были схвачены. Но проходила неделя за неделей, а арестованные все не появлялись на скамье подсудимых. Дело было в том, что Сесил хотел замарать участием в заговоре своих врагов и добивался нужных ему показаний. От Фокса требовали, прежде всего, улик против католических лордов, и почти исключительно на основании его показаний в Тауэр были брошены граф Нортумберленд и некоторые другие знатные лица. Между тем заключенные выказывали своеобразную совестливость: с самого начала они довольно легко выдавали друг друга, но упорно молчали о иезуитах, называя только имена тех патеров, которые находились за границей. Дело пошло лучше, когда был арестован Фрэнк Трешем, который ради спасения поместья и жизни начал выдавать одного за другим духовных наставников Порохового заговора. Он также подписал бумагу, где обвинял всех неугодных Сесилу лиц, после чего в ту же ночь умер со странной скоропостижностью.
Наконец состоялся суд, приговоривший участников заговора к смерти. Осужденные были повешены на площади Святого Павла. Фокс и Уинтер были вначале вздернуты на виселицу, а потом сняты и выпотрошены.
С Пороховым заговором было покончено. Оставалось расправиться с его вдохновителями – английскими иезуитами.
Неуловимый отец Гарнет и конец английских иезуитов
Префект английских иезуитов отец Гарнет и его коллега отец Олдкорн укрылись от преследования властей в Гендлип-холле у мистера и миссис Эбингтон. Этот замок был построен специально для того, чтобы служить убежищем преследуемым католическим священникам. Почти в каждой комнате замка имелись тайные ниши, скрытые коридоры и потайные лестницы. Стены внутри были пустые, панели ложные, печи снабжены двойными горнами: одним – для выхода дыма, другим – для выхода священников. Особенно искусно был замурован один тайник в стене: то была узкая ниша в глубине камина, которая соединялась посредством трубы, проложенной в стене, со спальней миссис Эбингтон, благодаря чему можно было незаметно от всего дома доставлять в это убежище пищу, питье и все необходимое.
Ключи от тайников, разумеется, находились только у хозяев, но то, что Гендлип-холл служит убежищем для иезуитов, знали многие окрестные дворяне. Поэтому шериф округа сэр Генри Бромлей получил предписание произвести в замке обыск. Ему приказано было расставить стражу внутри и снаружи, никого не впускать и не выпускать, пробуравить и исследовать все дымовые трубы, измерить комнаты вверху и внизу на предмет соответствия размеров для выявления тайников и т. д.
Бромлей нагрянул так неожиданно, что гостям миссис Эбингтон пришлось прятаться в первые попавшиеся тайники. Гарнет и Олдкорн забрались в каминную нишу, а их слуги Литл-Джон и Чемберс спрятались в какой-то стенной шкаф. В этих тайниках не было сделано никаких приготовлений для пребывания там людей. Ниша за камином была почти вся завалена книгами и разным мусором, а съестные припасы в ней ограничивались несколькими банками джема. В шкафу и вовсе не было никакой пищи, один «папский хлам», как потом выразились в донесении сыщики, то есть предметы католического богослужения.
Мистер и миссис Эбингтон, конечно, заявили, что в доме, кроме них, никого нет. Однако обыск выявил, что постелей в комнатах было больше, чем обитателей Гендлип-холла, причем некоторые из постелей оказались теплыми, хотя хозяева уверяли, что ими никто не пользовался.
Миссис Эбингтон величественно удалилась в свою комнату, рассерженная обыском. Бромлей гадал, почему она наотрез отказалась уехать на время обыска в другое поместье, отчего она не выходит из спальни, и откуда взялся у леди чудовищный аппетит, заставляющий ее поглощать в невероятных количествах супы, жаркое и вино, которые ей доставляли прямо в спальню.
Бдительная стража уже несколько дней безуспешно обследовала каждую комнату, за исключением покоев миссис Эбингтон, как вдруг одна из деревянных панелей неожиданно раскрылась и в залу вступили два привидения. Это были Чемберс и Литл-Джон, не вынесшие мук голода и жажды. Миссис Эбингтон заявила, что не знает этих людей, но вскоре истина обнаружилась, и сыщики с удвоенной энергией принялись обследовать Гендлип-холл.
Ниша, в которой скрывались Гарнет и Олдкорн, была узкая и длинная, а хлам занимал столько места, что там невозможно было ни стоять, ни лежать. У иезуитов начали пухнуть ноги, а тело затекало до полного онемения членов. Они постоянно слышали голоса сыщиков, простукивавших стены, и из их разговоров узнали, что слуги их найдены.
Но проходили дни за днями, а в Гендлип-холле все оставалось по-прежнему. Наконец власти схватили одного знатного заговорщика, бывавшего у четы Эбингтон, который, пытаясь избежать виселицы, раскрыл убежище иезуитов. Сыщики и стража ворвались в комнату миссис Эбингтон и бросились к каминной нише. Один из солдат сорвал стенную обшивку у камина и, разглядев в темном углублении двоих людей, в страхе отпрянул, ожидая выстрела. Но оттуда раздался голос, призывающий не чинить насилия, после чего Гарнет и Олдкорн вышли на свет Божий.
Гарнет умолял Бромлея об одном – чтобы во время их путешествия в Тауэр на него не надевали кандалов и колодок, так как все его тело затекло. Бромлей оказал ему эту милость и даже приютил его на несколько дней у себя в доме, чтобы дать арестованному набраться сил перед заключением. Во время одного из обедов отец Гарнет потребовал вина и с обнаженной головой провозгласил тост за короля, осушив стакан «почтенных размеров».
Бромлей ухаживал за ним и дальше. Всю дорогу в Тауэр Гарнет ехал на лучших лошадях, а в тавернах, где они останавливались, ему подавали самые изысканные блюда и лучшие вина. В Лондоне его вначале поселили в Гэтхаузе под домашним арестом, а Олдкорна, Чемберса и Литл-Джона бросили в Тауэр.
Дело было в том, что против Гарнета не имелось прямых улик. Сесил принял его с почтением, подобающим духовному лицу, и сосредоточил разговор исключительно на нежелании Гарнета дать клятву на верность королю как главе церкви. Префект остался очень доволен тем, что «его обвиняют в измене помимо Порохового заговора, а не в участии в нем». Он был чрезвычайно осторожен в своих показаниях, отрицал право католиков восставать против короля без повеления Папы и на вопрос, считает ли он англичан еретиками, уклончиво ответил: «Религия их – еретическая, о людях я судить не могу». Никаких имен он не называл.
Но на другой день – День святого Валентина – его заключили в Тауэр. Он попал в нижний этаж Кровавой башни, в помещение, которое некогда занимал Лесли, епископ Росский. Отсюда он писал друзьям: «Меня кормят отлично и доставляют прекрасное вино; я щедро черпаю из своего кошелька для самого себя и для соседей, чтобы снискать их расположение».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49