Ц Нет, молодые люди, вы нас не путайте. Мы называемся не по горе, а по горю. Т
ак старики нам сказывали, так и мы про себя считаем.
Ц Ладно, не будем спорить. Но из чего видно, что некогда у вас была церковь
? Должна бы остаться какая-нибудь примета, например часовня.
Ц Вот я и говорю, Ц улыбнулась женщина. Ц Часовня-то как раз против мои
х окон стояла.
Ц Давно ли нарушена? Ц спросил я как можно спокойнее.
Ц Позапрошлый год разломали. Приехал трактор из совхоза, наподдел, она и
рассыпалась по бревнышку, а бревна потом растащили на дрова.
Ц Зачем ее разломали?
Женщина не поняла моего вопроса.
Ц С какой целью разломали часовню? Была ведь, наверно, какая-нибудь цель?
Если бы трактор наехал на нее случайно, по пьяному делу, Ц это одно…
Ц Не знаю. Сломали, и конец. Значит, так было нужно.
Опасаясь, что разговор, начавшийся так удачно и так конкретно, утонет в ту
манных рассуждениях, я круто повернул его опять на узкую, но верную и нужн
ую нам тропинку.
Ц Ладно, не будем говорить. Сломали часовню, Ц значит, было нужно. Но в ча
совне, наверное, содержалась утварь, разные лампады, подвески и эти… как и
х называют, иконы?
Ц Икон давно в ней не было. И вообще ничего. Сохранялась одна наружность.

Ц Не могло все испариться само собой. Верно, жители Горямина разобрали и
коны по домам?
Ц Нет, не помню, чтобы по домам. А куда подевались, тоже сказать невозможн
о. Нарушилось все само собой, и стояла часовня пустая.
В этом месте женщина сделала паузу и вдруг, будто читая наши мысли, будто т
очно зная, зачем мы приехали, внятно, отчетливо проговорила:
Ц Одна-единственная икона осталась после этой часовни Ц «Борис и Глеб
». У моей соседки Анны Дмитриевны висит. А то больше ничего не осталось. Да
и давно уж… Сохранялось одно обличье.
Если бы здесь присутствовали посторонние люди, то для них фраза о иконе «
Бориса и Глеба» ничем бы не выделилась из остального разговора. Фраза бы
ла не тише, не громче, не тусклее, не ярче, обыкновенным ровным голосом про
изнесенная фраза. Для нас же она была как выстрел, как взрыв, как гром сред
и ясного неба. У Женюшки непроизвольно ослабла и опустилась, как при пара
личе, нижняя челюсть.
Ц Поглядеть бы на эту иконку, на «Бориса и Глеба».
Ц Не покажет. Старуха своенравная, неизвестных людей не любит. И вообще о
на теперь в большом расстройстве. Может, слышали, парня мы на днях похорон
или, тракториста. Ее внук.
Про тракториста мы действительно слышали. Дело было в том, что тракторис
т, молодой парень, напился пьяным. Как всегда бывает в таких случаях, захот
елось еще. А был уж вечер. Магазины закрыты, трактиров нет. Парень поехал в
другую деревню к надомнице.
Не всем покажется понятным это слово. Сельские магазины, находящиеся в н
аиболее крупном населенном пункте, на центральной усадьбе совхоза или к
олхоза, обслуживают и деревеньки, расположенные поблизости. В иной из де
ревенек учреждается надомница, то есть, по существу, филиальчик магазина
. Надомница берет в магазине товар и торгует им на дому. Она не продавец, он
а обыкновенная колхозница или работница совхоза. Вместе со всеми она коп
ает картошку, ухаживает за коровами, возит сено. Но в вечерние часы можно к
ней прийти и купить, что нужно. Приходят и среди ночи, стучат в окно, подним
ают с постели.
Здесь следует оговориться. Всего, что нужно, у надомницы, конечно, не купиш
ь. У нее хранится только один товар, в котором возникает особенная нужда к
ак раз после работы, как раз в те часы, когда основной магазин закрыт. У над
омницы хранится одна только водка.
Итак, подвыпивший тракторист поехал на тракторе в другую деревню к надом
нице. Ночь была темная, сырая, крапал дождь. Трактор свалился с крутой горы
в ручей. Трактористу прищемило ноги, и он, не имея возможности выбраться,
захлебнулся, а может быть, он убился еще раньше, когда кувыркался вместе с
трактором.
Несколько дней по всем окрестным деревням только и говорили про этот слу
чай. Мы тоже о нем были хорошо наслышаны. Мы не знали, правда, что история с т
рактористом, казавшаяся нам посторонней, неожиданным образом коснется
нас. Теперь оказывалось, что погибший тракторист был внуком Анны Дмитрие
вны, у которой хранится замечательная по древности икона «Бориса и Глеба
», и что смерть тракториста может оказать косвенное влияние на успех наш
его предприятия.
Сказать, что мы были ошарашены, ошеломлены известием о иконе, значит толь
ко в некоторой, приблизительной степени выразить наше состояние.
Чтобы скрыть волнение, мы быстро пошли от женщины, стиравшей белье, а такж
е и от дома Анны Дмитриевны. Мы сели на землю посреди деревни, прямо на дор
оге, и начали лихорадочно говорить друг другу, как нам теперь себя вести. И
з окон на нас, сидящих на дороге, смотрели любознательные горяминцы.
Да и как нам было не волноваться. Мы узнали, что икона здесь, в соседней изб
е, у Анны Дмитриевны, но мы понимали, что выпросить икону будет не просто, ч
то скорее всего ее не выпросишь никогда. Нам казалось это вопиющей неспр
аведливостью. Мы загорелись собирательством, мы докопались в книге, что
«в часовне при деревне Горямине…», мы напали на след, мы нашли… Достать ик
ону для нас теперь самое страстное желание, у нас есть, наконец, деньги, ко
торые мы готовы заплатить… Мы не знали еще доподлинно, но, значит, чувство
вали, что деньги в разговоре со старушками есть самый незначительный, а ч
аще всего отрицательный аргумент.
Усиливало наше волнение и то, что икона не какая-нибудь, но «Борис и Глеб».
Христианство пришло на Русь со своими святыми. Христос, Божья Матерь, Иоа
нн Креститель, Николай Угодник, Георгий Победоносец, апостолы, пророки, м
ного святых. Со временем начали появляться, канонизироваться свои, домаш
ние, русские святые. Самыми первыми были канонизированы два юноши, сынов
ья князя Владимира Борис и Глеб, коварно убитые по мотивам междоусобицы.
Их изображают всегда вместе, то едущими на лошадках, то стоящими в рост, но
всегда с мечами, в горностаевых шапочках. Иногда между ними изображаетс
я и князь Владимир. Каждому собирателю известно, что икона «Борис и Глеб»
большая редкость, и начать свое собирательство с нее, да еще если она «зам
ечательная по древности», это была бы удача из удач.
Почему же «была бы», когда она уже есть! До нее пятьдесят шагов. Но между на
ми стоят воля и характер Анны Дмитриевны. Не случайно старуха взяла домо
й и хранит у себя одну-единственную икону из всей часовни. Теперь же, наве
рно, молится Борису и Глебу о спасении души погибшего внука. Эта икона Ц с
амое дорогое, что осталось у бедной старухи в жизни. Можно ли самое дорого
е выпросить и увезти навсегда?
Поднимаясь на крыльцо к Анне Дмитриевне, я располагал уже точным ощущени
ем, что иконы нам не видать. Анна Дмитриевна оказалась действительно ста
рой женщиной, худощавой, одетой в черное. Она уселась против нас на табуре
тке.
Ц Плохо я вижу. Народ вы как будто незнакомый. Один глаз у меня совсем осл
еп, другой туда же готовится. Зачем пожаловали?
Ц А вы знаете, Анна Дмитриевна, у моей матери тоже болят глаза. Из Москвы е
й присылают очень хорошие капли. Она пускает через два часа, только тем и с
пасается. Без них давно бы ослепла. Если хотите, я возьму пузырек и привезу
вам.
Ц Да уж не знаю, право. С чего это вы такие добрые? Я все хотела послать к Ст
епаниде Ивановне в Олепино. Она, слыхать, глазами-то бьется. А у нее дети в М
оскве, один писатель. Наверное, есть у нее какие-нибудь лекарства.
Ц Вы разве знаете Степаниду Ивановну?
Ц Как же я могу ее не знать. Мы с ней в старину-то как подруги. И мужа ее, Але
ксея Алексеевича, хорошо знала. В гости хаживали на Ивана Постного или в п
окров.
К нам ходило много гостей. После обедни, прежде чем разойтись по своим дер
евням, шли по тропиночке из церковной ограды к нашему дому и Марья Григор
ьевна Бурякова из Шунова, и Александра Прокофьевна Камынина из Негодяих
и, и Пелагея Николаевна Ламо нова из Брода. Они истово крестились у порога
, одетые в черное, обедничное, в черных кружевных платках. Усаживались за с
тол, где кипел большой самовар.
Ц Анна Дмитриевна, вы, может быть, меня не знаете, но я ведь младший сын Але
ксея Алексеевича и Степаниды Ивановны.
Анна Дмитриевна встрепенулась.
Ц Как же это я не узнала! Слепа, слепа. Один глаз совсем не видит, другой ту
да же готовится. Не узнала. Я сейчас самовар поставлю. Он у меня скоро посп
евает, сейчас.
Надо было бы соглашаться на самовар. Потому что где еще может возникнуть
интимность и доверительность, как не за неторопливо поющим самоваром. Це
лый день (три дня!) можно просидеть за чаепитием ради того, чтобы… Но охотн
ичьей выдержки у нас было мало, и мы от чаепития в обществе старушки вежли
во отказались.
Тем не менее разговор наш пошел набирать высоту. Горяминская часовенка н
езаметно втянулась в орбиту нашего разговора.
Ц Позапрошлый год разломали, Ц с явной жесткостью к разломавшим подтв
ердила Анна Дмитриевна. Ц Приехал из совхоза трактор и по бревнышку рас
катил.
Ц А утварь куда? Всякие там кадила, лампады и эти… доски, на которых нарис
овано.
Ц Нет, ничего не осталось. То есть ни одной даже иконки не осталось от час
овни горяминцам на память.
Анна Дмитриевна остановилась, улыбнулась про себя, будто порадовалась л
ишний раз, и после паузы, показавшейся нам очень длинной, сказала:
Ц Есть у меня, правда, одна икона. Храню. Из этой часовни. «Борис и Глеб». Он
а небольшая, правда, невзрачная, без ризы, без украшений Ц одна доска.
Ц Почему вы взяли именно эту икону, если она невзрачная?
Ц Икона не простая, а чтимая, богоявленная. Все у нас ее очень почитали. Во
т я и взялась хранить. Если желаете, можно посмотреть. Руками только трога
ть нельзя, а посмотреть можно, пожалуйста.
Анна Дмитриевна повела нас в сельник. Еще не были откинуты деревянные ст
авни на окошке, еще в сельнике было совсем темно, а я уж увидел икону, висящ
ую в дальнем левом углу. Сельник, когда Анна Дмитриевна открыла ставенку,
наполнился сухой бревенчатой желтизной, и не было в нем ничего, кроме одн
ой иконы. Мы остановились перед ней и стали смотреть.
Икона написана на доске, почти квадратной. Размер около полуметра и в ту и
в другую сторону. Борис и Глеб, оба с мечами, оба в шапочках. Женя затаился з
а моим плечом, не слышно даже дыхания. А я сразу, в первые секунды, хотя и мал
о что понимал тогда в иконах, а вернее сказать, совсем ничего не понимал, о
тметил несоответствие легенды об иконе «замечательной по древности» и
живописи ее, которую никуда нельзя было отнести, кроме как к двадцатому в
еку. Можно было успокаивать себя тем, что икону, поскольку она чтимая, подн
овили. До революции, конечно, лет пятьдесят Ц шестьдесят назад. Но почему
же нет и ковчега, и весь вид ее новенький, крепенький, будто она не висела ч
етыреста лет в горяминской деревянной часовне, а только что взята из ико
нописной мастерской?
Ц Анна Дмитриевна, как же так? Икона «Борис и Глеб» считается очень древн
ей, однако письмо на ней не старинное, а новое. Может, вам ее подменили?
Анна Дмитриевна усмехнулась:
Ц Ценили мы очень эту икону. Была она чтимая. А вышло так: когда сгорела на
ша часовня, сгорели вместе с ней все иконы, сгорели, конечно, «Борис и Глеб
». И вот посылаю я своего мужа в Москву. Поезжай, говорю, найди хорошего жив
описца, пусть напишет нам нового «Бориса и Глеба». Собрали мы со всей дере
вни денег, и муж поехал. Привез икону, которую вы теперь видите. Мы ее освят
или и с молебном поставили в часовню.
Ц Часовня, говорите, сгорела.
Ц Новую срубили мужики.
Ц Когда сгорела часовня?
Ц Как раз в светлое воскресенье. Пьем чай, а в окне что-то поблескивает. Я
оглянулась Ц батюшки мои светы! Часовня горит! Упала свеча, кругом дерев
о, краска, сушь. Все сгорело. Поздно заметили. «Бориса и Глеба» как чтили, а и
з огня вытащить не могли.
Ц Когда это было?
Ц Говорю, в самое светлое воскресенье. Чай сели пить…
Ц В каком году?
Ц Год-то я теперь и не вспомню. Была я замужем. Моего мужа в Москву к живоп
исцу посылали. Помнится, уж и дети народились. Году, должно быть, в десятом.

Мне льстило, что я так точно определил про себя возраст живописи на иконе,
но уж лучше ошибиться.
Ц Как думаете, Анна Дмитриевна, ваш муж из Москвы привез совсем новую ико
ну или намоленную, старую?
Ц Как это старую? Чай, он деньги живописцу платил, пятьдесят рублей. По те
м временам очень большие деньги. А потом мы ее освятили.
Ц Похожа была старая икона на эту или вы не помните?
Ц Очень хорошо помню. Так-то она вроде и похожа. Те же Борис и Глеб. Но лики
были поменьше, сами фигуры подлиннее и писано все по-старинному. Все то же
самое, а фасон другой. И доска сама… Одним словом, другой фасон.
Уезжая из Горямина, мы не знали, огорчаться нам или радоваться. Нет, конечн
о, независимо ни от чего ужасно, что в 1910 году сгорела вместе с часовней зам
ечательная по древности икона «Бориса и Глеба». Эта потеря невосполнима
, и можно только скорбеть. Примитивно же, исходя из текущего часа, мы не мог
ли решить для себя, что для нас было бы легче: уезжать из Горямина, зная, что
у Анны Дмитриевны хранится подделка пятидесятилетней давности, или уез
жать от нее, оставляя бесценную старину, на которую можно лишь посмотрет
ь, но до которой нельзя даже дотрагиваться руками.
Я отчетливо помню, что в то время я испытывал некоторое облегчение, питае
мое эгоизмом собирателя. Но чем больше проходит времени, тем больше я жал
ею, что икона погибла и ничем никогда потери не возместишь. Ибо не было и н
ет на Руси двух совершенно одинаковых икон, даже и по письму, не говоря уж
об их судьбе.

6

Итак, из двух направлений нашего первого поиска мы выбрали Горямино, не в
ыбрав Пречистой Горы. Теперь нам ничто не мешало всю энергию переключить
на Пречистую Гору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25