Все говорить и все понимать. Три урока, – повторил он, загибая пальцы на руке. – Три!
– Один, – возразил голубокожий и в свою очередь загнул палец. – Один. Мы понимать и слова-мысли. Говорить в уме – видеть. А мы – понимать.
– У них уже и сейчас есть запас слов, необходимый для разговора, – сказал Капитан Библу, – только почему обучение односторонне? Без взаимности.
– Вероятно, они лингвистически способнее, да и язык их, пожалуй, нам недоступен, и они это заметили.
– Странный язык. Или придыхания, или горловые фиоритуры. Как у тирольских певцов.
– А вы прислушайтесь, – сказал Библ, оглядывая ряды амфитеатра. – Слышите? Совсем по-птичьи. Как я лесу. Цокают и пересвистываются.
Он еще раз оглядел окружающие их кресла. Голубые куртки сидели тихо, как примерные дети, не вскакивая и не меняя мест. В странной схожести лиц теперь уже Библ заметил различия. Не было того однообразия молодости, какое они видели в зелено-солнечной школе, – их окружали здесь и юношеские, и зрелые лица, иногда морщинистые и даже небритые. Были и женские – их отличали овал лица, несколько удлиненный, более мелкие черты его и кокетливое разнообразие даже в мальчишеской короткой стрижке. Кто они? Если принять гипотезу Алика о резервациях-заповедниках, то где же эти заповедники? Здесь или в Аоре? Неизвестно зачем откармливаются бездельники-потребители и трудятся умницы-производители за пультами световых и цветных чудес. Правда, последние некоммуникабельны в отличие от телепатически общительных гедонийцев зеленой и синей фаз. Но некоммуникабельность сопровождает, по-видимому, только рабочий процесс. А здешние трудовые процессы – это непостижимые вершины науки и техники. Значит, здесь хозяева, а не там, в лучах других ложных солнц. Капитан, кажется, не очень задумывается над этим, он с удовольствием играет в свой лингвистический цирк. Да полно, цирк ли это? Люди смешно искажают грамматику речи, но разве не удивительно то, что словарь их пополняется быстрее, чем у самого совершенного кибернетического ретранслятора. А сумма грамматических искажений уменьшается обратно пропорционально числу новых слов. Закономерность? Да. И в ней показатель не только трудностей возникающего контакта, но и взаимной в нем заинтересованности.
Мысли Библа прервал настороженный шепот Капитана:
– Тес… Слышите? Совсем другой звук. Похоже, что мы уже не в лесу, а на пасеке.
Из темного прохода, соединявшего этот зал с перекрестком движущихся дорожек-лент, вдруг послышалось негромкое ровное гудение. Так гудит или отработанный механизм, или встревоженный улей.
– Ложиться на пол! – крикнул им их знакомец из первого ряда. – Не говорить. Не шуметь. Тихо.
Капитан и Библ недоуменно повиновались.
А из прохода в пространство манежа не спеша выплыла медная летающая тарелка. Может быть, и не медная, но блестевшая, как хорошо отполированная и начищенная медь. Библ пошевельнулся и поднял голову. Тарелка тотчас же устремилась в его сторону и повисла высоко в воздухе, небольшая, около полуметра в диаметре, и выпуклая лишь с одной стороны, что делало ее еще более похожей на тарелку или скорее на блюдо или поднос. С тем же пчелиным гудением она начала спускаться, не выходя из пределов манежа. Три метра, два метра, полтора… «Сейчас она придавит нас или накроет как одеялом», – подумал, прижимаясь к пластику пола. Библ. На минуту ему стало страшно, но тарелка, покружившись над ними, снова поднялась и, покачиваясь в воздухе, медленно поплыла над амфитеатром. Голубокожие молчали, не двигаясь, вдавленные тревогой в кресла. А тарелка, сделав несколько кругов и восьмерок в притихшем зале, так же не спеша скрылась в темном проходе. Пчелиный гул ее, все еще слышный и за пределами «цирка», постепенно умолк.
– Новое чудо-юдо, – усмехнулся Библ, подымаясь. – Что это было? Вы соображаете, Кэп?
Капитан подумал.
– Похоже на летающий локатор. Видимо, он регистрирует какие-то посторонние шумы. Кто-то приметил что-то необычное и отреагировал.
– Координатор, – откликнулся их подошедший знакомец.
– Мы не называли такого слова, – насторожился Капитан.
– Вы называли его вот тут. – Он постучал пальцем по лбу. – А тарелка это слышать и узнавать шум. Вы говорить: посторонний, необычно. А непосторонний и обычно – это тихо, шума нет. Но мы собрались – шум: зтсистзссс… – Он попытался передать их пересвистывание.
– Разве у вас нельзя разговаривать? – Нить догадки опять ускользала от Капитана.
– Там где спать – можно. Где не работать, отдыхать, смеяться. Дома, – прибавил он гордо еще одно усвоенное без подсказки слово.
– А где это – дома?
– Здесь, за стеной. А их дом, – он указал на темный проход, явно подразумевая своих некоммуникабельных соплеменников, – дальше. Там, где такие дорожки. – Он дотронулся до голубого капитанского комбинезона.
– Почему же вы здесь, а они там?
– Потому что мы обманываем Координатор.
– Разве его можно обмануть?
– Вы видеть тарелка? Она уйти. Не заметить.
– Почему и как вы его обманываете? – загорелся Библ.
– Трудно объяснить. Еще мало слов. Вы брать с собой шлемы. Домой. Разговаривать – не снимать. Спать – не снимать. Вернетесь – будем знать больше.
– Нас четверо. – Капитан загнул четыре пальца.
– Понятно. Брать с собой четыре шлема. – В руках у собеседника появились еще два шлема. – Вернуться всем вместе. Где ваш дом?
Капитан представил себе приземистое здание станции на черном камне пустыни. Снова пересвистывание и недоуменный вопрос их знакомца в голубой курточке.
– Откуда?
– С неба, – не улыбаясь сказал Капитан, довольно точно вообразив появление космолета в свете пяти разноцветных солнц и приземление его на зеркальном космодроме.
И опять птичий гомон прошумел по трибунам. Но вопросов на этот раз не последовало. Почему? Испугались или насторожились? Библ уже начал сомневаться в своих прежних суждениях о жителях Голубого города, как строителях и хозяевах гедонийской цивилизации. Испуг и настороженность в данном случае совсем не показатели высокого социального уровня жизни. Творцам ли этакой технологии пугаться появления чужого разума? Но почему пугаться? Может быть, пересвистывание на трибунах означает просто повышенный интерес? А если подумать, то разве интерес вызвало появление летающей тарелки? Пожалуй, даже не испуг, а пароксизм страха. Что же испугало? Локатор посторонних шумов, угрожающий обнаружить присутствие людей, которые совсем не хотят быть обнаруженными. И слова: мы обманываем Координатор. Значит, даже немыслимая техническая вооруженность его не гарантирует от ошибок: оказывается, его можно, а должно быть, и нужно обманывать. И если считать, что Координатор – власть или орудие власти, значит, в этом обществе есть оппозиция меньшинства большинству. Какие же цели она преследует и почему возникла? Тут Библ окончательно запутался. Кто же тогда хозяева Гедоны и каков ее социальный строй?
– А мы можем увидеть Координатор?
Ответ последовал неуверенно и не сразу:
– Подумать. Не сегодня. Сначала надо научиться понимать друг друга. А сейчас – уходить.
Капитан снова загнул четыре пальца.
– Мы вернемся вчетвером. Завтра. Ладно?
– Ладно.
Библ тут же подметил, как быстро усвоил их собеседник русскую коллоквиальную форму.
– Постой… – задумался Капитан. – Мы, вероятно, легко найдем город. Но как в нем найти вас?
Гедониец в голубой куртке показал на лимонный цвет стен.
– Такого же цвета дорожка. Она приведет вас сюда. Я показать.
Он поспешил к темному проходу из зала. У многоцветного переплетения дорожек они подождали до тех пор, пока из-за среза плоскости не вырвалась желто-лимонная.
– Эта?
– Она.
Пока дорожка плыла в уровень с плоскостью, Капитан сказал:
– Я – Кэп, Капитан. Он – Библ. А ты?
Их спутник опять просвистал что-то по-птичьи.
– Ну это, брат, у нас не получится. Назовем тебя Друг. Сойдет, Библ?
– Сойдет.
Капитан крепко, по-земному, пожал руку спутника:
– Прощай, Друг. До завтра, – и соскочил на убыстряющую бег, дорожку.
Библ прыгнул вслед за ним.
И последнее, что они увидели, было синее пятно над срезом серой покатой плоскости.

4. «Смог» и Рипеллер. Лес наступает

Расставшись с друзьями, Малыш и Алик молча пошли домой. Говорить не хотелось. Казалось, уже был опыт раздельных странствий – привычно, синхронно, убедительно, – а сердце при расставании все-таки щемило. Особенно сегодня: слишком уже реален был этот внезапно выросший перед станцией псевдогород не то из раскрашенных картонажей, не то из цветного стекла. Шутка Гулливера в сказочной Лилипутии: собрал кучу битых бутылок в несколько этажей. А в общем, даже не сказка, а так, черт те что.
– Исчез, – сказал Алик.
– Кто? – не понял Малыш.
– Город исчез. – Алик обернулся назад и указал на по-прежнему безмолвный и пустынный до горизонта знакомый пейзаж.
– Так, – буркнул Малыш и сплюнул в сердцах.
Больше он не оборачивался до самой станции. Потом, пройдя коридор, остановился у лестницы наверх и спросил скорее не Алика, а себя самого:
– Ну что ж теперь делать будем?
– Ты старший, ты и командуй, – огрызнулся Алик.
– Уборка закончена, обедать рано. Значит, вспомним английскую пословицу: мой дом – моя крепость.
– Ты в уме?
– Я уточняю задачу. Оборудуем бойницы, проверим оружие, расставим посты. Центральная база на втором этаже, в комнатах Капитана. Там и обсервационный пункт, там и склад запасного оружия.
– Ничего не понимаю, – сказал Алик.
– Умишко слабоват. Помнишь Второго Пилота, ныне благополучно, во всяком случае надеемся, что благополучно, летящего к родным пенатам. Я его до встречи здесь знал человеком с воловьими жилами вместо нервов. Мог зуб вырвать по древнему способу, применявшемуся еще Петром Первым, и глазом не моргнуть. А кого мы на Гедоне нашли? Чудака с огнеметом, исполосовавшего все стены, внутренние и внешние. А зачем он их резал? Мания преследования? Чепуха. У него уже был опыт встречи с миражами, подбиравшимися к самой станции. У нас такого опыта не было. Поэтому слушайте и выполняйте, что вам приказывают, товарищ младший член экипажа.
– Ты серьезно считаешь, что нам может угрожать что-то на территории станции?
– Я сказал: выполняй! – гаркнул Малыш. – Проверишь видеоскоп у иллюминатора наверху, все верньеры, чтоб нигде не туманилось – полная ясность на любой дистанции. Я принесу со склада ящик с гранатами. Станционный отражатель я еще раньше проверил – модерн-рипеллер, масштаб от десяти до двадцати метров по фронту. Его мы поставим на верхней площадке.
– Почему не здесь?
– Потому что здесь совпадают уровни смещения фаз. Почему-нибудь Док с Пилотом переселились на второй этаж. А рипеллер у окна ни к чему. Там органическое стекло прочнее стали – опасность может угрожать только отсюда, с лестницы. Вот мы и поставим наш отражатель сверху – пусть сунутся.
Алик искоса взглянул в глаза Малышу: как у него со здоровьем? Кто сунется? Бездельники из Аоры? Школьники из леса? Так между ними не только километры черного камня, но и пространственный задел, энергозащита, сквозь которую не пройдешь без специальных приборов.
– Энергозащита снята, – сказал Малыш. – Капитан и Библ прошли границу между фазами, даже не поперхнувшись.
Алик, внутренне неубежденный, молча пошел по лестнице. Приказ есть приказ. Старший командует – младший выполняет. Видеоскоп у окна-иллюминатора, фонарем выдающегося над черной пустыней, оказался в порядке: полная ясность и под окном и у горизонта, одно и то же черное зеркало, чуть припудренное матовой пылью. Малыш тоже молча принес и взгромоздил на стол ящик с газовыми гранатами, а отражатель-рипеллер, похожий на бронзовую бульдожью морду, поставили на верхней площадке винтовой лестницы.
Недоумевающий Алик все-таки рискнул задать вопрос неразговорчивому начальству:
– Зачем же гранаты, когда есть излучатели?
– Ты не был в регенерационных залах, а я был, – снизошел до пояснения Малыш, – там только мертвые, но не поврежденные. И руки и ноги на месте, даже кожа цела. Ты заметил, какое у них оружие? Или только болевое, как «хлысты», или выводящее из строя без членовредительства, как парализаторы. Парализаторов у нас нет: их забрали Кэп с Библом, «хлыст» хорош в драке один на один, против десятка уже не выстоишь. А если их будет больше?
Малыш не только из простой предосторожности готовился к обороне. Слова Капитана о том, что Координатор снял энергозащиту между фазами перестроенного пространства, явно предупреждал о возможной опасности. До сих пор межфазные связки случайным облачком возникали на пути вездехода, сейчас такое облачко – и не облачко даже, а целая грозовая туча – может возникнуть в пределах самой станции, у ее порога, и кто знает, а вдруг и внутри. Не зря же Второй Пилот кромсал излучателем двери и стены: он именно этого и боялся. Алику подробности объяснять не стоит – незачем пугать мальчишку, сам догадается. А не догадается – пусть думает, что хочет: или Малыш свихнулся, или просто чудит.
Алик этого не думал. Он сделал все, что от него требовалось, и стоял у окна, ожидая дальнейших распоряжений.
– Пошарь-ка по краю пустыни, сынок, – предложил Малыш, – может, что и наклюнется.
Алик, прильнув к окулярам видеоскопа, покрутил верньер. У горизонта справа показался зеленый смерчик. Он двигался на них, увеличиваясь.
– Напророчил, – сказал Алик.
– А что?
– Облачко.
– Синее?
– Нет, зеленое.
– Тем хуже. Ребята из леса опаснее взрослых из города.
А облачко приближалось. Теперь его можно было разглядеть и невооруженным глазом. В стеклянную лупу окна было хорошо видно, как на замок Алика с Малышом двигался… лес. Именно лес, а не просто зеленый стог сена или туманное облако. Впереди леса наступали плотной высокой щетиной салатные мхи – подступы к густым древовидным папоротникам.
Открытая взору фаза зеленого солнца шла на сближение с черной пустыней. И это сближение должно было произойти где-то совсем близко от станции, может быть на ее территории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34