(495)988-00-92 магазин https://Wodolei.ru 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


У них были мягкие и белые руки, не привыкшие ни к какому более полезному труду, чем писание обличительных статей против государства и тасовка игральных карт в «Ридотто». Их глаза светились отблеском былого величия.
Все они являлись сыновьями самых замечательных венецианских родов, имена которых при рождении заносились в «Золотую книгу». Немногие из них работали домашними учителями в состоятельных семьях. Было среди них несколько сводников и проституток. Большинство жило лишь на мизерные пенсии, которые им выплачивало государство, плюс жалкие цехины, которые они могли получить, продавая свои голоса в Большом совете.
Большинство из них Фоска знала в лицо, а многих – по именам. Она стояла рядом с Томассо при входе в танцевальный зал и любезно приветствовала гостей. В черном бархатном платье, отделанном у шеи золотой нитью, с длинными в обтяжку рукавами и слегка поднятыми плечами, Фоска была ослепительна, и поэтому траурная расцветка ее наряда ни у кого не вызывала удивления. На ее шее и в зачесанных наверх волосах сверкали бриллианты.
Толпа нищих росла. Вспотевшие ливрейные лакеи носились взад и вперед с подносами, уставленными стаканами вина, фруктами и кексами. Подносы опустошались почти немедленно после того, как появлялись из кухни. Очевидно, барнаботти жили впроголодь, питаясь раз в день, обычно пудингом из кукурузной муки, фруктами и кофе.
Некоторые привели с собой женщин – размалеванных нерях и шлюх, лица которых были обезображены следами оспы или сифилиса, они вряд ли могли рассчитывать на более денежных клиентов, чем эти нищие. Фоска же приветствовала их очень тепло, будто к ней в гости приехали герцогини.
Танцевали под небольшой оркестр. По мере того как вино разогревало глотки и развязывало языки, нарастал гул голосов. Вскоре шум стал оглушающим, подавил треньканье клавесина, сделал почти неслышными звуки скрипки.
Все разговоры вертелись вокруг революции и войны с Францией. У всех на устах было одно имя – Бонапарт. В нем они видели долгожданного спасителя, человека, способного испепелить венецианское правительство и дать барнаботти шанс стать у руля. Бонапарт был в Италии, на севере, и некоторые города целиком покорялись ему. Гости Фоски предсказывали, что и Венеция вскоре станет французской.
Фоска предчувствовала, что французское вторжение в Венецию осуществит то, чего не смог добиться Рафаэлло: сплотит все недовольные души в единое целое, спаянное общими желаниями и верой. Каждый из этих людей, взятый в отдельности, был трогателен и нелеп. Но собранные воедино, они представляли собой сильную угрозу правительству своих отцов. Фоска улыбалась – какая ирония судьбы: она принимает этих бунтовщиков в доме Алессандро Лоредана, главного защитника существующего положения.
Она танцевала с гостями, пока у нее не отказали ноги. Ей преподнесли стихи и песни, ибо умные слова и хорошо развитое воображение были единственными подарками, которые могли позволить себе обнищавшие посетители.
В полночь гости провозгласили тост в ее честь.
– Так выпьем же за донну Фоску, нашу королеву, за счастливейший день рождения! Желаем ей долгой жизни и большого счастья!
Она тоже подняла свой бокал.
– Всем вам, моим братьям, – провозгласила она, – моя глубочайшая благодарность. Выпьем за грядущие для нас всех лучшие времена!
Они приветствовали ее слова, пока не сорвали голоса, а потом потребовали еще вина, дабы промочить глотки. Оркестр заиграл веселый крестьянский танец «фурлану», и Фоску закружили пылкие партнеры.
Как только стало ясно, что за гостей собрала Фоска, управляющий делами Лоредана послал к нему гонца с сообщением о происходящем под крышей его дома. Но Лоредан пошел со своей любовницей в театр посмотреть новую комедию «Вероломная жена», а потом пригласил ее в ресторан на поздний ужин. Когда он в два часа ночи вернулся в свое «казино» и узнал о случившемся, он отправил любовницу домой и немедленно поехал во дворец.
О предстоявшем бале он знал, но предполагал, что Фоска увеселяет орду своих обычных друзей. Однако даже прежде, чем его гондола пристала у дома, он услышал эхом отдающееся веселье. Алессандро вышел из гондолы и первым делом заметил двоих мужчин, мочившихся в пруд в центре двора. В одном из них он узнал представителя барнаботти, недавно победившего на выборах в сенат.
Он подошел большими шагами к ним, когда они застегивали брюки.
– Что вы здесь делаете, Брунеллеши? – В тени деревьев укрылись одетые в ливреи гондольеры, готовые прийти Алессандро на помощь.
Мужчины у фонтана оглянулись вокруг. Более крупный из них ответил пьяным тоном:
– А, наш уважаемый хозяин! Посмотри, Анжело, сам комиссар снизошел до того, чтобы прийти и помочь своей жене отпраздновать ее день рождения!
– Очаровательная синьора, – вздохнул Анжело. – Святая!
– Вон отсюда. Вы оба, – резко сказал Алессандро. Потом обратился к своим слугам: – Покажите этим господам ворота. А если они начнут возражать, выкупайте их в пруду.
– Вы, Лоредан, так легко от нас не избавитесь! – воскликнул Брунеллеши через плечо, когда гондольеры потащили его и Анжело прочь. – Таких, как мы, тысячи. Мы подобны гидре, Лоредан. Отрежьте у нее одну голову, и на ее месте вырастет десяток других.
Приказав своим людям оставаться наготове, но не вмешиваться до его указания, Алессандро побежал вверх по лестнице в танцевальный зал. На первый взгляд все могло выглядеть очередным блестящим сборищем дворян в привычном для них окружении: шелка и кружева, поблескивающий хрусталь, веселый смех и оживленные беседы. Но при ближайшем рассмотрении элегантные образы теряли форму, лица приобретали гротескный вид, реальность оборачивалась отвратительной пародией на возникшую очаровательную иллюзию. Здесь собрались все венецианские оборванцы, транжиры и скандалисты, а в дополнение к ним – группка наипаршивейших шлюх. В центре красовалась Фоска.
Управляющий Алессандро быстро подошел к нему.
– Простите, ваше превосходительство, – прошептал он. – Сначала я не понял, никто из нас, даже Эмилия, не ожидали этого. Я хотел выгнать их прочь, но их было так много. К тому же мы бы поставили донну Фоску в затруднительное положение…
– Все в порядке. Я не виню вас, – сказал пораженный открывшейся перед ним картиной Алессандро.
Рядом появился Томассо Долфин.
– Мой дорогой шурин! Хочу от имени всех своих друзей поблагодарить вас за разрешение воспользоваться на этот вечер вашим домом. Мы проводим здесь политический митинг… Ха-ха!
– Да, я вижу, – бесстрастно сказал Алессандро. – И вероятно, именно Фоска председательствует на нем?
Томассо искренне расхохотался. Его лицо раскраснелось от выпивки и возбуждения.
– Синьор, все мужчины здесь ее чуть ли не боготворят. Так что будьте осторожны. Ваша жена вполне может стать в Венеции потенциальной политической силой. Даже помощнее, чем вы! Если бы только барнаботти оказались у ее ног, она смогла бы завтра же свергнуть правительство и назначить себя королевой!
Появление Лоредана заметили некоторые гости, и новость быстро облетела зал. Наступила тишина, и скоро громкий шум раздавался лишь из маленькой группы, окружавшей Фоску.
Алессандро обдумывал сложившуюся ситуацию. Он мог либо уйти от решения и ничего не предпринимать, подождать, пока вечер завершится сам собой, либо тотчас же положить конец приему и выставить этих негодяев из дворца.
Он пробился через окружавшую Фоску маленькую толпу и схватил ее за локоть. Подумав, что это еще один поклонник, она повернулась и улыбнулась ему. Как только она его узнала, улыбка испарилась и в глазах появился прежний усталый, тусклый взгляд.
– Ну что, синьор Лоредан? – медленно сказала она. – Вы поступили очень хорошо, придя на мой прием. – Фоска говорила невнятно, хриплым голосом, и он понял, что она пьяна. Она попыталась высвободиться, но Алессандро надежно удерживал ее.
– Пойдемте, Фоска, – спокойно сказал он. – Я хочу поговорить с вами.
– Поговорить? – воскликнула она. – Поговорить! Вы выбрали, синьор, самый подходящий момент. Подарок от мужа ко дню рождения! – Она повернулась в сторону окружившей их толпы. – Слышали? После шестилетнего молчания мой муж захотел поговорить со мной именно в этот вечер! Интересно, о чем он хочет поговорить?
– Возможно, – предположил кто-то, – он возражает против того, кого вы пригласили к себе в гости, донна Фоска.
– О нет! – Она решительно покачала своей золотистой головой, – Мой муж весьма терпелив. Он разрешил мне поступать так, как мне нравится, в том числе и при выборе друзей. А вы – мои друзья. Все! Вы же дворяне. Разве не так? Зачем ему возражать против вас?
Прокатилась волна нервного смеха. Алессандро глубоко вздохнул и повел Фоску сквозь толпу. Она шла нетвердо, и он обнял ее за талию, чтобы она не упала вниз лицом. От нее исходил запах вина, ее любимых французских духов и зловонной бедности барнаботти.
– Итак, мне приготовлен дом для умалишенных! – весело закричала она. – До свидания, мои братья! Вы посетите бедную Фоску? До свидания!
Когда Алессандро вел Фоску к дверям библиотеки, он слышал недовольный шумок. Но он не обращал на него никакого внимания, пока не достиг дальнего конца танцевального зала. Потом, продолжая поддерживать свою раскачивающуюся из стороны в сторону жену, он повернулся и сказал спокойным, но пронизывающим душу тоном:
– Если вы не удалитесь отсюда в течение пяти минут, я вас арестую. Я уже послал за полицией инквизиции.
Это была ложь, и он сомневался в успехе своей угрозы. Вокруг раздавались презрительные выкрики и бунтарские призывы.
– Вы можете выставить нас из своего дома, Лоредан, но не из Венеции! – Однако в своем большинстве барнаботти были трусливы, и, покидая танцевальный зал, он понял, что они начали расходиться.
Полный решимости, он чуть ли не донес Фоску до библиотеки. Глаза у нее были закрыты, и она мычала что-то себе под нос.
– Сумасшествие не так уж и плохо, – заметила она. – Похоже на то, будто плывешь. Или летишь.
Они вошли в библиотеку, и Алессандро закрыл за ними дверь. Теперь они были наедине, впервые за шесть лет.
Он опустил ее в высокое кресло у письменного стола и отошел от нее. Она закрыла глаза и наклонила голову в сторону.
– Ну а теперь, синьор, приглашайте десяток своих врачей. Я готова.
– Итак, начало нового мятежа? – вздохнул он. – Очень грустно видеть это.
– О, совсем нет. – Она медленно покачала головой. – Не начало. Конец. Я готова отправиться в сумасшедший дом. Такова моя судьба. То, что произошло, было моим прощанием. С жизнью. Завтра я поеду в Сан-Серволо. Хотела провести последнюю ночь вместе со своими истинными друзьями. Отверженными, как и я. Пленниками. Кажется, что мы свободны! Прогуливаемся, беседуем, пьем кофе, если захотим. Но тем не менее мы заключенные. На нас невидимые оковы. Мы отдаем дурным запахом печали и разочарования. Мы стонем о том, как к нам несправедлива жизнь. Я устала от всего. Очень устала. – Она глубоко вздохнула и закрыла глаза. – Больше нет раскаяния. Нет горя. Вы победили меня, Алессандро. Правда, вы не предполагали, что все продлится столь долго. Шесть лет я была вашей пленницей. Хорошей женой. Встречалась со своими любовниками тайно. Не причиняла неприятностей, не подавала ни малейшего повода для скандала. Вы именно этого хотели. Не так ли? Теперь все кончено. Я устала, слишком устала. Жить так – значит вообще не жить. Я, должно быть, безумна, если допустила, чтобы это продолжалось целых шесть лет. Я хочу в Сан-Серволо.
Фоска схватилась за подлокотники кресла и попыталась приподняться, но не смогла и упала назад.
– Скажите Эмилии, чтобы она упаковала мои вещи. Я хочу отправиться в сумасшедший дом сегодня ночью.
По ее щекам катились слезы печали и изнеможения. Она была растоптана. Ее терзала боль поражения. Алессандро понимал, что ругать ее бессмысленно. Прием для барнаботти по случаю дня рождения стал ее последним жестом сопротивления перед полной сдачей своих позиций.
– Вы никуда не поедете, – грубо сказал он. – Забудьте о Сан-Серволо. Забудьте о сумасшедшем доме. Я был дурак, что… Я пошлю за Эмилией, чтобы она уложила вас в постель.
– Нет! – упрямо повторила Фоска. – Я хочу выбраться отсюда. Я оставалась здесь и подчинялась вашим желаниям только потому, что хотела видеть сына. Но вы отобрали его, а меня заперли под замок. Он теперь не мой. Теперь у меня нет ничего, никого в мире. Я не вправе видеться с ним наедине. Вы отравили его сознание, настроив против меня, вы лгали ему. Он вырастет, считая меня порочной, безнравственной и безумной. Именно это вы будете говорить ему. Я хочу уехать. В сумасшедший дом. Я все время думаю о своем отце. Он все-таки был храбрее, чем я считала. Я должна уехать в сумасшедший дом, ибо боюсь умереть.
Какое-то время они сидели неподвижно. Фоска прикрыла лицо руками.
– Я думаю… Меня сейчас вырвет, – прошептала Фоска. Лицо ее приобрело зеленый оттенок. Она покачнулась в кресле. Алессандро подхватил ее. Она потеряла сознание – от выпитого вина и переживаний.
Он опустился на пол па колени и словно убаюкивал ее. Голова ее покоилась на его плече, он прижался щекой к ее волосам.
– О, Фоска, – хрипло пробормотал он, – что мы сделали с нашей жизнью?
Он отнес ее наверх, в ее комнату. Там, полная беспокойства, ждала Эмилия. Увидев Фоску в бессознательном состоянии, она испустила испуганный крик.
– Все в порядке, – невнятно успокоил се Алессандро. – Она слишком много выпила.
– Клянусь вам, я не имела ни малейшего представления о том, что она задумала! Что за сумасшествие… О бедняжка!
Алессандро нежно уложил Фоску в постель.
– Как вы думаете, не следует ли нам послать за врачом? – спросил он.
– За врачом! – фыркнула Эмилия, стащив с Фоски туфли и начав снимать драгоценности. – Она поправится, если пролежит ночь и день в постели. Но что касается ее души… Я обвиняю в этом вас, синьор Лоредан.
– Меня?
– Да, вас! – Ее маленькие черные глазки походили на тлеющие угольки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57


А-П

П-Я