– Тогда чего же ты боишься? Если наш срок уже отмерен, так помоги нам, а мы поможем тебе. Ведь в твоем понимании мира ничего не изменится. Вам, магам, всегда было наплевать на тех, кто правит остальным человечеством, потому что вы всегда ставили себя выше него. Помоги нам, и ты будешь обласкан нами. Ты можешь выиграть все, но ты ничего не проиграешь. Ты уже наметил свою цель? Ты думаешь, что мои дары не способны помочь тебе ее достичь?
– Нет. Я в вас не верю.
– Возможно, ты изменишь свое мнение. Я ждал долго и готов подождать еще.
– Могу я задать вопрос не по теме?
– Конечно.
– Сколько времени вы потратили на поиски человека, который должен создать мифологию?
– Миг по нашим меркам. Полгода.
– И вы не нашли никого, кто был бы более сговорчив, чем я?
– Сговорчивых много, – сказал он. – Жаль, среди них мало толковых.

Может быть, зря я сопротивляюсь?
Может быть, именно таких богов хочет большинство? Кто-то ведь породил этих ребят, кто-то подарил им материальность. Ну не нравятся они мне, и что с этого? Может быть, это я только один такой урод.
Вообще, логично, что новая религия зародилась именно в Москве. Что ни говори, а Москва является средоточием власти и денег, политическим и экономическим центром страны.
Именно в Москве предлагаемые ими цели особенно сильны. Конечно, я не думаю, что от их идей откажутся и на периферии, но появиться они должны были именно здесь. Ибо сюда едут жаждущие со всей страны.
Все – за, один я – против. Так почему же именно ко мне обратились? Писателей других мало? Магов не хватает?
Да и грех называть себя писателем. Так, кропаю помаленьку на досуге. Ни одной опубликованной книги у меня нет.
Может, вот он, шанс?
Известность, популярность, богатство?
Ага, боги ушли, а искушения продолжаются. Власть меня уже искушала, деньги искушали, что у нас на очереди?
Устою ли и в третий раз?

Стемнело.
За окном – хоть глаз выколи. Жалко, некому глаза колоть. Не будешь же на самом себе такие живодерские опыты ставить. Облаков – и тех не видно.
Опять дверь открывается. Кого теперь нелегкая принесла?
А, милости просим.
Порно, богиня разврата. Секса, то есть. Обратите внимание, не любви, а именно секса.
Идем путем наименьшего сопротивления.
Где у нас любовь, а где – секс.
Любовь, как говорится, не каждому дана. А секс – каждому. Монахи не в счет. Никто не знает, чем они там в своих кельях занимаются.
– Можно? – Голос томный, бархатный. Обволакивает.
– Заходите.
– А почему так официально?
Наряд все тот же. Черные чулки с подвязками, кружевной лифчик, перчатки тоже кружевные, до локтей. Туфли на шпильке, сантиметров двадцать высотой та шпилька. И все черное.
Мечта охваченного либидо подростка.
Косметики на ней минимум. Губы накрашены, глаза. Зато духи…
Как она поближе подошла, я аромат вдохнул и…
Гм. Есть вещи, о которых порядочные люди даже в кругу друзей не рассказывают.
А придется рассказывать, куда ж против исторической справедливости попрешь?
– Можно, я буду звать тебя Герой?
– Конечно, – сказал я. Пусть зовет меня как угодно. только пусть не уходит. Пусть поближе подойдет. Еще тоже. Еще.
– Я тебе нравлюсь?
– Очень.
– Хороший мальчик. – В этот момент я был готов завыть от счастья. Она меня похвалила! Я – хороший!
Брюнетка. Большинство предпочитает блондинок, а я вот брюнеток люблю. Особенно таких. Просто обожаю.
– Обними меня.
Обнимаю. Теплая. Мягкая. Приятная. Выпуклая там, где должна быть выпуклой. Ой, держите меня семеро!
Фиг удержите.
– Извини, – сказал я. Это во мне остатки мага проснулись. Трезвого и здравомыслящего. – Должен предупредить, что я в тебя не верю.
– И не надо, – шепнула она мне в ухо, одновременно нежно его покусывая, отчего я готов был взвыть. От удовольствия, разумеется. – Мне не надо, чтобы ты в меня верил. Достаточно того, что ты меня хочешь. Ведь ты меня хочешь?
– Очень, – выдохнул я.
– Хороший мальчик, – повторила она.
Губы ее, полные, манящие, обещающие несказанные удовольствия, находились в сантиметре от моего лица, и я их поцеловал.
Поцелуй был долгим и крепким, как и положено, со сплетением языков и прочими прелестями. И когда ее руки обвили мою шею, а ноги – торс, остатки трезвого и здравомыслящего мага во мне куда-то улетучились.

Когда сознание ко мне вернулось, мы лежали в постели. Я был голый, а она сняла только туфли. Она возлежала на подушках, как и положено богине, а я сосал пальчик на ее левой ноге.
– Хороший мальчик, – сказала она.
Она погладила меня по голове.
И я снова пропал.

Глава тридцать первая. ПРОБУЖДЕНИЕ БЛУДНОГО МАГА

Серега
Проснулся я, и понял, что это хорошо. В последние несколько дней спать мне приходилось в экстремальных условиях, в основном на траве и земле, и будили меня тоже по-разному, когда Гэндальф в бок посохом тыкал, когда и типы всякие неприятные ногой по ребрам пинали.
Так что выспаться в нормальной, мягкой и теплой постели было очень приятно.
И тут я вспомнил, что проснулся я не в себе, в прямом смысле причем, а в каком-то чужом теле.
Главное, никакого перехода я не помнил. Никаких тоннелей со светящимся выходом, никаких воспарений, никакого подъема с немереной глубины, ничего. Никакой, короче говоря, эзотерической чуши. Типа, вчера был в одном теле, а сегодня уже в другом.
Странно.
Лежу, глаз не открываю, к внутренним своим ощущениям прислушиваюсь. Чувствую, что лежу. Чувствую, лежу на мягком. Чувствую, мне тепло. Произвожу мысленную инвентаризацию. Руки две, ноги две, голова одна, уткнулась в подушку. Пока никакого дискомфорта.
Зато потом такой дискомфорт!
Сунул я правую руку… ну… короче, проверить, все ли на месте, все ли органы при мне. Не, ты чего, совсем глупый, что ли? Уточнить, что я имею в виду? Между ног я ее сунул, вот куда! А там нет ничего!
Абсолютно! Я три минуты искал, никак въехать не мог.
Потом въехал.
Ну, думаю, все-таки Древо-то дубом оказалось, хоть разумным и прикидывалось. Такую подляну мне подсунуло. Пихнуло евнухом в какой-нибудь ближневосточный гарем, девицам истеричным чай с шербетом подносить, мало того, что личной жизни никакой, так как еще прикажете с делами разбираться и тело свое многострадальное из другого мира вытаскивать? Тут ведь, наверное, не только наложниц стерегут, но и вообще за персоналом присматривают… Безопасность, короче, на высшем уровне.
Решил я все-таки глаза открыть. Сориентироваться в новой обстановке, так сказать. Все равно придется ориентироваться рано или поздно, так чего резину тянуть, как говорил один мой знакомый, отбрасывая в сторону презерватив.
Открыл. Лежу я на кровати. Ничего себе кровать, двуспальная. Не мой московский сексодром, конечно, но тоже сойдет. С балдахином даже. Я тебе скажу, большое это дело – правильную кровать выбрать. Человек треть своей жизни спит, а кто и больше. Так и от этой трети тоже надо удовольствие получать.
Ковер на полу, на стене телевизор плазменный висит. Муть какую-то показывает, звука только нет.
Шкафы, стол журнальный, два кресла. Жратва на столе, два стакана, бутылка из-под чего-то полупустая стоит.
То есть явно не гаремная обстановка. Больше на квартиру обычную похоже.
Ну, думаю, если я и евнух, то, похоже, что евнух я безработный. Заранее из гарема драпанул, наверное, дамочками истеричными до глубины души утомленный.
Потом только я на себя посмотрел.
– … – говорю. – И еще четыре раза. А потом еще и еще.
Что именно я говорил, тебе лучше не знать. Потому как пребывание в другом мире сильно мой лексикон обогатило.
А почему я это говорю?
Потому что никакой я, оказывается, не евнух.
Я… Как бы тебе объяснить потактичнее? Евнух, он кто? Он – обслуживающий персонал гарема, так? Вспомогательный элемент. А я в своем нынешнем виде если бы был в гареме, то был бы там составляющим не вспомогательного, а основного элемента. Которого вспомогательные элементы обслуживают.
Все еще не понял?
Короче, баба я.
Там у одной стены зеркало во весь рост обнаружилось. Я напротив него встал и аккурат в него смотрюсь. Не просто баба. Секс-бомба какая-то.
Спал я голым. Голой. Короче, без одежды, так что ничего не мешает мне на себя полюбоваться. Ноги от ушей, волосы до попы, буфера отпадные. Личико смазливое, короче, раньше я и сам на такую бы запал. До сегодняшнего утра вплоть.
И тогда я говорю:
– …
Долго говорю, виртуозно. Лексикон у меня расширился до ненаблюдаемых границ. Говорю, а легче мне не становится.
Потому что голос у меня грудной и бархатистый. Очень секси голос. Таким голосом ругаться неинтересно. Аж тошнит. Клевая телка, короче.
Ну, думаю, Древо древесное, падло сучковатое. Такую свинью мне подложить! Нет, я понимаю, что оно, скорее всего, дуб, а от дуба ничего хорошего ждать не приходится, но чтобы так меня подставить? Долго я ему эту любезность буду помнить.
Хотя, думаю, сам виноват. Оно же помочь хотело, между прочим, а сам я все равно перенестись не способен был. Спрашивало, какое тело меня устроит. Сам заказал. Здоровое, молодое, привлекательное.
Откуда дубу знать, чем мальчики от девочек отличаются и что они вообще друг от друга отличаются, а?
Лады, думаю, это все лирика. Тело свое верну, только бы до офиса добраться. А там и над деревом подшучу как-нибудь в отместку. Бензопилу ему покажу.
И только я начинаю думать о своих дальнейших действиях, как открывается еще одна дверь, которой я раньше не заметил, и входит в комнату незнакомый мужик. Нагло так входит, как будто он тут живет. Причем, судя по всему, идет он из душа, потому что голый, волосы мокрые, а из двери за ним облако пара волочится.
Стремный мужчинка. Хилый какой-то, волосы длинные, бороденка жиденькая. Короче, тут меня и впрямь чуть не стошнило.
А он к тому же идиот.
Входит в комнату и видит, как голая женщина перед зеркалом стоит и странным глазом на свое отражение смотрит. Другой бы понял: женщина в раздумьях, и свалил бы по-тихому да по-умному.
А этот остался, подошел поближе, за талию меня облапал и еще говорит:
– Проснулась, солнышко? – И голос такой неприятный. – Уже встала? А я-то надеялся, что ты еще в постели.
И по бедру гладит.
Я аккуратненько так руку его со своего бедра снимаю, разворачиваюсь медленно и смотрю ему прямо в глаза. Пристально смотрю.
– Послушай, – говорю. – Зайчик. У тебя есть ровно десять секунд, чтобы собрать вещи и умотать отсюда к такой-то матери, – и уточняю, к какой именно. – Или я тебе шею сверну.
– Солнышко, а что случилось? – спрашивает он. – Не с той ноги встала?
– Десять секунд, – говорю. – Уматывай, пока цел. И если в будущем наши жизненные пути пересекутся, сделай вид, что мы с тобой незнакомы. Зайчик.
– Солнышко… – снова начинает он.
– А если ты еще хоть раз назовешь меня «солнышком», – говорю, – то знай, что жизненные пути наши никогда не пересекутся, потому что твой путь прямо сейчас закончится.
Тут он смотрит на меня и понимает, что я не шучу, потому как быстренько собирает свои манатки и сваливает. Представляю, какие у этого любовничка ощущения должны были остаться. Наверное, начиная с этого момента он вообще женщин за километр обходить будет.
А вдруг это не любовник, думаю я. А вдруг это муж законный? Мне же потом с дамочкой этой обратно телами меняться, а я ей в первые же пять минут жизнь испортил.
Потом думаю, не муж он. Муж бы просто так не ушел, объяснений бы требовал и сцены устраивал. Любовник это был, причем не постоянный даже, а спутник на одну ночь.
И вообще, мужчины все одинаковые, как женщины говорят.
Другого найдет по возвращении. Перетопчется дамочка без этого хмыря как-нибудь.
Ладно, думаю, прежде чем глобальными вопросами заниматься, надо еще выяснить, где я и что. Открываю шкаф и сразу же документы нахожу. Фотка вроде моя, на отражение в зеркале похожа. Только волосы короче и другого цвета.
И зовут меня теперь Марина Марковна. Идиотское имя. Фамилия красивая, а главное, редкая – Иванова.
Двадцать восемь лет мне, русская. Русский – это же не национальность. Это судьба.
Кредитные карточки обнаружились, целая стопка. Ага, деньгами я не стеснен. Не то чтобы я слишком деньги любил, просто без них как-то не очень уютно себя чувствую.
Еще каких-то бумажек куча. Членство в клубах, визитки чьи-то… Потом разберемся, если понадобится.
И тут я обнаруживаю, что жрать мне неимоверно хочется. Ничего удивительного, когда я ел в последний раз? На пиру по случаю вызволения Василисы из Кащеева плена. И вообще, это в другом теле было. И в другом мире.
А это тело, новое, всю ночь развлекалось, похоже. Мне тоже после секса есть хочется.
Пошел я на кухню, открыл холодильник. Ничего, кудряво живем. Соорудил себе бутерброд с красной икрой, кофеварку включил. Потом сигареты нашел, и совсем мне хорошо стало.
Правда, женские сигареты оказались, легкие слишком, однако у меня и организм на данный момент не слишком мужской.
Подкрепился я и стал думать.
В первую очередь одеться мне надо. А то, если я в таком виде на улицы выйду, нездорово на меня люди смотреть будут. А я ж не могу всю дорогу в квартире сидеть. Мне в офис нужно, домой зайти…
Позвонил в офис. Гера трубку не брал. Дома он ее тоже не брал, и на даче тоже. И по мобильному меня послали, сказали, вне зоны действия.
Хм, что я, не один по другим мирам шастаю?
Придется вопрос с одеждой самолично решать. Потому как знакомых у меня много как мужского, так и женского пола, но никому, кроме Герки, я в таком виде не покажусь.
Прошерстил все шкафы. Пеньюары всякие, платьица и мини-юбки. Чулочки ажурные. Очень секси, конечно, но на себе я их как-то не представляю. Не привык я с голыми ногами ходить. А брюк нету. Вообще никаких нету брюк. Даже в обтяжку. Вот такие моды.
Так что ощущения двоякие. С одной стороны, радостно, что вокруг Москва, что дома я, а с другой стороны, совершенно непонятно, что дальше делать.

Глава тридцать вторая. ЗАТМЕНИЕ

Герман
Ночь была долгой, но запомнилась она мне плохо. Несколько раз я почти приходил в себя, каждый раз обнаруживая нас в весьма пикантных позах, и каждый раз она называла меня «хорошим мальчиком» и я вырубался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46