Энн держалась со всеми настолько отчужденно, будто терпеть не могла своих родных, разве что для Лайонела делала исключение. Грегу казалось, что после того, как старший брат уехал из дома, он вообще не слышал ее голоса.
– Куда топаешь, детка? – повторил он вопрос, когда девочка молча шла мимо.
Ей нечего сказать Грегу, она не любила спорт, считала его подружек дурехами и всегда ссорилась с Вэл, которая сейчас угрожающе смотрела на нее: ей показалось, что купальник Энн подозрительно похож на ее собственный.
– Никуда. – Она прошествовала мимо, не сказав больше ни слова, крепко вцепившись в книжку, а Грег прошептал:
– Вэл, все же она странная, а?
– Ага, я тоже так думаю, – равнодушно сказала Вэл. Для нее было важнее выяснить, что купальник все-таки не ее, он без желтых полосок по бокам.
– Но она здорово повзрослела. Заметила ее сиськи? – Он засмеялся. – Почти как у тебя.
– Да? Ну и что? – Вэл втянула и без того плоский живот, вставая и выпячивая грудь. – Зато у нее короткие ноги. – Энн вообще отличалась от них всех и никогда не была такой яркой, как четверо остальных. Вэл осмотрела свои ноги, пытаясь понять, не обгорели ли они, хотя, по сравнению с другими рыжими, довольно хорошо переносила солнце. Она заметила, что Грег уже как следует поджарился. – Тебе надо быть поосторожнее, ты и так красный как рак.
– Ага. Пошли в дом. Джон обещал заехать, а я хочу сгонять в город, купить коврики для машины.
– А как Джоан?
Это была хрупкая блондинка, которую вчера вечером отец отвозил домой. У нее были самые большие титьки, какие Вэл когда-либо видела, просто огромные. Все в школе говорили, что она не задумываясь прыгает в любую постель. Грега, казалось, это вполне устраивало.
– Сегодня вечером у меня свидание с ней. – Он спал с Джоан последние два месяца, с тех пор, как все узнали, что ему присудили футбольную стипендию и он поедет в университет в Алабаме.
– А ты даешь ее Джону? – Вэл знала, что у того нет подружки, и надеялась, что когда-нибудь Грег сведет их, но он не предлагал. А сам Джон интереса не проявлял.
– Нет. У него другие виды. – Он взглянул на Вэл. – А ты что, глаз положила, да, сестренка? – Он любил подшучивать над ней, и в последние годы у них нередко случались смертельные схватки, потому что Вэл всегда покупалась.
– Черт побери! Нет. Я просто спросила. У меня есть мальчик, – соврала она.
– Это еще кто?
Грег знал сестру лучше, чем ей казалось.
– Не твое дело.
– Я так и думал. – Он со смехом улегся обратно, а Вэл хотелось задушить его. Энн молча наблюдала за ними из своего укрытия на старых качелях. – Нет у тебя никакого мальчика.
– Ну да, черта с два! Я дружу с Джеком Барнсом.
– Враки. Он прилип к Линде Холл.
– Ну… – Лицо Вэл покраснело, но не от солнца, и даже со столь далекого расстояния Энн могла догадаться, что сестра врет… Она хорошо знала всех, куда лучше, чем они ее. – А может, он просто водит ее за нос?
Грег сел и внимательно посмотрел на сестру.
– Нет, ты ведешь себя не так, как она, сестренка. Я давно хотел тебя спросить… А ты такая же?
Лицо Вэл пылало, как костер.
– Дьявол! – Она вскочила, кинулась в дом, а брат расхохотался и снова растянулся на солнышке.
Она была сексапильна, его маленькая сестренка, как считали друзья Грега. Их младшие братья липли к ней. Но, может, до серьезных дел пока не дошло? Грег полагал, что Вэл еще девственница, и был уверен: про Джека Барнса она врет. Он подозревал, что ей нравится Джон, но тот никогда ею не интересовался. Вэл вообще была не в его вкусе. Джона привлекали спокойные и менее экстравагантные девушки, сам он робел, и Грег был уверен, что его друг ни разу ни с кем еще не переспал. Бедняга. Хм, лучше бы ему поспешить. Похоже, он единственный из их класса, кто еще не заглядывал ни в чьи трусы, по крайней мере, все так говорят. И это начинало смущать Грега. Черт побери, начнут думать, что Джон – гомик, а их все время видят вместе, заподозрят еще, что и он голубой. Но тут Грег улыбнулся. Поскольку он спит с Джоан, никто о нем так не подумает.
– Какое прекрасное место! – Джон с восторгом осматривал дом в Вествуде и восхищался, будто это был Версаль или съемочная площадка в Голливуде, а не обшарпанный дом близ университетского колледжа. – Отец решил, что арендная плата невысокая, а мама немного нервничает из-за того, что я не хочу жить в общежитии, но отец сказал, что ты присмотришь за мной. – Он покраснел, чувствуя, как глупо он выразился. – Я хотел сказать…
– О'кей…
Лайонел все еще боролся с собой, с ночными видениями. У него возникло очень странное чувство, что перед его глазами оживает давно виденный фильм. Только на этот раз он играет роль Пола. Вариация на старую тему… Он не мог избавиться от этой мысли, показывая Джону дом. Их комнаты были напротив, но Лай не сомневался, что, захотев поменять свою, сможет занять смежную с Джоном: у него единственная комната с отдельным душем, и все убивались за нее. Но он с удовольствием откажется, если… Лайонел снова попытался отогнать навязчивые мысли и сосредоточиться на экскурсии по дому.
– В гараже есть стиральная машина, ее не включают неделями, а потом все разом кидаются стирать. – Он засмеялся.
– Мама сказала, что я могу приносить грязное белье домой.
Лайонел не мог избавиться от мысли, что мальчик совсем не похож на Грега. Странно, что они дружили. Приятели тринадцать лет вместе ходили в школу, и Лай подумал: наверное, это просто привычка. Он почти угадал: в последние два года у Джона с Грегом было очень мало общего. Казалось, они расходились во всем – от футбольной стипендии до проститутки из класса, с которой спал Грег. Джон вообще не выносил ее, и друзья встречались все реже. Он проводил время в одиночестве и почувствовал огромное облегчение, познакомившись с Лайонелом. Он такой благоразумный, учится в том же колледже, куда собирается и сам Джон…
– Мне действительно здесь нравится, Лай. Здорово. – Если бы это был сарай, Джон все равно бы в него влюбился. Тут все как у взрослых, спокойно, приятно, и здесь Лайонел. Джону стало страшновато – начинается новая жизнь. Его пугала мысль об общежитии, ведь он восемнадцать лет прожил дома, с четырьмя сестрами. В общежитии все чужие, а здесь – нет, рядом Лайонел.
– Ну как, хочешь на лето, Джон? Или переедешь перед началом учебы?
Сердце Лайонела подскочило, и он рассердился на себя: «Какая разница, когда мальчик захочет переехать? Отстань от него!» Ему хотелось спрятаться, и он жалел, что сам явно осложнил свою жизнь. Глупая идея, но пути назад нет. Утром он уже сказал двум парням про Джона, и они обрадовались, что есть жилец и теперь не надо беспокоиться и развешивать объявления.
– Можно мне переехать на следующей неделе? Лайонел был потрясен.
– Так скоро?
– О нет, – Джон покрылся пятнами. – Могу и не переезжать, если это неудобно. Я просто подумал, что вторник – первое число, и будет легко рассчитать арендную плату. А летом я собираюсь работать у Робинсона. Я мог бы жить здесь, пока работаю.
Это был большой универмаг, и Лайонел вспомнил, как он сам год назад начинал работать в «Ван-Клиф энд Арпелз». Ему там нравилось, и он с сожалением ушел оттуда. Но в этом году было важнее начать работать над фильмом. И если его проект понравится, он получит от университета кредит на съемки.
– Нет-нет. Мне это не пришло в голову, да и комната свободна. Я просто считал, что ты захочешь еще подумать… – Все, поздно. Он предложил Джону комнату, и тот вцепился в нее, а он будет вынужден расхлебывать то, что сам натворил. И неважно, чего это будет ему стоить.
– Мне не о чем думать, Лай. Комната замечательная.
Черт побери! Лайонел уставился на высокого темноволосого мальчика с замечательным телом, чей образ так терзал его ночью… Ему оставалось только сказать:
– Прекрасно, я порадую соседей, это избавит их от головной боли по поводу жильца. Помочь тебе переехать?
– Не хотелось бы тебя беспокоить… Я думал попросить у отца машину и кое-что перевезти.
– Я за тобой заеду.
Джон снова засиял, как ребенок.
– Я, правда, очень, очень благодарен тебе, Лай. Но ты уверен, что тебя это не затруднит?
– Ни капельки.
– Мама сказала, что даст мне покрывало на кровать, лампу и кое-что еще.
– Великолепно. – У Лайонела снова екнуло сердце: ему показалось, что Джон смотрит на него с обожанием.
– Ты не хочешь сегодня поужинать со мной, Лай? Я хочу отблагодарить тебя.
Лайонела смутила искренность мальчика, и он был очень тронут.
– Джон, все в порядке. Ничего такого не надо. Я рад тебе помочь.
Но он вовсе не был рад. Скорее испуган. А если он потеряет контроль над собой? Или сделает какую-нибудь глупость? Тогда Джон узнает, что он гомик. Вдруг Лайонел почувствовал руку Джона на своей, и по спине пробежали мурашки. Он хотел сказать, чтобы больше Джон никогда к нему не прикасался, но промолчал, опасаясь, что тот сочтет его ненормальным.
– Я не знаю, как благодарить тебя, Лай. У меня начинается совсем другая жизнь. – Джон почувствовал огромное облегчение, избавившись от одноклассников. Он давно не выносил их, но это приходилось скрывать. А теперь можно жить иначе. Ему больше не надо притворяться, слушать похвальбы грубиянов-спортсменов, убегать от девочек, изображать пьяного в субботние вечера. Даже раздевалка стала для него кошмаром. Все эти ребята… спортсмены… Даже Грег. Особенно Грег… Джон знал, что он не такой, как все. Однако с Лайонелом он не ощущал своей необычности. Лай спокойный, понимающий, с ним так уютно. Даже если он не сможет часто видеть его дома, все равно приятно сознавать, что он живет здесь, и они могут встретиться и поговорить. Сейчас он заглядывал Лайонелу в глаза, и от облегчения хотелось плакать. – Я так ненавижу школу, Лай. Дождаться не мог, когда уйду оттуда.
Лайонел удивился.
– А я думал, тебе там хорошо. Ты же футбольная звезда. – Они зашли на кухню, Лайонел налил Джону кока-колы, и тот с благодарностью выпил, радуясь, что это не пиво. А вот с Грегом обязательно пришлось бы пить пиво.
– Я возненавидел все за последний год. Мне просто дурно от этого дерьма. – Он глотнул воды и вздохнул. – Новая жизнь! Я ненавидел каждый миг, который приходилось тратить на этот дурацкий футбол.
Лайонел ошарашенно посмотрел на Джона.
– Почему?
– Не знаю. Меня он вообще никогда не интересовал. Просто хорошо получалось. Ты знаешь, они так орали в раздевалке, когда проигрывали, и тренер вопил как резаный, будто это безумно важно. А на самом деле просто группа ребят дубасила друг друга на поле. Это никогда меня не трогало.
– А зачем играл?
– Ради отца. Он, когда учился в медицинском колледже, тоже играл в футбол, всегда шутил, что если я разобью лицо, он мне его починит. Причем бесплатно, – с отвращением сказал Джон. – Это тоже не особенно привлекало меня. – Он улыбнулся Лайонелу. – А попасть сюда – как прекрасный сон.
Лайонел кивнул.
– Я рад, что тебе понравилось. Хорошо, что ты будешь рядом. Я редко здесь бываю, но если смогу еще что-то сделать…
– Ты и так столько сделал, Лай.
И это была правда. На следующий день Лайонел заехал за ним, опустил верх «мустанга», и в три приема они перевезли вещи Джона. Казалось, их были целые горы, но с их помощью мальчик сотворил со своей комнатой чудо, и Лайонел, зайдя к нему в субботу вечером, едва узнал ее. Он остановился в дверях и онемел.
– Боже, что это? – едва смог он задать вопрос. Джон задрапировал тканью одну стену, расставил горшки с цветами, развесил портьеры, над кроватью – картина, две лампочки теплым светом освещали плакаты – комната выглядела как с рекламной картинки в дорогом журнале. На полу лежал маленький белый коврик.
– Это твоя мама сделала? – Лайонел знал, что она декоратор, но никак не мог взять в толк, что это сотворил Джон, и всего за несколько часов. В драпированных тканью корзинках торчали журналы, повсюду – подушки, манившие прилечь. Маленький рай. Лайонел не находил слов, но все было ясно по его лицу.
– Да нет, я сам. – Джон остался доволен произведенным эффектом. Ему все говорили, что у него талант дизайнера по интерьеру, он мог неузнаваемо изменить комнату за несколько часов с помощью любых подручных вещей. Мать считала, что сыну следует использовать свой природный дар, что в этом деле он намного способнее – ей на это нужны месяцы упорного труда, а ему достаточно пары часов. – Я люблю это занятие.
– Может, ты махнешь волшебной палочкой и в моей комнате? Она до сих пор похожа на тюремную камеру, а я прожил в ней почти год.
Джон рассмеялся.
– Ладно, как-нибудь займусь. – Он огляделся. – Знаешь, у меня два лишних горшка с цветами, хочешь?
Лайонел улыбнулся.
– Конечно, но у меня они сразу засохнут, стоит только войти в комнату. Я не умею ухаживать за растениями.
– А я буду поливать их вместе со своими. Юноши обменялись улыбками. Лайонел посмотрел на часы. Было семь.
– Пошли поедим гамбургеров?
Эти слова опять напомнили Лаю о прошлом. Он снова вспомнил Пола, и стало еще страшнее, когда Джон согласился и предложил поехать именно туда, куда Лайонел отправился тогда со своим первым любовником. Он мрачно жевал, вспоминая их первую ночь в Малибу. Он не слышал о Поле несколько месяцев, но однажды видел его в проехавшей мимо машине на Родео Драйв. Пол сидел на пассажирском месте в бежево-коричневом «роллсе»; за рулем был красивый пожилой мужчина. Они о чем-то оживленно говорили, улыбались друг другу, потом Пол засмеялся… И вот он снова здесь, с Джоном, лучшим другом своего младшего брата. Как странно… Еще более странное ощущение овладело Лаем, когда они вернулись домой. Двое соседей остались на ночь у подружек, а еще двое уехали – учебный год закончился.
– Спасибо за ужин. – Джон улыбнулся. Ребята удобно устроились в гостиной, и Лай поставил пластинку. Две лампы в люстре перегорели, и свет был неярким. Джон зажег свечу на соседнем столике и огляделся.
– Лай, с этой комнатой надо поработать. Лайонел засмеялся.
– Возможно, ты быстро преобразишь ее, но, думаю, ребята тебя разочаруют. Гостиная всегда выглядит так, будто на нее сбросили бомбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53