Хозяева лавок и фермеры, владельцы ранчо и горняки, лудильщики, мясники и портные, – все они довольствуются возможностью работать в этом маленьком городе, быть соседями и друзьями, которые знают друг друга, чьи дети растут рядом, они сплетничают и справляют праздники, живут и умирают в этом скромном маленьком городишке. Они живут пристойно, упорядоченно, предсказуемо, оседло.
И продолжая смотреть в окно, молодой человек вдруг осознал, что этот образ жизни не для него. И никогда не будет таковым.
Мимо окна прошла женщина в черном платье. Это не была Рейчел, но при виде ее Лейн вспомнил о Рейчел. Он не лгал, сказав, что любит ее. Но глупо было бы предположить, что он не понимал: если он любит ее так сильно, что останется здесь, попробует найти свое место среди местных жителей, которые – пусть даже они узнают о его работе сыщика в «Агентстве» – всегда будут видеть в нем только некоего Кэссиди, ганфайтера, человека, который разрушил жизнь вдовы шерифа Маккенна. Что бы он ни сделал, они никогда не сочтут его достойным Рейчел.
– Ты так спокоен, Кэссиди. Если это мрачное выражение лица соответствует тому, что происходит в твоей душе, я, по-видимому, не позволю тебе поехать вместе с нами на ранчо Маккенна.
– Вы не можете меня удержать, – сказал Лейн.
– Я могу попросить Вернермейера запереть тебя ради твоей же безопасности, пока мы не вернемся.
– Из этого ничего не получится.
– Ты даешь слово, что ничего не случится?
– Я буду вести себя наилучшим образом.
Лейн изобразил на лице полуулыбку, взял шерифское кольцо с ключами и открыл шкаф, где хранилось оружие. Револьвер ждал его. Он взял с полки свой ремень с кобурой, снова запер шкаф и швырнул ключи на стол.
Только застегнув на себе ремень, он понял, каким голым чувствовал себя без оружия. Он нагнулся, чтобы завязать ремешок из сыромятной кожи, при помощи которого кобура плотно прилегала к бедру. Выпрямившись, он, наконец, встретился взглядом с Бойдом. Лицо старика выражало отеческую тревогу.
– Не волнуйся, Бойд. Прошлое я оставил позади. Не могу сказать, куда я поеду и чем буду заниматься, но даю слово, что не намерен в конце концов попасть в вашу криминальную картотеку.
И прежде чем он понял, что вот-вот поддастся чувствам, Лейн заключил Бойда в медвежьи объятья. Мужчины похлопали друг друга по спине, и когда они отодвинулись, глаза Бойда Джонсона необычайно блестели. Откашлявшись, он приподнял котелок.
– Сцилла просила передать тебе свои лучшие пожелания, – сказал он Лейну.
Тот улыбнулся. Не все уроки, что он получил в Денвере, носили интеллектуальный характер. Даже теперь, когда его сердце занято Рейчел, он частенько с нежностью вспоминает Присциллу Симмонс и все, что она для него сделала. Если бы не эта женщина – тайный агент, которая была на добрых одиннадцать лет старше его, – Лейн никогда не смог бы избавиться от кошмарного воспоминания о том, что сделала с ним Огги Оуэнс. Присцилла научила его, как покоряться нежному прикосновению и как его возвращать. Она научила его, что отношения между мужчиной и женщиной так же естественны, как дыхание, что к ним нужно относиться с благоговением и уважением, а не со страхом и проклятиями. Она научила его искусству любви, которое теперь он постарался передать Рейчел.
– Спасибо. Скажите ей, что если я окажусь когда-нибудь в Денвере, я зайду.
– Непременно передам.
Лейн вздохнул.
– Давайте лучше поедем. У Вернермейера было достаточно времени, чтобы успеть наложить полные штаны, просто представляя себе, как он сообщит Маккенна новости о Роберте.
Бойд ухмыльнулся и придержал дверь для Лейна.
– Давайте положим конец его страданиям.
Рейчел перестала делать вид, что она чем-то занята, и стояла на веранде, не сводя глаз с Главной улицы, нетерпеливо высматривая, не покажется ли Лейн. Но кроме обычного транспорта, двигающегося по мостовой, она не видела ничего – только знойное марево, висящее над землей. Нервическим движением приподняв юбку, она задалась вопросом, чем бы еще занять свой ум, чтобы не думать о возвращении Лейна. Она взбила подушки на плетеных креслах, поправила бахрому гамака, полила цветы в горшках. Она дважды меняла прическу, пока, наконец, не решила просто распустить волосы так, как ему это нравилось. Трижды она спросила Дельфи, хватит ли у них лимонаду и достаточно ли нарезанного холодного мяса на большом деревянном блюде.
Сзади нее хлопнула, закрываясь, дверь с сеткой. К ней подошла Дельфи и, вытирая руки о кухонное полотенце, сказала:
– Как говорится, если ждешь чаю, чайник долго не закипает.
– Ох, Дельфи, я так волнуюсь. Чейз приходил более четырех часов назад. Лейн уже должен приехать от Маккенна. – Она повернулась к этой женщине, которая была рядом с ней все эти годы страданий и испытаний, и спросила ее серьезным голосом: – Как вы думаете, они отпустят Тая домой теперь, когда знают правду о Лейне и Роберте?
– Мы можем только надеяться, – ответила Дельфи, вытирая лоб тыльной стороной запястья. – Если есть Бог на небесах, он не позволит, чтобы эти люди отобрали у вас мальчика. – Она оглядела просторную затененную веранду и добавила: – Здесь все в полном порядке. Лучше бы вам пойти и отдохнуть…
– Это невозможно, – возразила Рейчел, качая головой.
– Тогда, по крайней мере, сядьте и посидите на свежем ветерке. Я принесу вам лимонаду и новую книжку, которую вы начали читать до того, как приключилась вся эта история.
– Я все равно не смогу на ней сосредоточиться, Дельфи.
– Тогда просто сидите здесь, держите ее в руках и притворяйтесь, что читаете. Все лучше, чем стаптывать туфли и пол на веранде, – и Дельфи ушла в дом, продолжая бормотать что-то себе под нос.
Рейчел пошла за ней. Не помешает еще раз проверить, все ли готово.
Лейн крепко обнимал мальчика, сидевшего перед ним, решив доставить его невредимым в материнские объятия. На Тае была надета шляпа Лейна, чтобы защитить его нежную кожу от беспощадного летнего солнца. Шляпа была на четыре размера больше, но Таю казалось, что сидит она на нем прекрасно.
– Это просто мировая шляпа, Лейн, – заявил Тай. – И очень хорошо сидит.
– Не думай, что она теперь твоя, – предупредил Лейн. – Она хорошо разносилась, и я не собираюсь с ней расставаться.
– Может, я попрошу маму купить мне такую же. Как вы думаете, купит?
Тай повернулся, пытаясь заглянуть Лейну в лицо, но шляпа задела полями за грудь Лейна и съехала на глаза мальчику.
Он поправил ее и повернулся, устремив взгляд на дорогу, расстилавшуюся перед ними.
– Думаю, купит, – ответил Лейн, полагая, что в ближайшее время у Тая будет все, что ему захочется..
– Я скажу, что мне нужно черную, точно такую, как у вас, – сказал Тай.
Сердце Лейна сжало, как тисками, он старался перебороть это ощущение, а мальчуган продолжал свою болтовню.
– Вы – мой самый большой друг, Лейн.
Лейн не знал, что на это сказать. Он никогда еще не был ничьим лучшим другом.
Тай откинулся назад к груди Лейна и замолчал, убаюканный ровной поступью коня. Пока Лейн осторожно правил своим мощным Шильдом, покрывая последние мили, оставшиеся до города, у него хватило времени подробно вспомнить поведение Маккенна, когда тому сообщили, что их сын был Джентльменом-Грабителем.
Стюарт Маккенна пришел в ярость, ничего не желая признавать, пока Бойд не доказал ему со всей очевидностью, что Роберт виновен в неоднократных ограблениях поездов, происходивших на железных дорогах в последние три года.
Лоретта Маккенна была так поражена, что погрузилась в молчание. Она смертельно побледнела, вид у нее был совершенно больной, и Лейн убедился, что молчание – вещь для нее необычная. Когда Маккенна предъявили ордер на обыск в комнатах Роберта, ему ничего не оставалось, как согласиться. В комнатах все перевернули вверх дном, прежде чем обнаружили искомые деньги. Роберт не нашел ничего более хитроумного, как засунуть их к себе в матрас. Выдвинув нижний ящик бюро, нашли черный парик, а под ним – усы. Бойд аккуратно завернул вещественные доказательства и надписал их, чтобы предоставить их железнодорожной компании, которая наняла Пинкертонов.
Когда с поисками покончили, Лейн сообщил Маккеннам, что отвезет Тая к Рейчел. Нескоро забудет он неприкрытую ненависть, которую прочел в этот миг на лице Стюарта Маккенна.
– Ничего не изменилось, Кэссиди, – заявил Маккенна, подойдя вплотную к Лейну. – Мы все равно будем бороться за мальчика.
– Изменилось все, Маккенна. У вас под ногами уже нет никакой опоры. Вы обвиняли Рейчел в том, что она запятнала свое имя, связавшись со мной. Но оказалось, что я – сыщик из «Агентства Пинкертонов», и, стало быть, у меня прекрасные отношения с законом. В довершение ко всему, ваш сын действительно виновен в нескольких крупных преступлениях. Как, по вашему мнению, этот факт скажется на вашем добром имени? Теперь уже ни один судья в мире не отберет у Рейчел сына с тем, чтобы передать его вам.
Спор продолжался в очень бурных тонах. Стюарт ругался, требовал, спорил, унижал и оскорблял и Лейна, и Рейчел, ни в коем случае не желая отдавать Тая. Однако в конце концов Лейн одержал победу. Но какой ценой!
Теперь оставалось только передать малыша матери и уехать из города. Тревога терзала сердце Лейна. Но он надеялся, что с Божьей помощью сообразит, что сказать Рейчел при встрече.
Добравшись до окраин Ласт Чанса, он понял, что на них обращают внимание. Тай сел прямо и поправил большую шляпу.
– Папа также возил меня по городу, – напомнил он Лейну.
– Да, я помню, ты рассказывал.
Услышав, что Лейн едет по Главной и везет седле младшего Маккенна, небольшая кучка горожан собралась на углу улицы у входа в салун.
Лейн смотрел прямо перед собой. По вискам его струился пот. Тай помахал толпе зевак ручкой. Приветствие невинного ребенка заставило кое-кого из любителей посплетничать утратить бдительность и помахать в ответ или в смущении отвернуться. Позади толпы Лейн заметил Эрлин в атласе и перьях – она тоже помахала Таю. Сочувственный взгляд, который она послала Лейну, говорил о том, что она уже знает о его увольнении.
Миновав изгиб улицы и завидев аккуратный двухэтажный дом Рейчел, Лейн не испытал никакого облегчения. Дом воплощал все то, чего он никогда не сможет дать ей, – благоустроенную жизнь и все прочее, чего она заслуживает. Лейн заставил себя не сводить глаз с этого домика цвета масла, пока не подъехал к нему.
– Вон они едут, Дельфи! – крикнула Рейчел, подбежав к сетчатой двери. Потом она кинулась к краю веранды, где и остановилась на верхней ступеньке, глядя, как Лейн с Таем едут по улице.
Солнечные лучи падали на волосы Лейна, зажигая в них сине-черные блики. Он подъехал ближе, и молодая женщина сбежала по ступенькам, поспешила мимо розовых кустов, росших аккуратными рядами по обеим сторонам дорожки, к калитке и дальше, на улицу.
Там она остановилась и стала ждать. Когда они подъехали к дому, она протянула руки к Лейну, тот поднял Тая и передал его Рейчел. Она крепко обняла сына и покачала его на руках. Она посмотрела на Лейна с такой любовью, в ее глазах были и благодарность, и обожание, и Лейн понял, что никогда в жизни не забудет этот взгляд, доживи он хоть до ста лет.
Лейн спешился, но не стал привязывать Шильда к коновязи. Вся любовь Рейчел к сыну выразилась в том, как она к нему прикасалась, подумал Лейн. Будто ей хотелось убедиться, что мальчик вернулся целым и невредимым.
А его мать, она когда-нибудь обнимала его вот так? Если и обнимала, память об этом поглотило время.
Тай зачирикал и, наконец, вывернулся из материнских объятий. Она отпустила его, понимая, что это неизбежно.
– Ты меня чуть не задушила, мама. – Он поспешно вытер щеку своим манжетом и оглянулся, не смотрит ли кто-нибудь на них. – Право же, меня ведь не было только четыре дня!
Рейчел быстро взглянула на Лейна, который кивнул, давая понять, что Тай ничего не знал о происходящем и понятие не имел о решительной схватке Рейчел с Маккенна.
Стоя между двумя взрослыми, Тай взглянул на Лейна.
– Женщины прямо безумные какие-то, правда, Лейн?
– Бывает.
Лейн снял с мальчика свою шляпу и взъерошил его мокрые от пота волосы. Потом надел шляпу себе на голову и крепко сжал зубы, пытаясь заглушить боль, которая просто грызла его. Отведя взгляд от Рейчел и Тая, он заметил Дельфи, стоявшую на веранде и вытирающую глаза передником.
– Слушай-ка, Тай, ручаюсь, что у Дельфи уже готово то самое печенье, которое ты так любишь. А ну-ка, беги домой и жди маму.
Тай побежал к калитке, но остановился.
– Вы придете, Лейн?
– Там видно будет.
– Когда мама говорит «там видно будет», это значит – никогда.
– Знаю, – с трудом проговорил Лейн, в горле у него застрял комок.
Что-то в его голосе насторожило Рейчел, и она внимательно посмотрела на него – в первый раз с того момента, когда он подъехал к дому. Его лицо покрывала пыль и пот. Он проделал всю дорогу без шляпы и поэтому сильно загорел, лицо его пылало, шея стала ярко-красной. Но ее испугал не загар. Его холодные черные глаза, смотрящие без всякого выражения, отчужденно, – вот что испугало ее до глубины души. Она уже видела этот взгляд много лет тому назад, когда Чейз впервые привез своего племянника в школу.
Ее охватила мучительная тревога.
– Ты не останешься?
Лейн с трудом сглотнул комок и посмотрел куда-то в сторону.
– Чейз и Ева здесь? – спросил он.
– Нет. Они просили передать, что будут рады, если ты приедешь пожить на ранчо.
– Когда увидитесь с ними, передайте, что я желаю им всего самого хорошего.
– Вы уезжаете?
Ей стало холодно, несмотря на жару.
– Я говорил вам, когда все это только начиналось, что не могу ничего обещать.
Рейчел почувствовала, что сердце у нее вот-вот разорвется. Мир закружился у нее перед глазами. Она схватилась за планку забора, чтобы не упасть.
– Я не могу оставаться здесь, Рейчел. И вы это знаете. Знаете, что я никогда не собирался оставаться.
Она поняла – если бы она простояла здесь целую вечность, она все равно бы не смогла сделать так, чтобы эти слова перестали звучать у нее в ушах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40