Что происходило дальше, Уолкер почти не помнил.
Коглин снова уложил его в постель и принялся обертывать мокрыми тряпками, чтобы снять жар, бушевавший в крови больного, словно незатухающее пламя. Уолкер пил, но есть не мог. И непрестанно грезил. Бесконечная череда злобных, наводящих ужас тварей проносилась перед ним, угрожая ему. Он сопротивлялся как мог, но у него не было оружия — и чудовища с легкостью одолевали свою жертву. В конце концов Уолкер сдался и погрузился в тяжелое забытье.
Время от времени он приходил в себя, и Коглин всегда оказывался рядом. Именно присутствие старика снова вернуло Темного Родича к жизни. Он вытянул больного из угрожающей тьмы. Узловатые пальцы крепко держали Уолкера. Знакомый голос убаюкивал, произнося какие-то неведомые слова. Уолкер чувствовал, что старик всегда тут, подле него, ждет, когда его подопечный проснется.
«Тебе не суждено умереть, Уолкер Бо».
Ему казалось, что он не раз слышал эти слова, хотя с уверенностью утверждать не стал бы.
Иногда Уолкер видел, как старик наклоняется совсем близко: пергаментная кожа, покрытая морщинами и шрамами, редкие всклокоченные волосы и седая клочковатая борода, ясные, умные глаза. Он был похож на могучее дерево — ветви и ствол стары, а листья свежи и по-весеннему зелены. Когда недуг угрожал одержать верх, Коглин ни на шаг не отходил от больного, поддерживал, ободрял. Только благодаря старику Уолкер не сдался, продолжал бороться.
На четвертый день Уолкер проснулся в полдень и немного поел. Наступление яда временно удалось задержать, снадобья, заботливый уход Коглина и воля к жизни самого Уолкера опять восторжествовали. Он внимательно осмотрел изувеченную руку. Яд проник дальше. Рука окаменела почти до плеча.
Этой ночью он плакал от ярости и отчаяния. Засыпая, Уолкер почувствовал, что Коглин стоит рядом, такой беспомощный и хрупкий на фоне необъятной, безжалостной тьмы. Он тихим голосом уговаривал больного, что все кончится хорошо.
Медленно и бесцельно тянулись часы между полночью и рассветом, время словно сбилось с пути. На этот раз Уолкера разбудил инстинкт, он почувствовал: происходит нечто ужасное, и с трудом приподнялся на локте, слабый и обескураженный, не в состоянии определить, что же случилось. Странный, ни на что не похожий звук нарушил ночное безмолвие. Резко вспыхнул огонь, озарив занавешенное окно.
Уолкер услышал голоса. «Нет, — подумал он с тревогой. — Это не голоса. Гортанные нечеловеческие звуки».
Призвав на помощь все оставшиеся силы, Уолкер ползком преодолел расстояние между кроватью и окном и замер — необходимо соблюдать осторожность, чтобы не выдать себя. Звуки снаружи усилились, он почувствовал неприятный запах.
Уолкер на ощупь отыскал подоконник и подтянулся. То, что он увидел за окном, заставило его похолодеть от ужаса.
Коглин проснулся оттого, что Шепоточек тыкался в него мордой. Накануне он допоздна изучал древние книги, пытаясь найти средство для спасения Уолкера Бо. Было далеко за полночь, когда он уснул в кресле у очага; книга, которую он читал, так и осталась лежать раскрытой у него на коленях.
— Чтоб тебе провалиться, кот, — пробормотал он.
Но когда сон прошел, первой его мыслью было: что-то случилось с Уолкером. Затем он услышал звуки — негромкие, нарастающие: урчание, шипение, рычание. Звериные звуки. Они явно приближались.
Коглин рывком вскочил на ноги, протер глаза. На обеденном столе горел одинокий светильник, огонь в очаге погас. Старец торопливо заковылял к двери, торопясь выяснить, что происходит. Шепоточек бежал впереди. Шерсть на его загривке поднялась дыбом, зубы оскалились. То, что находилось там, снаружи, болотному коту было явно не по душе.
Коглин распахнул дверь и вышел на крыльцо. Над головой раскинулось ясное, бездонное небо. Лунный свет струился сквозь листву, омывая долину серебристым сиянием. Воздух был прохладен. Старец остановился на крыльце, вглядываясь во тьму. Десятки пар крохотных красных огоньков мигали ему из лесного мрака — маленькие алые цветки, разбросанные тут и там, сияющие на черном фоне. Огни были повсюду, казалось, они кольцом окружали дом и поляну.
Коглин прищурился, чтобы разглядеть их получше. И вдруг понял, что это чьи-то глаза.
Он заметил среди огней какое-то движение. Возникший перед ним человек был облачен в черную одежду с вышитым на груди серебряным знаком — волчьей головой. Человек шагнул в полосу лунного света, и теперь Коглин отчетливо видел его: огромного роста, костлявый, с похожим на череп лицом и безжизненными глазами.
Риммер Дэлл, тотчас же понял старик, и сердце у него оборвалось.
— Старик, — произнес пришелец сдавленным скрипучим голосом.
Коглин не ответил, он не сводил с него глаз, заставляя себя не смотреть туда, где виднелось открытое окно спальни Уолкера. Страх и гнев душили старика, внутренний голос кричал: «Беги, спасай свою жизнь! Быстрее! Разбуди Уолкера. Помоги ему скрыться!"
Но Коглин понимал, что уже поздно.
Он давно знал, что это случится.
— Мы пришли за тобой, старик, — прошептал Риммер Дэлл. — Я и мои приятели.
Он сделал знак рукой, и окружающие его существа стали по очереди выбираться на свет — порождения Тьмы, ночные кошмары. Одни были уродливы, как лесная женщина, которую Коглин прогнал из лагеря Пара и Колла Омсвордов несколько недель назад; другие, стоявшие на четвереньках, покрытые волосами, походили на собак и волков; искаженные лица их превратились в звериные морды, зубы и когти обнажились. Мерзкие твари издавали утробные звуки.
— Неудачники, — объявил их предводитель. — Люди, не смевшие преодолеть свою слабость. Теперь они служат высшим целям. — Дэлл шагнул вперед. — Ты последний из тех, кто противостоял мне. Все дети Шаннары мертвы, сметены с лица земли. Остался только ты, жалкий друид, и никто не спасет тебя.
Морщины, избороздившие лицо Коглина, стали резче.
— Так ли это? — усомнился он. — Ты что же, всех убил?
Риммер Дэлл молча смотрел на него.
«Неправда, — внезапно решил Коглин. — Никого ему не удалось убить, просто он хочет, чтобы я в это поверил».
— И проделал такой путь, чтобы сообщить мне об этом? — поинтересовался старик.
— Я пришел, чтобы покончить с тобой, — отозвался Риммер Дэлл.
«Ну что же, вот тебе и ответ», — подумал старик.
Что бы ни сделал Первый Ищейка с детьми Шаннары, этого оказалось недостаточно: теперь он явился за Коглином, вероятно считая его более легкой добычей. Старик улыбнулся. Подумать только, чем все кончилось. Ну что ж, по крайней мере, он обо всем знал заранее. Алланон предупредил его еще тогда, когда просил вернуть «Историю друидов» из Паранора. Конечно же, Уолкеру Коглин ничего не сказал. Хотел сказать, но так и не решился. Просто показалось, что ни к чему. «Узнай же, Коглин, — нараспев говорила ему тень Алланона, — я прочел знаки подземного мира: твой срок в земной юдоли почти истек. Смерть взяла твой след, а она — безжалостный охотник. Смерть настигнет тебя, когда ты следующий раз взглянешь в лицо Риммеру Дэллу. Так помни же! Когда пробьет этот час, возьми у Уолкера Бо „Историю друидов“ и крепко держи ее, словно в ней заключена твоя жизнь. Не выпускай ее из рук. Не отдавай ее. Помни, Коглин».
«Помни…»
Коглин собрался с мыслями. «История друидов» хранилась в доме, в нише под каменным очагом — там, куда ее спрятал Уолкер.
«Помни…»
Он устало, покорно улыбнулся. Конечно же, он задавал тогда вопросы, только тень не пожелала ответить. Очень похоже на Алланона. Достаточно и того, что Коглин знает о надвигающихся событиях, а подробности ему ни к чему.
Шепоточек заворчал, шерсть его встала дыбом. Он припал к земле, готовясь защитить старика, и Коглин понял, что спасти кота не удастся, — тот ни за что его не покинет. Старик покачал головой. Хорошо же! Странное ощущение спокойствия охватило его. Мысли были ясны и отчетливы. Порождения Тьмы пришли за ним, о присутствии Уолкера Бо они не знали. Нужно сделать так, чтобы и не узнали.
Коглин нахмурился. Поможет ли ему теперь «История друидов», если он сумеет добраться до книги?
Он посмотрел Риммеру Дэллу в глаза и на этот раз открыто улыбнулся.
— Думаю, вас слишком мало, — сказал он.
Рука его взметнулась вверх, и серебристая пыль посыпалась на Первого Ищейку, воспламеняясь при прикосновении к нему. Риммер Дэлл дико закричал и отшатнулся, а его твари со всех сторон ринулись на старика. Однако Шепоточек решительно преградил им путь и первого, попытавшегося прорваться, разорвал на куски. Коглин тем временем метнул в своих преследователей несколько пригоршней серебристой пыли, и они тоже вспыхнули огнем. Порождения Тьмы завизжали и завыли, натыкаясь друг на друга.
Они дико метались в лунном свете, переполняя поляну пылающими телами. Твари кидались друг на друга и умирали. Легкая добыча! Коглин, охваченный неистовым восторгом, взрывал ночь ослепительно белым сиянием.
На короткий миг старику показалось, что ему, может быть, еще удастся выжить.
Но тут вновь появился Риммер Дэлл. Он был слишком могуществен, и магия Коглина не могла справиться с ним. Он хлестнул своим огнем покорных ему тварей — волков и собак, утративших человеческий облик людей и не способных рассуждать чудовищ. Перепуганные порождения Тьмы, одержимые ненавистью и яростью, снова устремились в атаку. «На этот раз их уже не удастся сдержать», — понял Коглин. Шепоточек, огромный и стремительный по сравнению с нападавшими, разметал первую волну, однако новые полчища тварей навалились на него, пустив в ход зубы и когти. Коглин ничем не мог помочь отважному коту — порождения Тьмы продвигались вперед, несмотря на взрывы серебристой пыли вокруг них. Шепоточек начал отступать.
В отчаянии Коглин бросил последние пригоршни порошка, воздвигая огненную стену, и она на мгновение остановила наступающих чудовищ. Старик ринулся в дом и выхватил из тайного хранилища «Историю друидов».
«А теперь посмотрим», — подумал он.
Коглин спустился с крыльца, и в тот же миг порождения Тьмы прорвались сквозь стену огня и бросились на него. Он услышал, как Риммер Дэлл криком подгонял их, почувствовал, как Шепоточек прижался к нему, пытаясь защитить. Бежать было некуда, не стоило даже пытаться, и Коглин замер на месте перед лицом смерти, прижимая книгу к груди, — дряхлый старик в лохмотьях. Нападающие приближались. Когда они схватили его и были уже готовы растерзать на куски, старец почувствовал, как знаки рун на переплете книги, вспыхнув, пробудились к жизни. Взметнулось ослепительно белое пламя, испепеляя все вокруг.
«Теперь дело за тобою, Уолкер», — подумал Коглин и исчез в огне.
Взрыв отбросил Уолкера от окна за секунду до того, как дом объяло пламя. Ему опалило лицо и волосы, одежда задымилась. Уолкер лежал на полу, огонь лизал потолок комнаты, но он не замечал этого. Теперь ему все было безразлично. Он не смог помочь Коглину и Шепоточку — был слишком слаб, чтобы призвать на помощь магию, у него даже не хватило сил встать рядом с ними, принимая на себя натиск порождений Тьмы, и ему оставалось только одно — наблюдать.
«Бесполезно!» Он прокричал это слово про себя, охваченный яростью и горем.
Наконец он поднялся, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь пламя. Коглин и Шепоточек исчезли. Риммер Дэлл и уцелевшие порождения Тьмы возвращались в лес, исчезая в темноте. Силы оставили Уолкера — он снова рухнул на пол.
Пламя разгоралось сильнее. С грохотом рушились балки, вниз летели пылающие головни, искры обжигали кожу. Уолкер извивался от боли, окаменевшая рука, словно якорь, тянула вниз, к деревянному полу. «Это конец», — понял он. Еще минута, и он превратится в пепел. Никто не придет ему на помощь. Никто даже не подозревает, что он здесь. Старик и болотный кот скрыли его от порождений Тьмы, пожертвовав ради него жизнью.
Уолкер вздрогнул: воображение рисовало образ Риммера Дэлла — неживые глаза оценивающе глядели на него. Он вдруг совершенно отчетливо осознал, что не хочет умирать. И, почти не понимая, что делает, пополз.
ГЛАВА 10
Через два дня появилась Оживляющая. С нею были Пи Элл и Морган Ли. Тайна их предназначения и то странное чувство, которое они испытывали к девушке, не давали им покоя. Из Кальхавена они пошли на север. За три дня добрались до реки Рэбб, держась на безопасном расстоянии от Вольфстаага и обитающих там темных тварей. Оживляющая меньше всего беспокоилась, что их кто-то заметит. Она предпочла уехать днем, а не под покровом ночи. Своих почитателей она попросила остаться и продолжить начатое ею дело — возродить землю. Прежде чем добрались до леса, они долго шли полем, и Морган Ли постоянно оглядывался. Как только они миновали Вольфстааг, возникла еще одна опасность: патруль Федерации, расположившийся возле реки Рэбб, мог их задержать. Как ни странно, этого не произошло. Солдаты видели их, даже направлялись к ним, но каждый раз, подойдя совсем близко, вдруг сворачивали, как будто их кто-то отвлекал.
Поздно вечером трое путников прибыли наконец в Каменный Очаг. Мужчины с трудом передвигали ноги, они взмокли и устали.
Их раздражало, что они оказались слабее девушки, державшейся как ни в чем не бывало. Они миновали Сторлок, одолели Нефритовый перевал и спустились к Темному Пределу. Солнце садилось за горы, отблески заката ярко окрашивали небо. Впереди высоко вздымался столб густого черного дыма. Путники давно заметили мглистую серую завесу. Они наблюдали, как дым, рассеиваясь, поднимается в небо. Морган Ли забеспокоился. Оживляющая ничего не говорила, но горцу показалось, что она нахмурилась. А когда они добрались до края долины, девушка была совершенно подавлена.
Они направились к развалинам дома, от которых поднимался дым. Груда обожженного камня — вот и все, что от него осталось. Кое-где еще дотлевали угли и головни, мерцал пепел. Трава кругом была выжжена, огромные пласты земли перевернуты, как будто на этом маленьком клочке происходило сражение двух огромных армий. Повсюду валялись какие-то обломки, однако определить, чем прежде они являлись, было невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50