https://wodolei.ru/catalog/unitazy/Roca/america/
А потом
наступит день тиража и развеет чуть или уже не осуществившуюся мечту, и Г
итлер в припадке дикой ярости будет осыпать проклятиями не только собст
венное невезение, но и Ч что весьма характерно Ч ещё в большей степени л
егковерие людей, систему государственных лотерей и, наконец, само обману
вшее его государство.
Говоря об этом времени, он даёт себе очень точное определение Ч «не от ми
ра сего»
Tischgespraeche, S. 194; Hitler A. Mein Kampf, S. 35.
, и, действительно, вся его жизнь концентрируется для него исключит
ельно на себе самом. Кроме матери и наивно-восхищённого друга «Густля», с
лужившего ему первым слушателем, сцена в эти важнейшие годы его юности о
стаётся пустой Ч оставив школу, он покинул, собственно говоря, и обществ
о. Когда во время своих ежедневных прогулок по центру города Гитлер стал
встречать девушку, постоянно проходившую в сопровождении своей матери
в одно и то же время мимо кофейни «Шмидторэк», он воспылал, как вспоминает
его друг, страстью, которая перешла вскоре в интенсивное романтическое п
ереживание, сохранившееся на годы. И несмотря на это, он так и не заговорил
с девушкой и не открыл ей своих чувств. Кое-что говорит за то, что дело тут
было не только в природной застенчивости, но и в желании защитить мечту о
т действительности, не допустить низкую тьму реальности в царство фанта
зии. Если верить словам его друга, Гитлер адресовал своему идеалу «бесчи
сленные любовные стихи», в одном из этих стихотворений она предстала «де
вушкой из замка, скакавшей в развевающемся бархатном платье на белом ино
ходце по лугам, усеянным цветами. Распущенные волосы лились золотым пото
ком с её плеч. Ясное голубое небо любовалось ею. И всё это было истинным, си
яющим счастьем»
Kubizek A. Op. cit. S. 79.
.
И музыка Рихарда Вагнера, её патетическая возбуждённость, её режущий, ра
нящий тон, обладающий такой завораживающей силой, тоже, судя по всему, с те
х пор, как он попал под её власть и чуть ли не каждый вечер бывал в опере, слу
жила для него прежде всего средством гипнотического самоискушения, ибо
ничто не отвечало так его стремлению бежать от действительности, ничто н
е способствовало так его желанию подняться над реальностью, как эта музы
ка. Характерно, что в это время он и в живописи любит как раз то, что было сро
дни этой музыке, Ч пышность Рубенса и его эпигона-декадента Ханса Макар
та. Кубицек описывает экстатическую реакцию Гитлера после того, как они
побывали на представлении оперы Вагнера «Риенци». Поражённый блестяще
й, полной драматизма музыкальностью этого произведения, равно как и захв
аченный судьбой Кола ди Риенцо Ч мятежника и народного трибуна из эпохи
позднего Средневековья, одиноко и трагически гибнущего из-за того, что о
кружающий мир не понимает его, Гитлер уводит своего друга на гору Фрайнб
ерг и, стоя над ночным тёмным Линцем, говорит и говорит. «Как скопившийся п
оток рвётся через трещание плотины, так и из него вырывались слова. В коло
ссальных, захватывающих картинах развивал он передо мной своё будущее и
будущее своего народа». Когда друзья юности вновь встретятся спустя три
дцать с лишним лет в Байрейте, Гитлер скажет: «В тот час это и началось!»
Ibid. S. 140 ff. Эта сц
ена выглядит, конечно, преувеличенно стилизованной, да и вообще следует
сказать, что достоверность свидетельств Кубицека не может не вызывать с
ерьёзных сомнений. Нужно также иметь в виду, что свои воспоминания он пис
ал с целью прославить Гитлера. Ценность книги не столько в достоверном ф
актическом материале, сколько в описании и оценке Ч нередко, помимо жел
ания самого автора Ч характера Гитлера.
.
В мае 1906 года Гитлер в первый, раз отправился в Вену, где он пробыл две недел
и. Его ослепил столичный блеск, великолепие Рингштрассе, подействовавше
е на него «как волшебство из тысячи и одной ночи», музеи и, как написал он в
одной из своих открыток, «могучее величие» Оперного театра. Он побывал в
«Бургтеатре», а также на представлениях «Тристана» и «Летучего голланд
ца». «Когда могучие волны звуков, Ч а завывание ветра уступают (!) ужасном
у рокоту волнующихся звуков, Ч то в этом ощущается возвышенное» Ч так п
исал он Кубицеку
Цит. по: Kubizek A. Op. cit. S. 147. Правописание Гитлера страдает здесь, как и долго ещё
потом, такими же существенными огрехами, как и его знание синтаксиса. См.
также: Hitler A. Mein Kampf, S. 18.
.
Неясным однако остаётся, почему, вернувшись из Вены, он ждал ещё полтора г
ода, прежде чем снова отправился туда, чтобы попытаться поступить в акад
емию изобразительных искусств. Может быть, сыграло свою роль сопротивле
ние озабоченной и с января 1907 года уже очень тяжело больной матери, но глав
ным тут было, пожалуй, то обстоятельство, что он сам боялся сделать шаг, ко
торый положит конец его беззаботному времяпрепровождению и вновь подч
инит его учебному процессу. Ведь так он мог изо дня в день предаваться том
у, чему хотел, Ч мечтать, рисовать, гулять, читать глубоко за полночь или ж
е, судя по звукам, доносившимся из его комнаты, часами без остановки ходит
ь по ней туда-сюда. Не раз и не два назовёт он годы в Линце самым счастливым
временем своей жизни, «прекрасным сном», картину которого лишь слегка за
мутняло сознание краха, случившегося в училище. В «Майн кампф» он описыв
ает, как его отец когда-то отправился в город и поклялся «до тех пор не воз
вращаться в родную деревню, пока из него чего-нибудь не выйдет»
Hitler A. Mein Kampf, S. 3, 17. О «прекрас
ном сне» Гитлер говорит там же: Ibid. S. 16. См. по этому поводу также письмо А. Куби
цеку от 4 августа 1933 года, в котором Гитлер пишет о «лучших годах моей жизни
»; опубликовано в кн.: Kubizek A. Op. cit. S. 32. См. кроме того: A. Hitler in Urfahr, НА, File 17, Reel 1.
.
С тем же девизом отправляется в путь в сентябре 1907 года и он. И как далеко бы
не приходилось ему в последующие годы удаляться от его прежних планов и
надежд, но желание вернуться в Линц победившим и оправданным, увидеть го
род в страхе, стыде и изумлении у своих ног и воплотить в действительност
ь вчерашний «прекрасный сон» осталось у него на всю жизнь. Уже во время во
йны он будет нередко говорить, устало и нетерпеливо, о своём намерении уд
алиться на покой в Линц, создать там музей, слушать музыку, читать, писать,
предаваться размышлениям. И всё это было не что иное, как всё та же его пре
жняя мечта о барском доме с необыкновенно благородной дамой и одухотвор
ённым кругом друзей; эта мечта никуда не делась и продолжала волновать е
го. В марте 1945 года, когда Красная Армия уже стояла у ворот Берлина, Гитлер в
елел принести в бункер под имперской канцелярией планы перестройки Лин
ца и, как рассказывают, долго стоял над ними с мечтательным выражением на
лице Так со
общил автору А. Шпеер; см. также: Zoller A. Op. cit. S. 57. О мечте Гитлера уйти из политики см
.: Tischgespraeche, S. 167 f.; Zoller A. Op. cit. S. 57.
.
Глава II
КРУШЕНИЕ МЕЧТЫ
Вы Ч идиот! Если бы я никогда
в моей жизни не был фантазёром, то, где были бы Вы и где были бы все мы сегодн
я?
Адольф Гитлер
Вена в конце своей эпохи. Ч
Кризис многонационального государства. Ч Оборонительные идеологии.
Ч Страх немцев перед чужим засильем. Ч Антисемитизм. Ч Академия отказ
ывает. Ч Смерть матери. Ч «Господин опекун, я отправляюсь в Вену!» Ч Про
жекты, прожекты... Ч Новое фиаско. Ч Поворот спиной к буржуазному миру и п
отребность к кому-то прислониться.
Вена начала века Ч это европейская столица, сохранившая вековую славу и
наследие веков. Блистая, возвышалась она над империей, раскинувшейся от
нынешней России до самого края Балкан. Пятьдесят миллионов человек, пред
ставителей десятка разных народов и рас, Ч немцы, мадьяры, поляки, евреи,
словенцы, хорваты, сербы, итальянцы, чехи, словаки, румыны и русины Ч были
подвластны ей и объединялись ею. «Гениальностью этого города» было его у
мение смягчать противоречия, использовать очаги напряжённости, свойст
венные многонациональному государству, друг против друга и извлекать и
з этого свои дивиденды.
Все казалось тут долговечным. Император Франц Иосиф отметил в 1908 году шес
тидесятилетие своего правления и был как бы символом самого государств
а Ч его достоинства, его последовательности и его запоздалости. Позиция
высшего дворянства, державшего в своих руках как политику, так и все обще
ство в этой стране, также казалась непоколебимой, в то время как буржуази
я, добившись богатства, так и не приобрела тут сколько-нибудь значительн
ого влияния. Ещё не пришло время всеобщего, равного избирательного права
, но мелкая буржуазия и рабочий класс этого бурно растущего промышленног
о и торгового центра испытывали уже все более возрастающий нажим со стор
оны охаживающих их партий и демагогов.
И всё же, при всём своём современном виде и цветении, это был уже мир вчера
шнего дня Ч мир сомнений, надломленности и глубоко засевшего в нём неве
рия в самого себя. Блеску, с которым в очередной раз расцвела Вена в начале
века, были уже присущи краски заката, и все дорогостоящие празднества, бе
з которых не обходилось ничто, даже литература, несли в своей основе ощущ
ение того, что эпоха уже израсходовала всю свою жизненную силу и продолж
ает жить только внешне. Усталость, поражения и страхи, все более ужесточи
вшиеся межнациональные свары и близорукость правящих кругов постепенн
о раскачивали это одряхлевшее, наполненное богатыми воспоминаниями зд
ание. Да, внешне оно стояло ещё во всей своей мощи. Но нигде больше атмосфе
ра прощания и изнурённости не ощущалась столь явственно, как здесь, в Вен
е. Другого, более блестящего и печального заката буржуазной эпохи истори
я не знает.
Противоречия многонационального государства стали проявляться со все
возрастающей остротой уже в конце XIX века, особенно же, когда в 1867 году Венгр
ия добилась значительных привилегий в результате знаменитого «уравнен
ия прав». Обычно говорили, что австро-венгерская монархия Ч это горшок с
многочисленными трещинами, перевязанный на скорую руку старой верёвко
й. Вот и чехи уже требуют для своего языка равных прав с немцами, не утихаю
т конфликты в Хорватии и Словении, а в год рождения Гитлера кронпринц Руд
ольф в Майерлинге, запутавшись в сетях политических и личных интриг, нах
одит выход из ситуации в расчёте с жизнью; в начале века во Львове губерна
тора Галиции убивают прямо на улице, год от года растёт число уклоняющих
ся от военной службы; в Венском университете проходят студенческие демо
нстрации национальных меньшинств, на Ринге собираются под грязно-красн
ыми знамёнами колонны рабочих и проводят в городе мощные манифестации
Ч все это были симптомы брожения и обессиливания во всех уголках импери
и, явственно говорившие о том, что Австрия вот-вот развалится. В 1905 году в не
мецкой и российской печати муссируются многочисленные слухи об имевши
х якобы место контактах между Берлином и Петербургом на предмет того, не
пора ли уже заключать соглашения о территориальных приобретениях, на ко
торые соседи и заинтересованные стороны могут рассчитывать после конц
а австрийской империи Эти слухи были столь интенсивными, что министерст
во иностранных дел в Берлине было вынуждено 29 ноября специально приглас
ить австрийского посла и успокаивать его
См.: Grosse Politik. Bd. 22, Nr. 7349-7354; Polit.Archiv Bonn (Далее
Ч PAB), DU. 131, Bd. 36.
.
Совершенно очевидно, что все позывы времени Ч национализм и расовая изб
ранность, социализм и парламентаризм Ч проявляли свою чреватую взрыво
м силу в этом с трудом балансировавшем государственном образовании осо
бенно интенсивно. В парламенте страны давно уже не принималось ни одного
закона без того, чтобы правительство не шло Ч во вред делу Ч на уступки
отдельным группам. Немцы, составлявшие четверть всего населения, хотя и
превосходили по своему образованию, уровню жизни и стандарту цивилизов
анности остальные народы империи, но их влияние, сколь бы сильным оно ни я
влялось, все же не было решающим. Политика одинаковых подачек ущемляла и
х как раз вследствие лояльности, которой от них ожидали, в той же степени,
в коей она, эта политика, рассчитывала ублаготворить ненадёжные национа
льности.
К этому же добавлялось и то, что воспламенявшийся национализм отдельных
народностей уже не встречал на своём пути традиционного хладнокровия у
веренного в себе немецкого руководящего слоя. Напротив, нараставший, сло
вно эпидемия, национализм охватил с особой силой сам этот слой, когда Авс
трия в 1866 году была удалена из германской политики. Битва при Кениггреце о
твернула лицо Австрии от Германии, обратила его в сторону Балкан и свела
роль немцев в их «собственном» государстве до положения меньшинства. И в
от тут их отчаянное стремление к самоутверждению вылилось, с одной сторо
ны, в упрёки по адресу монархии, которая, как они считали, в своей преимуще
ственно славянофильской политике недооценивала опасностей враждебно
го немецкому народу засилья, а с другой Ч в становившееся все более безу
держным возвеличивание своей породы: «немецкое» превращается уже в пон
ятие с ярко выраженным этическим содержанием и с высокомерной претенци
озностью противопоставляется всему чужому.
Конечно, проявившийся на почве реакций такого рода страх можно объяснит
ь во всём его объёме только на фоне общего кризиса приспособления. В ходе
безмолвной революции гибла старая, космополитическая, феодальная и кре
стьянская Европа, пережившая сама себя особенно анахронистическим обр
азом как раз на территории австро-венгерской монархии, и связанные с это
й гибелью потрясения и конфликты не пощадили никого. В первую же очередь
угрозу себе ощущали буржуазные и мелкобуржуазные слои. Угроза эта исход
ила со всех сторон Ч от прогресса, от кошмарного роста городов, от техник
и, массового производства и концентрации в экономике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
наступит день тиража и развеет чуть или уже не осуществившуюся мечту, и Г
итлер в припадке дикой ярости будет осыпать проклятиями не только собст
венное невезение, но и Ч что весьма характерно Ч ещё в большей степени л
егковерие людей, систему государственных лотерей и, наконец, само обману
вшее его государство.
Говоря об этом времени, он даёт себе очень точное определение Ч «не от ми
ра сего»
Tischgespraeche, S. 194; Hitler A. Mein Kampf, S. 35.
, и, действительно, вся его жизнь концентрируется для него исключит
ельно на себе самом. Кроме матери и наивно-восхищённого друга «Густля», с
лужившего ему первым слушателем, сцена в эти важнейшие годы его юности о
стаётся пустой Ч оставив школу, он покинул, собственно говоря, и обществ
о. Когда во время своих ежедневных прогулок по центру города Гитлер стал
встречать девушку, постоянно проходившую в сопровождении своей матери
в одно и то же время мимо кофейни «Шмидторэк», он воспылал, как вспоминает
его друг, страстью, которая перешла вскоре в интенсивное романтическое п
ереживание, сохранившееся на годы. И несмотря на это, он так и не заговорил
с девушкой и не открыл ей своих чувств. Кое-что говорит за то, что дело тут
было не только в природной застенчивости, но и в желании защитить мечту о
т действительности, не допустить низкую тьму реальности в царство фанта
зии. Если верить словам его друга, Гитлер адресовал своему идеалу «бесчи
сленные любовные стихи», в одном из этих стихотворений она предстала «де
вушкой из замка, скакавшей в развевающемся бархатном платье на белом ино
ходце по лугам, усеянным цветами. Распущенные волосы лились золотым пото
ком с её плеч. Ясное голубое небо любовалось ею. И всё это было истинным, си
яющим счастьем»
Kubizek A. Op. cit. S. 79.
.
И музыка Рихарда Вагнера, её патетическая возбуждённость, её режущий, ра
нящий тон, обладающий такой завораживающей силой, тоже, судя по всему, с те
х пор, как он попал под её власть и чуть ли не каждый вечер бывал в опере, слу
жила для него прежде всего средством гипнотического самоискушения, ибо
ничто не отвечало так его стремлению бежать от действительности, ничто н
е способствовало так его желанию подняться над реальностью, как эта музы
ка. Характерно, что в это время он и в живописи любит как раз то, что было сро
дни этой музыке, Ч пышность Рубенса и его эпигона-декадента Ханса Макар
та. Кубицек описывает экстатическую реакцию Гитлера после того, как они
побывали на представлении оперы Вагнера «Риенци». Поражённый блестяще
й, полной драматизма музыкальностью этого произведения, равно как и захв
аченный судьбой Кола ди Риенцо Ч мятежника и народного трибуна из эпохи
позднего Средневековья, одиноко и трагически гибнущего из-за того, что о
кружающий мир не понимает его, Гитлер уводит своего друга на гору Фрайнб
ерг и, стоя над ночным тёмным Линцем, говорит и говорит. «Как скопившийся п
оток рвётся через трещание плотины, так и из него вырывались слова. В коло
ссальных, захватывающих картинах развивал он передо мной своё будущее и
будущее своего народа». Когда друзья юности вновь встретятся спустя три
дцать с лишним лет в Байрейте, Гитлер скажет: «В тот час это и началось!»
Ibid. S. 140 ff. Эта сц
ена выглядит, конечно, преувеличенно стилизованной, да и вообще следует
сказать, что достоверность свидетельств Кубицека не может не вызывать с
ерьёзных сомнений. Нужно также иметь в виду, что свои воспоминания он пис
ал с целью прославить Гитлера. Ценность книги не столько в достоверном ф
актическом материале, сколько в описании и оценке Ч нередко, помимо жел
ания самого автора Ч характера Гитлера.
.
В мае 1906 года Гитлер в первый, раз отправился в Вену, где он пробыл две недел
и. Его ослепил столичный блеск, великолепие Рингштрассе, подействовавше
е на него «как волшебство из тысячи и одной ночи», музеи и, как написал он в
одной из своих открыток, «могучее величие» Оперного театра. Он побывал в
«Бургтеатре», а также на представлениях «Тристана» и «Летучего голланд
ца». «Когда могучие волны звуков, Ч а завывание ветра уступают (!) ужасном
у рокоту волнующихся звуков, Ч то в этом ощущается возвышенное» Ч так п
исал он Кубицеку
Цит. по: Kubizek A. Op. cit. S. 147. Правописание Гитлера страдает здесь, как и долго ещё
потом, такими же существенными огрехами, как и его знание синтаксиса. См.
также: Hitler A. Mein Kampf, S. 18.
.
Неясным однако остаётся, почему, вернувшись из Вены, он ждал ещё полтора г
ода, прежде чем снова отправился туда, чтобы попытаться поступить в акад
емию изобразительных искусств. Может быть, сыграло свою роль сопротивле
ние озабоченной и с января 1907 года уже очень тяжело больной матери, но глав
ным тут было, пожалуй, то обстоятельство, что он сам боялся сделать шаг, ко
торый положит конец его беззаботному времяпрепровождению и вновь подч
инит его учебному процессу. Ведь так он мог изо дня в день предаваться том
у, чему хотел, Ч мечтать, рисовать, гулять, читать глубоко за полночь или ж
е, судя по звукам, доносившимся из его комнаты, часами без остановки ходит
ь по ней туда-сюда. Не раз и не два назовёт он годы в Линце самым счастливым
временем своей жизни, «прекрасным сном», картину которого лишь слегка за
мутняло сознание краха, случившегося в училище. В «Майн кампф» он описыв
ает, как его отец когда-то отправился в город и поклялся «до тех пор не воз
вращаться в родную деревню, пока из него чего-нибудь не выйдет»
Hitler A. Mein Kampf, S. 3, 17. О «прекрас
ном сне» Гитлер говорит там же: Ibid. S. 16. См. по этому поводу также письмо А. Куби
цеку от 4 августа 1933 года, в котором Гитлер пишет о «лучших годах моей жизни
»; опубликовано в кн.: Kubizek A. Op. cit. S. 32. См. кроме того: A. Hitler in Urfahr, НА, File 17, Reel 1.
.
С тем же девизом отправляется в путь в сентябре 1907 года и он. И как далеко бы
не приходилось ему в последующие годы удаляться от его прежних планов и
надежд, но желание вернуться в Линц победившим и оправданным, увидеть го
род в страхе, стыде и изумлении у своих ног и воплотить в действительност
ь вчерашний «прекрасный сон» осталось у него на всю жизнь. Уже во время во
йны он будет нередко говорить, устало и нетерпеливо, о своём намерении уд
алиться на покой в Линц, создать там музей, слушать музыку, читать, писать,
предаваться размышлениям. И всё это было не что иное, как всё та же его пре
жняя мечта о барском доме с необыкновенно благородной дамой и одухотвор
ённым кругом друзей; эта мечта никуда не делась и продолжала волновать е
го. В марте 1945 года, когда Красная Армия уже стояла у ворот Берлина, Гитлер в
елел принести в бункер под имперской канцелярией планы перестройки Лин
ца и, как рассказывают, долго стоял над ними с мечтательным выражением на
лице Так со
общил автору А. Шпеер; см. также: Zoller A. Op. cit. S. 57. О мечте Гитлера уйти из политики см
.: Tischgespraeche, S. 167 f.; Zoller A. Op. cit. S. 57.
.
Глава II
КРУШЕНИЕ МЕЧТЫ
Вы Ч идиот! Если бы я никогда
в моей жизни не был фантазёром, то, где были бы Вы и где были бы все мы сегодн
я?
Адольф Гитлер
Вена в конце своей эпохи. Ч
Кризис многонационального государства. Ч Оборонительные идеологии.
Ч Страх немцев перед чужим засильем. Ч Антисемитизм. Ч Академия отказ
ывает. Ч Смерть матери. Ч «Господин опекун, я отправляюсь в Вену!» Ч Про
жекты, прожекты... Ч Новое фиаско. Ч Поворот спиной к буржуазному миру и п
отребность к кому-то прислониться.
Вена начала века Ч это европейская столица, сохранившая вековую славу и
наследие веков. Блистая, возвышалась она над империей, раскинувшейся от
нынешней России до самого края Балкан. Пятьдесят миллионов человек, пред
ставителей десятка разных народов и рас, Ч немцы, мадьяры, поляки, евреи,
словенцы, хорваты, сербы, итальянцы, чехи, словаки, румыны и русины Ч были
подвластны ей и объединялись ею. «Гениальностью этого города» было его у
мение смягчать противоречия, использовать очаги напряжённости, свойст
венные многонациональному государству, друг против друга и извлекать и
з этого свои дивиденды.
Все казалось тут долговечным. Император Франц Иосиф отметил в 1908 году шес
тидесятилетие своего правления и был как бы символом самого государств
а Ч его достоинства, его последовательности и его запоздалости. Позиция
высшего дворянства, державшего в своих руках как политику, так и все обще
ство в этой стране, также казалась непоколебимой, в то время как буржуази
я, добившись богатства, так и не приобрела тут сколько-нибудь значительн
ого влияния. Ещё не пришло время всеобщего, равного избирательного права
, но мелкая буржуазия и рабочий класс этого бурно растущего промышленног
о и торгового центра испытывали уже все более возрастающий нажим со стор
оны охаживающих их партий и демагогов.
И всё же, при всём своём современном виде и цветении, это был уже мир вчера
шнего дня Ч мир сомнений, надломленности и глубоко засевшего в нём неве
рия в самого себя. Блеску, с которым в очередной раз расцвела Вена в начале
века, были уже присущи краски заката, и все дорогостоящие празднества, бе
з которых не обходилось ничто, даже литература, несли в своей основе ощущ
ение того, что эпоха уже израсходовала всю свою жизненную силу и продолж
ает жить только внешне. Усталость, поражения и страхи, все более ужесточи
вшиеся межнациональные свары и близорукость правящих кругов постепенн
о раскачивали это одряхлевшее, наполненное богатыми воспоминаниями зд
ание. Да, внешне оно стояло ещё во всей своей мощи. Но нигде больше атмосфе
ра прощания и изнурённости не ощущалась столь явственно, как здесь, в Вен
е. Другого, более блестящего и печального заката буржуазной эпохи истори
я не знает.
Противоречия многонационального государства стали проявляться со все
возрастающей остротой уже в конце XIX века, особенно же, когда в 1867 году Венгр
ия добилась значительных привилегий в результате знаменитого «уравнен
ия прав». Обычно говорили, что австро-венгерская монархия Ч это горшок с
многочисленными трещинами, перевязанный на скорую руку старой верёвко
й. Вот и чехи уже требуют для своего языка равных прав с немцами, не утихаю
т конфликты в Хорватии и Словении, а в год рождения Гитлера кронпринц Руд
ольф в Майерлинге, запутавшись в сетях политических и личных интриг, нах
одит выход из ситуации в расчёте с жизнью; в начале века во Львове губерна
тора Галиции убивают прямо на улице, год от года растёт число уклоняющих
ся от военной службы; в Венском университете проходят студенческие демо
нстрации национальных меньшинств, на Ринге собираются под грязно-красн
ыми знамёнами колонны рабочих и проводят в городе мощные манифестации
Ч все это были симптомы брожения и обессиливания во всех уголках импери
и, явственно говорившие о том, что Австрия вот-вот развалится. В 1905 году в не
мецкой и российской печати муссируются многочисленные слухи об имевши
х якобы место контактах между Берлином и Петербургом на предмет того, не
пора ли уже заключать соглашения о территориальных приобретениях, на ко
торые соседи и заинтересованные стороны могут рассчитывать после конц
а австрийской империи Эти слухи были столь интенсивными, что министерст
во иностранных дел в Берлине было вынуждено 29 ноября специально приглас
ить австрийского посла и успокаивать его
См.: Grosse Politik. Bd. 22, Nr. 7349-7354; Polit.Archiv Bonn (Далее
Ч PAB), DU. 131, Bd. 36.
.
Совершенно очевидно, что все позывы времени Ч национализм и расовая изб
ранность, социализм и парламентаризм Ч проявляли свою чреватую взрыво
м силу в этом с трудом балансировавшем государственном образовании осо
бенно интенсивно. В парламенте страны давно уже не принималось ни одного
закона без того, чтобы правительство не шло Ч во вред делу Ч на уступки
отдельным группам. Немцы, составлявшие четверть всего населения, хотя и
превосходили по своему образованию, уровню жизни и стандарту цивилизов
анности остальные народы империи, но их влияние, сколь бы сильным оно ни я
влялось, все же не было решающим. Политика одинаковых подачек ущемляла и
х как раз вследствие лояльности, которой от них ожидали, в той же степени,
в коей она, эта политика, рассчитывала ублаготворить ненадёжные национа
льности.
К этому же добавлялось и то, что воспламенявшийся национализм отдельных
народностей уже не встречал на своём пути традиционного хладнокровия у
веренного в себе немецкого руководящего слоя. Напротив, нараставший, сло
вно эпидемия, национализм охватил с особой силой сам этот слой, когда Авс
трия в 1866 году была удалена из германской политики. Битва при Кениггреце о
твернула лицо Австрии от Германии, обратила его в сторону Балкан и свела
роль немцев в их «собственном» государстве до положения меньшинства. И в
от тут их отчаянное стремление к самоутверждению вылилось, с одной сторо
ны, в упрёки по адресу монархии, которая, как они считали, в своей преимуще
ственно славянофильской политике недооценивала опасностей враждебно
го немецкому народу засилья, а с другой Ч в становившееся все более безу
держным возвеличивание своей породы: «немецкое» превращается уже в пон
ятие с ярко выраженным этическим содержанием и с высокомерной претенци
озностью противопоставляется всему чужому.
Конечно, проявившийся на почве реакций такого рода страх можно объяснит
ь во всём его объёме только на фоне общего кризиса приспособления. В ходе
безмолвной революции гибла старая, космополитическая, феодальная и кре
стьянская Европа, пережившая сама себя особенно анахронистическим обр
азом как раз на территории австро-венгерской монархии, и связанные с это
й гибелью потрясения и конфликты не пощадили никого. В первую же очередь
угрозу себе ощущали буржуазные и мелкобуржуазные слои. Угроза эта исход
ила со всех сторон Ч от прогресса, от кошмарного роста городов, от техник
и, массового производства и концентрации в экономике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56