— Совершенно исключено, Ярблек, — неожиданно вмешался король Хева. — Как минимум двадцать.— Двадцать? — вскричал Ярблек.— Я только защищаю интересы матери, — как ни в чем не бывало пояснил Хева. — Видите ли, она не всегда будет молодой, а мне не хотелось бы, чтоб на старости лет ей пришлось драить полы…— Но это же бессовестный грабеж, Хева!Лицо Ярблека стало багровым.— Я же не приставляю тебе нож к горлу, Ярблек, — пожал плечами Хева. — К тому же матери явно выгоднее будет открыть собственное дело. Она справилась бы блестяще — надо, разумеется, учитывать еще и небезызвестное вам обстоятельство, что все члены королевской фамилии освобождаются в Драснии от уплаты импортных пошлин.— Сдается мне, ты сам попался в свою ловушку, Ярблек, — довольно ухмыльнулась Велла. — Поскольку у тебя сегодня явно не звездный день, позволь и мне подложить тебе свинью. Когда мы покончим с делами, я хочу, чтобы ты меня продал.— Продать тебя? Но кому?— Скажу, когда придет время.— А он человек со средствами?— Право, даже не знаю. Но это не имеет значения. Я сама рассчитаюсь с тобой.— Верно, ты от него совершенно без ума, раз предлагаешь такое…— Ты ничего не понимаешь, Ярблек. Я создана для этого человека.— Нам велено было не сходить с этого места, Атеска, — упорствовал Брадор.— Но до того, как началось это долгое затишье.Генерал Атеска нервно расхаживал взад-вперед по шатру. Он был облачен в форму, а на груди его красовался инкрустированный золотом сверкающий нагрудник.— Благополучие императора и его безопасность — моя священный долг, — прибавил он.— Долг этот насколько твой, настолько и мой, — сказал Брадор, рассеянно почесывая пушистый животик котенка-подростка, блаженно растянувшегося у него на коленях.— Пусть так, но почему бы тебе что-нибудь для его исполнения не сделать? Мы ничего не слышали об императоре вот уже несколько недель! И даже твоя разведка оказалась бессильна обнаружить его местонахождение!— Мне это известно, Атеска. Но я не собираюсь нарушать императорский приказ только потому, что ты занервничал — или заскучал.— Можешь сидеть здесь сколько влезет, забавляясь с котятами, — едко бросил Атеска, — а я завтра же утром отдам армии приказ двигаться.— Я этого не заслужил, Атеска…— Прости, Брадор. Эта тишина ужасно меня нервирует, и я становлюсь несдержан и груб.— Я озабочен не меньше твоего, Атеска, — примирительно заговорил Брадор. — Но я старый служака, и все во мне протестует против столь вопиющего нарушения приказа императора! — Котенок, громко мурлыча, тыкался носом в его пальцы. — Знаешь, когда его величество вернется, я попрошу у него эту кошечку. Уж очень я к ней привязался…— Это твое дело, — ответил Атеска. — Тогда тебе придется пристраивать в хорошие руки два-три кошачьих выводка в год, у тебя не будет времени скучать. — Генерал со сломанным носом задумчиво подергал себя за мочку уха. — Как насчет небольшого компромисса? — вдруг спросил он.— Всегда рад тебя выслушать.— Вот и ладно. Нам известно, что армия Урвона разбегается, и есть все основания предполагать, что его самого нет в живых.— Можно сказать, что так.— А Зандрамас двинула свои войска на Далазийские протектораты.— И об этом мне докладывали.— А мы с тобой сейчас вдвоем стоим во главе правительства его величества, правда?— Да.— Не означает ли это, что именно мы призваны воспользоваться в своих интересах складывающейся военной ситуацией, не спрашивая позволения в Мал-Зэте?— Полагаю, да. Правда, ты провел больше времени на полях сражений, чем я.— Это дело совершенно обычное, Брадор. Ну хорошо. Даршива практически не защищена. Вот что я предлагаю: мы восстановим порядок на том берегу реки, в Пельдане, оттуда двинемся на Даршиву и захватим ее. Так мы отрежем Зандрамас путь к ее военным складам — словом, перекроем ей кислород. Потом мы как следует укрепим всю линию горного хребта — на случай, если ее войска надумают вернуться. Словом, мы легко и без лишней крови вернем императору эти две провинции. Можем, кстати, и пару медалей получить…— Его величество будет весьма доволен, если мы так сделаем, правда?— Он будет вне себя от радости, Брадор!— Но я все-таки не понимаю, каким образом взятие Даршивы поможет нам отыскать его величество…— Это все потому, что ты человек штатский. Нам придется преследовать врага — в данном случае даршивскую армию. Обычная стратегия в таких случаях предполагает рассылку патрулей, чтобы обнаружить противника, определить его силы и численность, а также выяснить возможные намерения. А что, если эти патрули совершенно случайно наткнутся на императора? — И он красноречиво развел руками.— Но ты должен хорошенько проинструктировать патрульных! — заметил осторожный Брадор. — Какой-нибудь зеленый лейтенант может от волнения проболтаться императору о том, чего ему вовсе не следует знать.— Я просто привел пример, Брадор, — улыбнулся Атеска. — Я вышлю на разведку военные бригады. Бригадой командует полковник, а умных полковников у нас хоть отбавляй.Брадор ухмыльнулся, глядя на друга.— Когда начнем? — спросил он.— Скажем, на завтрашнее утро у тебя что-то запланировано?— Ничего такого, чего нельзя было бы отложить, — ответил Брадор.— Но почему ты не предупредил нас? — допытывался Бэрак у Дролага, своего боцмана. Они стояли на палубе под проливным дождем на пронизывающем ветру — ледяные струи хлестали почти горизонтально, грозя вырвать с корнем бороды моряков.Дролаг вытер лицо.— Вот уж ума не приложу, Бэрак! Нога никогда прежде меня не подводила…Дролагу однажды крупно не посчастливилось — он сломал ногу в пьяной драке. Но когда кость уже срослась, он обнаружил, что нога стала удивительно чувствительной к перемене погоды. Ненастье он предсказывал с поразительной точностью. Товарищи всегда очень внимательно следили за ним. Едва Дролаг начинал морщиться при каждом шаге, они тут же принимались высматривать на горизонте признаки надвигающегося шторма. Если боцман хромал, они спускали паруса и натягивали вдоль палубы канаты. Если же он внезапно падал с криком боли, они тотчас же задраивали все люки, спускали в воду морской якорь и дружно уходили с палубы. Таким образом Дролагу удалось при помощи досадного нездоровья сделать блестящую карьеру. Он только и делал, что ходил и всеми командовал, его же самого никто не заставлял работать. Требовалось от него лишь одно — расхаживать по палубе у всех на виду. Волшебная его нога порой позволяла ему довольно точно предсказать даже время, когда разразится шторм. Однако на этот раз он потерпел полный крах. Ветер и дождь обрушились на «Морскую птицу» так же неожиданно для Дролага, как и для всех остальных.— Может, ты опять надрался, снова грохнулся и сломал ее еще раз? — недоверчиво спросил Бэрак.Бэрак, как человек несведущий ни в медицине, ни в анатомии, знал твердо лишь одно: если посильнее врезать кому-то топором или проткнуть живот мечом, это приведет к желаемому результату. Посему рыжебородый гигант отчего-то решил, что если Дролаг приобрел свой дар предсказывать погоду, сломав себе ногу, то повторный перелом вполне мог лишить его этой способности.— Да что ты, Бэрак! — уверял его Дролаг. — Я вовсе не намерен лишаться своей драгоценной профессии из-за пары кружек дрянного эля!— Тогда как же случилось, что шторм подкрался незамеченным?— Знать не знаю, Бэрак! Может, этот шторм того… непростой. Может, его наслал какой-то колдун. Моя нога, похоже, на такие штуки не реагирует…— Это все отговорки, Дролаг, — рыкнул Бэрак. — Всякий раз, когда невежда не может подыскать чему-то объяснения, он сваливает все на волшебство.— Твой упрек несправедлив, Бэрак! — горячился Дролаг. — Я честно зарабатываю свой хлеб, но не несу ответственности за вмешательство сверхъестественного!— Ступай вниз, Дролаг, — приказал Бэрак. — Поговори по душам со своей ногой и попытайся получить от нее более вразумительные объяснения.И Дролаг, хромая, стал спускаться вниз, все еще бормоча что-то себе под нос.Бэрак пребывал в дурном настроении. Похоже, провидение ополчилось против них. Вскоре после того, как они с товарищами явились невольными свидетелями гибели Агахака, «Морская птица» напоролась на затопленное бревно, и на днище разошелся шов. Лишь благодаря титаническим усилиям матросов, беспрестанно вычерпывавших воду, удалось им добраться до Дал-Зербы и загнать протекающее судно в док для ремонта. Это стоило им двухнедельной задержки — и вот теперь невесть откуда взявшийся шторм.На палубе появился Унрак, а по пятам за ним тащился Натель, унылый король туллов. Унрак огляделся. Ветер нещадно трепал его ярко-рыжие волосы.— Похоже, зарядило надолго, отец.— Просвета не видно.— Хеттар хочет с тобой поговорить.— Но я должен стоять у руля этой дуры!— Помощник прекрасно справится. Дело нехитрое — править прямо против ветра, Хеттар сейчас изучает карту и считает, что мы в опасности.— Что? Из-за этого жалкого шторма? Не глупи…— Неужели у «Морской птицы» столь крепкое днище, что выдержит удар о рифы?— Но мы на глубокой воде!— Это недолго продлится. Пойди вниз, отец. Хеттар все тебе покажет.Ворча, Бэрак передал руль первому помощнику и пошел вслед за сыном в кают-компанию. Натель поплелся за ними. Лицо его ровным счетом ничего не выражало. Натель был немного старше Унрака, но таскался за рыжеволосым Унраком, словно щенок на веревочке. Унрак же ничуть не церемонился с непрошеным товарищем.— Ну, что стряслось, Хеттар? — грозно спросил друга Бэрак, войдя в каюту.— Подойди сам да посмотри, — ответил высокий алгариец.Бэрак подошел к столу, привинченному к полу каюты, и склонился над картой.— Мы вышли из Дал-Зербы вчера утром, так?— Да. Мы давным-давно были бы на месте, если бы кое-кто повнимательнее смотрел, что за дрянь плавает в этой чертовой речке! Я еще выясню, кто именно в тот день был на вахте, и прикажу посадить его верхом на киль!— А что это — посадить верхом на киль? — спросил Натель у Унрака.— Это очень неприятно, — ответил рыжеволосый юноша.— Тогда лучше не говори — терпеть не могу ничего неприятного!— Как прикажет ваше величество.Положительно, Унрак мог похвалиться хорошими манерами.— Зови меня просто Натель, — грустно попросил тулл. — Я ведь на самом деле не король. Все государственные решения принимает за меня матушка…— Как скажешь, Натель, — с искренней жалостью ответил Унрак.— Как считаешь, далеко мы за это время ушли? — спросил Хеттар у Бэрака.— Сделали лиг двадцать, не больше. Вчера вечером нам пришлось лечь в дрейф — мы в незнакомых водах.— Так, значит, мы находимся примерно вот тут? — И Хеттар указал на зловещую отметку на морской карте.— Там, где мы сейчас находимся, нет никаких рифов, Хеттар. Выйдя из устья реки, мы шли прямиком на юго-восток.— Но на самом деле мы шли вовсе не на юго-восток, Бэрак! Вдоль западного побережья Маллореи, похоже, проходит довольно сильное течение. Я это несколько раз проверял. Нос корабля и впрямь направлен на юго-восток, но «Морскую птицу» этим течением относит прямо на юг.— Когда это ты успел стать столь искушенным мореходом?— А мне этого и не нужно, Бэрак. Возьми прутик и брось его подальше за правый борт. Через минуту он очутится у самого борта. Несомненно, нас относит на юг вне зависимости от того, куда направлен нос судна. Полагаю, где-то через час мы услышим, как бьется прибой о рифы.— Я подтверждаю правдивость слов нашего друга, граф Трелхейм, — уверил Бэрака Мандореллен. — Я собственными глазами зрел сей опыт с прутиком. Воистину, мы движемся на юг!Бэрак мрачно уставился на карту.— У нас не остается выбора, — сказал он. — В такой шторм мы не сможем вновь выйти в открытое море. Придется бросить оба якоря — и будем надеяться, что они достигнут дна. Ежели повезет, пересидим. А как называется этот риф, Хеттар?— Риф Турим, — отвечал алгариец. Глава 20 Подобно любой другой корабельной каюте, обиталище капитана Крески было довольно тесным — потемневшие от времени балки, казалось, нависали прямо над головами. Вся мебель была крепко привинчена к полу, и только масляные лампы, свисавшие с потолка, слегка покачивались. Корабль, бросив якорь, спокойно качался на волнах, набегающих из Восточного моря. Гарион очень любил морские плавания. На суше ему вечно казалось, что он, кочуя с места на место, продирается сквозь густую толпу, гудящую на разные голоса. Здесь же, на море, он оставался один на один со своими мыслями — и они, неспешные и глубокие, текли в такт мерному движению волн и облаков.Ужин был незамысловат — густая фасолевая похлебка да несколько ломтей ржаного хлеба. Отужинав, все сидели на скамьях вокруг простого деревянного стола, спокойно беседуя и поджидая возвращения капитана, который обещал прийти, как только корабль будет надежно закреплен на якорях.Волчонок-подросток лежал под столом рядом с Сенедрой — в глазах его застыла красноречивая мольба. Королева втихаря бросала ему лакомые кусочки, когда полагала, что никто этого не видит. Волков никто никогда не упрекал в тупости…— Волнение довольно сильное, — сказал Закет, склонив голову к плечу и чутко прислушиваясь к шуму волн, бьющихся о риф. — Высадиться, похоже, нам будет нелегко.— А вот я в этом сомневаюсь, — возразил Белгарат. — Наверняка этот шторм задуман был еще на заре мира. Нам он нисколько не помешает.— Да ты фаталист, Белгарат, — хмыкнул Белдин. — К тому же необыкновенно самоуверен.— Не то и не другое. Для обеих бестелесных сущностей встреча эта крайне необходима. Они стремятся к этому месту с первого дня творения. И они не позволят ничему в целом свете воспрепятствовать нам попасть в назначенное место.— Зачем тогда поднимать эту бучу?— Шторм этот вовсе не для того, чтобы задержать нас или Зандрамас.— Тогда какого черта?— Скорее всего, чтобы не допустить сюда посторонних. Завтра на рифе должны быть лишь избранные. И две великие сущности позаботились о том, чтобы более ничья нога не ступила на риф, прежде чем состоится встреча.Гарион посмотрел на Цирадис. Лицо девушки с завязанными глазами выглядело спокойным, почти безмятежным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55