На диске была вычеканена голова льва.— А тот — к Медвежьему, — возбужденно выкрикивал Тука, переходя от одного тела к другому, — а вон тот — к Волчьему. — Он вскинул голову и, глядя в глаза Николасу, с важностью пояснил:— Эти кланы объединились против первоправителя!Гуда тем временем прошел в дальний конец двора, приблизившись к зданию трактира настолько, насколько позволял нестерпимый жар от все разгоравшегося пламени.— Николас! Сюда! — позвал он.Николас, Амос, Калис и два воина заторопились к нему. Когда они приблизились, Гуда указал на груду тел, лежавших почти вплотную к стене трактира. На лицах, руках и ногах у некоторых из трупов полопалась кожа, и в воздухе начал распространяться удушливый смрад горелой плоти.— Это те самые наемники, о которых я тогда говорил, — сказал старый воин.— Тысяча проклятий! — буркнул Амос. — Ты, Гуда, не зря чуял во всем этом неладное. Видишь, по-твоему оно и вышло. Не засада, так пожар.Николас опустился на колени возле одного из убитых и снял с его головы причудливой формы шлем, при виде которого Траск вздрогнул и отпрянул назад.— Да хранят нас всех милостивые боги!— Чего это ты так всполошился? — с недоумением спросил его Маркус.— Разве ж ты не знаешь, что это за шлем?— Понятия не имею.— А я такие уже видал. Правда, те были не красные, а черные, как ночь.— Отец мне о них рассказывал, — нахмурившись, кивнул Николас. — Стальные шлемы с шишаками в виде головы дракона и двумя крыльями, торчащими в стороны.— А он тебе говорил, на ком их видел? — спросил Амос.— Да. На черных палачах Мурмандрамуса.— А этот, — Тука кивнул в сторону убитого, с чьей головы Николас снял ярко-красный шлем, — уж точно из числа красных палачей,— Что ты о них знаешь? — встревоженно спросил Николас.Тщедушный возница шмыгнул носом и провел пятерней по лицу, чтобы защитить себя от действия злых сил, после чего пугливо оглянулся и, понизив голос, пробормотал скороговоркой:— Это очень скверные люди, энкоси! Это братство убийц, которые никого не щадят. Не зря же они называют себя палачами! Они… состоят на службе у первоправителя Города Змеиной реки.Николас обвел глазами своих спутников и торжественно произнес:— Выходит, мы по-прежнему на верном пути!Он адресовал эти слова всем, но смысл их до конца поняли только Траск, Маркус и Калис. Глава 4. РЕКА Из-за ограды послышался слабый стон. Гуда проворно перепрыгнул через низкую стену. Следом за ним туда бросились и остальные. На пыльной земле у самой ограды они увидели двоих раненых, чудом уцелевших в кровавой бойне. У одного из них из плеча торчала короткая арбалетная стрела, у другого над самым лбом была рассечена кожа. Рана все еще продолжала слабо кровоточить.Раненный в плечо был в беспамятстве, другой при виде Николаса и остальных слабо шевельнулся и снова издал протяжный стон.— Принеси воды! — сказал Гуда одному из воинов. Тот перемахнул через каменный забор и вскоре вернулся с объемистым мехом в руках.Гуда смыл кровь с лица раненого, и Амос, внимательно вглядевшись в его черты, весело хохотнул и хлопнул себя по ляжке.— Ну и рожа! Провалиться мне на этом месте, ежели я во всю свою жизнь хоть раз видал такого урода!Раненый воин провел языком по губам, ловя капли воды, заливавшей все его лицо, прикоснулся пальцами к виску, поморщился и слабым голосом пробормотал: Ох … и досталось же мне! — Затем он перевел взгляд на Траска и добродушно, силясь улыбнуться, посоветовал ему:— Ты бы на себя-то поглядел, приятель! Тоже мне красавец выискался.Амос нисколько не обиделся на эту отповедь. Тряхнув кудлатой головой, он оглушительно расхохотался и отступил немного в сторону, чтобы дать возможность воинам оттащить раненых подальше от нагретой пламенем пожара стены.Незнакомец, столь охотно обменявшийся с адмиралом любезностями, был высок, тощ и жилист. Голову его покрывали жесткие черные волосы, кромка которых едва не соприкасалась со сросшимися в одну линию бровями, — так низок был лоб, резко выдававшийся вперед и образовавший некое подобие козырька над маленькими и бойкими, глубоко запавшими черными глазами. Нос его бывал столько раз сломан и расплющен, что потерял наконец всякий намек на какую-либо форму, немало ударов пришлось, по-видимому, претерпеть в свое время и губам, и оттого они распухли и вывернулись наружу, как у чернокожего. Подбородок и щеки заросли щетиной, лишь отдаленно напоминавшей бороду и бакенбарды, а те небольшие участки кожи, что остались свободными от растительности, испещряли шрамы, морщины и следы некогда перенесенной оспы. Словом, Амос оказался совершенно прав в своей оценке внешности незнакомца: более безобразное лицо трудно было даже и вообразить себе, не то что увидеть наяву.В противоположность своему товарищу, другой раненый, все еще не очнувшийся от забытья, был молод и на редкость хорош собой. Даже беглого взгляда на его тонкие, правильные черты, аккуратно подстриженные темные усы и бороду, было достаточно, чтобы признать в нем заправского щеголя и дамского угодника.Гуда помог старшему из воинов подняться на ноги и спросил его по-кешиански:— Что здесь случилось?Раненый приложил ладонь к виску и со вздохом ответил:— Здесь была страшная бойня. — Он покосился на Гуду, затем перевел взгляд на Николаса и прибавил:— Но вас это нисколько не должно удивлять, судя по тому, как вы все вооружены.Николас только теперь заметил, что крайдийские воины все еще продолжали держать свои мечи и кинжалы наготове. Он жестом велел им вложить оружие в ножны.— Кто ты такой? — спросил незнакомца Маркус.— Я — Праджичетас, а это мой друг Ваджасиан. Зовите нас Праджи и Ваджа, так вам будет проще.— Так вы с ним, выходит, из этой банды наемников? — предположил Гуда.— Да нет же! — Праджи мотнул головой и снова поморщился от боли. — Мы пробирались к реке, чтоб подняться вверх по течению и там воевать.— Воевать? — удивился Николас. — С кем и на чьей стороне?— Кто это еще такой? — Праджи повернулся к Гуде и пренебрежительно кивнул в сторону Николаса.— Капитан.— Это он-то? По виду так совсем молокосос…— Отвечай мне! — сердито прикрикнул на него Николас.— Он и в самом деле наш капитан, — примирительно проговорил Гарри.— Вот уж бы никогда не подумал. — Праджи по-прежнему обращался к Гуде. — Я мог бы его принять за твоего сына, или за твоего … любимчика, или за…Николас приставил острие своего меча к горлу Праджи, и воин тотчас же смолк.— Я капитан этого отряда. И если ты мне сей же час не ответишь…Праджи осторожно отвел лезвие меча от своей шеи, прокашлялся и кивнул:— Капитан так капитан. Мне-то ведь все равно. Так вот, мы с приятелем собирались подняться вверх по реке. Там война.— Что за война? — полюбопытствовал Амос.Праджи вздохнул и без всякого выражения пробормотал:— Зря мы это затеяли. — Он в который уже раз поморщился от боли, качнулся так, что упал бы, не поддержи его один из воинов, и спросил:— Может, у вас найдется чем промочить горло?Николас развел руками:— Только вода, приятель.— Так дайте хоть воды, — вздохнул раненый. Он припал к меху, который подал ему воин, и стал с жадностью глотать свежую воду, проливая ее себе на грудь.Тем временем Энтони осмотрел рану его приятеля и заключил:— Не так уж и плохо! Глядите, у него под камзолом тонкая кольчуга. Она-то и спасла его от серьезного увечья. — Чародей быстрым движением вытащил стрелу из тела молодого воина и прижал к открывшейся ране комок ветоши. — Он будет жить.— Хвала небесам! И спасибо тебе, добрый лекарь, — отозвался на это Праджи, успевший уже утолить жажду. — Нам с ним много чего довелось пережить вместе. Обидно было бы умирать врозь!— Ты говорил о какой-то войне, — напомнил ему Маркус.Праджи с усмешкой на него покосился и пожал плечами:— Да неужто?— Вы с приятелем собирались подняться вверх по реке, — вставил Амос.— Ну да, — нахмурившись, кивнул Праджи, — чтоб попасть в Надозу, это такая деревушка между Ланадой и Хайпуром, на берегу Ведры. Мы нанялись охранять караван торговца шерстью, что живет в нескольких милях к югу отсюда, а когда проводили его до самого дома, двинулись сюда. Думали, дождемся еще какого-нибудь каравана и с ним доберемся до Хайпура, а здесь засели эти головорезы, да еще молокососы из нескольких кланов, ну, они-то нас и зазвали на свою пирушку. Мы, понятно, отказываться не стали. Кому ж не по нраву дармовая выпивка?— Так вы с ними и знакомы-то не были? — спросил Николас.— К счастью для нас, — кивнул воин. — Иначе лежать бы нам сейчас вон там, рядышком с ними, — и он кивнул в сторону полыхавшего трактира, возле которого высилась груда мертвых тел.— Но что же все-таки здесь случилось?Праджи вздохнул и стал рассказывать о недавнем происшествии, то и дело хмурясь и прикладывая ладонь к виску:— Ну, мы, значит, сидели себе в трактире и попивали эль с компанией мальчишек из кланов да несколькими наемниками-головорезами, а тут со двора вернулся их капитан, — это он платил хозяину за всю еду и выпивку, — и говорит мне и моему товарищу так тихо, чтоб никто другой не услыхал, что у него, мол, есть для нас кое-какая работенка там, снаружи, где его люди стоят уж наготове, и чтоб мы не мешкая шли бы туда с ним вместе. Мы с Ваджей переглянулись и поняли друг друга без всяких слов. Не очень-то нам все это понравилось. Сердце мое чуяло, что здесь что-то неладно. Но кто ж откажется подзаработать? Мы и пошли себе с ним, но на всякий случай остановились чуток поодаль от этого капитана и его наемников да поближе к забору. Какое-никакое, а все ж укрытие. И правильно сделали, потому как на них вдруг отовсюду полетели стрелы, и те давай вопить, а мы с Ваджей быстро перепрыгнули через стену и упали на землю. Я успел заметить, что его ранили в плечо, а потом у меня в глазах стало темно, и больше я ничегошеньки не помню. — В подтверждение своих слов Праджи несколько раз кивнул головой, затем, внезапно вспомнив о чем-то неотложном, стал шарить рукой за пазухой. После недолгих поисков он извлек из внутреннего кармана туники маленький полотняный мешочек, бережно развязал тесемки и вынул оттуда узкий — не более трех дюймов в ширину — свиток пергамента и заостренную деревянную палочку. Кончик этого приспособления для письма — зачерненный, как заметил Николас — он лизнул языком, после чего расправил пергамент на ладони и озабоченно спросил:— «Первоправитель» как пишется? Это одно слово или два?Трактир выгорел дотла. А поскольку кроме бревен, из которых он был построен, поблизости не оказалось вовсе никакой древесины, сложить погребальный костер, чтобы сжечь на нем тела убитых, было не из чего, и Николас велел своим людям закопать всех мертвецов поглубже в землю. Около полудня, когда с этим было покончено, к «Пристани Шингази» подогнали фургоны и расставили их в опустевшем дворе. Воин по имени Ваджа очнулся от забытья примерно через час после того, как Энтони извлек из его плеча стрелу. Молодой красавец воин полностью подтвердил рассказ своего старшего товарища.Оставив обоих раненых на попечение лекарей, Николас отправился осматривать ближайшие окрестности постоялого двора. С собой он взял Маркуса, Калиса и Гарри. Но тех, кто истребил гостей Шингази — наемников и членов разных кланов, — давно и след простыл.Когда они вернулись к фургонам, Накор сообщил им приятную новость: оказалось, что огонь пощадил подвальный склад трактира, о котором в свое время говорил Тука. Николас вскоре разыскал на обгоревшем полу кольцо крышки люка, что вел в подпол. Схватившись за почерневшее от огня медное кольцо, он рванул крышку на себя, та поднялась, и под нею принц увидел лестницу. Он стал быстро по ней спускаться. За ним не мешкая последовали Тука, Гуда, Накор и Маркус.Гарри передал Маркусу зажженный фонарь, после чего и сам нырнул в подпол вслед за остальными. Спустившись с лестницы, Николас не успел сделать и нескольких шагов, как споткнулся о чье-то распростертое на земляном полу тело и едва не упал. Маркус поднес фонарь к лицу погибшего: черты его были сведены судорогой страдания, глаза с застывшим в них выражением ужаса выкатились из орбит, полуоткрытый рот оказался полон пены. Над мертвецом склонился Тука:— Шингази. Он надеялся спастись тут от огня.Накор, вглядевшись в лицо умершего, вздохнул и покачал головой:— Бедняга умер от угара. Скверная смерть, ничего не скажешь!— А что, разве смерть бывает приятной? — с сарказмом спросил его Гарри.— Еще бы! — ухмыльнулся Накор. — Есть такое снадобье, от которого в голове сперва начинается круженье, а потом тебе представляются всякие чудеса: диковинные цветы и птицы, и красивые женщины, и прежде чем ты от него умрешь…— Ну, будет об этом! — с досадой прервал его Николас. — Нам нельзя тратить время на пустопорожние разговоры. Давайте-ка обыщем этот подвал и заберем отсюда все мало-мальски ценное. Думаю, мы по праву можем считать любые трофеи своей законной добычей. — Он повернулся к Туке. — Ведь у Шингази не осталось наследников?Возница мотнул головой:— Никого, энкоси.Все разбрелись в разные концы подвала.Первым о достойной внимания находке сообщил Маркус.— Эй! Идите все сюда! — крикнул он, и остальные заторопились к небольшому помещению, выгороженному в дальнем углу подвала бревенчатой стеной. Маленький чулан был доверху забит «всевозможным оружием и воинскими доспехами.При виде этой внушительной груды мечей, кольчуг, шлемов, луков и копий, блестевших в тусклом свете фонаря, Николас присвистнул от удивления и покачал головой.— Вот так Шингази! При желании он бы ведь мог вооружить целую армию!Тем временем Гуда вышиб дно из объемистого бочонка и потребовал, чтоб ему посветили. Маркус поднес свой фонарь к бочонку, который оказался доверху набит сушеным мясом. Вынув верхний ломоть, Гуда оторвал от него зубами узкую полоску, прожевал и удовлетворенно кивнул:— Малость отдает гарью, ну да это ничего. И не такое едали. Сгодится!Николас оглядел подземелье, тесно заставленное мешками, сундуками, коробами и бочками, и, нахмурившись, с тяжелым вздохом сказал:— Если мы все это будем открывать, да еще и разглядывать, что там внутри, то и за неделю не управимся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109