– Я знаю, что тебе страшно, маленькая богиня. И тем более я уважаю тебя за твою выдержку и невозмутимость.
Он махнул тяжелой рукой в сторону своих хорхутов, и те со всех нег кинулись куда-то за полуразрушенные колонны. Не прошло и минуты, как они выскочили, таща не менее роскошный золотой трон, нежели тот, что занимал их повелитель. С низкими поклонами трон поднесли к Кахатанне и установили на постаменте так, чтобы она могла расположиться лицом к Сокорро. И Богиня Истины с огромной радостью уселась на него, воспользовавшись возможностью выбраться наконец из воды.
– Ты хочешь есть? – самым любезным тоном спросил Сокорро.
– Пока еще нет, но уверена, что в скором времени проголодаюсь. Так что пусть твой повар начинает готовить прямо сейчас.
Если бы кто слышал Каэ со стороны, то наверняка бы решил, что она забрела в гости к своему старому другу, где чувствует себя как дома.
– Рад слышать, что ты не теряешь аппетита. – Сокорро несколько раз хлопнул в ладоши, и непрерывно кланяющиеся хорхуты скрылись в каком-то из проемов. Каэ вздохнула, сняла с головы шлем Ур-Шанаби, встряхнула уставшей головой, расслабилась. И с интересом огляделась.
В огромном зале царило еще большее запустение, чем ей показалось с первого взгляда. Когда-то стройные, высокие резные колонны теперь серыми грудами лежали по углам зала. За этими развалинами многое было плохо видно, но ей удалось разглядеть широкие трещины и проломы, через которые в тронный зал попадали хорхуты и катхэксины. Вьющиеся и ползучие растения темно-зелеными гирляндами свешивались с потолка и обвивали развалины. Полуистлевшие знамена, вышитые шелком и золотом, свисали с мачт. Разобрать, что на них когда-то было изображено, теперь представлялось невозможным.
– Странный у тебя вкус, Сокорро, – обратилась она к своему хозяину. – Неужели хорхутам нужны эти линялые тряпки? Я думала, их разум устроен иначе, чем человеческий. А этот зал явно строили люди.
– Ты права, маленькая богиня, – кивнул катхэксин. – Когда-то давно он и принадлежал людям или кому-то им сродни. Но вот уже много сотен лет здесь властвуем мы – и потому все здесь изменилось. А этот дворец я приказал оставить в таком виде, дабы тешить свое самолюбие – мне приятно видеть, что мои верные слуги сделали с ним. Мерзко? Зато откровенно, согласись.
– Ты удивительное существо, Сокорро, – искренне молвила Каэ. А про себя подумала: «Главное, не уточнять».
– Я необычное существо, – согласился катхэксин. – Вижу, маленькая богиня, что Мелькарт, боясь тебя, не заблуждался, потому что ты – тоже существо необычное. И это заставляет меня говорить с тобой начистоту. Выслушай мои предложения. Ты готова?
– Готова, Сокорро.
– Очень хорошо. Итак, ты видишь, что властью, данной мне Мелькартом согласно нашему с ним соглашению, я могу уничтожить любого бессмертного на Арнемвенде, если он попадет в мое пространство. Признаюсь, мне было нелегко заманить Веретрагну и Вахагана, к тому же не они были мне нужны. Долгое время я колебался, удастся ли мой план, однако воспрял духом тогда, когда мне попались твои друзья. Знаешь, я ведь до нынешнего дня формально выполнял свою часть соглашения, и все бессмертные, включая тебя, мне были безразличны. Мелькарт сказал – я выполнил. Однако теперь я понимаю, что получил гораздо больше, чем хотел: ты не так уж и проста, маленькая богиня. Стань моей женой, роди мне детей, и тысячу лет спустя они выйдут из этого мира на поверхность, на Арнемвенд, и станут единственными и полновластными его хозяевами. Существа, в чьих жилах будет течь наша кровь, непобедимы: им не будет страшен ни Мелькарт, ни его приспешники, ни любой другой противник.
Каэ немного опешила. Если бы прямо сейчас ее начали убивать, она бы сопротивлялась до последнего, к этому она готовилась с самого начала. Но заиметь в качестве супруга катхэксина – это было слишком даже для нее. Но ни один мускул не дрогнул на ее лице.
– Там, наверху, может не остаться вообще ничего, Сокорро. Если Мелькарт вторгнется на Арнемвенд, он все уничтожит и ничего не создаст взамен. Вряд ли нашим детям будет чем править.
– Ты не умеешь лгать, Кахатанна, – неожиданно мягко прервал ее катхэксин. – Ты сидишь и думаешь, как бы отсюда выбраться и не опоздать. Я прав?
– Прав...
– Ты действительно не умеешь лгать.
Сокорро всмотрелся в нее внимательно:
– Когда-то у меня был отец. И у меня была сестра. Я только-только готовился к тому, чтобы унаследовать корону, а сестра была самым дорогим для меня существом в этом мире. Здесь ведь не так много дорогого... Мои предки уже несколько тысячелетий правили этим Джемаром, уничтожив предыдущих жителей. Немногочисленные их потомки до сих пор служат моему народу, они тупы и бессмысленны. Мы зовем их дапаонами.. Иногда древней дорогой, что идет от Белой скалы, сюда попадали хорхуты... Но не об этом речь.
Мелькарт заключил соглашение еще с моим отцом: он отдал ему верхний Джемар в обмен на ряд услуг. Меня продали помимо моей воли и желания. И сестру тоже... Правда, обещанного мы не получили, но Мелькарт в этом как бы и не виноват. Он вообще умеет так все повернуть, что постоянно остаешься ему должен.
Катхэксин понурился. Каэ слезла со своего постамента, хлюпая водой, подошла к нему и оперлась на подлокотник его трона. Теперь она смотрела на это огромное существо снизу вверх, но ей не было страшно – наоборот, только теперь она кое-что начала понимать. Правда, ей было странно видеть, что свирепый катхэксин может быть к кому-то привязан.
– Рассказывай, что было дальше, – попросила она.
– Отец отдал Джератту, это случилось в прошлом тысячелетии, в тот промежуток времени, когда сюда можно попасть извне. За сестрой пришел онгон Мелькарта и забрал ее с собой.
– Зачем?
– Они хотели отдать ее в жены какому-то определенному человеку, но такой все не рождался. Я не знаю, что с ней случилось потом... Знаю только, что Мелькарту был нужен ребенок, который бы родился на свет от катхэксинов и этого человека.
– Очень туманные сведения.
– Мы здесь вообще живем как в тумане. И это трудно выдержать, потому что это пространство значительно меньше верхнего мира. И здесь бывает тоскливо и одиноко – мы ведь разумны и не настолько свирепы, как нас себе представляют жители Арнемвенда.
– Прости, Сокорро, – кашлянула Каэ смущенно. – Жители Арнемвенда понятия не имеют о том, что вы существуете на свете. Я сама только сегодня познакомилась с твоим сородичем...
Она не договорила, вспомнив, что знакомством это назвать нельзя.
– Убила? – полюбопытствовал катхэксин.
– Да, – ответила она, стараясь взглянуть ему в глаза.
– Все-таки ты совершенно не умеешь лгать. Я не держу на тебя зла, маленькая богиня, ибо понимаю, что он просто не оставил тебе другого выбора. И раз ты стоишь здесь, передо мной, значит, он мертв. Все очень просто... Кстати, почему ты стоишь передо мной? Садись, пожалуйста.
Он протянул огромную лапу и помог Каэ взобраться на свой постамент.
– Ну и что мне теперь делать?
Каэтана отметила, что он не отобрал у нее оружие и подпустил к себе слишком близко. Так что при желании его можно было легко убить. Вот только... Вечное «вот только». Но она не могла этого сделать.
– Здесь пять талисманов, – прошептал Ниппи. – Пользуйся моментом.
Катхэксин заглянул ей в глаза:
– А ведь он прав, твой невидимый советчик. Воспользуйся этим моментом – всему миру известно твое мастерство.
– А как я освобожу своих друзей?
– Ты дальновидна, маленькая богиня, – рассмеялся Сокорро. – Значит, ради них ты останешься здесь навсегда.
– Не думаю, – процедила Каэ сквозь зубы.
Она никак не могла решить для себя, пытаться ли поговорить с этим диковинным существом как с равным, как с союзником, а не врагом. И тут Сокорро сделал первый шаг. Он понизил голос и прошептал:
– Я и сам не знаю, как их освободить. У тебя в запасе есть около семнадцати часов и один маленький шанс. В том случае, если ты доверишься мне.
– А какой смысл тебе помогать мне, Сокорро?
– Простой. Ты не умеешь лгать, ты пришла в неизвестный и полный опасностей мир за своими друзьями, поэтому у меня есть все основания довериться тебе. Джератта снится мне каждую ночь – это не просто сны, маленькая богиня. Мы с ней близнецы, и наша связь глубока и прочна. Ей плохо, я знаю и чувствую это, но я не в состоянии ей помочь. Там, на поверхности, я не буду обладать могуществом и властью, я буду просто одним из многих диковинных существ и любой бог твоего мира с легкостью уничтожит меня до того, как я выполню задуманное. Но тебе это может удаться.
– Что?
– Отец заключил соглашение с Мелькартом, но теперь здесь хозяин я. И я заключу договор с тобой – я помогу тебе, а ты там, на поверхности, найдешь Джератту и отпустишь ее на свободу. Если она мертва, утешишь ее душу. Я знаю про Храм Истины... Ну как, ты согласна? – И поскольку Каэ продолжала молчать, добавил: – Это ведь более приемлемое условие, нежели просьба стать моей женой?
Она мягко положила ладонь на его мускулистое плечо, ощутив, как вздуваются и опадают его мышцы. Подумала про себя, что катхэксин заслуживает и любви, и верности. И что – как это ни невероятно – она способна дать ему хотя бы первое.
– Я верю тебе, Сокорро. И я отвечу согласием на твое предложение.
– Тогда слушай, – горячо зашептал тот. – Через несколько часов наступит момент, когда является сюда некто – то ли тень, то ли развоплощенный бессмертный. То, что он говорит, мне непонятно. Но тебе его нужно увидеть и услышать – он поможет тебе, маленькая богиня. А пока поешь и отдохни. Вскоре тебе потребуются все силы.
Повинуясь приказу своего повелителя, хорхуты приволокли в зал горы разнообразнейшей снеди и водрузили на постамент, предварительно сняв с него золотой трон. Каэ недолго думая уселась на край импровизированного стола и подтянула поближе к себе блюдо с небольшими ломтиками мяса.
– О, вкусно!
– Хочешь вина?
– Вообще-то да. А где ты его возьмешь?
– Мы нашли древние винные погреба... Хорхуты вина не пьют, катхэксины – тоже. Поэтому погреба остались в неприкосновенности. Сейчас я прикажу принести.
– Сокорро, расскажи мне об этом месте. Почему вы живете тут, если я видела там прекрасный мир? Ручей, озеро, равнина, роща... Зачем вы заточили себя в этих развалинах?
Сокорро грустно усмехнулся:
– Поскольку мы с тобой стали союзниками, я скажу тебе правду. Это не мы заточили себя здесь, это нас заточили. Мы пленники этих развалин, Каэ. И искупаем грех своих отцов. Когда-то здесь жил гордый и смелый народ дапаонов...
– Постой! Ты же сказал, что дапаоны – это вот те существа, ты сказал, что они тупы и неразумны.
– Да, – согласился Сокорро. – Но ведь мы говорили о нынешних дапаонах, а не о том, кем они были прежде. А прежде это был народ ученых и магов – и его маги были искусными, слишком искусными, сказал бы я теперь. После Первой войны с Мелькартом кому-то из победивших пришло в голову, что было бы прекрасно спрятать здесь какие-то драгоценности магического свойства. Они считали, что здесь эти вещи будут еще в большей безопасности, нежели наверху. Но ведь и этот мир все время развивался. Почти одновременно произошли два события: маги дапаонов обнаружили талисманы, а катхэксины стали разумной расой.
Скажу тебе сразу – дапаоны считали верхний Джемар небом. И когда наступали дни Взаимопроникновения миров, никто не выходил отсюда на поверхность – это было строжайше запрещено. А нарушавших запрет чаще всего убивали хорхуты. Некоторые возвращались израненными, покалеченными, уродами. И тогда жрецы объявляли, что это небо карает нарушивших священный закон. Да, чуть не забыл главное: дапаоны понятия не имели о том, что отсюда можно уйти по своей воле – о существовании Белой скалы тогда вообще никто не знал. А бессмертные по каким-то своим причинам не навещали нижний Джемар, даже раз в тысячу лет. Тысяча лет – огромный срок для слабого и жалкого человеческого существа: история отходит в область преданий, мифов и легенд. Короче, с этими днями Взаимопроникновения и россказнями об Арнемвенде вышла целая путаница. Возникла новая религия, велись войны, маги и ученые спорили с пеной у рта – и каждый из них ошибался... Грустная история, правда? И еще сразу скажу, что я не знаю, откуда вообще появились катхэксины. И не стану строить домыслов.
Просто, если ты заметила, дапаоны были настоящими крохами – тебе по пояс. Слабыми и беспомощными. Им даже хорхуты казались чудовищами. И жили они не больше чем сорок – пятьдесят лет – смехотворный срок... Вот почему, когда катхэксины стали разумными, человечки начали использовать их в качестве слуг. Сперва осторожно, потом все чаще и чаще. В конце концов мы постигли и их науку, и их магию, а дапаоны постепенно вырождались – кровь у них была слабая, нежизнеспособная.
Талисманы, найденные их магами, оказались этому народцу не по зубам. Дапаон, владеющий подобным талисманом, сгорал буквально в несколько дней, не успев толком ничего понять. Магические предметы переходили из рук в руки – среди наших бывших хозяев начался настоящий мор. И тут катхэксины восстали – момент был наиболее удобный, а мы уже давно не понимали, почему дела обстоят именно так, почему дапаонам дозволено вершить наши судьбы.
Войны, по сути, не было. Мы перебили почти всех, оставив лишь самых мудрых, самых знающих. В этом и была наша основная ошибка – какой-то из магов проклял катхэксинов за предательство. Он призвал на помощь страшные силы, поручив им вечно следить за исполнением этого заклинания. Он пожелал нам что-то вроде того, чтобы мы всегда владели этим дворцом и этими подземельями, чтобы мы однажды взвыли от тоски и прокляли ту власть, которой так добивались.
Самые старые из нас помнят этот день. Они говорят, маленький, окровавленный маг, такой жалкий, уже побежденный, стоял в этом самом зале над телом своего погибшего короля и призывал проклятие на наши головы. Он обрек нас на вечное пребывание в этом дворце и дворцовых лабиринтах.
Знаешь, – сказал Сокорро после длинной паузы, – я ведь хорошо представляю себе, как это было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70