Ему не хотелось возвращаться домой. Юный сын бортни
ка предпочел бы идти в страну нарлаков вместе с венном, которого он до сег
одняшнего дня знал как Зимогора. У Асгвайра болела сломанная рука, но оче
нь скоро она заживет. Он сможет служить… носить котомки, чистить оружие, о
гонь разводить… и учиться, кроха за крохой подбирая драгоценную воинску
ю науку…
Ц Садись, Ц повторил Волкодав.
Ц Как же я теперь домой-то?.. Ц беспомощно спросил Асгвайр, и губы у него п
редательски задрожали. Ц Как покажусь… ведь засмеют… скажут, по носу по
лучил…
Ц Ты спас жизнь мужчине и не пожалел себя, заступаясь за женщину, Ц пока
чал головой Волкодав. Ц Я горжусь, что узнал тебя. И твой отец будет горди
ться тобой.
Некоторое время Асгвайр смотрел на него в безмолвной растерянности. Как
так может быть, чтобы жестоко проигранный бой принес не только насмешки?..
Он еще осознает услышанное, но позже. А пока он только уныло кивнул (в само
м деле, не спорить же!) и, не выдержав, умоляюще, чуть не со слезами проговори
л:
Ц Я хотел учиться у тебя. Волкодав… Венн хмыкнул в ответ:
Ц А ты устрой, чтобы Имнахар у вас задержался. Пускай он тебя и поучит. Ска
жешь, я попросил.
Утешение было слабое, но Асгвайр пообещал все выполнить в точности и с об
реченным покорством уселся на разостланную сеть.
Виллин забрался на своего симурана, отдал мысленную команду… шестеро мо
гучих зверей одновременно подались назад, приседая на задние лапы, а пот
ом взяли с места короткий стремительный разбег Ц сколько позволили про
чные веревки, привязанные к седельным ремням, Ц и разом оторвались от зе
мли, взвившись в едином прыжке. Согласный удар двенадцати широких крылье
в завертел обрывки травы, вихрем понес песок, комья земли и даже мелкие ка
мешки, вывернутые когтистыми задними лапами.
Ц Мама!.. Ц совсем по-мальчишески вырвалось у Асгвайра, судорожно вцепи
вшегося в сеть. Волкодав улыбнулся, щуря глаза. Эврих заслонился локтем о
т пыли. А Имнахар даже не проснулся.
Всадник-виллин поднялся следом за осторожно улетавшей шестеркой, сдела
л круг над поляной. Рыжий красавец-симуран внимательно смотрел на людей
желто-карими песьими глазами, пофыркивая на лету. Виллин поднял руку, про
щаясь. Волкодав с Эврихом ответили ему тем же. Больше всадник не оглядыва
лся. Небесные летуны постепенно удалялись, и, как ни прозрачен был горный
воздух, расстояние мало-помалу скрадывало только им присущие силуэты. К
огда всадник и семеро зверей, разворачиваясь, потянулись за обрамленный
снежниками голый каменный пик и растворились в лучах вечернего солнца, н
емногие сумели бы отличить их от обычных орлов…
Волкодав напряг внутренний слух. Он помнил, как жил у Поднебесного Народ
а после освобождения из каменоломни, как трудно учился мысленной речи. Е
го спасители подоброму потешались над его неуклюжестью. Да он и сам пони
мал, что его тогдашние потуги напоминали естественный язык самих вилл пр
имерно так же, как попискивание «говорящего» скворца Ц разумную челове
ческую беседу. Вот Эврих, наверное, выучился бы быстрее и лучше. Он уже и те
перь начал неплохо понимать Ц всего-то за один день!
Сейчас Волкодав просто чувствовал вдалеке молчаливое присутствие вилл
. Если он позовет их или попросит о помощи Ц они отзовутся. Но сами попуст
у навязываться не будут…
Ц Волкодав!.. Ц почему-то шепотом окликнул его Эврих. Ц Эти.. как их… вилл
ы, они что… все мысли читают? Все, о чем думаешь?.. Как же они между собой-то?..

Ц Не все, Ц покачал головой венн. Ц Только то, что ты хочешь сказать.
На самом деле мысленный разговор требовал еще большей строгости к себе,
чем обычная речь. Недобрую мысль куда легче метнуть в собеседника, чем не
доброе слово. Та же разница, что между деревянным и боевым мечом в руках не
умехи. Лучшего сравнения подобрать он не мог.
Вот так, сказал себе венн, глядя вдаль, где скрылись за озаренными скалами
крылатые псы. Легко же привыкают к простому: силен, значит, все можно. Начи
нают задумываться, только если споткнутся, только если с кемЦ то не вышл
о. А на самом-то деле и мысли быть не должно… И тоже не потому, что вдруг при
дут и накажут…
Об этом много раз говорила ему мать. Еще когда он был маленьким мальчиком
и никто не называл его Волкодавом. Одна беда Ц смысл таких наставлений п
остигается лишь с годами, когда успеешь уже нажить и заплаты на шкуре, и се
дину в волосах, и сердечную боль…
Эврих выглядел пришибленным и потрясенным событиями дня. Вздумай Волко
дав поделиться с ним своими рассуждениями, вряд ли он стал бы по своему об
ыкновению насмешничать и поддевать его. Однако у венна не было никакой о
хоты затевать разговоры. Больше всего ему хотелось просто лечь и заснуть
, свернувшись калачиком на траве, еще хранившей родной запах валявшихся
симуранов. Ему потребовалось усилие, чтобы расстегнуть ремни, сложить на
земь пояс и меч, раздеться догола и полезть в озеро мыться. Он мылся тщател
ьно, действуя не только мылом, но и песком. Вода была ледяная. По телу сперв
а пошли пупырышки, потом оно стало терять чувствительность.
Ц Простудишься! Ц встревоженно сказал с берега Эврих. Ц Опять кашлять
начнешь!..
Волкодав ничего ему не ответил. Он держался ближе к тому месту, где поток п
ереливался через край каменной чаши, свергаясь вниз водопадом. Вот пуска
й и уносит скорее прочь всю смытую скверну, помогая очиститься если не ду
ше, так хоть телу…
Ему почему-то вспомнились рассказы Матери Кендарат об изваяниях Богини
Кан, стоявших в Ее немногочисленных храмах. По словам жрицы, Богиню Любов
ь изображали в виде прекрасной и умудренной женщины с лицом, полным мило
сердия и понимания. Ее статуи всегда держали в ладонях и как бы протягива
ли молящимся большие драгоценные камни, ограненные наподобие капель св
еркающей влаги. Не то звали выплакаться, словно у матери на коленях, излит
ь свои слезы в общий сосуд… не то обещали утолить целительной Любовью ду
ховную жажду… или, может, сулили очистительное омовение… как мать купает
младенцев… да… это горное озерко, тоже чем-то напоминавшее каплю в испол
инских ладонях…
Кан, Богиня Луны, любит тех, кто жаждет душой. Волкодав никогда ей не молил
ся.
Эврих отчаялся воззвать к разуму венна и взялся раскладывать костерок и
з сушняка, который они запасливо прихватили с предгорий. Волкодав наконе
ц выбрался обратно на берег, отмывшись и выскоблив всю одежду, Он еще похо
дил нагишом, обсыхая на вечернем ветру. Ощущение было такое, как будто он н
апрочь содрал с себя кожу. Что ж, это и к лучшему. Вытащив из ножен боевой но
ж, он очертил на земле ровный круг, обведя им обе котомки и тихо потрескива
вший костерок. Он ждал пришествия мстительных душ только на третью ночь,
но в таком деле, как всем отлично известно, лишняя осторожность повредит
ь не могла. Взяв мокрую одежду, он принялся поворачивать ее над костром. Сл
абенькое пламя не столько сушило плотное полотно и тем более кожаные шта
ны, сколько пропитывало их запахом дыма. Круг еще оставался незамкнутым.
Эврих принес воды. повесил котелок над огнем, бросил в него размокать при
горшню душистых кореньев, разрезал прошлогодний кочан, купленный у Бран
оха, потом сходил в дальний конец поляны и вернулся с перышком дикого чес
нока.
Ц Есть будешь? Ц на всякий случай спросил он Волкодава.
Он не зря знал венна уже почти три года и заранее догадывался, каков будет
ответ. И в самом деле, тот только покачал головой. Убивший нечист. Он не сме
ет молиться в святилище и прикасаться к жене. А также причащаться челове
ческой пищи. И уж подавно Ц делить ее с другими людьми…
Ц Когда ты убил Лучезара, ты ел, Ц почти жалобно сказал Эврих. Ц И когда
на государыню покушались…
Волкодав даже не повернул головы. «Может, и ел», Ц было написано у него на
лице. Жизнь боярина Лучезара он взял на Божьем суде, и это, по сути, не могло
считаться убийством. Его руку вели Солнце, Молния и Огонь. Сами Боги судил
и Свой суд, Ц не смешно ли после этого опасаться мести какой-то там ничто
жной души?.. А когда он сворачивал шею убийце, напавшему на кнесинку Елень,
он исполнял долг воина: защищал госпожу. И защитил. И Морана Смерть тут же
утащила Своего поклонника в чертоги Исподнего Мира. Но так, как сегодня…
или три года назад, когда он шел убивать кунса Винитария по прозвищу Людо
ед… вот это было убийство самое настоящее. Заранее обдуманное. Хладнокро
вное. И безжалостное. Вот после таких-то деяний и следует опасаться всего
, чего угодно.
Но пускаться в объяснения Волкодаву не хотелось, и он не стал ничего гово
рить. Эврих отрезал себе хлеба и все косился на венна, помешивая деревянн
ой ложкой вкусно пахнувшую похлебку. Когда капуста сварилась, он чуть не
с отвращением принялся за еду.
Молодой аррант не на шутку беспокоился о своем спутнике. Бывали мгновени
я досады и злости, когда ему хотелось живьем проглотить неотесанного вар
вара, не понимавшего толку в прекрасном. Бывало и так, что Волкодав смерте
льно раздражал ученого грамотея самой своей силой, помноженной на воинс
кое мастерство. Мастерству этому, что греха таить, Эврих временами люто з
авидовал и порой даже говорил себе, что Боги Небесной Горы могли бы получ
ше думать, кого награждать подобным искусством…
Однако потом опять что-то случалось, и оказывалось, что Волкодав не так уж
несокрушим. Вот как теперь. И тогда-то на Эвриха нападал самый настоящий
страх.
Страх потерять его.
В такие дни он был рад простить «варвару» все его прегрешения. За годы зна
комства аррант видел Волкодава, что называется, во всех видах. В том числе
и беспомощным, истекающим кровью. И отлично знал, что венн был далеко не бе
ссмертен.
Каким мелким и недостойным казалось ему тогда все то, что в обычное время
злило и раздражало!..
Хватит, оборвал себя молодой аррант. Нам еще долгий путь предстоит. Мы дол
жны попасть на другой конец света и вернуться назад, а я помимо прочего Ц
написать книгу, достойную Силионской библиотеки. Чтобы другие путешест
венники, собираясь сюда, заказывали себе ее список мелкими буквами, для у
добства в дороге, как я Салегриново «Описание». Так что, чем плакаться, дос
тавай-ка, приятель, перо и чернила…
Волкодав снова взялся за нож и замкнул оберегающий круг.
Два дня затем не происходило совсем ничего. Венн и аррант пробирались вп
еред, иногда следуя едва заметной тропе, иногда Ц вовсе без дороги. Места
кругом были настолько красивые, что Эврих временами спрашивал себя, Ц и
как вышло, что здесь почти никто не живет?.. Неужели все дело в том, что зимой
эти узкие, глубокие долины наверняка скрывались в непроходимом снегу, и
пройти там, где лезли между скалами они с Волкодавом, делалось уже совсем
невозможно?..
Гораздо более похожим на правду выглядело объяснение, изложенное у Сале
ррина. Эврих не поленился и на одном из привалов вслух прочел его Волкода
ву:
Ц "Во дни так называемой Последней войны, вызвавшей гибель племен и целы
х держав, прокатившиеся завоевания нередко возбуждали самую прискорбн
ую рознь внутри исконных народов, затронутых водоворотом сражений. Дост
ойные всяческого доверия путешественники, побывавшие в различных угол
ках света, сообщают нам предания о, кровавых усобицах, следовавших за ухо
дом чуждого войска.
Те, кого прежде объединял общий враг, обращались друг против друга и сраж
ались с яростью, перед которой поистине меркли все ужасы вражеского наше
ствия. Так и случилось, что иные края, некогда процветающие и оживленные, п
ревратились в сущее захолустье, а некоторые совсем обезлюдели. Примером
тому…» Засечного кряжа он тут не упоминает, но как по-твоему, не было тут ч
его-то такого?..
Ц Не знаю, Ц проворчал Волкодав. Ц Может, и было.
Эвриху сначала захотелось немедленно отыскать подтверждение словам Са
легрина и обнаружить где-нибудь руины селения с еще не до конца проржаве
вшими головками стрел, торчащими в трухлявых остатках домов. Нет лучшего
начала для самостоятельного труда, нежели подтверждение либо опроверж
ение мнений, высказанных мудрецами давних времен!.. Однако все вокруг дыш
ало такой ликующей жизнью, что Эвриху постепенно совсем расхотелось иск
ать следы минувших сражений. Тверди, не тверди себе о беспристрастности
ученого, Ц слишком мало радости выяснить, что даже и посреди хватающей з
а душу красоты люди убивали людей…
Порою мечтательный аррант обозревал зеленые кручи, увенчанные лиловат
ыми гранитными пиками, щурился, вглядываясь в ледяное сияние далеких хре
бтов, прислушивался к звону прыгавших по скалам ручьев… и ему снова каза
лось, что он был дома, в своем родном мире, где человеку от человека не нужн
о ждать подлости и погибели. И стоит перевалить еще один гребень, как откр
оется мирная маленькая деревушка: ульи, пасущиеся овцы, речка и запруда н
а ней, пушистые псы, с приветливым лаем бегущие навстречу гостям, дерновы
е крыши домов, любопытные дети, пестрые гуси во главе с величавыми, осанис
тыми вожаками…
А того лучше Ц хижина или пещерка святого мудреца, удалившегося от людс
кой суеты!..
…Потом Эврих вспоминал, где находится. Достаточно было одного-двух наем
ных отрядов вроде того, который побывал возле Утеса Сломанных Крыльев, ч
тобы разбросанные по горам деревушки начали обзаводиться зубчатыми ты
нами в два человеческих роста. Или, чего доброго, жители совсем их покинул
и, перебрались под защиту больших городов… А святые отшельники ушли выше
в горы, туда, где они назывались Замковыми, Замковыми, Ограждающими, Желез
ными… Может, именно так оно все и случилось два века назад? И Засечный кряж
стоял необитаемым, точно брошенный дом, и, как всякий брошенный дом, польз
овался славой скверного места, так что даже властители сопредельных дер
жав Ц сольвеннской и нарлакской Ц очень редко приезжали сюда на охоту?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12