Ц Ты Ц гость и только потому еще жив!..
Ц Гости разные бывают, Ц сказал Волкодав. Ц А за меч лучше не берись, Ц
порежешься ненароком…
Как и следовало ожидать, Асгвайр тотчас рванул из ножен клинок и устреми
лся прорубать путь на свободу.
…С тем же успехом. Когда он выпутался из кучи соломы и снова встал на ноги,
венн держал отобранный меч на ладонях, рассматривая длинное лезвие.
Ц Жаль, Ц сказал он. Ц Дураку достался. Асгвайр помнил только неожидан
ную боль, вывернувшую запястья, и то, как помертвевшие пальцы разжались с
ами собой. Позднее он сообразит, что венн мог без большой натуги смахнуть
ему голову с плеч его же мечом. Но пока было не до того.
Ц Отдай!.. Ц взвился он, в третий раз бросаясь на Волкодава.
Тот едва обернулся навстречу. Рука, метнувшаяся к мечу, была поймана за ми
зинец. И Асгвайр заплясал на цыпочках, судорожно хватая ртом воздух. Когд
а Великая Мать, Вечно Сущая Вовне, создавала боль, Она наделила ее свойств
ом остужать самый яростный норов.
Ц Уймись! Ц сказал Волкодав, осторожно укладывая бортникова сына в тра
ву. Ц Не в том счастье!
Он положил отнятый меч и выпустил Асгвайра. Мальчишка мгновенно вскочил
, подхватил оружие, бегом промчался через двор и скрылся за домом. Волкода
в досадливо покачал головой и подумал о том, что рановато выпустил парня.
Он хотел кое-что посоветовать непоседе. Но теперь не ловить же его.
Ц Все-таки ты был не прав, Ц сказал ему Эврих, когда они уже шли лесом, заб
ираясь все выше в предгорья. Каменистая крутая тропа, по которой даже в са
мом начале трудно было бы проехать, вилась берегом речки. Речка называла
сь по-сольвеннски, просто и понятно: Бурлянка.
Я у тебя, подумал венн, никогда прав не бываю. Вслух он этого говорить, коне
чно, не стал, а Эврих продолжал свою мысль:
Ц Ты унизил его, и разве он стерпит? Теперь он точно из дому побежит, чтобы
всем доказать. Нет, друг варвар, кулаками Ц это не вразумление.
Ц А ты где был, умный? Ц огрызнулся Волкодав. Он не терпел, когда аррант н
азывал его варваром. К тому же и кулаков он в ход не пускал. УЖ Эврих-то мог
бы заметить. Однако в словах арранта содержалась толика правды, и это осо
бенно злило. Ц Вот и объяснил бы ему, коли я не умею!
Ц А то стал бы он меня слушать, Ц хмыкнул Эврих. Ц Он же с вечера только н
а тебя и смотрел.
Волкодав промолчал. Возражать смысла не было. Если Асгвайр не вовсе дура
к, он обдумает случившееся и сам все поймет. И останется дома. Потому что э
то очень плохо, когда внуки умирают не там, где умерли деды. И втройне плох
о Ц идти искать славы, покупая ее убийством людей. Если уж так не сидится
на месте и душа жаждет воинского служения Ц Галирад стольный под боком
и кнес с дружиной, иди в отроки попросись. Может, возьмут… Спутаться с наем
никами Ц наверняка себя погубить. Скверно, если он даже и такой простой в
ещи внушить юнцу не сумел…
И что терзаться? С чего он вообще взял, будто его каким-то боком касались д
ела Асгвайра и его семьи?.. Мало ли с кем на день-два сводила жизнь, чтобы ту
т же разлучить навсегда!
За горами лежал нарлакский город Конддр. Там тоже был морской порт, хотя и
не такой большой, как в Галираде. Посуху через Засечный кряж ходили налег
ке и пешком. Те, кто путешествовал с имуществом и товарами, предпочитали т
рехдневное плавание по морю. Тропа лезла вверх по каменному склону, одет
ому шишковатой броней пестрых от лишайника валунов. Между валунами вгры
зались корнями в твердь двадцатисаженные ели. Сквозь опавшую хвою по сто
ронам тропинки пробивалась кислица.
Выбравшись на гребень самого первого склона, Волкодав остановился подо
ждать Эвриха и обернулся назад. Холмы предгорий катились вдаль, точно мя
гкие зеленые волны. Среди сплошных лесов блестели озера, струились, бурл
или протоки. Волкодав нашел глазами озерко, возле которого стоял бортник
ов двор, но ни дома, ни тына не видать было под густой сенью деревьев. А дале
ко-далеко за озерами и лесами изгибалась широкая отсвечивающая полоса.
Великая Светынь, Мать-река всего веннского рода. Волкодав поклонился ей,
простершейся у самого горизонта, потом посмотрел на запад. Там, за непрох
одимой прибрежной грядой, раскинулось тускло-голубое mope, сплошь усеянное
островами. Утесистый кряж, окутанный дымкой, закрывал устье Светыни и го
род, раскинувшийся на берегу. Волкодав рассмотрел только видимый с огром
ного расстояния ровный каменный голец, воздетый в синеву, точно перст по
дземного чудища. Величественная башня, изваянная Богами. Туманная Скала.

Волкодав вздохнул и посмотрел туда, куда теперь лежал их с Эврихом путь. К
руча подпирала кручу, одна обрывистей другой. Лес и камень, камень и лес Ц
синевато-зеленые частоколы остроконечных хвойных вершин… В двух места
х неслись вниз водопады, окутанные облаками переливчатых брызг… Восточ
нее, залитые ослепительным солнцем, возносились к небесам исполинские з
аснеженные хребты. Облачка, гулявшие над головой Волкодава, плыли в ту ст
орону и стайками собирались у колен великанов. Выше, словно растекаясь п
о невидимой тверди, струились, кутали ледяные плечи гор призрачные сереб
ристые перья…
Ц Красота-то какая! Ц выдохнул Эврих, взобравшись наконец на гребень с
ледом за венном. Ц До чего хорошо! Давай постоим немного, друг Волкодав!
Зрелище определенно стоило упоминания в только что начатых «Дополнени
ях». Как-нибудь так: «…на границе же сольвен некой и нарлакской держав нах
одится большой горный край, именуемый Засечным кряжем. Он не обжит людьм
и и посещается только охотниками. Но путешественник, дерзнувший…»
Волкодав пробурчал нечто невразумительное, сел наземь и принялся рытьс
я в заплечном мешке. Эврих укоризненно покосился на «варвара», отказывая
сь понимать, как можно оставаться глухим к чудесам и красотам Божьего ми
ра. Зрелище заснеженных каменных громад должно было, по его мнению, возвы
шать и очищать душу, сообщая ей мысли о великом и вечном… Если, конечно, он
ая душа не вовсе обделена тонкостью и чувством прекрасного…
Знать бы тебе, что делается в этих горах, думал между тем Волкодав. Там, дал
ьше к югу, где их называют Самоцветными за драгоценные жилы, выпущенные к
самой поверхности по явному недосмотру Богов!.. Волкодав, спроси его кто, с
казал бы, что хуже гор места на свете быть не могло. И причины для такого су
ждения у него были самые веские. Он не очень-то рассказывал Эвриху о семил
етней вечности, проведенной в каменных недрах, на самой страшной каторге
населенного мира. Он вообще рассказывать о себе не любил. Тем более что и
хвастаться в прожитой жизни было особенно нечем…
Ученый аррант вдруг воздел руки и торжественно продекламировал:
Снежные пики Земли, озаренные солнца лучами, Суть отраженья Горы, что воз
двигли бессмертные Боги Славным седалищем Света при самом начале творе
нья, Ц Неба вершины, духовным провидимой оком!
Чтение предназначалось грубому варвару, чей разум Эврих не терял надежд
у облагородить. Волкодав не собирался ему говорить, что мог бы наизусть п
родолжить классическую поэму. Он запомнил ее там же, на руднике. Ее очень л
юбил его напарник, с которым они, прикованные к одному рычагу, крутили в по
дземелье ворот.
Волкодав стянул кожаные завязки мешка, поднялся на ноги и хмуро буркнул:

Ц Пошли!

Я Ц меч. Прославленный кузн
ец
Меня любовно закалял.
Огонь творящий Ц мой отец.
А мать Ц глубокая земля.

Вспорю кольчугу, как листок,

Чертя свистящую дугу.
Пушинка ляжет на клинок -
И распадется на лету.

И все ж не этим я силен.
Иным судьба моя горда:
Я божьей правдой наделен
И неподкупностью суда.

Когда исчерпаны слова
И никакой надежды нет
Понять, кто прав, кто виноват,
Спроси меня! Я дам ответ.

Суров мой краткий приговор:

Всему на свете есть цена!
Огнем горит стальной узор -
Священной вязи письмена.

Закон небесный и земной
Навеки вплел в себя мой нрав…
И потому хозяин мой
Непобедим, покуда прав.


2. Сломанные крылья

Ц Ты знаешь, друг Волкодав, почему он так называется? Ц спросил Эврих.
Крутая каменная тропа, по которой местами приходилось взбираться на чет
вереньках, вывела их на гребень очередного обрывистого кряжа, поросшего
великолепными елями. Здесь, наверху, обнаружилась небольшая площадка. За
нею вздымался к небесам очередной взлобок Ц почти голое нагромождение
чугунно-серого камня, лишь кое-где украшенного зеленью да желтыми и мали
новыми пятнышками цветущих кустов. Кряж обрывался на площадку отвесной
стеной, отполированной дождями и ветром до темного блеска. Так блестит н
еподвластный ржавчине старинный металл.
Ц Так ты знаешь, откуда у него такое имя? Ц кивая в сторону утеса, повтори
л Эврих.
Ц Ну?.. Ц спросил Волкодав больше для того, чтобы аррант наконец выговор
ился и умолк.
Ц В книге Салегрина Достопочтенного «Описания стран и земель» приводи
тся легенда о том, что когда-то в древности здесь обитало племя крылатых л
юдей. Так вот, когда эти люди чувствовали приближение смерти или по какой-
то причине утрачивали способность летать, они приходили на этот утес и б
росались с него вниз. Потому-то он и называется Утесом Сломанных Крыльев.
Прекрасная легенда, не правда ли?
Ц Правда, правда, Ц пробурчал Волкодав, размышляя про себя, почему это у
книгочеев вроде Эвриха что ни легенда, то обязательно прекрасная. Даже к
акая-нибудь непроходимая гадость вроде предания о том, как саккаремский
шад застукал свою дочь с конюхом и велел ее утопить, привязав к ногам полн
ый мешок золота.
А Эврих в который раз огорченно подумал о том, что варвар все-таки неспосо
бен был внимать высокой поэзии.
И вот тут-то Волкодаву разом стало не до него. И уж вовсе не до бредней како
го-то давно умершего Салегрина. Ибо Мыш, только что мирно дремавший на жес
ткой ременной петельке, пришитой к ножнам меча нарочно ради него, вдруг п
роснулся, выполз на плечо Волкодаву и обеспокоенно зашипел. А потом разв
ернул черные крылья и свечой взвился вверх!
Как все летучие мыши, он предпочитал бодрствовать по ночам. Но жизнь с Вол
кодавом давно приучила зверька просыпаться и действовать в любое время
суток, когда было необходимо.
Венн проводил взглядом стремительно возносившееся пятнышко… и острые
глаза внезапно различили какое-то шевеление высоко наверху, за самой кр
омкой обрыва. Волкодав напряг зрение. К отвесной круче медленно, с трудом
подползал человек. Вот появилась голова, вот свесились длинные волосы, в
от напряглись тонкие руки, цеплявшиеся за выступы камня. Сейчас они сдел
ают последнее усилие и…
Эврих испуганно шарахнулся прочь: Волкодав молча швырнул наземь заплеч
ный мешок и сломя голову кинулся через площадку вперед. Молодой аррант с
ообразил, что к чему, только когда сверху вниз мимо ржаво-серой скалы заск
ользил, переворачиваясь в воздухе, легкий человеческий силуэт.
Что до Волкодава, Ц венну казалось, будто тело падало очень медленно, пар
я возле каменной стены, словно комок невесомого пуха. Он знал, отчего так п
роисходило. Внешнее время всегда замедляло для него свой ход, когда он вы
кладывался до конца, а сейчас был именно такой случай. Волкодав успел ока
заться как раз там, где должно было грянуться оземь валившееся из поднеб
есья тело, и вскинуть руки навстречу. Он успел заметить, что тело было женс
ким, что на изорванной одежде запеклись багровые пятна… успел даже разгл
ядеть обезображенное побоями лицо с закрытыми глазами и прикушенной ни
жней губой. Коснувшись его ладоней, тело сразу перестало быть невесомым.
Страшной силы удар опрокинул венна на камни. Валясь навзничь, он еще поду
мал, что, кажется, все-таки смягчил падение неведомой женщины. Потом он уд
арился виском, и сознание кануло в темноту.
Что бы там ни плел этот Салегрин Достопочтенный, крылатых людей всеЦ та
ки не бывает…
Когда Волкодав пришел в себя, первым звуком, достучавшимся до его слуха, б
ыл жалкий стонущий плач. Мыш?.. Нет, не Мыш. Что-то твердое упиралось в левый
висок, и там свила гнездо грызущая боль. Волкодав слегка отстранил голов
у, потом открыл глаза. Он увидел над собой острое каменное ребро, раскраше
нное длинной полосой крови. И понял, что Незваная Гостья в который раз с ни
м разминулась, промазав на полноготка. Волкодав приподнялся на локтях и
посмотрел в ту сторону, откуда слышался плач.
Эврих сидел на земле, прислонившись спиной к откосу, и баюкал на руках сущ
ество, спасенное благодаря чуду Богов и вмешательству Волкодава. Молодо
й аррант повернул голову и посмотрел на венна с выражением потусторонне
го ужаса. Увидел, что Волкодав зашевелился, и ужас в глазах сменился неопи
суемым облегчением. Волкодав поднялся и подошел, осторожно ощупывая рас
сеченный висок и пытаясь пристроить на место лоскут кожи с волосами, сод
ранный о камень.
Та, что лежала на коленях у Эвриха, на первый взгляд казалась девочкойЦ п
одростком. Изящное, хрупкое тело, по-птичьи легкое в кости. Изодранная оде
жда и кровавые синяки, уродовавшие почти обнаженную плоть…
И ведь, наверное, еще жило и сыто радовалось собственной силе похотливое
животное, по недосмотру Богов именовавшееся человеком. Мужчиной…
Эврих, кажется, успел убедить несчастную прыгунью, что она наконец попал
а к друзьям. Она не пыталась высвободиться из его рук. Наоборот, хваталась
слабыми, совсем детскими пальцами за полотняный рукав и, надрываясь бесп
омощным плачем, что-то лопотала на странном свистящем наречии. Если этот
посвист и щелканье вообще можно было назвать речью. Эвриху не удавалось
разобрать ни единого знакомого слова.
Ц Я обращался к ней на всех языках, которые знаю, Ц тихо пожаловался он В
олкодаву. Ц Не понимает, хоть тресни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12