Татрикс надменно обратилась к Дорне и Торну:
- Почему здесь так мало моих солдат?
- Нас вполне достаточно, - ответил Торн.
Татрикс посмотрела вдаль в сторону города.
- Сейчас из ворот должны выходить толпы радостных горожан.
Ни Дорна Гордая, ни Торн не ответили ей.
Татрикс подошла ко мне с царственным величием, несмотря на изодранную
мантию. Она показала рукой на Тарну.
- Воин, если ты задержишься тут, то увидишь толпы людей, которые
будут радостно приветствовать меня.
Послышался голос Дорны:
- Я думаю, что ты ошибаешься, обожаемая татрикс.
Лара удивленно повернулась.
- Почему?
- Потому, - ответила Дорна, и я был уверен, что она улыбается под
маской, - потому что ты не вернешься в Тарну.
Татрикс стояла в полной растерянности, как будто пораженная громом.
Один из воинов вскочил в седло тарна, к ноге которого я был прикован.
Он натянул поводья и тарн взлетел. Я болтался в воздухе. Боль раздирала
все мое тело. Я увидел, что белая колонна и фигуры на ней удаляются от
меня.
Там оставались два воина, женщина в серебряной маске и одетая в
золотую мантию татрикс Тарны.



17. ШАХТЫ ТАРНЫ

Помещение было узким, длинным и с низким потолком, в длину около
сотни футов, а в высоту и ширину около четырех. Дымные лампы горели в
руках. Я не знал, сколько таких камер в подземных шахтах Тарны. Длинный
ряд рабов, скованных вместе, входил сюда, располагаясь по всей длине, и
когда вошел последний, то захлопнулась стальная дверь с отверстиями для
наблюдений. Я услышал скрип задвигаемых засовов.
Здесь было темно. На полу стояла вода, которая стекала со стен и
капала с потолка. Воздух сюда проникал через маленькие отверстия,
диаметром не более одного дюйма, которые располагались на расстоянии
двадцати футов друг от друга. В центре стены виднелось отверстие диаметром
в два фута.
Андреас, который был прикован рядом со мной, сказал:
- Через эту дыру камера затопляется водой.
Я кивнул и прислонился спиной к сырой каменной стене. Интересно,
сколько раз эта подземная камера затапливалась водой вместе с теми
несчастными рабами, которые здесь находились? Я уже не удивлялся, что в
шахтах Тарны царит такая полная покорность. Ведь всего месяц назад всех
рабов в соседней камере затопили из-за непокорности одного из них. Я уже
не удивлялся тому, что рабы с ужасом думают о всякой попытке
сопротивления. Они сами готовы задушить любого, кто выскажет мысль о
восстании. Ведь тогда все они погибнут ужасной смертью. Система шахт была
сделана так, что можно было затопить сразу все камеры. Мне говорили, что
так однажды уже было. И после этого много недель пришлось откачивать воду
и вылавливать трупы.
Андреас сказал мне:
- Для тех, кому жизнь не дорога, здешних удобств вполне достаточно.
Я согласился с ним.
Он сунул луковицу и кусок хлеба мне в руку:
- Возьми.
- Спасибо, - ответил я и с жадностью принялся за еду.
- Тебе придется научиться жить как мы, - сказал он.
Перед тем, как завести нас в камеру, надсмотрщик бросил нам хлеб и
овощи. Рабы дрались между собой, кусаясь и царапаясь. Каждый старался
ухватить кусок побольше, вырывая друг у друга еду... Эта сцена вызвала у
меня отвращение. Я не полез в драку, хотя цепи, связывающие меня с
остальными, потащили меня в самую гущу. Но я понимал, что мне придется
научиться всему этому, так как у меня не было желания умереть.
Я улыбнулся про себя, думая, почему мы все здесь так цепляемся за
свою жизнь, так стремимся остаться в живых? Этот вопрос сам по себе
довольно глуп, но здесь, в шахтах Тарны, он не оказался таковым.
- Нам нужно думать о побеге, - сказал я.
- Тихо! Идиот! - пропищал откуда-то издали. Это был Ост из Тарны,
который как и я, был осужден на работу в шахтах.
Он ненавидел меня, считая, что из-за меня оказался здесь. Мы вместе
добывали руду в штольне, и дважды он украл то, что добыл я. За это меня
избивал кнутом надсмотрщик, как не выполнившего дневную норму. Те рабы,
что сидели на одной цепи с невыполнившим норму, лишались в этот день пищи.
Если норма не выполнялась три дня подряд, то всех рабов загоняли в камеру
и открывали шлюзы, затопляя ее. Многие рабы с неудовольствием смотрели на
меня. Ведь одновременно с моим появлением повысилась их дневная норма.
Правда, сам я считал, что это всего лишь совпадение.
- Я сообщу, что ты готовишь побег, - прошипел Ост.
В слабом свете ламп, горящих в углах камеры, я увидел, как могучий
коренастый человек, прикованный рядом с Остом, накинул на его шею тяжелую
цепь. Цепь натянулась и Ост тщетно пытался сбросить ее. Глаза его
выкатились из орбит.
- Ты больше ни о ком ничего не скажешь, - сказал человек, и я сразу
узнал могучего Корна из касты Кузнецов, которого я отказался убить на
арене. Ост дергался в конвульсиях.
- Не убивай его, - сказал я Корну.
- Как хочешь, воин, - ответил Корн и сдернул цепь с горла Оста. Тот
сразу упал на сырой пол, держась руками за горло и хрипло втягивая воздух.
- У тебя, кажется, есть друг, - сказал Андреас.
Зазвенев цепями, Корн растянулся на полу и вскоре храп возвестил, что
он уснул.
- Где Линна? - спросил я у Андреаса.
Его голос сразу стал печальным.
- Где-то на Фермах, я потерял ее.
- Мы все потеряли многое, - сказал я.
В камере мало кто разговаривал. Говорить было не о чем, да и
усталость после изнурительной работы не располагала к беседе. Я сидел,
прислонившись спиной к сырой стене, и слушал дыхание спящих.
Я был далеко от Сардарских гор, от Царствующих Жрецов, потерял свой
город, любимую Талену, отца и друзей. Ни один камень не лежит рядом с
другим. Эта загадка жестоких Царствующих Жрецов останется тайной, а я
умру, рано или поздно, под кнутом надсмотрщика или от голода, а может
задохнусь в воде. Эта преисподняя - шахты Тарны - будет моей могилой.
Здесь, наверное, сотни таких шахт и везде работают скованные рабы.
Эти шахты паутиной пронизывают толщу богатой рудой земли. А руда эта -
основа благополучия Тарны. Во многих тоннелях человек не может выпрямиться
в полный рост. Рабы работают на четвереньках, руки и ноги постоянно
покрыты ранами и кровоточат. На шее у каждого висит мешок, куда он
собирает руду. Затем руда вывозится наверх с помощью тележки. Во всех
тоннелях шахт царит вечный мрак, только кое-где коптят маленькие лампы.
Рабочий день в шахтах длится 16 горийских часов - это примерно восемь
земных. Рабы никогда не выходя на поверхность, и тот, кто спустился в эти
холодные подземелья, больше никогда не увидит солнца. В жалком
существовании рабов есть одно светлое пятно - раз в год, в день рождения
татрикс, им дают медовый пирожок и чашку плохого кал-да.
Мой сосед, который казался живым скелетом, хвастался, что уже три
раза пил в шахтах кал-да. Но таких счастливцев было совсем немного.
Продолжительность жизни рабов в шахтах, если они прежде не погибали от
кнута надсмотрщика, составляла от шести месяцев до одного года.
Вскоре я понял, что мой взгляд прикован к зловещему круглому
отверстию.
Утром, хотя я понял, что наступило утро только по ругательствам
надсмотрщиков, щелканию кнутов, звону цепей и крикам рабов, я со своими
товарищами вышел из длинной камеры в прямоугольную, которая была соседней
с нашей.
Здесь уже была приготовлена пища.
Рабы бросились к ней, но тут же были отогнаны кнутами. Еще не было
приказа приступать к еде.
Старший раб, который командовал теми, кто был с ними на одной цепи,
наслаждался своей властью. Хотя он, как и все остальные, давно уже не
видел солнца, но ему был доверен кнут и он был убаром этого мрачного
подземелья. Рабы замерли. Все глаза были устремлена на жалкую пищу. Они
ждали сигнала.
В глазах старшего было нескрываемое удовольствие. Он наслаждался
страданиями своих товарищей, тем страхом, который вызывал в них поднятый
кнут.
Кнут щелкнул.
- Ешьте! - крикнул старший раб.
Рабы бросились вперед.
- Стойте! - услышал я свой голос.
Некоторый рабы рванулись вперед и упали, когда их остановила цепь,
так как многие остановились и повернули ко мне испуганные пустые лица.
- Ешьте! - снова щелкнул кнутом старший.
- Нет, - сказал я.
Толпа рабов стояла в нерешительности.
Ост пытался броситься к еде, но он был прикован к Корну, который
стоял, как скала, и не двигался с места. Старший приблизился ко мне. Семь
раз кнут опустился на меня. Но я не шелохнулся.
Затем я сказал:
- Не вздумай ударить меня еще раз.
Он отошел, опустив руку с кнутом, так как понял, что его жизнь в
опасности. Ведь его не ждет ничего хорошего, когда моя цепь захлестнет его
горло, даже если после этого шахта будет затоплена.
Я повернулся к рабам:
- Вы не звери, - сказал я, - вы - люди.
Затем я подвел их к пище.
- Ост, - сказал я, - распредели пищу.
Ост жадно протянул руки и сразу же набил рот хлебом.
И тут же получил сильнейший удар Корна, от которого вся еда выскочила
у него изо рта.
- Распредели еду, - сказал Корн.
- Мы выбираем тебя, - сказал Андреас, - потому что всем известна твоя
честность.
Все рабочие расхохотались.
Злой и перепуганный Ост под суровым взглядом старшего раба
распределил всю еду на равные порции.
Свой кусок хлеба я разделил на две части, одну из которых оставил
себе, а другую отдал Осту.
- Ешь, - сказал я.
Глаза у Оста бегали, как у урта. Он схватил хлеб и тут же проглотил
его.
- За это всех нас утопят, - сказал он.
Андреас усмехнулся.
- Лично для меня большая честь умереть в компании с Остом.
И снова все расхохотались, причем мне показалось, что улыбнулся даже
сам Ост.
Старший раб наблюдал, как мы шли по тоннелям к месту работы. Его кнут
бездействовал. Он смотрел на нас, а один раб из касты крестьян затянул
песню, к которой присоединились и остальные.
В этот день норма была выполнена легко, как и на следующий тоже.



18. МЫ НА ОДНОЙ ЦЕПИ

Иногда до нас доходили кое-какие вести с поверхности. Все новости
приносили рабы, которые доставляли нам пищу. Эти рабы приходили к
центральному стволу. Все шахты Тарны сообщались с центральным стволом,
который выходил на поверхность. Через него в шахты поступала пища и все
материалы. Правда, питьевая вода не доставлялась с поверхности. Здесь
внизу ее было более чем достаточно. Все рабы спускались в шахты по
центральному стволу, но поднимались по нему только мертвые.
Новости, приносимые этими рабами, передавались от шахты к шахте, пока
не достигали нашей, которая была самой глубокой.
В Тарне появилась новая татрикс.
- Кто она? - спросил я.
- Дорна Гордая, - сказал раб, выкладывая пищу.
- А что случилось с Ларой?
Он рассмеялся.
- Ты что, сам не знаешь? - воскликнул он.
- Откуда же мне знать здесь, внизу?
- Ее похитили.
- Что?
- Да, похитил один тарнсмен.
- Как его звали?
- Тэрл, - сказал он и снизил голос до шепота, - Тэрл из Ко-Ро-Ба.
Я онемел от изумления.
- Он преступник, который выжил на Арене Развлечений.
- Я знаю.
- Его должен был убить тарн, прикованный к брусу. Но Тэрл освободил
тарна, сел на него и улетел. - Раб отложил в сторону корзину с едой, глаза
его блестели от возбуждения, он даже хлопнул себя по ляжкам. - Но затем он
вернулся и тарн схватил татрикс и унес ее, как табука! - Он расхохотался и
к его смеху присоединились другие рабы, прикованные ко мне. И, благодаря
этому хохоту, я наконец осознал, что же произошло.
Но я не смеялся.
- А как же Колонна Обмена? Разве татрикс не доставили на Колонну
Обмена и не освободили?
- Все думали, что так и будет, но видимо тарнсмен хотел именно ее, а
не богатства Тарны.
- Вот это мужчина, - воскликнул один из рабов.
- Может, она прекрасна, - сказал другой.
- Ее так и не обменяли, - спросил я изумленно.
- Нет. Два самых знатных жителя Тарны прибыли на Колонну Обмена -
Дорна Гордая и капитан Торн, но татрикс не вернулась. Тут же выслали
погоню, прочесали все окрестности, но безуспешно. Дорна Гордая и капитан
Торн нашли только ее изодранную мантию и золотую маску. - Раб сел на
камень. - И теперь эту маску носит Дорна.
- И тебя не интересует судьба Лары, которая было татрикс?
Раб рассмеялся и к его хохоту присоединились остальные.
- Мы знаем, - сказал он сквозь смех, - что она больше не носит
золотую мантию.
- Теперь, - добавил другой раб, - на ней более подходящая одежда.
- Да, - воскликнул первый, хлопая себя по ляжкам - прозрачный шелк!
От избытка чувств он даже повалился на землю, - Ты только представь, -
хохотал он, - Лара - татрикс Тарны, и в прозрачном шелке!
Все хохотали, кроме меня и Андреаса из Тора, который смотрел на меня
вопросительным взглядом. Я улыбнулся ему и пожал плечами. Мне не хотелось
отвечать на его вопрос.
Понемногу я восстанавливал чувство собственного достоинства в своих
товарищах. Все началось с распределения пищи. Затем я приучил
разговаривать между собой и называть друг друга по именам. Хотя они были
из разных городов, следовательно врагами, теперь находились на одной цепи
и им пришлось мириться друг с другом.
Когда один болел, другие наполняли его мешок. Когда кто-нибудь был
избит кнутом, другие подавали ему воду, чтобы смочить раны, так как цепь
не позволяла ему самому подойти к воде. И постепенно все они осознали, что
находятся на одной цепи, что у всех общая судьба. Теперь они уже не были
безымянными тенями в темной сырости шахты, только Ост оставался самим
собой и постоянно боялся затопления камеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24