Клей, конечно, мерзкий, но вряд ли он клеит намертво. Наверняка его готовил мастер Чолландер, думаю, у него должен найтись нужный растворитель. Конечно, на это потребуется время, но это не продлится долго, скоро вы оба окажетесь на свободе и сможете вновь причинять мне головную боль.
Кстати, авось Чолландер даст нам достаточно растворителя, чтобы смыть со стен эти проклятые листки!
- Ну, слава богам! - Глиссельранд вздохнула с облегчением - по крайней мере, ей самой не придется никого вести на Кожевенную улицу. - Если с этим улажено, я, пожалуй, побегу. Пока, моя радость! Не беспокойся за меня. Если я задержусь, ложись спать без меня.
Она чмокнула Фелтерина в щеку.
- Слишком-то уж не задерживайся, любовь моя, - сказал актер, возвращая ей поцелуй. - Отдых тебе нужен не меньше моего - особенно перед этим ужасным прыжком в третьем акте.
И смотри, избегай улиц, которые выглядят опаснее прочих.
Помни, что из всех жителей Санктуария пожертвовать деньги могут только те, кто действительно богат.
- Знаю, знаю, мой дорогой, - усмехнулась Глиссельранд. - Но осталось еще много богатых и знатных людей, у которых я пока не побывала. И я намерена исправить эту оплошность. Ну, пока. Береги себя.
И удалилась через кухонную дверь.
Глиссельранд никогда не выходила из комнаты просто так.
Она именно удалялась.
***
Если бы Лемпчин прилип к кому-то другому, путешествие по улицам Санктуария было бы ужасным испытанием для парня. Но Раунснуф был великий комик. Он сумел превратить этот унылый поход в развлечение. Люди смеялись и показывали на них пальцем, но Раунснуф не оставался в долгу.
- А вы-то что смеетесь, госпожа? Посмотрите на то, как она липнет к тому мужику!
- Вы думаете, мне плохо? Ха! Видели бы вы меня вчера вечером, пока я еще не протрезвел!
- Я сказал портному, что в этом платье хватит места на двоих, и он посадил сюда кого-то еще!
- Это совсем не то, что вы подумали! На самом деле я брат-близнец Инаса Йорла! Точнее, мы оба.
Таким манером они окунулись в миазмы Кожевенной улицы, миновали дубильню Зандуласа и подошли к лавке клеевара Чолландера. Долговязый парнишка с копной золотистых волос попросил их подождать, и минутой позже сам клеевар вынырнул из задней части лавки, стирая с рук кровь.
Фелтерин, не тратя времени, объяснил, что приключилось с его комиком и слугой, и под конец добавил:
- А еще эти листки! Мне придется купить растворитель, чтобы отмыть эту дрянь не только с Раунснуфа и Лемпчина, но и со стен нашего прекрасного города.
Чолландер поморщился и облокотился на прилавок.
- Мастер Фелтерин, вы, конечно, хороший клиент, покупаете у меня уйму клея и мастики для грима, но... Боюсь, я не смогу продать вам растворитель для этого клея.
- Это почему? - осведомился Фелтерин.
- Потому что Вомистритус заплатил мне уйму денег за то, чтобы я его никому не продавал. Заключая с ним сделку, я не предвидел, что могут возникнуть подобные проблемы, - он кивнул на слипшихся в один ком Лемпчина и Раунснуфа. - Но контракт был совершенно недвусмысленным. Вомистритус сказал, что у него возникли проблемы с вандалами, и я решил, что он намерен использовать мой клей для какой-то защиты. Этот клей годится для дерева, металла - всего, чего угодно, - конечно, человеческую кожу он тоже склеивает, хотя я не думал...
Клеевар погрузился в неловкое молчание, уткнувшись взглядом в прилавок.
- Быть может, я могу аннулировать этот контракт, предложив вам большую сумму? - предположил Фелтерин.
Чолландер рассмеялся.
- Ну, это вряд ли! Он предложил мне такую сумму, что сперва я подумал, не шутит ли он. Тогда он предложил мне проверить его счет у Ренна. Я проверил. И, честно говоря, мастер Фелтерин, задумался, а остались ли в Рэнке вообще деньги. Такое впечатление, что новый император вздумал опустошить казну и набить золотом карманы своих родственников. Сперва сюда приезжает благородный Адабас, бог весть зачем нанимает дом, полный слугилсигов, и дает всем понять, что у императора есть очень славные родственники. А теперь сюда заявился вовсе не благородный Вомистритус, словно затем, чтобы показать, что родственники императора могут быть очень неприятными. На месте императора Терона я отозвал бы домой Адабаса со всем его семейством и срезал бы кошелек старому Отрыжке, как прозвали его слуги. Но я - не император. И я не в том положении, чтобы рискнуть расторгнуть соглашение с родственником императора. Однако было бы жестоко оставить этих бедолаг...
Тут его рассуждения были прерваны шумом, донесшимся с улицы, и в комнату влетел парнишка, такой же пухлый и маленький, как Лемпчин, но с оливковой кожей.
- Хозяин, хозяин! - крикнул он. - Сюда валит целая армия!
- В самом деле, Замбар? - спокойно спросил Чолландер. - Ну что, мастер Лицедей, будем защищать крепость?
Они вышли из лавки и увидели если не армию, то, по крайней мере, весьма разъяренный военный отряд. Он состоял из пажей, пехотинцев и, что особенно неприятно, немалого числа гладиаторов. Во главе колонны шагал пожилой мужчина с лицом как грозовая туча. Восемь гладиаторов, шагающих в середине отряда, несли занавешенные носилки, откуда слышались испуганные женские вопли. Женщина, похоже, была в истерике.
- Силы небесные! - тихо сказал Раунснуф. - Это Лован Вигедьс. И он, похоже, не в духе.
- А кто такой Лован Вигельс? - так же тихо спросил Фелтерин.
- Сводный брат Молина Факельщика, - пояснил Раунснуф.
- Тогда почему же мы не видели его в театре? - спросил Фелтерин.
- Может, оттого, что они не в ладах, - сказал Раунснуф, - а может, оттого, что он живет за городом в своем поместье Край Земли, где натаскивает гладиаторов, может, также...
Раунснуф не договорил: Лован Вигельс остановился прямо напротив лавки клеевара.
- А, клеевар! Судя по твоим спутникам, ты уже нарвался на неприятности из-за своего замечательного клея!
Чолландер тяжело вздохнул и снова принялся объяснять, какую сделку он заключил с Вомистритусом, родичем императора Терона. Но знатный ранканец оборвал его на полуслове.
- Плевать мне на то, сколько там заплатил тебе родич этого самозванца! Я знаю одно: моя свояченица, леди Розанда, влипла в эту пакость, так же, как эти двое!
Он откинул занавеску, и взорам собравшихся предстала леди Розанда. Она не была так облеплена бумагой, как Лемпчин с Раунснуфом, но все же достаточно, чтобы дама ударилась в истерику.
- Так вот, клеевар, сперва ты принесешь бутылку растворителя и мы избавим леди Розанду от этого унизительного положения, а уж потом потолкуем об условиях твоего контракта с Вомистритусом.
Чолландер развел руками - жест, знакомый купцам всего мира, применяемый в безвыходном положении и указующий на то, что весь барыш пошел коту под хвост. Он направился в свою лавку. Лован Вигельс жестом направил за ним двоих гладиаторов - на случай, если клеевар вдруг вздумает решить проблему каким-то иным способом.
Не прошло и нескольких минут, как леди Розанда освободилась от клея и бумаги и снова забралась в свои закрытые носилки.
Чолландер израсходовал некоторое количество растворителя и на Лемпчина с Раунснуфом, освободив их от оскорбительных листков, а также друг от друга.
Потом произошла длительная дискуссия между Лованом Вигельсом, Чолландером и Фелтерином. Они обсуждали судьбу, постигшую Санктуарий с появлением Вомистритуса. Оказалось, леди Розанда просто хотела сорвать один из листков, чтобы почитать его дома, в кругу семьи. Ранее она была категорически против всех начинаний, которые поддерживал ее бывший муж. Но после этого печального происшествия целиком перешла на сторону театра. Оказалось также, что Лован Вигельс - весьма толковый и трезвый человек, когда его не отвлекают вопли свояченицы, и к тому же неплохо разбирается в законах.
Увы, тщательно рассмотрев сложившееся положение, Лован Вигельс так и не сумел придумать законного способа расторгнуть контракт Чолландера с Вомистритусом. По крайней мере, такого, который позволил бы клеевару остаться в живых и не в убытке.
Вопрос о возможном убийстве обсудили с большой деликатностью и наконец решили оставить на крайний случай.
- В конце концов, - вздохнул Лован Вигельс, - этот узурпатор, Терон, только и ждет повода, чтобы отправить в Санктуарий свои войска, сровнять город с землей и засыпать место солью.
Ну, довольно. Мне надо отвезти Розанду домой. Чолландер, я позабочусь о том, чтобы всем стало ясно, что у вас не было другого выхода, кроме как предоставить мне растворитель. И все же нам всем стоит подумать - и хорошенько подумать! - о том, как извести Вомистритуса, прежде чем он изведет нас.
- Быть может, нам стоит еще раз обсудить этот вопрос после представления - возможно, за ужином? - предположил Фелтерин. - Я надеюсь увидеть вас с леди Розандой у себя в театре в самом скором времени!
- Да, разумеется! - сказал Лован Вигельс. - Всенепременно!
***
Вернувшись в театр, Фелтерин уже собирался вздремнуть перед спектаклем. Но Эвенита напомнила ему, что он пригласил Лало-Живописца обсудить декорации к "Венчанию горничной".
Так что Фелтерину пришлось отправиться за своими записями и грубыми набросками, которые он успел сделать. Художник превратит эти наброски в изящные эскизы, а потом в декорации.
Эвенита также взяла на себя труд в отсутствие Глиссельранд приготовить обед для Фелтерина и Лало. Когда девушка подавала на стол, трагик еще раз поздравил себя с тем, что они с Глиссельранд согласились взять ее в труппу.
Многие, очень многие юноши и девушки просились к ним в труппу за эти годы. Были среди них и менее красивые, чем Эвенита, и такие же красивые, и даже покрасивее ее. И очень многие хотели поступить в труппу по тем же причинам, что и она: стремились расстаться с невыносимой жизнью и надеялись обрести славу. Но большинство было отвергнуто. Молодым людям хватало амбиций, но в них не было дара, который делает человека актером. А идти работать в театр из одних амбиций так же глупо, как вступать брак по той же причине.
Но история Эвениты оказалась такой жалостной, и жизнь ее была так хрупка, что Фелтерин и Глиссельранд сдались, приняли ее в труппу и благополучно увезли девушку из родного городка, надеясь, что как-нибудь сумеют ее пристроить. Эвенита отплатила им за доброту добросовестным трудом и неожиданным проблеском таланта. Теперь она сделалась одним из малых алмазов в их скромном венце. Ее темные волосы и теплые карие глаза, круглое личико и полные губы резко контрастировали с аристократическими чертами и золотисто-каштановыми кудрями Глиссельранд. К тому же Эвенита превосходно готовила. Моллюски со специями, которые она подала сегодня, служили лучшим тому подтверждением.
Лало забрасывал Фелтерина язвительными вопросами и замечаниями (с большей частью замечаний актер согласился). Наконец он убрал свой альбом и попрощался. Фелтерин подумал о постели, ожидавшей его наверху, потом вспомнил про деталь декораций, про которую он забыл сказать Лало - дверь должна быть настоящей, открываться и закрываться! - и побежал догонять художника. К тому времени, как он нашел Лало в "Распутном Единороге", уладил дело и вернулся обратно, пришло время накладывать грим.
И словно всех тревог этого дня оказалось мало, Глиссельранд задерживалась! Фелтерин продолжал гримироваться и одеваться, но когда начало смеркаться, встревожился. Актер готов уже был отменить спектакль и послать людей на ее розыски, когда дверь отворилась, и его ведущая актриса вбежала в комнату и кинулась к шифоньеру.
- Дорогой мой, ты себе просто представить не можешь, какой это был удивительный день! - весело сказала она, ныряя в платье.
- Догадываюсь, - ответил Фелтерин, нанося румяна тонкой кисточкой из верблюжьего волоса.
- Знаешь, - возбужденно продолжала Глиссельранд, - мне все говорили, чтобы я держалась подальше от того убогого домика на берегу Белой Лошади, но что-то внутри меня, какое-то чутье, говорило мне, что человек, который выращивает такие дивные цветы - ты ведь их видел, эти черные розы? - должен быть очень приятным человеком! Ну так вот, я зашла в три дома. У хозяев явно денег куры не клюют, но вкуса - никакого. Мне никто не дал ни гроша. И тогда я решила послушаться своего чутья!
Фелтерин прекратил накладывать грим. Его кисточка зависла в воздухе. Он-то прекрасно знал, кто живет в домике на берегу Белой Лошади! Волосы у него на затылке начали вставать дыбом.
- Ну, естественно, - продолжала Глиссельранд, - я была не настолько глупа, чтобы попытаться одолеть охранные заклятия на железных воротах. Охранные заклятия ведь просто так не ставят! Вместо этого я подошла понюхать розы. Пахнут они изумительно! Этого оказалось достаточно, чтобы привлечь внимание хозяйки дома, не создавая у нее впечатления, что я собираюсь нарушить ее уединение. Когда она увидела, что я не ухожу, но и не пытаюсь сорвать цветок, это возбудило ее любопытство, и она вышла на крыльцо. Я помахала ей рукой, похвалила розы и спросила, не знает ли она, где можно купить черенки. Она улыбнулась - чуточку презрительно, но я не позволила себе обидеться.
Я сказала, что эти розы напоминают мне те бумажные цветы, которые мы делаем к спектаклю "Дочь Рокалли", и таким образом дала ей понять, что я актриса. Дорогой, ты не поможешь мне застегнуть корсет? Так вот, ворота распахнулись и она пригласила меня выпить чаю! Неплохо все-таки быть актером, верно, Фелтерин? Тебя почти везде принимают с радостью. Должно быть, людям приятно общаться со знаменитостью. Ну, если, конечно, не считать того случая в Софрельдо, когда весь город объявил бойкот барону с баронессой за то, что они пригласили на завтрак - подумать только! простую актрису! Но, в конце концов, Софрельдо - пограничный городишко. Но к делу! Ты и представить себе не можешь, как я рада была побывать у нее в доме! Фелтерин, у меня было такое чувство, словно я вернулась домой! Какое буйство красок! Шелк, атлас, бархат - и все это расстелено так весело и небрежно! Я показала ей свое вязанье - по-моему, ей очень понравилось. И подарила ей пакетик своего ячменного сахара - знаешь, из тех, что я дарю людям, которые жертвуют на театр больше обычного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37