Просто в то время Кристофера как никогда обуревала жажда знаний, и притом – любых знаний; ему было все равно, где учиться и чему, лишь бы учиться.
И вновь – лекции, занятия, конспекты, снова занятия, опять конспекты, работа репетитором, таксистом, дворником (когда Крису удавалось найти даже такую подработку), каждодневная беготня по шумным улицам в поисках пусть временной, но работы…
Вскоре Кристофер пришел к выводу, что при подобном раскладе, при таком бешеном перенапряжении его надолго не хватит: Лондон засасывал, не позволяя сосредоточиться на двух вещах одновременно.
Надо было выбирать – или учиться, или…
К тому же, даже тех денег, которые Крису удавалось заработать, не хватало; Лондон – огромный столичный город, требующий куда больших расходов, чем Белфаст или даже Итон.
И в конце концов, обессилевший, Кристофер все чаще и чаще подумывал о том, чтобы бросить учебу и возвращаться домой, в Белфаст.
К этому времени умер его отец, родной брат аббата Джона, и оставил единственному сыну небольшое наследство в виде коттеджа на юго-западной окраине города, как раз на берегу залива, нескольких подержанных автомобилей и большого земельного участка.
Известие о смерти отца (он был намного старше Джона и давно уже, еще с пятидесятых годов перебрался из Гленарма в столицу графства) решило все: на следующий день Крис забрал документы и первым же самолетом отправился домой…
Первые недели после похорон Кристофер занимался тем, что приводил в порядок дела покойного: в том числе и обширный архив, который хранился на стеллажах в кабинете. Тут были и деловые записи, и старые, просроченные векселя, и письма, которые отец Криса, будучи еще молодым, писал матери, и дневники.
Последнее весьма заинтересовало сына: он был несказанно поражен, когда увидел там фамилию О'Рурка.
Как – неужели Уистен?
Нет, вряд ли.
Всех друзей и просто знакомых отца Крис неплохо знал – они хотя бы единожды бывали в этом доме. Правда, среди них Кристофер никогда не встречал человека с такой фамилией, и это показалось ему странным.
Кристофер долго мучился над этой загадкой отцовского дневника, – все время, пока занимался архивом отца.
И вот однажды, прогуливаясь вдоль набережной, он неожиданно услыхал за своей спиной:
– Крис?
О'Коннер обернулся – перед ним стоял его товарищ по колледжу в Итоне. И стоял, надо сказать, не один – рядом с ним была миловидная девушка лет двадцати-двадцати трех, чем-то неуловимо похожая на спутника; достаточно было одного беглого взгляда на Уистена и его спутницу, чтобы определить, что это – брат и сестра.
Крис, широко улыбаясь, подошел к своему приятелю. Они обнялись, после чего пошли уже втроем.
– Ну, как дела, – спросил Уистен, придерживая шляпу от порывистого ветра, – давно тут?
– Нет, всего лишь несколько недель.
– Как, ты уже не в Лондоне? – удивился О'Рурк.
Лицо Кристофера погрустнело.
– Увы, обстоятельства оказались выше меня… К тому же, у меня умер отец, – он вздохнул, – несколько недель назад…
Уистен вздохнул.
– Да… Извини, но мне не хочется говорить тебе банальности вроде «ему там наверняка лучше, чем тут»… Да, Дуглас О'Коннер был хорошим человеком… Извини, но я действительно любил его, и смерть твоего отца…
Махнув рукой, Уистен поднял воротник.
При всем драматизме ситуации Кристофер не мог не спросить:
– Дугласа? Как, ты знал моего отца?
Уистен коротко кивнул.
– Да.
Теперь Крису многое становилось понятным; многое, но не все.
Так вот откуда, оказывается, в дневниках отца фамилия О'Рурк!
Стало быть, они действительно были знакомы; более того, этот самый Уистен играл в жизни отца достаточно значительную роль – настолько серьезно, чтобы последний заносил его имя в дневник.
Но откуда, как они были познакомились?
И что могло связывать двух таких непохожих (во всяком случае, на первый взгляд) людей?
Почему отец никогда не рассказывал ему о своем знакомстве с О'Рурком? Да и сам Уистен…
Став спиной к ветру, Крис прикурил – Уистен предупредительно протянул ему зажигалку.
Возвращая ее обратно, О'Коннер спросил:
– Ты знал моего отца?
– Да, – ответил Уистен. – Помнишь тот наш разговор в Итоне – ну, когда ты переселился ко мне жить?
Кристофер прищурился.
– Что ты имеешь в виду?
– Тогда я мельком сказал, что у нас есть один общий знакомый, который для меня является образцом настоящего ирландца… Тогда мои слова, помню, повергли тебя в некоторое смущение – судя по всему, ты долго ломал голову, кто же это может быть. Да, это был Дуглас, Дуглас О'Коннер, это был твой отец…
Хотя Крис и был внутренне готов к такому повороту событий, но разволновался настолько, что выпустил сигарету из рук.
– Ты… Значит, вы были знакомы?
– Мы были друзья… И не только друзья, нас связывало много большее, чем простая дружба, – ответил Уистен притихшим голосом.
Они немного постояли у гранитного парапета набережной, помолчали – Крис был настолько ошарашен этой новостью, что не сразу мог прийти в себя.
Наконец, тронув Кристофера за рукав, Уистен сказал негромко:
– Ну что, пошли куда-нибудь, и я тебе все расскажу…
– Пошли, – согласился Крис, облизав пересохшие от волнения губы.
В небольшом ресторане, куда они зашли, было немноголюдно – несколько человек сидело за столиками, судя по всему, это были приезжие фермеры откуда-то из глубинки.
Крис, Уистен и его спутница уселись за столик.
– Извини, – произнес Уистен, я забыл тебе представить: это Марта, моя сестра…
– Я так и понял, что сестра, – сказал Кристофер, протягивая Марте меню и карту вин.
– А что – мы действительно так похожи? – впервые за все время их беседы подала голос девушка.
– Да, – ответил Кристофер, – поэтому, я сразу же об этом догадался…
После того, как официант принес блюда и вино, Уистен принялся разъяснять:
– Может быть, тебе это покажется странным – я имею в виду то, что ты сейчас услышишь. Но очень прошу тебя – не удивляйся… И не задавай лишних вопросов.
Крис насторожился.
– Ты говоришь таким тоном, будто бы хочешь рассказать о моем отце нечто такое… Ну, предосудительное, что ли…
Уистен, отрицательно покачав головой, произнес:
– Ничего предосудительного. Скорее – наоборот. Я ведь говорил тебе уже однажды, что для меня твой отец, Дуглас, – в голосе Уистена прозвучало неподдельное уважение к отцу Кристофера, – что для меня этот человек всегда был воплощением всего самого лучшего, что только может быть в человеке… Это был настоящий ирландец, и этим все сказано.
– Но откуда ты его знал? И почему не рассказывал мне об этом раньше?
– Но ведь и отец ничего тебе об этом не рассказывал, – возразил О'Рурк.
– Почему?
– Я же просил: выслушай меня внимательно и ничему не удивляйся…
– Твой отец последние лет пятнадцать являлся одним из руководителей ИРА…
Крис от этого признания чуть не поперхнулся.
– Но почему я ничего не знал об этом? Уистен вздохнул.
– Дуглас говорил: «Придет время, и я все расскажу своему сыну»… Но, – он вздохнул, – но, как видно, ему не суждено было рассказать тебе обо всем… И теперь за него это должен сделать я…
Крис скосил глаза на Марту – мол, можно ли говорить о подобных вещах при девушке? О'Рурк улыбнулся.
– Марта – моя сестра. И кроме того, помощница, к ней, как ни к какому другому человеку, подходит слово «соратница»… Извини, я не любитель высокопарных книжных выражений, но это слово – очень удачное… Так вот, твой отец, Дуглас О'Коннер…
Крис, затаив дыхание, приготовился слушать…
Но Уистен на этот раз был лаконичен и весьма немногословен.
Да, Дуглас О'Коннер вот уже лет пятнадцать, а то и все двадцать вел двойную жизнь.
В повседневной жизни тихий, молчаливый, немного замкнутый, даже флегматичный человек, он внешне являл собой типичный образчик среднего ирландского буржуа.
Но на самом деле Дуглас входил в руководящее ядро ИРА, и вот уже много лет, как успешно руководил всеми действиями этой организации.
Нет, он не участвовал в том, что сами члены ИРА именовали «акциями»; он составлял планы, просчитывал все до мельчайших подробностей, отвечал за успех или неуспех.
И, как утверждал Уистен, никогда не проигрывал…
Выслушав собеседника, Кристофер, растеряно взяв полотняную салфетку, принялся мять вышитый уголок.
– Неужели?
– Да, Крис… Ты же понимаешь, я никогда бы не стал тебя обманывать.
После небольшой паузы О'Коннер спросил:
– Почему же в таком случае ты ничего не рассказывал мне об этом раньше – ну, скажем, в Итоне?
– Мне не велел этого делать Дуглас… Кстати, тогда, когда ты переселился ко мне – ну, в Итоне – это была инициатива твоего отца…
– Вот как?
Признание Уистена прозвучало для Криса в высшей степени странно: ведь отец никогда не высказывал никаких сомнений относительно него, Криса.
Словно угадав мысли собеседника, Уистен уточнил:
– Дело не в том, что Дуглас не доверял тебе, и не в том, что боялся, что ты сойдешься с дурной компанией… Дело в том, Крис, что он хотел подготовить тебя…
– К разговору с ним?
– Да. – Уистен опустил глаза. – Он считал, что этот разговор будет, возможно, самым главным в его жизни… Да и в твоей, наверное, тоже.
Крис некоторое время размышлял, а затем вопросы посыпались один за другим.
– Но почему он раньше ничего не рассказывал? Ни об ИРА, ни о своей роли в ней?
– Боялся за тебя, как и всякий отец.
– Почему ты не говорил о том, что знаком с моим отцом?
– Тогда мы считали, что еще не пришло время, – ответил Уистен. – тогда было еще слишком рано, ты ведь был занят учебой… А теперь – слишком поздно… Хотя, – тут же спохватился он, – хотя, если разобраться, не поздно… Я ведь сказал тебе все или почти все, что хотел сказать тебе покойный отец…
– А что ты, взрослый, зрелый мужчина, делал в Итоне?
Уистен слегка улыбнулся – впервые за все время беседы.
– Учился.
– И все?
– Нет, не все… В тот период было целесообразно держать в Итоне своего человека… Ну, это очень долго рассказывать, как-нибудь в другой раз.
Однако Крис продолжал допытываться:
– Это было каким-нибудь образом связано со мной?
Неопределенно пожав плечами, О'Рурк промолвил:
– Ну, не совсем… Впрочем, если хочешь считать, что связано – пусть будет так. Он немного помолчал, а затем, вопросительно посмотрев на Кристофера, спросил:
– Я хочу узнать одно… После всего, что я тебе только что рассказал…
Крис прищурился.
– Да…
– Я хочу узнать: ты с нами или не с нами? Я хочу знать, согласен ли ты продолжить дело отца?
– Да, – ответил Крис.
Голос его прозвучал настолько твердо, с такими металлическими интонациями, что молодому человеку самому стало не по себе…
Тогда, после вопроса Уистена «ты с нами или нет?» Крис решился твердо и окончательно – и пусть этот путь был противозаконен, пусть!
Но зато это был его собственный путь…
Да, Крис знал, на что идет, и возможные последствия его ничуть не пугали; тем более, что он старался как можно меньше размышлять о них.
Человек, вступив на противозаконный путь, так или иначе начинает вести двойную жизнь, и это неудивительно. Ирландская Республиканская Армия почти во все времена была в Ольстере запрещенной организацией, стало быть, была противозаконной, и Крис, дав Уистену слово «продолжить дело отца», в той или иной степени ставил себя вне закона.
Он устроился работать в порт, мастером на судоверфь, он старался ничем не выделяться среди остальных, и, надо сказать, ему это неплохо удалось – во всяком случае, вряд ли бы кто-нибудь смог бы заподозрить в этом молодом человеке члена ИРА.
Встречи с Уистеном стали носить регулярный характер – однако сам Кристофер все чаще и чаще ловил себя на мысли, что куда больше абстрактных патриотических суждений Уистена его интересует сестра друга, Марта.
Марта и в самом деле была красавица: роскошные, длинные волосы, василькового цвета глаза, длинные ресницы, правильный, как у античной статуи, нос, нежный овал лица…
Девушку немного портило лишь еле заметное врожденное косоглазие, однако Криса эта черточка наоборот восхищала; он находил, что косоглазие придает Марте ни с чем не сравнимое очарование…
Глядя на сестру Уистена, вряд ли можно было предположить, что она также входит в ИРА; разумеется, она не участвовала в «акциях», однако посильную помощь брату, конечно же, оказывало.
Уистен, глядя на молодых, только радовался: он не мог не заметить того, что Марта нравится Кристоферу, а Крис, к несказанной радости его самого – Марте.
Вскоре речь зашла о помолвке; не стоит и говорить, что Уистен, как опекун (родителей у них не было) дал свое согласие.
Однако счастью молодых так и не суждено было свершиться…
Однажды, во время обычной уличной проверки документов патруль, заподозрив неладное, стал чрезвычайно придирчиво обыскивать Марту; у девушки в сумочке были вещи (несколько запалов к взрывчатке), заполучив которые, полиция, как минимум, смогла бы задержать ее на несколько суток, после чего мисс О'Рурк грозили весьма большие неприятности.
Короче говоря, Марта посчитала за лучшее просто бежать; полицейские, недолго думая, открыли в спину убегавшей огонь.
Пластиковая пуля попала девушке в висок: смерть была мгновенной и безболезненной.
Разумеется, полиция, да еще в Ольстере, всегда права: никакого судебного разбирательства не было, а предварительное дознание показало, что произошло трагическое недоразумение – и не более того.
Первую неделю после трагического происшествия Крис просто не мог поверить, что Марты больше нет; он мысленно обращался к ней, ему казалось, что она не умерла, что она рядом, что вот сейчас она войдет своим неслышным шагом, откроет дверь кабинета и, обняв его, скажет:
– Может быть, прогуляемся?
Но этого не происходило, этого не могло произойти: Марта уже была похоронена на городском кладбище, и цветы с ее венка уже завяли.
Крис не верил этому; он не хотел и не мог поверить в ее смерть.
Затем недоумение, неверие сменилось яростью; это они, они, англичане, пришлые на этой земле, во всем виноваты, это они стреляют в ирландцев, и потому они, ирландцы, должны отвечать тем же:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42