– Вы едете через пайки, и у вас возникают проблемы. Нужно отметиться в двух местах. Первый раз на въезде. Там имеется телефонная связь с контрольными вышками, откуда могут передать по радио в полицейские патрульные машины. Второй раз вас могут проверить полицейские патрульные машины. Сегодня понедельник. Так что на дорогах обычное движение плюс отпускники. Если вы кого-то ищете, надо выбрать самый простой вариант.– Согласен.– Итак, предположим, ребята из полиции на двенадцати пропускных пунктах из Гаррисберга. Они настороже. Караулят приличную машину с пенсильванскими номерами, в которой трое мужчин и две женщины.– По-моему, таких машин будут сотни.– Значительно меньше, чем ты думаешь. Ведь это не совсем обычная компания. Машин с одним, двумя или тремя пассажирами будет девяносто девять из ста. Когда в машине четверо пассажиров, чаще всего это или две пары, или четверо мужчин, или четыре женщины, не считая детей. Я бы приказал проводить обычные дорожные проверки так, чтобы патрули тоже участвовали в поиске нашей четверки.Ивз немного подумал.– Как, по-твоему, еще есть время?– Думаю, Данниген бы клюнул и занялся этим. А может, все уже сделано?– Сомневаюсь, Гус. Чего ты боишься? Ты много раз высовывался значительно дальше, чем сейчас. Карби опять сел и усмехнулся.– Ты ничего не понимаешь, Мэйс. Если моя интуиция не сработает то никто никогда о ней не узнает. Но если все получится, как я сказал, то сразу начнут трубить в трубы.Несколько секунд на лице у Мэйсона Ивза было выражение недоумения, Потом он улыбнулся.– О'кей, честолюбивый подлец. Так вот зачем ты вызвал меня! Чтобы я написал, что Карби ставит на дорогах капканы на «Волчью стаю».– И еще ты мог бы уговорить Петерсона передать это по радио, – смиренно добавил Гус Карби.– И чтобы он связался с телевидением. Я нарву свежего лавра и сделаю тебе венок. Теперь можно звонить Даннигену.– Я позвонил ему час назад, – почти прошептал шериф Карби. – Кажется, ему идея понравилась. Когда нас соединили, в трубке раздался щелчок: разговор записывался на пленку. У меня тоже есть магнитофон, Мэйс. Думаю, что, если все удастся, у Петерсона будет прекрасная лента для радио, поэтому я тщательно подбирал слова. Я вставил фразу о том, как чудесно жить в обществе, где самые крупные полицейские советуются с простыми шерифами.– Ты когда-нибудь думал стать губернатором, Гус?– Только по ночам, когда не мог заснуть. Во время бессонницы о чем только не передумаешь... * * * На шоссе № 30 между Йорком и Ланкастером, недалеко от реки Саскуэханна в довольно живописной местности расположился «Шэйди-сайд-мотор-мотель»: горячая вода, облицованные кафелем ванные комнаты, бесшумные замки, мягкие матрацы, хорошая кухня. Шесть довольно безобразных маленьких кирпичных домиков стоят вдали от шоссе у подножия холма, засаженного яблонями.Домики построил больше двадцати лет назад Ральф Вивер. Всю жизнь он возделывал эти восемьдесят акров земли, подобно отцу и деду. Когда его окончательно скрутил артрит, он вложил все свои сбережения в строительство шести домиков, несмотря на возражения жены Перл. Вивер умер от удара через два года после окончания строительства последнего домика. Соседи думали, что вдова распродаст имущество – ведь здесь ее ничто не удерживало. Авария, болезнь и войка унесли жизни всех четверых ее детей, они даже не успели жениться. Соседи думали, что она продаст мотель и будет экономно жить на крошечный доход.Однако Перл продала не всю землю, а оставила себе пять акров и сама стала вести небольшое дело. В свои семьдесят два года Перл Вивер обладала прямой мощной фигурой и громким пронзительным голосом. Раз в неделю Перл Вивер ездила на своем древнем «додже» в Йорк за покупками. Каждый год она засаживала небольшой огород и все, что не могла использовать летом, заготавливала на зиму. Голодные путешественники за шестьдесят центов получали деревенский завтрак, достойный Гаргантюа. Летом двухместные домики сдавались по пять долларов, а одноместные – по четыре. В отличие от прежнего времени, когда помимо коттеджей приходилось сдавать даже свободные спальни в большом доме, постояльцев стало меньше. Последний раз Перл сдала спальню в доме три года назад, но по-прежнему продолжала содержать дом, как и коттеджи, в образцовой чистоте.Каждое лето она зарабатывала все меньше и меньше, но надеялась, что сумеет протянуть до смерти. Перл не хотела бросать дом, где прошла вся жизнь. Единственной уступкой одиночеству стал купленный шесть лет назад телевизор.В воскресенье ночью Перл сдала два домика, хотя надеялась на большее. Постоялец из одноместного собрался уезжать очень рано, до завтрака, а молодая пара попросила приготовить завтрак к восьми. Это даст еще доллар двадцать центов.Ее спальня находилась у входа, прямо над вывеской, в ночное время освещавшейся лампой. Ночной звонок был проведен в ее комнату. Когда кто-то звонил, Перл Вивер сразу же вставала и выглядывала в окно. Приехавшие стояли на свету. Она приглядывалась, не пьяны ли они. Еще она была очень осторожна с молодыми, хихикающими парочками. Если посетители ей не нравились, она открывала окно и кричала грозным голосом, пронзающим ночь: «Закрыто! Уезжайте! Уезжайте!» Никто не отваживался оспорить решение, высказанное с такой уверенностью.В понедельник утром незадолго до рассвета ее разбудил звонок. Через окно Перл увидела хороший автомобиль и мужчину, спокойно стоявшего рядом. Он был как будто прилично одет.– Подойдите ко входу, – закричала Вивер. – Я сейчас.Она надела халат и спустилась вниз. Включила яркую лампочку над крыльцом и вновь оглядела мужчину. Перед ней находился молодой человек привлекательной наружности, со следами усталости на лице.Перл пригласила его в дом. Он сказал, что ему нужно, она назвала цену и заставила записать имена путешественников в регистрационный журнал. Парень не захотел предварительно осмотреть домики. Перл заверила, что в них чисто и есть все необходимое. Она велела молодому человеку занять два крайних коттеджа справа и не шуметь, потому что люди спят. Еще Перл спросила, когда они уедут. Он ответил, что точно не знает, но ближе к концу дня.Когда машина отъехала, хозяйка прочитала имена, которые парень записал в журнал: «Мистер и миссис Дж.Д.Смит, мистер У.Дж.Томпсон, мистер Г.Джонсон – все из Питтсбурга».Перл поджала губы. Что-то ей не понравилось. Молодой человек очень устал, но все же вымученно улыбался. Несколько раз он глупо рассмеялся без видимой причины. Руки у него оказались довольно грязными, что не соответствовало первому впечатлению, да еще дрожали, когда он писал, так что буквы получились довольно корявыми и фамилии – очень уж они оказались простыми. С другой стороны, множество людей носит самые обычные фамилии. Поэтому они называются распространенными. И люди с такими фамилиями вполне могут оказаться вместе, в прекрасной машине.Перл Вивер вернулась в спальню и легла в кровать. Через час она встала – уехал жилец из одноместного домика, который уже не раз останавливался у нее. На прощание он махнул рукой, и она помахала в ответ. В восемь тридцать пришла завтракать молодая парочка. Она кормила их, пока они не запросили пощады. Перл была глубоко удовлетворена тем, что они уехали, прилично позавтракав, вероятно, впервые за год.Четверо спящих постояльцев поставили машину между домиками. Это была коричнево-желтая машина с двойными фарами, на большом радиаторе будто застыла ослепительная ледяная улыбка.Ее всегда раздражало, когда люди долго спят, даже если позади у них целый день пути. Дневной сон она считала барством. Человеку следует находиться под божьим солнцем. Перл Вивер собиралась сегодня съездить в Йорк, но ей не хотелось оставлять постояльцев одних. Поездку можно отложить на завтра. Как всегда, когда ей приходилось менять планы, у нее испортилось настроение.После четырех она услышала шум старого водяного насоса, и ей стало ясно, что те люди в конце концов встали. Она вспомнила, что не предупредила молодого человека о завтраке. Веселенькое время для завтрака – четыре часа дня! Но если они захотят, она их накормит. Ей нельзя пренебрегать двумя долларами и сорока центами. Она зашла на кухню, чтобы убедиться, что у нее хватит еды на четверых. Яиц достаточно, а кукурузного хлеба полным-полно. Правда, бекона маловато, но есть овсянка для тех, кто захочет, и кофе. Все будет отлично.Перл Вивер повесила фартук на кухонную дверь, пригладила волосы и направилась в сторону домиков. Футах в двадцати она услышала, как хлопнули дверцы автомобиля и заработал мотор.Машина взревела и, казалось, прыгнула на нее. В голове Перл промелькнула обжигающая мысль о смерти. Ей показалось, что она стоит на месте, замерев от ужаса. На самом деле Перл нырнула влево, вытянула руки, чтобы смягчить падение. Автомобиль задел ее крылом, и она перекатилась на спину, высоко взмахнув ногами.До того как слезы выступили у нее на глазах, она увидела притормозившую перед выездом на шоссе машину. Старуха слишком перепугалась, чтобы догадаться запомнить номер. Она сосредоточилась на лицах пассажиров. Мужчина, такой безобразный, что его можно показывать на ярмарках в клетке. Человек за рулем в очках с небольшой лысиной. В его лице с острым подбородком было что-то лисье. Тут машина повернула на Ланкастерское шоссе и скоро превратилась в блестящую точку.Рядом с собой Перл Вивер услышала, как рыжая белка насмехается над ней. Глаза Перл прояснились. Она увидела белку, сидящую на низкой толстой ветви и смотрящую вниз.– Пытались убить меня! – сказала она белке. – Ну и ну! Белка успела выслушать два первых слога перед тем, как пронзительность голоса испугала ее, и она скрылась в дупле высоко на дереве.Перл Вивер очень медленно поднялась и поковыляла к дому. Плечо, похоже, было вывихнуто, рука онемела. Правая лодыжка начала распухать. Голова кружилась.– Хотела предупредить их о завтраке, а они чуть не сбили меня, – ворчала старуха.Она вошла в гостиную и села в кожаное кресло. В этом кресле всегда сидел Ральф.– Почему? – горько спрашивала она восточный коврик, фарфоровых кошечек, лампу с абажуром, телевизор. Она не могла забыть взрыв смеха из бешено лягавшейся машины. – Неужели чтобы повеселиться? Или... они не хотели, чтобы их видели?Что-то в ее голове стало проясняться. Перл смотрела на экран телевизора. Какой ужас! Бедная девочка. А ведь они очень похожи на тех преступников...– Боже всемогущий! – тихо пробормотала она. – Они могут вернуться, чтобы добить меня.Старая женщина вскочила с кресла. Она не успокоилась до тех пор, пока не заперла все двери и не достала ружье Ральфа, которое все время хотела продать и почему-то не продала. Прошло не менее пятнадцати минут, прежде чем она поняла, что эти люди не вернутся. Перл Вивер отказалась от телефона шесть лет назад. Ей пришлось прошагать почти полмили по шоссе до дома Брумбаргеров, захватив на всякий случай ружье.Спустя две минуты после того, как Перл Вивер добралась до соседей, в полицейском участке раздался телефонный звонок. Через пятьдесят минут все ранее оповещенные посты на въездах к дорожным заставам получили ночную информацию. Следовало искать «меркурий» 58-го или 59-го года выпуска, коричнево-желтый, с противотуманными фарами, радиоантенной, пенсильванскими номерами. Пассажиры – трое мужчин и одна женщина. Старая леди была наблюдательна и уверена в своей памяти. * * * Лафингтаун, приятный городок в Пенсильвании, стоял у подножия горной гряды. Житель Лафингтауна Михаэл Брус Хэллоуэлл презирал всех остальных жителей городка. В школе мальчик учился под именем Карла Ларча Хэллоуэлла. В школьной характеристике говорилось, что он очень умен, обладает богатым воображением, но плохой организатор, трудно сходится с ребятами, не спортсмен, любитель спорить и язвить. Учителя считали этого хромого и близорукого прыщавого мальчика очень способным, но опасным. Они с удовольствием избавлялись от него спустя год. Мускулистые одноклассники полагали, что из него можно сделать более общительного парня, если при каждом удобном случае давать ему подзатыльник. Но после побоев, вытирая с лица кровь, Карл обливал обидчиков ледяным презрением и обзывал деревенщиной. Сестры считали его невыносимым мальчишкой.Все это не тревожило Карла Ларча. Он прочитал больше половины книг из городской библиотеки. Мир книг нравился ему намного больше, чем окружающая жизнь. Впечатления и мысли он записывал в тайный дневник, с удовольствием думая, что, если о содержании записей узнают в городе, разразится грандиозный скандал. Он был абсолютно уверен, что однажды жители Лафингтауна удивятся, какой человек жил среди них, и будут очень благодарны даже за его постоянное презрение к ним.В то знаменательное лето Карл узнал, что книги могут приносить еще большее удовольствие, если их читать вдали от городского шума. Поэтому каждый день, когда погода благоприятствовала, он укладывал книги, дневник, бутерброды и термос с молоком в корзину, висящую на руле велосипеда, и отправлялся за город.Утром 27 июля Карл Ларч, тяжело дыша, добрался до поворота на песчаную дорогу, превращавшуюся в узкую тропинку. Перед тем как спрятать велосипед в кустах, он заметил следы машины. Любители пикников или любовники, подумал мальчик. Кем бы они ни были, они занимались глупостями, это уж наверняка.Карл спрятал велосипед и, взяв свои вещи, пошел вниз по короткому крутому склону к ручью, перешел через него по камням и взобрался на холм, где была широкая и ровная поляна в тени старых деревьев. Ему нравился открывавшийся отсюда вид на холмы, еще не изгаженные человеком.Он провел долгий летний день на поляне, читая, записывая и размышляя. Когда заходящее солнце предупредило, что наступает вечер, Карл бросил последний взгляд на мягкие очертания холмов и спустился к ручью.Переправляясь через ручей ярдах в тридцати ниже места, где шел утром, он боковым зрением заметил что-то непривычное. Повернув голову, обнаружил около маленьких круглых валунов выступающие из воды женские ноги, потом запачканную и задранную белую юбку, плавный изгиб спины в плотно прилегающей зеленой блузке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26