Но есть здесь и два
здания английского языка - искусствоведческий колледж и колледж
инженерного стихосложения. Поблизости - здания торбантропологического
факультета, где всегда демонстрируются интересные выставки, посвященные
иностранной технике. В этом месяце - техника эскимосов, в честь приезда
шамана антекоков, доктора Айингалака. В стороне - заботливо окруженный
оградой факультет зоологии забор потому, что там помещены длинноногие и
длиннорукие бестии - они вряд ли могут быть названы приятными соседями.
Медицинский факультет обзавелся великолепным новым исследовательским
центром - дар фонда Рокфеллера. Из этого центра уже вышли такие
изумительные изобретения, как поляроидные фильтрующие линзы, которые дают
возможность тем, кто поражен дурным глазом, вести нормальный образ жизни.
И это только начало!
Юридический факультет казался безлюдным. Работают юристы всегда в
ином мире.
Я пересек бульвар, миновал маленькое мрачное здание корпуса
физических наук. И пришел как вовремя, чтобы меня приветствовал доктор
Грисволд. Он медленно спускался вниз по ступенькам - маленький, высохший
человечек с козлиной бородкой и веселыми голубыми глазами. В блеске этих
глаз, в глубине их, таилось смешанное с болью недоумение. Он походил на
ребенка, который никак не может до конца понять, почему никто, кроме него,
не интересуется игрушками.
- А, мистер Матучек, - сказал он. - Пришли поприсутствовать при игре?
Я кивнул (не особенно любезно). Но мы шли вместе, и мне пришлось быть
вежливым. Не для того, что бы подлизаться на всякий случай. Он вел у меня
занятия по физике и химии, но это - как раз пустяки. Мне просто не
хотелось обижать этого милого и одинокого старого чудака.
- Я тоже, - продолжил он. - Насколько я понимаю, организаторы что-то
задумали. Впервые будет нечто захватывающее.
- Вот как?
Он дернул головой и по-птичьи посмотрел на меня.
- Если у вас какие-нибудь затруднения, мистер Матучек... Если в моих
силах помочь вам... Знайте, что я сделаю все, что в моих силах.
- Все прекрасно, - соврал я. - Во всяком случае, благодарю вас, сэр.
- Человеку зрелого возраста нелегко вернуться к учебе. Да еще когда
его окружают хихикающие юнцы, - сказал он. - Я не забываю, как вы помогли
мне в этом... м-м... нехорошем... э... инциденте в прошлом месяце.
Поверьте, я вам очень благодарен.
- О, пустяки, черт возьми. Я здесь для того, чтобы получить
образование.
Мне не хотелось перекладывать груз забот на его плечи. У него был
достаточный запас своих собственных.
Грисволд вздохнул. Очевидно, он чувствовал мою отчужденность.
- Я часто ощущаю себя таким беспомощным, - сказал он.
- Что вы, сэр, - ответил я со старательной искренностью. - Как бы
стала в Мидгарде <Мидгард - земля, отведенная для жизни человечества>,
ну... скажем алхимия практической наукой, не оставайся она с начала и до
конца на ядерной физике? Ведь в противном случае алхимик мог бы неожиданно
для себя получить смертоносный радиоактивный изотоп. Или вещество, которое
уничтожило бы половину округа.
- Разумеется, разумеется. Вы прекрасно все понимаете. Вы все знаете о
нашем мире... Во всяком случае, больше, чем я... Но студенты... Ладно,
думаю, что это естественно. Им хочется, чтобы я сказал несколько слов,
сделал несколько пассов и получил то, чего они хотят. Именно таким
образом. Не докучая себе ни изучением санскритской грамматики, ни
периодической таблицы. Они не понимают, что никогда нельзя получить что-то
из ничего.
- Поймут. Они повзрослеют.
- Даже администрация... В этом университете просто не принимают во
внимание потребности физической науки. Как раз сейчас в калифорнийском
университете установлен философский камень на биллион вольт. А здесь... -
Грисволд пожал плечами. - Извините меня. Жалость к себе вызывает только
презрение.
Мы вышли к стадиону. Я отдал свой билет, но отказался от очков
ночного видения. У меня сохранилось колдовское зрение, полученное во время
базисного обучения. Мое место оказалось на тридцатом ряду между
студенточкой с мордочкой первокурсницы и уже надравшемся старшекурсником.
Мимо проплыл одушевленный лоток и я купил горячих сосисок и взял напрокат
хрустальный шар. Но шар мне был нужен не для того, чтобы в деталях видеть
игру. Я пробормотал над ним, заглянул внутрь и увидел Джинни.
Она сидела напротив меня, на пятидесятом ряду. На коленях у нее
покоился черный Свартальф. Вызывающие красные волосы Вирджинии выделялись
ярким пятном на бесцветном фоне окружающей ее толпы. Это колдовство, эта
ее особая черная магия была чем-то более древним и более сильным, чем
искусство, но и в нем была искушена Джинни. Ее отделяло от меня поле, в
руках у меня был всего лишь дешевый стеклянный прибор, и все же сердце мое
екнуло. В эту ночь с ней был доктор Алам Аберкромби, ассистент-профессор
сравнительной магии, гладкий красивый блондин, светский лев. Он крутился
вокруг Джинни изо всех сил. И я исходил дымом. Думаю, что Свартальф ставил
свои моральные качества не выше, чем Аберкромби.
У меня были все намерения хранить Джинни верность, но... Узкая
улочка, ты ставишь на стоянку метлу, и к тебе прижимается хорошенькая
девушка. В этом случае желтые круглые глаза, сверкающие с ближайшего
дерева, как-то связывают и окончательно отрезвляют. Я скоро сдался, и
посвящал вечера учебе, или пил пиво.
О-хо-хо. я плотнее запахнул плащ, под свежим ветром меня пробирала
дрожь. В воздухе пахло какой-то бедой... Вероятно, подумал я, во всем
виновато мое скверное настроение. И все же я чуял - в недалеком будущем
быть беде.
От воплей старшекурсников чуть не лопнули барабанные перепонки. В
лунном свете показались команды - "трисмегистовские грифоны" и "чародеи
Альберта великого"... Глубокие старики недовольны тем, что в командах так
много измученных образованием коротышек. Такие игры кажутся им
бесполезными. Вероятно, до эпохи магии, команды комплектовались из
динозавров. Но, разумеется, неотъемная и основная составляющая искусства -
интеллект, и он придает спорту характерную окраску...
<Описывается американский футбол>.
В этой игре были интересные моменты. "Чародеи" взлетали над землей, и
их крошка защитник прекратился в пеликана. Душанович в образе кондора
закогтил его на нашей двадцатке.
Андреевский был лучшим в линии оленей-оборотней (он входил в большую
десятку). Он держал их так, что мяч дважды оказывался "вне игры". На
третий раз мячом завладел Плисудский, тут же превратившийся в кенгуру. Его
игра была изумительной. Как он увернулся от игрока, пытавшегося отобрать
мяч! (Малый был в шапке-невидимке, но за ним можно было наблюдать по
отпечаткам его ног, когда он несся вперед). И отпасовал мяч Мстиславу,
"чародеи" опустились пониже, они ожидали, что Мстислав превратится в
ворона, чтобы забить мяч с поля. Но то было как гром среди ясного неба,
когда он превратился в... свинью. В жирного борова. (Естественно, это были
мелкие превращения, быстрый жест - и игрок превращался в заранее
намеченное животное. Не использовались те великие и страшные слова,
которые мне, бывало, приходилось слышать в предрассветной мгле).
Чуть позднее явная грубость с нашей стороны стоила нам 50 ярдов.
Доминго случайно наступил на афишу, которую ветер занес на поле, и
проехался по именам "чародеев". Но большого ущерба наши не потерпели, а
"чародеи" получили точно такой же пенальти, когда Троссона в азарте
вынесли с поля, да еще метнули вслед молнию. К концу первого периода счет
был 13:6 в пользу "трисмегистовских грифонов", и толпа чуть не разнесла от
восторга скамейки.
Я надвинул шляпу на лоб, бросил на старшекурсника нелюбезный взгляд и
уставился в кристалл. Джинни проявляла больше энтузиазма, чем я. Она
подпрыгивала и вопила, и, казалось, не замечала, что Аберкромби своей
лапой обнимал ее. Или, может, это не вызывало у нее протеста?.. Я обиделся
и надолго приложился к фляге.
На поле высыпали ликующие люди, им понадобилось устроить парад. Дудя
и барабаня, совершая в воздухе сложные, тщательно продуманные эволюции
своими инструментами, они двинулись традиционным маршем туда, где ждала их
королева красоты студенческого городка. Я сказал себе, что не менее
традиционно, чтобы она встречала их верхом на единороге. Но по некоторым
причинам данный номер в этом году был опущен.
Волосы поднялись у меня на затылке дыбом. Я ощутил слепой
инстинктивный позыв поменять кожу на шкуру. Едва успев вовремя, я заставил
себя остаться человеком и упал на сиденье, обливаясь холодным потом. В
воздухе вдруг отчетливо завоняло опасностью. Неужели никто больше не
ощущал этого?
В поисках источника опасности я сфокусировал кристалл на марширующей
команде. Краем сознания я смутно услышал приветственные выкрики:
Алеф, бат, жимель, далет, хи, ва!
Комини, домини, ура, ура, ура!
Протыкай их, жарь в огне, славная еда!
Трисмегистов ждет победа нынче и всегда!
...макилрайт!
- Эй, что такое с вами, мистер? - студентка отпрянула от меня, и я
понял, что рычу.
- Ох... ничего... я надеюсь, ничего, - я старался овладеть своим
лицом, не дать ему превратиться в волчью морду.
Толстоватый, белокурый мальчишка среди тех, внизу, не казался
страшным, но я чувствовал, что его будущее окутано крутящейся грозовой
тьмой, пронизанной ударами молний и раскатов грома. Мне уже приходилось
сталкиваться с ним.
...Хотя я не донес на него в свое время, это именно он чуть не
уничтожил химическую лабораторию Грисволда. Зеленый первокурсник,
забавник, не злой по натуре, он представлял собой несчастливую комбинацию
природной способности к искусству и крайней безответственности.
Студенты-медики славятся веселыми выходками (такими, как оживший скелет,
врывающийся, приплясывая, в женскую спальню), и Макирайту хотелось
приобщиться к этим проделкам как можно раньше.
Грисволд показывал студентам, как обращаться с катализаторами, и
Макирайт тут же забормотал заклинание. Он хотел сыграть на каламбуре и
провести в пробирке катализ. На ошибся в расчетах и получил саблезубого
тигра. Дитя каламбура, тигр был совершенно безмозглым, но все же это была
злобная, вызывающая ужас тварь. Я тут же оказался в клозете, и там с
помощью фонарика совершил превращение. Став волком, я рыбкой вылетел в
окно и шмыгнул под деревья, чтобы дождаться, пока кто-нибудь вызовет людей
из департамента изгнания бесов.
Поняв, что все это сотворил Макирайт, я как-то, улучив момент и
отведя его в сторону предупредил, что если ему вздумается снова показать
класс, то я сожру его. Сожру в буквальном смысле этого слова. Шутка есть
шутка, но следует шутить за счет студентов, которые действительно желают
учиться. Как и за счет тех милых, почтенных окаменелостей, которые
пытаются учить студентов.
"Наша команда!"
Предводитель парада взмахнул рукой, и из ничего выскочил столб
многоцветного пламени. Столб поднялся на высоту человеческого роста, еще
выше. Скачущее сияние, блеск красного, голубого, желтого, и его окружал
крутящийся, состоящий из искр вихрь. Я сощурился и сумел разглядеть в
пламени гибкое, размалеванное тело. Оно походило на тело ящерицы.
Студентка взвизгнула.
- Трижды благословенный Гермес, - закудахтал старшекурсник. - Что
это, демон?
- Нет, дух огня, - тихо ответил я. - Саламандра. Чертовски опасная
тварь, если учесть, сколько дураков ее окружает.
Мой взгляд неотрывно следил за полем. Огненная тварь начала свои
штучки. Прыгала, кувыркалась, что-то бормотала, выбрасывала блинные языки
пламени. Да, рядом с ней находился пожарный - в полном церковном
облачении. Он совершал свои пассы, не давая саламандре причинить вреда.
Все должно быть о'кей. Вроде бы... Я зажег сигарету. Меня трясло. Скверно
это - следовать примеру Локи <восставший на других богов бог огня>. Вонь
опасности била мне в ноздри. Ядовитый кислый запах опасности...
Со стороны, однако, все это выглядело красиво... В кристалле вновь
появился Аберкромби. Он хлопал в ладоши. Но Джинни сидела нахмурясь, с
озабоченным видом. Между длинными зелеными глазами залегла морщинка. Ей
все это нравилась никак не больше, чем мне. Я переключил шар обратно на
Макирайта. Любящего пошутить Макирайта.
Я был, вероятно, единственным из присутствующих, кто заметил, что
произошло. Макирайт взмахнул своим жезлом. У саламандры выросли крылья.
Толстяк-пожарник, жестикулируя, раскачиваясь взад и вперед, оказался,
естественно, на пути взмаха ее крыльев. Это было подобно столкновению с
паровым катком.
- А-а-а!
Пожарный пулей взмыл в небо. Саламандра заколыхалась. Мгновенным
прыжком, утончаясь, вытянулась вверх. Выросла, сделавшись выше стен... Мы
увидели мельком нечто вращающееся, ослепительно блестящее, с расплывшимися
очертаниями - и тварь исчезла.
Моя сигарета вспыхнула, превратилась в пламя. Я отшвырнул ее. Почти
ничего не соображая, догадался выкинуть заодно и фляжку. В мгновение ока
она раскалилась добела, водка вспыхнула голубым пламенем. Толпа завыла.
Все отбрасывали прочь сигареты, хлопали по карманам, где воспламенялись
спички, отшвыривали бутылки. Королева городка пронзительно визжала. Ее
тонкое одеяние охватило пламя. Скинув платье (как раз вовремя, чтобы
избежать ожогов), и причитая, она помчалась по полю голая. При иных
обстоятельствах это зрелище меня бы заинтересовало.
Саламандра прекратила свои беспорядочные метания и материализовалась
в воротах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39