Математическая сторона осталась вне пределов моего
понимания. Но как я припоминаю, адская вселенная отличается особой сложной
геометрией пространства-времени. Будет не особо трудно вернуть вашу дочь в
ту же секунду, из которой ее похитили. Точно так же, как и в любой другой
момент времени.
Нож вывалился у меня из ладони. В моей голове гудели колокола.
- Это правда?
- Да. Церковный обет не позволяет сказать мне большего.
Я закрыл лицо рукам. Слезы бежали у меня между пальцами.
- ...но я хочу помочь вам, мистер Матучек. Я раскаиваюсь в том, что
поддался гневу.
Подняв взгляд, я увидел, что он тоже плачет.
Через некоторое время мы нашли в себе силы приступить к делу.
- Разумеется, мне не следует вводить вас в заблуждение, - объявил он.
- Когда я сказал, что можно одинаково легко войти в любую точку времени,
это не значит, что у нас нет трудностей... На самом деле существуют такие
трудности, что преодолеть их могут лишь наши верховные адепты. Никто из
ныне живущих геометров, пусть он даже гений, не сможет самостоятельно
отыскать дорогу сквозь эти измерения.
К счастью, однако, этот вопрос перед нами не стоит. Я просто хотел,
чтобы вы, успокоившись, все же увидели, как обстоят дела. Возможно, ваша
дочь действительно была похищена в результате моего проклятия. Тогда
понятна немилость, проявленная ко мне руководством. Но, если даже так, она
находится под защитой ангелов.
- Докажите, - потребовал я.
- Попытаюсь. Я снова нарушаю все правила, если учесть, что на меня
наложили епитимью, а вы - неверующий. Однако я могу попробовать воззвать к
ангелу, - Мармидон застенчиво улыбнулся. - Кто знает? Если вы отречетесь
от своих заблуждений, возможно, девочка будет возвращена немедленно.
Обращение в истинную веру человека, обладающего вашими способностями и
энергией - это было бы чудесно. Возможно, все, что случилось,
соответствует цели божьей.
Мне не очень понравилась идея с этим зовом. Если честно, у меня озноб
побежал по коже. Мармидон может сколько угодно думать, что явившееся к
нему существо - небесного происхождения. Я же так не думаю. Но, вступив на
это путь, я был готов встретиться лицом к лицу и с чем-то худшим, чем
дьявол.
- Приступим.
Он открыл библию на новой странице. Текст мне был незнаком. Преклонив
колени, он начал песнопение. Пронзительная, скачущая то вверх, то вниз
мелодия била по нервам.
По тоннелю порывами пронесся ветер. Огни не угасли, но темнота
сгустилась. Делалось все темнее, казалось, будто я умираю. И, наконец, я
оказался в пронизанной свистом тьме. Я был совершенно один. А вокруг -
нескончаемая ночь. Внезапно появилось памятное мне бесконечное отчаяние.
Никогда прежде оно не было таким сильным - ни в предыдущие три раза, ни
когда похитили Валерию, ни когда умерла моя мать. Поскольку для меня
кончилась всякая надежда, я постиг тщету всего сущего. Любовь, радость,
честь - значили меньше, чем горстка пепла... Их никогда не было. И во всем
пустом мироздании существовал только я. Совершенно опустошенный я.
Где-то в неизмеримой дали вспыхнул свет. Он двинулся ко мне. Искра.
Звезда. Солнце. Я увидел громадное, напоминающее маску лицо, заглянул в
лишенные жизни глаза. И ударами зазвучал во мне мерный голос:
- Час настал. Несмотря на ифрита, саламандру, инкуба, вопреки
действиям смертных твоя жизнь не оборвалась, Стивен. Вопреки моей воле и
моим замыслам. Я предвижу, что в этом цикле развития мира среди моих
злейших врагов окажешься ты. Предвижу опасность, которую ты будешь
представлять моему новому великому замыслу. Я не желаю знать причины, по
которой ты пытаешься уничтожить дело рук моих - бездумный ли призыв одного
дурака, или поспешное повиновение другого. Но теперь ты имеешь возможность
проникнуть в мою сокровенную твердыню. Страшись, Стивен. Сам я не могу и
коснуться тебя, но у меня есть могущественные слуги, и я пошлю их
навстречу тебе. Более могущественные чем те, с которыми ты сталкивался
прежде. Если ты и дальше будешь идти против меня, значит, ты пойдешь
навстречу собственной гибели. Возвращайся домой. Покорно, как подобает
сыну Адама смирись со своей потерей. Роди других детей. Перестань
вмешиваться в дела, касающиеся всего человечества. Занимайся исключительно
своими собственными. Тогда тебя ожидают довольство, здоровье и богатство.
И долго продлятся дни твои. Но все это - если ты заключишь со мной мир.
Если же нет - ты погибнешь, и погибнут все, кто поддерживает и любит тебя.
Страшись меня!
Видение, голос, тьма исчезли. Мокрый от пота, воняющий им, я смутно
уставился на Мармидона. Мерцали свечи... Не знаю, как я устоял на ногах.
Мармидон излучал довольство и потирал руки. Мне едва удалось понять его.
- Вот! Разве я не был прав? Вы удовлетворены? Разве он не
великолепен? Будь я на вашем месте, я пал бы на колени, восхваляя бога за
милосердие.
- Ч-ч-что? - выдавил я.
- Ангел! Ангел!
Я взял себя в руки. Ощущение, будто я выбрался из бешеного потока. И
- пустота в сердце. Но разум по инерции продолжал работать. Повинуясь
разуму, губы выговорили слова:
- Возможно, мы по-разному видели одно и то же существо. Что видели
вы?
- Увенчанную короной голову, сверкающие крылья, - он чуть не пел. -
Ваша дочь в безопасности. Она будет возвращена вам, когда вы окончательно
раскаетесь. И поскольку на нее пало благословение в ее смертной жизни, она
будет причислена к лику святых истинной церкви.
- Что ж, - мелькнуло у меня в голове, - это, без сомнения, не в
первый раз. Враг использует в своих целях людей, искренне верящих, что они
служат богу. Как там было у Яхонтана Эдварса, жившего в давние времена в
новой Англии? - "Земля в аду вымощена черепами некрещеных детей". Кто на
самом деле был тот Иегова, которому он поклонялся?
- А что испытали вы? - спросил Мармидон.
Нужно или нет скрывать о том, что открылось мне? Вероятно, нет. Что
бы это дало хорошего? И тут наше внимание привлекли новые звуки - шум
приближающихся шагов и голоса.
- Что, если его здесь нет?
- Подождем два-три часа.
- В этой гробнице?
- Все в руках божьих, брат.
Я окаменел. Шли двое - монахи, судя по шороху их шагов, их выдавали
сандалии. Огромного роста и веса, так гудел у них под ногами камень. У
встреченного мною наверху адепта, видимо, возникли подозрения. Или где-то
зарегистрировали заклинание Мармидона и появление "ангела". А может и то,
и другое вместе. Если меня намерены схватить - я предупрежден. А сейчас
моя жизнь бесценна, ибо я должен вернуться домой со сведениями, которые
помогут возвращению Валерии.
Я направил на себя фонарик. Изменившись, расслышал хныканье
Мармидона. Хорошо, что мне некогда. Я был волк, и мои эмоции были эмоциями
волка. Будь время, я бы порвал ему глотку за то, что он сделал. Но...
Серой молнией я выскочил из кельи.
Густой сумрак помог мне. Монахи не замечали меня, пока я не оказался
почти рядом с ними. Двое, очень мясистые. У одного была палка, у другого -
автоматический пистолет 45 калибра. У этого второго я проскочил между ног.
Он, не удержавшись, покатился. Его приятель с треском опустил мне на спину
свою дубину. На мгновение мои движения замедлились. Должно быть сломано
ребро. Хотя это уменьшило скорость, я устремился вперед. Пистолет
выстрелил, и в камень рядом со мной ударила пуля. Если в обойме пистолета
есть серебряные пули, попадание означает смерть. Нужно бежать!
Я взлетел вверх по лестнице. Монахи остались где-то позади. Но
впереди уже подняли тревогу, мелодию гимна прорезал бой колоколов. Может,
у моих преследователей был с собой карманный шар-переговорник? Созданный
на предприятиях, принадлежащих "Источнику Норн"? Я ворвался в прихожую
первого этажа. Здесь должны быть другие двери, но я не знал, где они
находятся. Волк может развить скорость, с какой распространяются плохие
новости. Я проскочил занавес, отделяющий ризницу, где пел хор, прежде чем
из канцелярии успел выглянуть кто-то, работающий в ночную смену, или
появился какой-нибудь заспанный монах.
Церковь бурлила. Под моим телом с треском распахнулась дверь в
боковой придел. Достаточно было взглянуть. Песнопение продолжалось. Но по
нефу, крича, бегали люди. Как раз в этот момент двое закрывали ведущую в
вестибюль дверь. Бежать было некуда.
Послышалось топанье ног по коридору. Иоанниты не знали, куда я делся.
И, конечно, были обескуражены внезапно поднятой непонятной тревогой. Тем
не менее времени у меня было мало - лишь до той поры, пока кто-нибудь не
догадается заглянуть сюда.
Мне пришло в голову, как нужно действовать. Не знаю причин этого,
недоступного волчьему мозгу озарения. Видимо, повинуясь инстинкту, я
передней лапой щелкнул выключатель на моем фонарике. Голубые огни,
горевшие в помещении, не мешали моему превращению в человека. Кинувшись
обратно в ризницу, я схватил стихарь и натянул его через голову. Он
оказался мне почти до пят. Ноги оставались голыми, но, может быть, этого
никто не заметит.
Поднявшись за рекордное время на возвышение, где пел хор, я
остановился в арке входа, чтобы оценить ситуацию. Мужчины и женщины были
сгруппированы по голосам. У каждого или каждой в руках были сборники
гимнов. Несколько таких книжек лежало на столе. Вид отсюда вниз, на
алтарь, и вверх, на купол, был потрясающий. Я не стал тратить мгновений
зря. Выбрал себе группу, взял книжку и торжественно двинулся вперед.
Мне не удалось бы выйти сухим из воды, будь вокруг нормальная
обстановка. Хористы были слишком возбуждены, их внимание было приковано к
суматохе, что бурлила внизу. Мелодия неуверенно прыгала, сбиваясь. Я нашел
себе место на краю группы баритонов, открыл сборник на той же странице,
что и у соседа.
- Хейноус халиат ароура мериден слисьон, - пел сосед. Лучше будет,
если я начну издавать такие же звуки. Это будет не репетицией, которые
проводились с мирянами. Я не мог даже правильно произнести большинство
этих слов и заботился только о том, чтобы не очень выпадать из тона.
Сосед искоса взглянул на меня. Это был осанистый, дружелюбный на вид
священник. Должно быть, он подумал, что имея такое странное устройство
ротовой полости, мне не следовало бы становиться рядом. Я одарил его
слабой улыбкой.
- Тхатис эталетам тетес абеска русар, - подчеркнуто интонируя пропел
сосед.
Я ухватился за первую попавшуюся мелодию, имеющую сходство с той, что
напевал сосед. Уставившись в книжку, я как можно неразборчивей начал:
А перед смертью моряк мне сказал
не знаю, может быть, ублюдок мне...
В общем контрапункте это сошло, не вспоминая уже о гаме внизу. Критик
отвел взгляд. Так и продолжаем, он гимн, я - "большое красное колесо".
Полагаю, что за проведенный здесь час мне должны простится многие
грехи. Час, решил я, как раз не вызывающее подозрение время, которое может
здесь провести певец-мирянин. А тем временем - ушки на макушке, и взгляд
украдкой - я пристально следил, как продвигается охота за мной. Обширные
размеры и запутанная планировка кафедрального собора здорово сыграли мне
на руку. Я мог находится где угодно. Разумеется, при поисках было пущено в
ход колдовство. Но у колдунов было мало зацепок, помимо того, что
рассказал обо мне Мармидон. Я был под защитой чар одной из лучших ведьм
гильдии, Джинни. Перед моим уходом она сделала все, что только от нее
зависело. Выследить меня было бы даже не таким простым делом для тех
существ, которых могли позвать на помощь наиболее могущественные адепты.
Но долго выжидать я не мог. Если я вскоре не выберусь отсюда, я буду
мертв. Или со мной случится нечто худшее, чем смерть. А какой-то частью
своего сознания я радовался. Видите ли, опасность мобилизовала мои силы.
Отчаяние, порожденное встречей с исчадием ада - там, в подземелье -
исчезло полностью. Главное - я жив и сделаю все, что только способен, я
убью каждого, кто встанет между мною и моими любимыми!
Через некоторое время главный вход опять открыли. Хотя и под
присмотром монахов. Я придумал план, как обвести их вокруг пальца.
Выбравшись из хора и сняв стихарь, я снова превратился в волка. В северном
коридоре снова стало пустынно. Повезло иоаннитам, которые могли бы мне там
встретиться... Конечно, они выставили охрану у каждой двери... И после
этого их страсть к охоте охладела. Конечно, поиски продолжались, но уже
без шума, спокойно и методично, не дискредитируя религиозную атмосферу
собора. Мне удалось не попасться на глаза поисковиков, ведь у меня были
органы чувств волка. И я сам искал окно.
На нижних этажах либо в комнатах кто-то был, либо комнаты были
заперты. Я поднялся на шестой этаж. Здесь веяло такой враждой, что я едва
мог вытерпеть. Но я нашел то, что искал. Выходящее наружу окно в коридоре.
Я прыгнул. (Просто ли я решился, или мне помогло отчаяние?) Разбившееся
стекло оставило на моей шкуре глубокие раны. Но эта боль была ничто по
сравнению с болью, когда я грохнулся на бетонную площадку.
Но я был волком, и повреждения не были смертельными. И калекой на всю
жизнь я от них тоже не стану. Оставшееся от меня кровавое месиво
зашевелилось, вновь стало единым целым. Вокруг меня все было залито кровью
(не подвергшейся регенерации). Я чувствовал слабость и головокружение.
Ничего, хорошее питание, и все будет в порядке.
В небе все еще мерцали звезды. Видимость была плохой. И, конечно,
привратники в воротах уже оповещены. Им известно многое, а, может быть, и
все. Руководители иоаннитов очень хотели как можно скорее справится с этим
хлопотным делом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39