Он мне кажется чужим и идущим откуда-то издалека. «Многие вещи при ближайшем рассмотрении неприятны», – добавляю я.
«Так ты что – оправдываешь все это?» «Нужно стараться охватить не часть, а целое», – продолжаю я. – «Не средство, а цель».
«Так…! Цель оправдывает средства», – с горечью говорит Андрей. – «Из тебя выйдет, пожалуй, лучший большевик, чем я».
«Я – питомец сталинской эпохи…» – отвечаю я.
«Так значит, по-твоему, все в порядке?» «Я хотел бы этого…» «Что тебе ещё не хватает?»
«Я боюсь, что у меня не хватает кругозора», – медленно говорю я. – «Когда я решу проблему целесообразности или нецелесообразности конечной цели, тогда мне будет легко… В обоих случаях будет легко… Вот тебе мой последний ответ, Андрюша. А до того времени оставим разговоры на подобные темы».
Две девушки играют неподалёку, перебрасываясь мячом. Одна из них в пылу игры, как молодая козочка, с разбегу перескакивает через нас и шаловливо смеется. Андрей стряхивает с волосатой груди песчинки, делает попытку улыбнуться, но улыбка быстро исчезает с его лица, уступая место выражению безразличия и усталости.
«Посмотри!» – произносит он, кивая головой на девушек. – «В них бурлит жизнь. А мы уже неспособны радоваться. Старики мы…» «Тебе нужно взять отпуск и отдохнуть», – говорю я.
«Это не поможет», – уныло вздыхает Андрей. – «Мне нужно что-то другое».
«Тебе нужно или найти веру, которая оправдывала бы твою работу, или…» Я не знаю, что говорить дальше.
«Мне поздно уже искать, Гриша», – качает головой Андрей и смотрит в песок. – «Опалил я крылья… Теперь ползай…»

2.

Маленькая Лиза была очаровательным ребенком. Когда она со старухой-гувернанткой выходила гулять на Гоголевский Бульвар, люди, отдыхающие с детьми на скамейках, говорили назидательно своим малышам: «Вот смотрите, какая хорошая девочка!
Видите, как она себя хорошо ведёт». И, обращаясь к соседям по скамейке, завистливо качали головами: «Эх! Есть счастливые дети! Вырастет – человек будет…» Маленькая Лиза слышала эти слова, горделиво одёргивала бархатное платьице и подчеркнуто громко обращалась к гувернантке по-немецки. Люди удивленно шептали вслед: «Это, наверное, иностранцы…» Отец Лизы был одним из тех людей, которые умеют приспосабливаться к жизни. Он вовремя поступил в партию, умел говорить то, что надо и где надо, а ещё лучше умел держать язык за зубами.
Таким образом, он оказался в управлении одного из крупных торговых трестов Москвы. Достаточно высоко, чтобы использовать материальные возможности своего служебного положения, и достаточно низко, чтобы не подвергаться риску ответственности за судьбу предприятия.
Сыновей он предусмотрительно воспитал в духе своей карьеры. Зато дочерей сумел выдать замуж за людей, которые обеспечивали бы семье не только материальное благополучие, но и светский лоск. Лиза была младшей дочерью и любимицей отца. С раннего детства она привыкла к шумным выражениям восторга со стороны родственников и знакомых, к наивной детской зависти своих подруг-однолеток.
Так шли года. Опадали листья на Гоголевском Бульваре осенью, набухали сладким ароматом почки деревьев весной. Лиза окончила школу и стала взрослой девушкой.
Она трезво смотрела на жизнь. Когда подошёл её срок выбирать свой жизненный путь, она, посовещавшись с отцом, решила поступить в Московский Институт Иностранных Языков – МИЯ.
Это обеспечивало сравнительно лёгкую учёбу и по окончании возможность столь же лёгкой работы. Кроме того, МИЯ был известен тем, что часто он служит путём во многие заманчивые области – в Министерство Иностранных Дел, Министерство Внешней Торговли и другие места, о которых говорят шёпотом.
Среди московских девушек ходит много таинственных слухов о массивном жёлтом здании по Метростроевской Улице. Здесь доносятся шорохи далекой и загадочной заграницы, здесь сладко дурманят голову ароматы Коти, здесь на студенческих балах танцуют принцы девичьих грёз, одетые по последней заграничной моде. Двери МИЯ казались Лизе вратами в Terra incognita.
Благодаря хорошим знаниям немецкого языка, полученным в детстве от гувернантки, и связям отца Лиза без труда поступила в Институт. В первый же год учёбы она обратила внимание профессоров своим острым умом и прекрасными успехами.
Успехи в учёбе были для Лизы делом чести. В детстве она привыкла ко всеобщему восхищению и преклонению перед её длинными локонами, кружевными платьицами и дорогими игрушками.
С годами это чувство стало для нее болезненной потребностью. Теперь она старалась снискать восторги и зависть окружающих другими путями. Она во всём старалась перещеголять других студентов – в отметках, в манерах, в одежде.
И Лиза добилась своего. Профессора ставили её в пример прилежания. Подруги морщились от её эксцентричных выходок. Молодые люди провожали взглядом её стройную фигуру, удивляясь вызывающим манерам и туалету.
Так прошел первый год учёбы. Начался второй. По Метростроевской улице мёл холодный осенний ветер, когда однажды утром Лиза привычно взбежала по ступеням Института. В коридорах было холодно. Засунув руки в рукава пальто, Лиза торопливо шла к своей аудитории, надеясь до начала лекций поделиться новостями с подругами.
Не успела она подойти к кучке студентов, шумно толпившихся у дверей лекционного зала, как староста группы отозвал её в сторону. «Лиза, тебя вызывают в Спецотдел», – произнёс он строгим шепотом. – «Явиться немедленно!» Институтский Спецотдел помещался в комнате рядом с кабинетом ректора Института. Никому из студентов не были известны функции Спецотдела. О них можно было только догадываться. Двери этой комнаты открывались редко. Люди оттуда не выходили, а выскальзывали, стараясь открывать двери поменьше, а закрывать потише.
Предварительно постучав, Лиза робко приоткрыла дверь в таинственную комнату. За столом сидела женщина с подчёркнуто самоуверенными манерами, какие бывают у женщин, исполняющих мужскую работу. По слухам Лиза знала, что это начальник Спецотдела.
Не вынимая изо рта папиросы, женщина извлекла из стоящего за её спиной железного шкафа папку, держа её так, чтобы Лиза не могла видеть содержимое.
Затем она метнула на Лизу испытывающий взгляд, сверяясь с фотографией в папке. Минуты тянулись бесконечно долго. Лиза тоскливо глядела на крыши домов за окном и думала: – «Или арестуют, или выгонят из Института…» Наконец, женщина с манерами мужчины протянула через стол запечатанный конверт и сказала: «Сегодня вечером к 9 часам явитесь по этому адресу».
Лиза взглянула на конверт и буквы запрыгали у нее перед глазами. На конверте значилось: «Лубянская площадь. Подъезд 8. Комната 207».
«В комендатуре скажите свою фамилию», – пояснила начальник Спецотдела. – «Там Вас будут ждать».
В этот день Лиза была необычайно рассеянна. Она почти не слушала профессоров и не могла сосредоточиться на конспектах. В голове у неё неотступно колотились слова: «Лубянская площадь… Девять часов вечера…» Она осторожно открывала портфель и заглядывала внутрь. Серый конверт со зловещим адресом лежал на своём месте.
Ровно без пяти минут девять Лиза вошла в окованные бронзой створчатые двери Главного Управления НКВД на Лубянской площади. Дежурный лейтенант НКВД позвонил по телефону, затем вручил Лизе пропуск.
Теперь восьмой подъезд, клетки этажей, наконец, дверь с табличкой «207». С замирающим сердцем Лиза почти неслышно прикоснулась к двери костяшками пальцев.
«Вы так точны. Это хороший признак!» – с приветливой улыбкой произнес молодой человек в гражданском костюме, открывая дверь. – «Прошу Вас!» Он вежливо указал рукой на мягкое кресло напротив письменного стола. Лиза машинально опустилась в кресло, поджав под себя ноги и не решаясь облокотиться. Срывающимся голосом она назвала свою фамилию.
«Очень приятно, очень приятно», – расплылся в улыбке незнакомец. – «Разрешите предложить Вам папиросу?!» Он протянул Лизе через стол коробку дорогих папирос. Лиза неслушающимися пальцами долго не могла справиться со станиолевой оболочкой. Наконец, она осторожно взяла папиросу, недоумевая, что этот радушный приём может означать.
«Может быть, Вы желаете чаю? Или кофе?» – осведомился любезный незнакомец. Лиза растерялась ещё больше. Не дожидаясь ответа девушки, гостеприимный хозяин нажал кнопку на столе и через минуту перед Лизой стоял никелированный поднос с кофе, печеньем и коробкой шоколадных конфет.
Чтобы как-то скрыть свою неуверенность и робость Лиза откусила кусочек печенья. Печенье показалось ей горьким и не хотело идти в горло.
«Как Вы думаете, зачем я Вас пригласил сюда?» – мягко произнес незнакомец, закурив папиросу и рассматривая Лизу со стороны.
«Не знаю…» – дрожащим голосом ответила Лиза и почувствовала, как у нее остановилось сердце.
«Мы уже давно интересуемся Вами», – начал человек в гражданском костюме, откидываясь поудобней в кресле и устремив взор поверх Лизиной головы. – «Вы культурная и привлекательная девушка. Я бы даже сказал очень привлекательная». Он сделал ударение на слове «привлекательная».
«Кроме того, Вы из хорошей советской семьи», – продолжал незнакомец. – «Ваш отец – старый партиец. Вы тоже показали себя в Институте как активная комсомолка. У нас очень хорошие отзывы о Вас».
Человек по другую сторону стола сделал паузу и посмотрел на Лизу, проверяя действие своих слов. С лица Лизы медленно исчезало выражение тревоги, уступая место напряженному ожиданию.
«Мы не только наказываем врагов советской власти», – продолжал человек за столом. – «Мы так же помогаем расти кадрам настоящих советских людей. Конечно, в том случае, если эти люди покажут себя достойными гражданами Советского Союза, преданными делу партии и товарища Сталина. По имеющимся о Вас отзывам мы считаем нашим долгом позаботиться также и о Вашей будущей судьбе».
Человек снова сделал паузу, ещё раз взглянул на Лизу, сидевшую не поднимая глаз, затем спросил: «Скажите, разве не правы мы, считая Вас преданным советским человеком и желая помочь Вам в Вашей жизненной карьере?» «Я ещё слишком молода», – произнесла Лиза в замешательстве. – «Пока я ещё не имела возможности…» «О да! Я понимаю», – согласился человек по другую сторону стола. – «Вы всегда желали доказать свою преданность делу партии, но у Вас не было возможностей. Не так ли?» «Да… Я всегда старалась…», – пролепетала Лиза запинаясь, – «Я всегда посещала комсомольские собрания…» «Я знаю. Комсомольская организация рекомендовала Вас с самой лучшей стороны», – успокаивающе кивнул головой человек за столом. – «Как видите, я довольно детально ознакомился с Вашей личностью, прежде чем пригласить Вас сюда».
«И вот теперь мы считаем, что Вы достаточно сознательны, чтобы оправдать себя на деле», – продолжал он. – «Вы учитесь в Институте Иностранных Языков. Вы знаете, что по окончании учёбы некоторые выпускники будут иметь возможность работать с иностранцами или даже получат командировку на работу заграницу.
Это является высшей честью для выпускников. Не хотелось бы Вам быть в числе этих избранных людей?» Голос человека по другую сторону стола звучал вкрадчиво и мягко.
«Конечно, товарищ!» – с готовностью воскликнула Лиза и сейчас же осторожно добавила. – «Если это будет в интересах партии и правительства». Она почувствовала, что на сей раз вечерний визит в НКВД, далёк от тех неприятных последствий, которые ей мерещились.
Может быть, сейчас ей предоставляется один из тех шансов, о которых шепчут в коридорах Института. Лиза решила призвать на помощь все свои способности, чтобы не упустить маячащие на горизонте загадочные возможности.
«Называйте меня Константин Алексеевич», – дружеским тоном разрешил человек за столом и пододвинул Лизе коробку с шоколадом. – «Я вижу, Вы умная девушка. Работа с иностранцами или заграницей?! Знаете Вы, что это значит?! Это значит лионские шелка, парижские духи, лучшие рестораны мира…
Это особые ставки для работников заграничной службы… Это высшее общество. Блеск, лёгкая и красивая жизнь, наполненная удовольствиями… Это мужчины у Ваших ног…» Константин Алексеевич перевел дух и бросил взгляд на Лизу. Лиза сидела неподвижно как в трансе. Глаза её блестели от волнения. Надкушенная конфета таяла между пальцами.
«Но всё это возможно только лишь при одном условии», – с лёгким вздохом сожаления произнес новый знакомый Лизы и растопырил пальцы по столу, как бы желая показать, что путь к красивой жизни лежит у него под рукой. – «Это условие – наше абсолютное доверие. А это доверие каждому не даётся… Его нужно заслужить».
В последних словах Константина Алексеевича Лизе почудилось что-то безжалостное, холодное. На мгновение она снова ощутила лёгкую беспомощность и страх. В следующий момент заветные мечты о блестящей жизни, где все будут оглядываться ей вслед, рассеяли Лизины колебания.
«Что я должна делать?» – по-деловому спросила Лиза.
«О, различные поручения, которые дадут Вам возможность доказать Вашу преданность делу партии», – произнес Константин Алексеевич таким тоном, как будто речь шла о пустяках, – «Это легче выполнить, чем объяснить».
Потом, как будто уже заручившись согласием девушки, он деловым тоном разъяснил: «Вы пройдёте дополнительный курс специального обучения. Для каждого отдельного задания Вам будет даваться соответствующий инструктаж… и соответствующие средства для необходимых расходов».
«Но, может быть я не буду соответствовать некоторым требованиям», – слабо попыталась возразить Лиза, не ожидавшая такого быстрого оборота дела. – «Может быть, я просто не смогу?» Инстинктивно она хотела испробовать путь к отступлению.
«Мы поможем Вам», – успокоил её Константин Алексеевич. – «Кроме того, мы хорошо знакомы с Вашими возможностями по имеющимся у нас характеристикам. Теперь я попрошу Вас подписать эту бумагу!» Он протянул через стол стандартный бланк с местом для подписи.
Лиза быстро пробежала бумагу глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83