Некогда здесь располагалось множество маленьких комнат, о чем свидетельствовали торчащие останки разрушенных стен. Всю залу от пола до потолка покрывали красочные любительские фрески с аляповатыми изображениями кровавых побоищ и сцен магии. Цельность настенной живописи не нарушали даже косо висящие ставни окон — картинки накладывались прямо на них.
Один из людей Скальцо прокричал:
— Убирайте змея, шанг уже близко!
Раздалось громкое нестройное позвякивание, словно миллионы крохотных колокольчиков закачались одновременно. Волосы Имриен поднялись дыбом, как солнечные лучи на детском рисунке, и стали потрескивать, словно лед под ногами. Она испытывала и страх, и ликование разом. Муирна вцепилась в ее локоть железной хваткой. Гилфов накрепко привязали к черному столбу посреди залы.
— Только не вздумайте вырваться, не то хуже будет, — заявил коротышка. — Не хочу, чтобы какие-то девчонки бегали по зале, перемешивались с другими отпечатками и портили весь вид. На вашем нынешнем месте была одна бледная, недоделанная какая-то картинка, вот мы ее аккуратненько и заменим. Вы у меня поинтереснее будете, верно, Златоглазки?
Он щелкнул бичом и отступил назад. Жертвы затрепетали.
Сторожевой змей бросился на факельщиков. Языки пламени извивались между зеркальных колец гигантского питона. Существо двигалось резкими, судорожными толчками, будто боролось со смертельной опасностью. Шипение зубастой пасти походило на звук множества раскаленных добела мечей, опущенных в прохладную воду. Спинные плавники, до этого покоившиеся по всей длине хребта, теперь ощетинились острыми гребнями, веерами переливчатого шелка, горящие перепонки которых вспыхивали всеми цветами, от грозного карминного до неистового лилового. Люди, что попали в бешено вращающуюся западню, заметались, едва уворачиваясь от ударов тяжелого хвоста. Змей ринулся к выходу. Коротышка полоснул бичом по шее существа, у основания плавников.
— Живо в сундук, мерзавец, в порошок сотру! Давай-давай, брысь отсюда, гадюка!
Факельщики попытались загнать животное в тесный сундук, оказавшийся его тюрьмой. В это самое мгновение шальной ветер подул в полную силу, и театр ужасов ожил. Имриен сосредоточила все внимание на змее, стараясь не замечать кошмарных сцен, что разыгрывались по всей зрительной зале. Муирна дрожала как осиновый лист, лицо девушки превратилось в застывшую гримасу отчаяния. Где-то гулко забил барабан. Хотя нет, это было сердце несчастной. Имриен, напротив, окатила волна безумного счастья; в душе девушки просто не осталось места для страха.
И вот из дымохода камина раздался рев, сотрясающий стены:
— Где мое золотое око?
Что это был за Голос!.. Беспощадный, угрожающий, горький, как полынь, и древний, как сама Смерть. Визг Муирны потонул в воплях мужчин.
Зал переполняли золотистые отпечатки несчастных, изворотливый змей сыпал искрами, а тем временем за спинами орущих мучителей тихонько растворились перекошенные ставни, и в залу через окно запрыгнули двое мужчин. Сначала Имриен приняла их за участников очередной жуткой сцены, но тут они накинулись на людей Скальцо. Те не ожидали атаки. Факелы упали и зашипели в расползающейся кровавой луже. Лавируя в толпе призраков, нападающие захватили врасплох еще двоих. Короткие мечи били без промаха. Преступники повалились на пол, не успев вскрикнуть. Лишь тогда их товарищи осознали, что происходит, и выхватили из ножен сверкающие клинки. Нежданных противников встретил яростный отпор. Позабытый всеми сторожевой змей оказался на свободе: кольца пламени больше не существовало. Существо рывками петляло вдоль стен, словно живая молния. Трое факельщиков ринулись к выходу и сгинули во мраке коридора. Незапертая дверь закачалась на ржавых петлях. Глаза змея вспыхнули мстительным огнем, и создание устремилось в погоню за своими тюремщиками. Один из людей Скальцо обезумел от страха и выпрыгнул в окно.
И вот на камин упала тень: в трубе шевелилось нечто огромное. Темный силуэт больше всего походил на омерзительную когтистую лапу — или гигантского паука. Из дымохода посыпались ошметки сажи.
Недобрый Голос прогрохотал гораздо свирепее:
— Где мое золотое око?
— Муирна! — закричал таинственный спаситель.
Изрыгая жуткие проклятия, Лиам и еще один эрт вынырнули из гущи видений. Клинки со свистом рассекли веревки, что связывали пленниц.
На полу лежали раненые и мертвецы, над ними сплетались и вихрем разворачивались отпечатки грозного змея. Слуги Скальцо утратили остатки разума и бессмысленно метались по зале, превратившейся в роковую западню. За дверью — озлобленное чудовище, внутри — еще большая опасность. Все вокруг кишело призраками. Даже под потолком летали отпечатки несчастных гилфов: хозяева притона использовали когда-то силдроновые пояса.
Закопченный дымоход затрясся от мощных ударов изнутри; на пол посыпались куски облицовочной плитки и сухой извести. И вот в очаг проникло Нечто, напоминающее ногу невообразимо громадного цыпленка, в которую попала молния.
— ГДЕ МОЕ ЗОЛОТОЕ ОКО?
— Да заткнись ты со своим оком! — истерично завопил кто-то из умирающих.
По зале прошумел зловещий ветер. Втянувшись в трубу, он как будто забрал весь воздух с собой. Коротышка с бичом стоя заскользил к камину, точно катился по льду. С невероятной скоростью мужчину засосало в очаг. Краткий вскрик — и бедняги не стало. Будто пальцы Твари сжали его голову и со всей силой дернули кверху. Тело заболталось в воздухе безвольной тряпичной куклой. Скальцо полетел в дымоход, как летит наружу пробка, которую выбивает перебродивший эль. Все произошло мгновенно. Только что человек с перекошенным лицом упирался в каминную полку — и вот уже ничего не осталось. Только бич на полуда горстка сажи, что осыпалась из трубы.
— Бежим отсюда! — закричал кто-то.
Жуткий ветер задул снова. Пустота грозила вырвать барабанные перепонки из ушей тех, кто находился в зале. Вот заскользил еще один.
Лиам подсадил бывших узниц и своего друга в окно, и все четверо покатились вниз по черепичной кровле. С высоты беглецам открылся поразительный вид ночного города, охваченного шангом. Каждая крыша играла морозными блестками, кокетничая с просторами небесных лугов, на которых вместо кашки цвели крупные звезды. Мужчины помогли девушкам спрыгнуть на следующую кровлю.
Прибрежные строения возводились как попало, без всякого намека на планирование. Остроконечные крыши всевозможных форм и высоты, слепленные вместе, образовывали подобие сумасшедшей лестницы, беспорядочно утыканной пылающими вышками труб. Дружная четверка съезжала по наклонным кровлям и проворно перепрыгивала с одной на другую, пока наконец беглецы не оказались в узком проулке, где их ждали привязанные кони.
— Торопитесь, — выдохнул Лиам, распутывая поводья, — пока парни не вызвали подмогу.
Но было уже поздно. В конце проулка раздались крики, зацокали копыта, застучали кованые сапоги. Ночь озарили ярко-желтые вспышки факелов.
Муирна одним махом вскочила в седло. На другого жеребца запрыгнул молодой эрт и, наклонившись, принял из рук Лиама Имриен. Девушка неистово вцепилась в гриву, чтобы не упасть.
— Лиам! — отчаянно звала Муирна.
Конь под ней возбужденно затанцевал, переступая с ноги на ногу.
— Уходите! — прокричал ее брат. — Это я во всем виноват! Я задержу их, пока вы не уедете.
— Нет!
Но Лиам уже хлестнул обоих жеребцов, и те помчались, как ветер. По дороге извивался потолстевший, вывалянный в пыли сторожевой змей, направляясь к реке. Кони на полном скаку перемахнули чудовище и продолжили галоп.
Далеко позади раздались воинственные вопли. Преступники сгрудились вокруг одинокого бойца.
* * *
Скакуны летели без остановок по лабиринтам кривых переулков и тоннелям арочных перекрытий между ветхими домами, до тех пор, пока не достигли окраины прибрежной части города. Здесь, посреди площади у колодца с остроконечной крышей, беглецы остановили коней. Жеребцы тяжело дышали, от их вздымающихся боков исходил пар, струящийся в лунном свете. С карниза одного из домов слышалось чириканье потревоженных шумом воробьев.
— Я возвращаюсь к Лиаму. — Молодой эрт спрыгнул на мостовую. — А вы обе поедете к Ройзин. Муирна, от Грошового Колодца дорогу дальше ты найдешь.
— Я с тобой, Эочайд, — негромко всхлипнула девушка.
— Нет. Хочешь, чтобы вас опять схватили? Если он жив, мы вернемся вместе. Если нет, пусть его жертва не будет напрасной.
Тихим, ровным голосом Эочайд объяснил, как добраться до дома Ройзин, и бегом скрылся в соседнем переулке.
Многочисленные окна в домах начали открываться. Захлопали ставни. Кто-то враждебно окликнул:
— Кто там? Ты, что ли, Падрот?
— Едем, — сурово промолвила Муирна и легко поскакала прочь, придерживая за уздцы коня Имриен.
И вот девушки забарабанили в задние ворота дома Ройзин Туиллим. Хозяйка вместе с кучером Бриннегаром встретили беглянок и спешно проводили внутрь. То, что произошло дальше, случилось в одно мгновение.
Узнав, что Лиам в беде, Этлин с Палочкой в руке бросилась в конюшню, оседлала скакуна и пустила его галопом по улице.
Спасенные девушки остались в доме. Им перевязывали раны, а Ройзин то и дело заключала обеих любимиц в объятия. Муирна безнадежно пыталась прорваться сквозь лавину нетерпеливых вопросов и сама настойчиво спрашивала, как Лиам очутился в Тарве, если он уехал с дядей Медведем.
— Мы не видели твоего брата со дня отъезда, — заверила ее хозяйка.
Постепенно девушки узнали, какие отчаянные попытки предпринимались все это время для их поисков. Были опрошены все соседи, друзья и знакомые, на помощь позвали ведуний; Диармид за день сколотил команду из наемных солдат и обыскал город, но безуспешно. Караван ушел без него. Воин и слышать не хотел об отъезде, пока не найдется сестра.
Соседи с Бергамотовой улицы сообщили: вокруг дома ведуньи околачивались незнакомцы, допытывались, где сейчас его обитатели. Но те, кто знали Этлин, даже в мыслях не предали бы ее. Чужаки ушли ни с чем.
— Теперь и за моим домом слежка, — поведала Ройзин. — стоит выйти на улицу, глядишь — какая-нибудь нахальная рожа таращится из-за угла или с крыши. Приспешники Коргута, это точно, охотятся за Сианадом. Мы их не очень-то пугаемся. Если честно, мы тут с кузиной надумали изловить одного и допросить хорошенько: он мог бы навести на ваш след.
— Но мы никого не видели, когда подъезжали к воротам, — нетерпеливо перебила родственницу Муирна.
— Если бы не Этлин, вы столкнулись бы с ними нос к носу. Кузина как раз водила ищеек по городу, устраивая для них разные хитроумные ловушки. Совсем заморочила парней, не скоро они теперь выпутаются. А тут появляетесь вы, хвала Владыке Орлов! Я отослала Бриннегара с весточкой к Диармиду: пусть знает, что вы целы и невредимы, а заодно пускай соберет товарищей похрабрее и скачет в прибрежный район, на подмогу к Лиаму и его другу. Да, Лиам… Откуда он в городе — для нас тайна. К тому же, без товарищей. Не нравится мне все это.
— Я не могу здесь оставаться! — Муирна вскочила, заламывая руки. — Я должна помочь брату, он там совсем один, против целой шайки головорезов!
— Можешь и останешься, — отвечала Ройзин. — Ты слишком взвинчена. Вот, выпей настойку: она поможет уснуть. Выпей, говорят тебе.
Девушка завозмущалась, но все же послушалась хозяйку. Служанка увела разгневанную девушку наверх.
— Побудь со мной, Имриен. Не хочу сидеть здесь одна. Ужасная ночка.
Ройзин посмотрела в окно, на тупые клинья крыш, купающиеся в свете звезд.
Минуты срывались и капали, понемногу разрушая ночь, подобно воде, которая точит мрамор старинного фонтана. Имриен сидела, обхватив голову руками.
* * *
Правда обрушилась на них в тот же миг, когда в конце улицы показалась медленная процессия. Из груди Ройзин вырвался стон. Впереди брела Этлин, указывая путь. Эта ночь превратила ведунью в сгорбленную, сломленную старуху, чьи космы свешивались на лицо, мешая смотреть. Палочка Этлин выросла и окрепла, обратившись узловатым посохом. За убитой горем матерью шагал Эочайд, неся на руках бездыханное тело Лиама. Следом шел Бриннегар и еще десяток-другой суровых, изможденных битвой мужчин.
Эочайд, побледневший и осунувшийся, с безграничной нежностью положил драгоценную ношу на стол, прикрыл тело плащом и обратился к своим товарищам:
— Пойдемте, друзья. Мы храбро сражались. Увидимся утром.
— Бриннегар, — заговорила Ройзин. — Умоляю, постой на страже, пока не рассветет.
Кучер молча удалился. В комнате остались четверо. Они стояли вокруг стола со склоненными головами. Эочайд произнес будничным, бесцветным голосом:
— Вот и Лиама нет. Отправился в могилу за Сианадом и братьями Сулибгаин.
Никто не шелохнулся.
А Эочайд хрипло продолжал:
— Лиам, друг мой, покойся с миром. Не сомневайся, твои убийцы заплатили сполна. Пятеро за одного. Мы рассчитались с ними.
Тут он повернулся к Этлин:
— Ваш сын прискакал ко мне нынче утром. Конь был в мыле, да и седок выглядел не лучше — весь израненный, в ссадинах. Поход за сокровищами окончился полным крахом. Лиам рассказал мне все. Уже на второй день пути экспедицию нагнали трое всадников из города — парни с восточного берега. Они окликнули Лиама и отозвали в сторонку на пару слов. Сперва ему показали золотую брошь в виде дракона, которая принадлежала Муирне. Потом объявили: «В последнее время ты стал слишком заметен, Лиам Бруадайр. С чего это вдруг такому голодранцу жить на широкую ногу? Клад, что ли, откопал? Мы знали, что ты готовишь вылазку в лес. Наш предводитель полагает, вы идете за остальной долей клада. Он хотел поделиться по-честному, но вы провели наших ребят и слиняли втихомолку. Наш предводитель очень зол.
Когда ты в последний раз виделся с сестрой? Мы — недавно. Делай, как мы скажем, и ей ничего не будет. Если к концу месяца мы не вернемся в город с богатством, твоей сестричке конец».
— Значит, похитители не имеют отношения к Коргуту, — безо всякого выражения заметила Ройзин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59