Скорее бы! Девушка потеряла покой, возбужденно расхаживая по дому. С ненасытной жадностью вглядывалась она в чужие лица. Это так просто: надо выглядеть как все, тогда к ней потянутся, возможно, с ней будут даже дружить. Как страстно желала этого Имриен! Приходили, конечно, и сомнения. Как выглядит ее настоящее лицо? Красиво, так себе или ужасно? Что, если только часть опухолей поддается лечению?
Девушку лихорадило, она чуть не заболела от волнения, считая часы до встречи с магом. Два дня превратились в два нескончаемых года.
Сианад нанял повозку с кучером. Когда колеса кареты застучали по булыжной мостовой Бергамотовой улицы, все соседи, как один, высунулись в окна посмотреть на диковину. Прохожие вжимались в стены, протискивались бочком, минуя повозку на узенькой кривой дороге, и кляли колымагу на чем свет стоит. При появлении великана-эрта завистники отпрянули от окошек, а пешеходы проворно ретировались. Сианад посадил в экипаж прекрасно одетую леди с опущенным на лицо капюшоном, а сам занял место позади. Карета с грохотом тронулась.
— Ну, теперь мы совсем как лорды и леди! — ликовал Сианад.
«Полно, неужели это я? — боялась поверить Имриен. — Может, это все-таки сладкая греза: я еду в повозке, на мне шелковое платье цвета нежнейших фиалок, парчовая накидка, расшитая узором цветущих садов. Вот сейчас я пробужусь в Башне Исс, на пятом этаже для слуг, в кладовке для мыла… Но если все так, как кажется, — лишь бы только маг мне помог!»
Дурное предчувствие заставило живот Имриен похолодеть и обратиться в камень. Девушка решила отвлечься и выглянула на улицу через окошко, не снимая богато расшитого капюшона.
Осеннее утро усеяло жемчужными каплями небесный свод, что раскинулся над лесом крыш. Черным мотыльком промелькнул в облаках силуэт Всадника Бури, прибывшего в Башню Десятого Дома. Улицы являли взгляду такое пестрое смешение сценок из городской жизни, что глаза с непривычки разбегались. Толпы людей в невиданных одеяниях сновали туда-сюда. Вот спешат по делам простые ремесленники в суконных камзолах; вот степенно шагают, о чем-то беседуя, купцы в широкополых шляпах; вот эрты в клетчатых килтах, с медными гривами и усами, в которых запутались солнечные зайчики. Моряки в закатанных по колено штанах и повязанных наискось полосатых косынках ссорятся, задирая «лимонников» — аэронавтов с торгового судна. Кто-то провел на цепи ручного медведя.
Но самое неизгладимое впечатление произвели на Имриен мужчины с жестокими лицами, когтями на латных перчатках и воротниками из железных пластин, расходящихся вроде веера. Тела великанов покрывали живописные татуировки в виде извивающихся чудищ. Некоторые мужчины носили полосатые косынки с концами, свисающими до плеч, головы других венчали высокие крылатые шлемы.
— Ребята из Намарры, — пояснил Сианад. — Злодеи и преступники, как пить дать.
Вскоре повозка миновала бедную часть города. Менялась архитектура, менялись и люди. Кузнецы, котельщики, ткачи, дубильщики, плотники и сапожники уступили хозяевам постоялых дворов, торговцам рыбой и фруктами, а тех потеснили ювелиры, продавцы пряностей и дорогих тканей. Цветистые шелка и атлас раздувались на ветру и снова опадали, как будто бриз развлекался, перебрасывая знойную радугу с ладони на ладонь. Вдоль дороги тянулись ряды развесистых старцев-эвкалиптов, щедро усеянных бархатистыми алыми цветами.
Пешеходы попадались на глаза все реже, экипажи — все чаще. Мимо проехал маг в белоснежных одеждах и остроконечной шляпе. По улице прогуливался странствующий менестрель; за спиной у него качалась лютня, в правое плечо вцепился тонкими пальцами капуцин. Бряцая шпорами и оружием, прогрохотала по мостовой свита какого-то важного господина — группа высокомерно держащихся всадников в кольчугах и пышных рыцарских плащах. Щегольски одетые прохожие проворно попятились, дабы конские копыта не забрызгали грязью их пестрые платья по колено и длиннополые плащи с восьмидюймовыми разрезами по краям. Крикливо разукрашенные капюшоны мужчин были до смешного вытянуты и заужены, так что их концы приходилось перекидывать через плечо, где они и болтались подобно уснувшим змеям.
Из повозки вышла юная леди в длинном платье, грациозно облегающем талию; нижние рукава девушки украшали ряды крохотных блестящих пуговок от локтя до запястья, с верхних рукавов свисали пушистые перья; гладкокрашеную ткань платья обвивали широкие ленты узорчатой вышивки. Дамы постарше одевались почти так же, как и молодежь, только на головах вместо басок и вуалей они носили сияющие туманности: вытянутые закругленные футляры из проволоки, прикрывающие лоб и опускающиеся к подбородку по обе стороны от лица; через особые отверстия по бокам струились волосы, концы которых опутывали специальные сеточки. Чаще всего локоны были черными, иногда — каштановыми.
Навстречу проехала отборная упряжка; из окна повозки печально смотрела вдова в траурной маске из черного шелка. Мимо прошел мужчина, на локте которого капризно повисла жеманная леди, хныча и беспрестанно нюхая серебристый ароматический шарик — средство против заразы…
Вдруг словно молния ударила Имриен. С отчаянно бьющимся сердцем она рванула задвижку дверцы и, когда та не поддалась, начала бешено трясти ее. Огромная ладонь Сианада легла на щеколду, не давая ей открыться.
— Эй, потише… Кучер, стой! Что с тобой, шерна, скажи мне!
Имриен схватила в горсть свои локоны и затрясла ими перед лицом друга.
«Золото. Леди с золотыми волосами».
Эрт выглянул наружу, проводил взглядом богатую девицу с льющимися по спине пышными кудрями цвета бархатцев.
— А, ну да, золото. Но не талифское, если ты об этом. Приглядись повнимательнее: у корней локоны совсем другого оттенка. Нынче модно красить волосы в желтый и черный цвета, примазываться к талифам или феоркайндцам. Но уж точно не в рыжий: эртов они считают ниже себя, сгоррамы! Да и наш Диармид туда же — выкрасился, лишь бы не выделяться среди товарищей по службе. Все это враки, сплошное притворство, скажу я тебе. В Жильварис Тарв парики и краска стали выгодным делом, потому блондинок здесь хоть пруд пруди, а настоящих талифов ни одного. Ни одного, я проверял — наводил тут справки для тебя.
Расстроенная Имриен откинулась на спинку сиденья и отвернулась от окна. Повозка тронулась дальше. Очутившись в самой роскошной части города, кучер остановил лошадь у высокой стены с бронзовыми воротами, на стойках которых пригнулись, будто готовясь к прыжку, обсидиановые шакалы. Сианад немного пообщался со стражниками, после чего одна створка ворот распахнулась, пропуская посетителей.
Широкую мощеную дорогу окаймляли стройные кипарисы и колонны, обвитые драконами из яшмы и увенчанные все теми же оскаленными шакалами. И вот наконец путники достигли парадной лестницы. Перед ними возвышался дворец великого мага.
Дворецкий провел эрта и девушку по долгой галерее чертогов с высокими сводами, отражающими звуки шагов. Мраморные двери были отполированы до зеркального блеска. Кругом стояли стражники Коргута в черно-белых ливреях.
— К чему порядочному человеку столько охраны? — хмурился Сианад, на дух не выносящий представителей верховной власти.
За массивным столом из черного дерева восседал пожилой писец или секретарь. Он потребовал деньги за лечение вперед и принялся строчить что-то в пухлой книге для записей. Перо скребло по бумаге, будто настырная мышь тайком подтачивала своды дворца. Закончив, секретарь просушил написанное порошком из чеканной медной коробочки с куполообразной заостренной крышкой.
Ботинки Сианада беспокойно переступали по идеально отполированному полу.
— А вы ждите здесь. — Писец не глядя указал пером на стул, закапав чернилами свой рукав и поверхность стола. — Несравненный принимает посетителей только наедине.
Эрт попытался возразить.
— Наедине! — неумолимо повторил секретарь и уставился прямо на эрта. Набрякшие веки старичка моргнули. Всего один раз.
Мужчина присел, кипя от злости.
«Удачи!» — пожелал Сианад на языке немых, к вящему неудовольствию строгого писца.
«Спасибо», — отвечала Имриен, уходя прочь. За дверью служанка предложила ей присесть.
— Тебе несказанно повезло с богатым дядей, дорогуша, — неодобрительно произнесла девица и чопорно поджала губы. — Встретишься с самым очаровательным господином и мудрейшим из магов во всей Айе!
Имриен подняла лицо. Служанка вздрогнула и передернулась от отвращения. Глаза ее засуетились, как два испуганных таракана.
— Несравненный, как всегда, ужасно занят, — заявила она, отодвигаясь. — Посетители толпами ломятся, чтобы только взглянуть на величайшего мага. Будешь здесь ожидать, пока он не выкроит для тебя время. Смотри, веди себя прилично и достойно, раз уж попала в число избранных им счастливчиков.
Имриен сидела как можно приличнее и достойнее. Потянулось время ожидания. Но вот дверь распахнулась, и другая служанка пригласила посетительницу войти.
Полутемные чертоги обворожительного мага отличались от тесной приемной Этлин, как ночь ото дня. В пунцовой дымке очерчивались контуры медных пробирок, реторт и пузатых стеклянных емкостей, в которых булькали и дымились окрашенные жидкости. Из-под жаровен таинственно щурились красноглазые огоньки. Ровными рядами вырисовывались прозрачные банки: в них плавали заспиртованные глазные яблоки, зародыши, птичьи сердечки и прочие органы всевозможных существ. С крюка над синевато-багровым блюдом свисала связка лисьих черепов. В углу расположился полный лошадиный скелет, искусно скрепленный при помощи медных заклепок. Раскрытые шкатулки из полированного дерева с бархатными подкладками демонстрировали сверкающие скальпели, иглы и ланцеты. На вытертых полках в безупречном порядке стояли чаши для спускания крови, инструменты для прижигания, множество стеклянных пузырьков с руническими надписями на этикетках и круглых сосудов, заткнутых пробками.
Часть стен покрывали зеркала, другую часть занавешивали гобелены с изображением магических символов, рунических букв, звезд, лун и полумесяцев. На гигантском столе из дуба лежал распахнутый посередине старинный том. Между страниц выглядывала затейливо вышитая закладка с позолоченными кистями. На темных полках громоздились толстые рукописи в кожаных переплетах и резных серебряных окладах, напоминающих изящное кружево, а также пергаментные свитки, перевязанные пурпурными ленточками. Застекленный шкаф заключал в себе чучела змей и ящериц, взирающих на мир драгоценными камнями вместо глаз.
Имриен почудилось, что она попала в зловещую пещеру чудовища, заполненную мертвыми или неодушевленными вещами, но самое страшное — эти вещи будто хранили способность к искусственной жизни. В любой момент они готовы были рвать, раздирать, колоть, пронзать и разрезать на кусочки того, кого им прикажут.
Посреди огромного чертога высился длинный узкий стол на четырехфутовых ножках, выполненный из цельной каменной плиты. Край столешницы разъела пролитая щелочь. Рядом на скамье поблескивали в сумерках аккуратно разложенные заточенные ножи, иглы… И этот ужасный запах!.. Аромат ладана безуспешно пытался заглушить стойкую вонь гниющего мяса.
Вошла новая служанка — более высокого ранга, чем прежняя, судя по диковинной черно-белой ливрее. Имриен получила повеление снять верхние одежды и облачиться в серый льняной халат.
— Несравненный скоро появится, — сообщила служанка. — Великий маг очень, очень занят. Тебе сказочно повезло, что он нашел время для приема.
Имриен кивнула. Нужно было быть полной дурочкой, чтобы до сих пор не понять этого. Ей захотелось бросить все и убежать отсюда.
Внезапно двери распахнулись, и на пороге появился маг, стряхивая крошки с губ.
Дворец и окружение Коргута по прозванию Шакал, конечно, впечатлили посетительницу, но до самого мага им было ой как далеко. Рослый широкоплечий мужчина чуть старше тридцати — настоящий красавец. По плечам струились густые волосы и черные с серебром ленты. Ослепительная белизна одежд заставляла думать, что они сотканы из света, а сам Несравненный — выходец из иных, высших миров.
Взглянув на уродливое лицо Имриен, маг не выразил ни малейшего удивления. Он сразу заговорил, и сладкозвучный потек в уши девушки липкой патокой с медового пирога, сплошь начиненного изюмом и инжиром.
— Исцелить отравление ядовитым плющом для меня сущий пустяк. Я часто лечил эту болезнь, и всякий раз с необычайным успехом. Главное — выполняй мои указания. Если будешь слушаться, пожнешь добрые плоды. Ты непременно получишь назад свое лицо, вот только сомневаюсь, что оно тебя так уж порадует. Насколько я могу судить по грубоватой и, как бы помягче выразиться, неприятной форме черепа, лицо получится простоватым, ничего интересного.
Глаза Коргута скользнули от больной к настенному зеркалу. И тут Имриен осенило: ну конечно, маг не отшатнулся при взгляде на девушку только потому, что он ее не видел! Этот напыщенный пустозвон так глубоко и безоговорочно поглощен собой — не человек, а ходячий символ богатства и самодовольства.
И все же он почти покорил девушку своими манерами.
«Пусть этот индейский петух ничего не замечает, кроме собственной особы и слащавой лести легковерных подхалимов, наплевать! — сказала себе Имриен. — Но он мне нужен. У него есть то, что мне необходимо. И я вытерплю все».
— Кроме того, не вздумай жаловаться, кричать или стонать. Ясно?
Маг слегка поморщился, будто его оскорбляла даже мысль о подобной невоспитанности.
Девушка кивнула.
Ей дали отхлебнуть какой-то напиток, синий и ледяной, как сама смерть. Разум Имриен затуманился, она потеряла способность мыслить — но не чувствовать. Тело девушки онемело лишь отчасти. Больную положили на холодный каменный стол в ее тоненьком сером халате.
И тут все началось: боль, лезвия, горячие иглы, едкие кислоты, обжигающие мази; каждый нерв Имриен превратился в раскаленную стальную нить, проводящую терзания самыми изощренными способами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59