Ты ведь помнишь эти записки, не так ли, Лаура?
Джин? Дочь? Лаура уставилась на него.
Филин включил маленький фонарь и пристроил его на столике у кровати, направив на нее. Луч освещал ее шею и рассеивал темноту рядом с ней. Глянув вверх, она увидела, что он стоит неподвижно, смотрит на нее немигающим взглядом. И тут он поднял руки.
— Я помню, — выдавила она, стараясь, чтобы он их разобрал.
Он медленно опустил руки. Лаура облегченно закрыла глаза, расслабилась. Это был почти конец. Она ответила недостаточно быстро.
— Лаура, — прошептал он. — Ты никак не поймешь. Я хищная птица. Когда я встревожен, у меня есть лишь один способ успокоиться. Не искушай меня своим упрямством. А теперь расскажи, что мы намерены сделать.
У Лауры запершило в горле. Кляп давил на язык. Каждый мускул в затекших руках и ногах напрягся от страха, пульсирующая боль усилилась. Она закрыла глаза, попыталась сосредоточиться.
— Джин... ее дочь... Я посылала записки.
Когда она открыла глаза, фонарь уже погас. Филин больше не нависал над ней. Она услышала звук захлопнувшейся двери. Он ушел.
Откуда-то доносился слабый аромат — он забыл дать ей кофе.
54
Контора адвоката Крэйга Майклсона располагалась на Олд-Стэйт-роуд, в двух кварталах от мотеля, где Джин и курсант Кэррол Рид Торнтон провели несколько ночей. Проезжая мотель, Джин заморгала, подавляя слезы.
Перед ее мысленным взором возник отчетливый образ Торнтона, воспоминания об их недолгой близости столь свежи... Казалось, проскользни она сейчас в комнату 108, и он ждет ее там. Рид, светловолосый и голубоглазый, крепко обнимавший ее сильными руками, отчего она испытывала такое счастье, какое до этого и представить себе не могла.
«Мечтаю я о Джинни...»
Сколько лет прошло со дня гибели Рида, а эта песня по-прежнему волновала ее. Мы были влюблены, думала Джин. Он был моим Прекрасным Принцем, добрым, умным и гораздо взрослее своих двадцати двух. Ему нравилась армейская жизнь. Он поддерживал меня как писателя. Он шутил, что когда станет генералом, то попросит меня написать его биографию. Когда я сказала ему, что беременна, он обеспокоился, потому что знал мнение отца насчет ранних браков. Но потом сказал: «Мы просто изменим наши планы, Джинни. Ранние браки не такая уж редкость в нашей семье. Мой дедушка женился в день выпуска из Вест-Пойнта, а бабушке было всего девятнадцать».
«Но ты говорил, что они знали друг друга с детства, — заметила она. — Это меняет дело. Это будет выглядеть так, словно я забеременела, чтобы выйти за тебя замуж».
Рид прижал палец к ее губам.
«Чтобы я такого больше не слышал, — твердо сказал он. — Как только мои родители узнают тебя получше, они полюбят тебя. Из этих же соображений тебе тоже надо как можно быстрее познакомить меня со своими родителями».
Знакомиться с родителями Рида я собиралась после поступления в Брин-Мор, думала Джин. К тому времени мои разошлись бы. Если бы его семья познакомилась с каждым из них по отдельности, возможно, мои отец и мать действительно пришлись бы им по душе. Незачем было посвящать его родителей в проблемы ее семьи.
Но только если бы Рид был жив...
Если бы он погиб после нашей женитьбы, я бы оставила Лили. Рид был единственным ребенком в семье. Его родители могли рассердиться из-за нашего брака, но наверняка полюбили бы внучку.
Но мы все упустили подходящее время, с болью подумала Джин, и умчалась прочь от мотеля.
Контора Крэйга Майклсона занимала весь этаж здания, которого, насколько помнила Джин, там еще не было в пору ее свиданий с Ридом. Приемная радовала глаз стенными панелями и широкими креслами с драпировкой, имитирующей старинные гобелены. Джин решила, что, судя по всему, фирма Майклсона процветает. Джин не знала, чего ожидать. По дороге из Корнуолла в Хайленд-Фоллз она решила, что если Майклсон помогал доктору Коннорсу с незаконной регистрацией новорожденных, он, должно быть, шарлатан и будет все отрицать.
Она ждала не больше десяти минут. Крэйг Майклсон сам вышел в приемную и провел ее в свой кабинет. Он оказался высоким мужчиной лет шестидесяти, крупным, со слегка покатыми плечами и густой шевелюрой, скорее темно-русой, нежели седой, которая выглядела так, словно он только что побывал в парикмахерской. Его темно-серый костюм был прекрасно скроен, ситцевый галстук голубовато-серого оттенка. Его внешний вид, а также подбор мебели и картин для кабинета, характеризовали его как человека сдержанного и консервативного.
Джин не была уверена, что это не худший вариант из всех возможных. Если Крэйг Майклсон не связан с удочерением Лили, значит, ее розыски зашли в очередной тупик.
Рассказывая адвокату о Лили, показывая копии факсов и результатов анализа ДНК, она смотрела ему прямо в глаза. Джин вкратце изложила свою биографию, неохотно упомянув о своем положении в научной среде, полученных знаках отличия и присужденных званиях, а также о том, что ее книга хорошо продавалась, в результате чего ее материальное положение стало достоянием гласности.
Майклсон, слушая, лишь один раз отвел взгляд, чтобы просмотреть факсы. Она понимала, он оценивает ее, пытаясь определить, правду ли она говорит или все, сказанное ею — хорошо продуманная ложь.
— От Пегги Кимболл, медсестры, работавшей у доктора Коннорса, я узнала, что некоторые усыновления доктор устраивал незаконно, — сказала она. — Я умоляю вас, скажите, вы оформляли удочерение моего ребенка? Знаете ли вы, кто удочерил ее?
— Доктор Шеридан, уверяю вас, я не принимал участия ни в одном усыновлении или удочерении, если оно не проводилось в строжайшем соответствии с буквой закона. И если доктор Коннорс когда-либо обходил закон, то делал он это без моего ведома или поддержки.
— Значит, если вы оформляли удочерение Лили, то, как вы утверждаете, я зарегистрирована как мать, а Кэррола Рида Торнтона как отец?
— Я утверждаю, что каждое усыновление или удочерение я проводил по закону.
За годы преподавания она иногда встречала среди студентов настоящих мастеров водить за нос, умело использовавших недомолвки, так что Джин научилась распознавать эту уловку. Она поняла, что именно с этим сейчас и столкнулась.
— Мистер Майклсон, девушка девятнадцати с половиной лет, возможно, в опасности. Если вы оформили удочерение, значит, вы знаете, кто ее удочерил. Сейчас вы можете защитить ее. Я считаю, что защитить ее — ваш моральный долг.
Зря она это сказала. Глаза Крэйга Майклсона за очками в серебряной оправе подернулись льдом.
— Доктор Шеридан, вы потребовали, чтобы я встретился с вами сегодня. Вы пришли сюда с историей, о достоверности которой я могу судить, опираясь лишь на ваши слова. Вы фактически намекнули, что я нарушал закон в прошлом, а сейчас вы требуете, чтобы я нарушил закон, помогая вам. Есть законные способы ознакомления с записями о рождении. Вы должны пойти в окружную прокуратуру. Думаю, они походатайствуют перед судьей, чтобы раскрыть эти записи. Смею вас заверить, что это единственный способ действий, которого вы должны придерживаться в своем расследовании. Как вы сами сказали, есть вероятность того, что во время вашей беременности кто-то мог видеть вас в кабинете доктора Коннорса и каким-то образом проникнуть в архив. Вы также предположили, что все это из-за денег. Откровенно говоря, я считаю, что вы не ошибаетесь. Некто знает вашу дочь и полагает, что за эту информацию вы ему заплатите.
Он поднялся. Джин не торопилась вставать.
— Мистер Майклсон, у меня неплохо развита интуиция, и у меня такое чувство, что это вы оформили удочерение Лили и что, скорее всего, сделали вы это законно. Еще некое сильное чувство, подсказывает мне: кем бы ни был писавший мне человек, пусть он даже настолько близок с Лили, что может взять ее расческу, он явно опасен. Я пойду в суд и добьюсь раскрытия записей. Однако дело в том, что за это время с моим ребенком может что-то случиться, а все потому, что вы сейчас отказались помочь мне. И если с ней что-то случится, и мне станет об этом известно, я не знаю, что с вами сделаю.
Джин не смогла сдержать слез, хлынувших из глаз. Она развернулась и выбежала из комнаты. Секретарь и нескольких человек, ожидавших в приемной, проводили ее удивленными взглядами. Добравшись до машины, она рывком распахнула дверь, забралась внутрь и закрыла лицо ладонями.
И вдруг она ощутила мертвенный холод. Так же отчетливо, как если бы Лаура сидела рядом с ней в машине, она услышала ее мольбу: «Джин, помоги мне! Пожалуйста, Джин, помоги мне!»
55
Крэйг Майклсон в окно своего кабинета с тревогой смотрел, как Джин Шеридан бежит к машине. Она на пределе, подумал он. Это не случай из серии «женщина, одержимая идеей разыскать своего ребенка, наскоро придумала историю». Должен ли он предупредить Чарльза и Гэйно? Если что-то случится с Мередит, это убьет их.
Он не станет, да и нельзя ему, упоминать Джин Шеридан, но он может хотя бы сообщить Чарли об угрозе, нависшей над его приемной дочерью. А дальше он сам должен решить, что сказать Мередит и какие меры предпринять для ее защиты. Если история с расческой правда, возможно, Мередит вспомнит, где могла забыть или потерять ее. Может, таким образом получится установить личность того, кто прислал эти факсы.
Джин Шеридан сказала, если что-нибудь случится с ее дочерью, и окажется, что я мог это предотвратить, она не знает, что со мной сделает, вспомнил он. От Чарльза и Гэйно можно ожидать того же.
Приняв решение, Крэйг Майклсон подошел к столу и снял телефонную трубку. Номер он помнил наизусть. Нелепое совпадение, думал он, ожидая соединения. Джин Шеридан живет неподалеку от Чарльза и Гэйно. Она в Александрии. Они в Чеви-Чейзе.
Трубку подняли после первого гудка.
— Приемная генерала Бакли, — ответил четкий голос.
— Это Крэйг Майклсон, друг генерала Бакли. Мне нужно поговорить с ним по очень важному делу. Он у себя?
— Простите, сэр. Генерал за рубежом по служебным делам. Могу я чем-то вам помочь?
— Нет, боюсь, что нет. Он будет вам звонить?
— Да, сэр. Ведомство регулярно выходит с ним на связь.
— Тогда передайте ему, что это очень срочно, пусть позвонит мне, как только сможет. — Крэйг продиктовал свое имя, дал номер своего мобильного и рабочего телефонов. Он поколебался, затем решил не говорить, что дело касается Мередит. Чарльз перезвонит, как только получит срочное сообщение — он в этом уверен.
В любом случае, подумал Крэйг Майклсон, вешая трубку, в Вест-Пойнте Мередит в большей безопасности, чем в любом другом месте.
Затем у него мелькнула непрошеная мысль: пребывание в Вест-Пойнте не уберегло от гибели родного отца Мередит, курсанта Кэррола Рида Торнтона-младшего.
56
Первым, кого увидел Картер Стюарт, зайдя в половине четвертого в вестибюль «Глен-Ридж Хауз», был Джейк Перкинс, который, как обычно, развалился в одном из кресел. Может, ему жить негде? — недоумевал Стюарт. Он подошел к телефону, стоящему на конторке портье, и позвонил в номер Робби Брента.
Никто не ответил.
— Робби, мы договаривались встретиться в половине четвертого, — грубовато сказал Стюарт в ответ на предложение компьютера оставить голосовое сообщение. — Я подожду еще пятнадцать минут.
Положив трубку, в кабинете позади конторки он заметил следователя Сэма Дигана. Их взгляды встретились, и Диган поднялся, очевидно, собираясь поговорить с ним. Как-то очень уж решительно двинулся к нему детектив, и у Стюарта возникло подозрение, что он хочет поговорить не о погоде.
Они стояли друг против друга по разные стороны конторки.
— Мистер Стюарт, — сказал Сэм. — Рад вас видеть. Я оставил сообщение в вашем отеле и надеялся, что вы перезвоните.
— Я работал со своим постановщиком над новой пьесой, — резко ответил Стюарт Картер.
— Я видел, что вы звонили по внутреннему номеру. С кем-то встречаетесь?
Стюарта возмутил вопрос Дигана. Не ваше дело, хотел сказать он, но что-то в позе Дигана заставило его проглотить эту реплику. .
— На половину четвертого у меня назначена встреча с Робби Брентом. И прежде чем вы спросите, зачем мы встречаемся, — понятно ведь, что это ваш следующий вопрос, — позвольте мне удовлетворить ваше любопытство. Брент согласился играть главную роль в новом комедийном сериале. Он просмотрел сценарии, понял, что они не слишком хороши, если не сказать хуже, и попросил меня взглянуть на них и высказать профессиональное мнение — можно или нет как-нибудь их спасти.
— Мистер Стюарт, вас сравнивают с такими драматургами, как Тенесси Уильямс и Эдвард Олби, — без околичностей сказал Сэм. — Я, конечно, человек простой, но мне кажется, что большинство комедий положений — это надругательство над интеллектом. Меня удивляет, что вам интересно судить одну из них.
— Я не напрашивался, — ледяным тоном отозвался Стюарт. — Вчера, после ужина, Робби Брент попросил меня посмотреть сценарии. Он предложил принести их ко мне в отель, но, как вы сами понимаете, мне пришлось бы приложить массу усилий, чтобы выдворить его из моего номера после просмотра материала. Удобнее встретиться здесь. И хоть я не пишу комедии положений, я очень хороший судья опусов любых жанров. Вы случайно не знаете, как скоро появится Робби?
— Понятия не имею, какие у него планы, — сказал Сэм. — Я тоже пришел сюда поговорить с ним. Когда я звонил ему, никто не ответил, и, выяснив, что его весь день никто не видел, я заставил горничную открыть его номер. Постель оказалась не смята. Похоже, что мистер Брент исчез.
Сэму не очень-то хотелось сообщать это Картеру Стюарту, но чутье подсказывало ему, что стоит открыть карты и посмотреть на его реакцию. Она оказалась более бурной, чем он ожидал.
— Исчез! Мистер Диган, неужели вы не понимаете, что этот сценарий исчерпал себя? Позвольте вам объяснить: в пресловутом сериале есть роль сексуальной блондинки — просто копии пропавшей Лауры Уилкокс. На днях, в Вест-Пойнте, за обеденным столом Брент польстил Лауре, что она прекрасно смотрелась бы в этой роли. Я склоняюсь к мысли, что весь этот бесплатный цирк вокруг ее исчезновения обыкновенный рекламный трюк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36