Все три имели одно надгробие, на котором были высечены имена, каждое со своей датой смерти: Чарльз, Черил и Зоя Бутэны.
– Господи, – пробормотал Клауд, – целая семья.
– Нет, – возразил Джаред, опускаясь на колено перед могильным камнем. – Не совсем. Черил действительно покоится здесь. Зоя умерла далеко отсюда, и ее тело так и не было обнаружено, как и тела многих других. Ну а Чарльз до сих пор жив. Здесь похоронен другой. Клон, который Чарльз вырастил для того, чтобы убедить всех в своем самоубийстве.
Протянув руку, Джаред погладил холодную плиту:
– Так что семьи здесь нет.
Дэн посмотрел на коленопреклоненного Джареда.
– Пожалуй, я пойду, поброжу, – сказал он, намереваясь дать приятелю время побыть одному.
– Нет. Пожалуйста, подожди. Еще минута, и мы сможем идти.
Клауд кивнул, но устремил взор вдаль, на линию деревьев. Джаред повернулся к надгробию.
Он солгал Клауду. Того, кого он хотел навестить, здесь не было. Джаред не испытывал ни капли сострадания к бедному безымянному клону, которого Бутэн умертвил, изображая собственное самоубийство. В воспоминаниях Бутэна, всплывающих в сознании у Джареда, этот клон существовал как нечто неодушевленное, не живой человек, а лишь средство достижения цели – о чем Джаред, совершенно естественно, ничего не помнил, поскольку Бутэн нажал спусковой крючок уже после того, как снял копию своего сознания. Джаред тщетно попытался проникнуться состраданием к клону, но на кладбище он пришел не к нему. Оставалось надеяться, что бедняга так и не проснулся. Джаред решил больше не думать о нем.
Сосредоточившись на имени Черил, он ощутил бурные, противоречивые чувства, всплывшие из глубин памяти. До него вдруг дошло, что, хотя Бутэн испытывал привязанность к своей жене, назвать это любовью было бы большим преувеличением. Они поженились потому, что оба хотели детей, понимали друг друга и достаточно хорошо относились один к другому. Но Джаред чувствовал, что со временем это эмоциональное влечение в значительной степени ослабло. От развода супругов удержало рождение дочери, которой были рады оба. Прохладная взаимная терпимость все же предпочтительнее сложностей, связанных с разводом, и удара, которым он стал бы для девочки.
Из какого-то закутка сознания выползло одно неожиданное воспоминание о гибели Черил: во время своей последней прогулки в горы она была не одна. С ней был мужчина, бывший, как подозревал Бутэн, ее любовником. Следов ревности Джаред не обнаружил. Бутэн не держал на жену зла за супружескую неверность; в конце концов, у него самого тоже были любовницы. Но Джаред ощутил злость, которую чувствовал Бутэн на похоронах, когда предполагаемый любовник слишком долго задержался у могилы, тем самым отнимая у Бутэна время проститься с женой. А у Зои – с матерью.
Зоя.
Джаред провел пальцем по буквам, высеченным на могильной плите, и произнес вслух имя той, которая должна была покоиться здесь. И снова его захлестнуло горе, выплеснувшееся из воспоминаний Бутэна прямо в сердце. Джаред снова прикоснулся к надгробию и заплакал.
Ему на плечо легла рука; подняв взгляд, Дирак увидел лейтенанта Клауда.
– Не стесняйся, – сказал тот. – Всем нам приходится терять тех, кого мы любим.
Джаред кивнул:
– Знаю. Я терял близких. Сара Полинг. Я прочувствовал, как она умирала, после чего у меня в груди словно образовалась дыра. Однако это совсем другое.
– Это потому, что речь идет о ребенке.
– Ребенке, которого я не видел ни разу в жизни.
Джаред снова посмотрел на Клауда.
– Зоя умерла до того, как я появился на свет. Я ее не знал. Не мог знать. Однако я ее знаю. Все это есть у меня вот тут. – Он постучал себя по вискам. – Я помню, как она родилась. Помню ее первые шаги, первые слова. Помню, как держал ее за руку здесь, на похоронах матери. Помню нашу последнюю встречу. Помню, как мне сообщили о ее гибели. Все это вот тут.
– Нельзя обладать чужими воспоминаниями, – попытался утешить Джареда Клауд. – Это просто невозможно.
Джаред горько рассмеялся:
– Но это так. Я обладаю чужими воспоминаниями. Я же тебе говорил, что появился на свет только для того, чтобы стать носителем чужого сознания. Сначала казалось, из этой затеи ничего не получилось, а вот теперь чужие воспоминания стали моими собственными. Чужая жизнь – моей жизнью. Чужая дочь…
Джаред умолк, не в силах продолжать. Опустившись на колено рядом с ним, Дэн обнял его за плечо, не мешая скорби.
– Это несправедливо, – наконец пробормотал он. – Несправедливо, что ты скорбишь по этой девочке.
Дирак горько усмехнулся:
– Мы живем не в той вселенной, чтобы говорить о справедливости.
– Это точно, – согласился Клауд.
– И я хочу скорбеть по Зое, – продолжал Джаред. – Я чувствую ее. Чувствую любовь к ней. Которую испытывал он. Я хочу помнить Зою, даже если это означает, что я вынужден ее оплакивать. Это не слишком большая плата за то, чтобы хранить память о ней. Ведь так, правда?
– Да, наверное.
– Спасибо. Спасибо за то, что пришел сюда вместе со мной. Спасибо за помощь.
– Именно для этого и существуют друзья.
"Дирак, – прозвучал в сознании Джареда голос Джейн Саган. Обернувшись, он увидел, что она стоит у него за спиной. – Ты снова призван на службу".
Джаред ощутил внезапный щелчок повторной интеграции. Его захлестнули чувства и мысли Джейн, и он на мгновение испытал отвращение, но тотчас же другая его частица возрадовалась возвращению в более полное существование. Джаред мысленно отметил, что интеграция заключается не только в обмене информацией и достижении общности сознания. Интеграция также означает контроль; она является способом объединения различных людей в одно целое. Именно в этом главная причина того, что солдаты Специальных сил практически не выходят в отставку: это означало бы потерю интеграции. А отсутствие интеграции означает одиночество.
Солдаты Специальных сил не остаются одни. Даже когда они предоставлены сами себе.
"Дирак!" – властно повторила Саган.
– Говорите нормально, – сказал Джаред и поднялся с земли, упорно избегая встретиться взглядом со своим командиром. – Это просто неприлично.
Поколебавшись мгновение, Саган сдалась:
– Хорошо. Рядовой Дирак, пора идти. Нас ждут на станции "Феникс".
– Зачем? – удивился Джаред.
– Я не могу говорить об этом при нем, – сказала Саган, указывая на Клауда. – Не обижайтесь, лейтенант.
– Не обижаюсь.
– Скажите вслух, – настаивал Джаред. – Иначе я никуда не пойду.
– Это официальный приказ!
– А я говорю, что ты можешь взять свой приказ и засунуть его себе в задницу, – пробормотал Джаред. – Знаешь, мне надоело служить в Специальных силах. Надоело, когда меня швыряют из одного места в другое. Если ты не скажешь, куда я должен идти и почему, я, наверное, лучше останусь здесь.
Шумно вздохнув, Саган повернулась к Клауду:
– Обещаю, если вы хоть словом обмолвитесь о том, что я сейчас скажу, я вас лично пристрелю. В упор. Прошу мне верить.
– Миледи, – учтиво произнес Дэн, – я верю каждому вашему слову.
– Три часа назад крейсер "Ястреб" был уничтожен обинянами, – начала Саган. – Ему удалось выпустить аварийный зонд. За последние два дня мы потеряли помимо "Ястреба" еще два корабля, они просто исчезли. Мы полагаем, обиняне собирались проделать то же самое и с "Ястребом", но по каким-то причинам это им не удалось. Нам повезло, если можно считать это везением. Если добавить к этим трем кораблям еще четыре, которые исчезли за последний месяц, становится очевидно, что обиняне решили нанести удар по Специальным силам.
– Почему? – спросил Дирак.
– Неизвестно. Но генерал Сциллард решил не дожидаться нападения на следующий наш корабль. Мы отправляемся за Бутэном, Дирак. Трогаемся в путь через двенадцать часов.
– Это же чистой воды безумие, – возразил Джаред. – Нам известно только то, что он находится на Аристе. Для того чтобы его найти, понадобится обшарить весь спутник. И сколько бы кораблей мы ни задействовали, речь идет о нападении на родину обинян.
– Нам известно, где именно на Аристе искать Бутэна, – сказала Саган. – И у нас есть план, как ускользнуть от обинян.
– И как же?
– А вот это я уже не буду обсуждать при посторонних. Все, Дирак, препирания закончены. Или ты идешь со мной, или нет. У нас осталось двенадцать часов до начала атаки. Ты и так уже заставил меня потерять время, разыскивая тебя по планете. Не будем больше терять ни минуты. Возвращаемся на станцию.
11
"Черт бы тебя побрал, генерал Сциллард! – думала Джейн Саган, направляясь по коридору "Коршуна" к посту управления стыковочными узлами. – Прекрати же прятаться от меня, долбаный урод!"
Она проследила за тем, чтобы эта мысль не попала на общий канал Специальных сил. Из-за сходства процессов мышления и речи практически каждому солдату приходилось попадать в неприятную ситуацию "неужели я сказал это вслух?". Но конкретно эта мысль, озвученная вслух, могла обернуться неоправданно большими неприятностями.
Саган охотилась за генералом Сциллардом с того самого момента, как получила приказ вернуть Джареда Дирака из самовольной отлучки на Феникс. Вместе с приказом поступило уведомление о том, что Дирак снова поступает под ее начало, а также совершенно секретный доклад полковника Роббинса, в котором описывались последние события в жизни Дирака: его путешествие на станцию "Ковелл", внезапный прорыв воспоминаний и тот факт, что в настоящий момент образ его сознания практически полностью соответствует тому, что оставил Чарльз Бутэн. В дополнение к этому Роббинс прислал копию записки генерала Мэттсона Сцилларду, в которой Мэттсон настоятельно просил командира Специальных сил не возвращать Дирака к активной службе и предлагал задержать его на неопределенный срок, по крайней мере до тех пор, пока не завершится тем или иным образом новый виток противостояния с обинянами.
Хоть Саган и считала генерала Мэттсона полным ослом, она вынуждена была признать, что в данном случае он попал в самую точку. Ей все время было не по себе, пока Дирак служил под ее началом. Да, он был хорошим, толковым солдатом, но Джейн не давало покоя, что у него в голове торчит чужое сознание, которое грозить вытечь и испортить его собственное. Поэтому ее не покидала тревога, что Дирак сломается во время ответственной операции и не только погибнет сам, но и погубит своих боевых товарищей. Саган считала огромной удачей, что в момент слома, после того, как Джаред отведал мармеладных орешков, он находился дома, на станции "Феникс". И только когда Мэттсон снял с нее всю дальнейшую ответственность за Дирака, она позволила себе ощутить в отношении него жалость. Саган вынуждена была признать, что все ее подозрения оказались беспочвенными.
"Но это было тогда", – подумала она.
Теперь Дирак вернулся, и уже документально подтверждено, что он сошел с рельсов. Саган потребовалась вся ее выдержка, чтобы не разорвать его в клочья, когда он осмелился дерзить ей на кладбище. Если бы у нее был с собой шоковый пистолет, она выстрелила бы ему в голову снова, только для того, чтобы показать, что ей наплевать на его трансплантированное сознание. А так Саган с трудом сохраняла видимость вежливости всю дорогу обратно на станцию. На этот раз они перемещались на быстроходном катере, который причалил прямо к стыковочному узлу "Коршуна". Генерал Сциллард находился на борту крейсера и беседовал с его командиром майором Криком. Он оставлял без внимания все предыдущие запросы Саган, когда та находилась на "Коршуне", а он – на станции "Феникс", но теперь, когда они оказались на одном корабле, она была полна решимости найти его во что бы то ни стало и высказать все наболевшее. Саган взбежала по трапу, перепрыгивая через две ступеньки, и распахнула дверь в пост управления стыковочными узлами.
"Я знал, что ты идешь сюда", – встретил ее Сциллард, когда она вошла в помещение.
Генерал сидел перед приборной панелью, с которой осуществлялось управление стыковкой. Разумеется, вахтенный офицер мог осуществлять почти все функции через свой МозгоДруг, и, как правило, так и делал. Приборная панель была оставлена лишь в качестве резервного варианта. Впрочем, дублировались все системы управления крейсером.
"Разумеется, – согласилась Саган. – Вы являетесь командующим Специальными силами. Вы можете установить местонахождение любого своего подчиненного по сигналу МозгоДруга".
"Я имел в виду другое, – возразил Сциллард. – Я просто хорошо тебя знаю. Я ни минуты не сомневался, что ты будешь искать меня, получив Дирака обратно под свое начало".
Крутанувшись в кресле, генерал вытянул ноги.
"Как видишь, я даже отправил отсюда всех, чтобы мы смогли побеседовать без посторонних. И вот ты здесь".
"Прошу разрешения говорить откровенно".
"Естественно".
"Сэр, черт побери, вы просто спятили!"
Сциллард рассмеялся вслух:
"Лейтенант, я не ожидал, что вы будете говорить настолько откровенно".
"Вы ознакомились с теми же самыми материалами, которые прислал мне Роббинс, – взволнованно продолжала Саган. – Вам известно, в какой степени Дирак сейчас похож на Бутэна. Даже его головной мозг функционирует так же. И тем не менее вы включили его в число тех, кому предстоит искать предателя".
"Да".
– Проклятье! – выругалась Саган вслух.
Солдаты Специальных сил общаются друг с другом быстро и действенно, однако их "речь" не слишком хорошо подходит для восклицаний. Так или иначе, Джейн подкрепила свое ругательство волной раздражения и отчаяния, которую она направила генералу Сцилларду. Тот в ответ не произнес ни звука.
"Я не желаю взваливать на себя ответственность за Дирака", – наконец сказала Саган.
"Что-то не припоминаю, чтобы я спрашивал у тебя, хочешь ли ты брать на себя ответственность", – заметил Сциллард.
"Дирак представляет опасность для остальных бойцов моего взвода, – настаивала лейтенант. – И он поставит под угрозу успех операции. Вам не нужно объяснять, что будет означать провал. Нам не нужен дополнительный риск".
"Не согласен", – ответил генерал.
"Ради всего святого, – воскликнула Саган, – почему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44