https://wodolei.ru/catalog/vodonagrevateli/bojlery/kosvennogo-nagreva/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Рекс, напротив, не сводя с нее глаз (ведь это в конце концов просто вежливость — смотреть на человека, с которым беседуешь), ответил:
— До свидания, надеюсь, тебе будет весело.
В юности Траверсу ничто человеческое не было чуждо. Он не пропускал ни одного скандала после футбольного матча, был готов облачиться в карнавальный костюм Пьеро и орать разухабистым баритоном на буйной пирушке: «Пустите меня к девочкам!» Тогда он был не прочь пофлиртовать с каждой парой ярких глаз. И теперь вдруг в нем проснулся тот беззаботный озорной студент, каким он был перед войной.
— Передай мой горячий привет рыбкам, Джой! На секунду их взгляды встретились.
— О… э. Ты что-то сказал?
— Я сказал всего лишь «передай привет рыбкам».
— Да, непременно.
Если бы она продолжала смотреть на него, она бы увидела, как сузились его голубые глаза, а рот тронула улыбка в ответ на ее слова в стиле «исполнительного секретаря», но в новой манере:
— Передай привет твоим пациентам!
— Спасибо, передам.
— Джой! — раздался нетерпеливый пронзительный крик Персиваля Артура. Он уже дважды звал ее. — Что ты там делаешь?
— Иду!
Она сделала два быстрых шага, но словно невидимая рука заставила ее обернуться к балкону. Джой не могла понять отчего.
Возможно, лишь последняя секретарша Рекса Траверса (та, что покачивала бедрами, говорила воркующим голосом и находила, что доктор «о-о, так мил! Такой притягательный мужчина») смогла бы понять!
— До свидания! — Джой прощально кивнула этому новому, приводящему в замешательство Рексу, который держался дружелюбно, словно старший брат, и, ища, чем занять руки, бездумно взяла со стола серебряный портсигар.
Рекс, имевший обыкновение заполнять портсигар перед уходом, вернулся к столу, взял его из рук девушки, быстро произнес «Благодарю!», наклонился и легко коснулся губами ее пальцев.
Красивый, учтивый жест. Мужчины в других странах пользуются им ежедневно, приходя в изумление от бессознательного сопротивления англичанки попытке поцеловать ей руку. В свою очередь англичанку поражает автоматизм, холодность этого лишенного ласки приветствия. На континенте не знают о том, что для англичан это не просто формальный жест, но нечто более интимное — ласка.
«Неужели Рекс имел в виду это? — терялась в догадках Джой, трепеща, как пойманная птица. — Или он проделал это подобно графу и другим „заграничным“ мужчинам?»
Ей казалось, что на ее руке отпечатался благородный, четкий абрис рта, твердого и одновременно мягко-бархатистого (такой же след сиял на ее щеке).
Рекс выпрямился, вынул сигарету и, шагнув назад, ответил на ее последнее «до свидания»:
— Пока!
Он почти добавил еще одно слово. В наше время его используют в дружеской, ни к чему не обязывающей болтовне, обращаясь к любому едва знакомому человеку. Но только не Рекс. Перед ним была единственная девушка, которой он пока не должен был его говорить. И он замкнул уста. Но, может быть, это слово читалось в его глазах?.. Конечно, он не знал, прочитала ли его девушка, но знал совершенно точно, что мысленно добавил: «Пока, дорогая».

Глава десятая
ТРУД ОТСУТСТВОВАТЬ
И мы не больше друг для друга,
чем ветер, пролетевший мимо.
Шекспир
1
Игрушечное княжество Монако гордится своим главным дворцом — его внутренним двором и часовыми в опереточной форме, словно вынутыми из коробки с солдатиками дитяти-великана. Но есть в Монако и нечто подлинно величественное.
Это скалистый мыс над Средиземным морем, увенчанный высоким белым зданием Музея океанологии, который поднимается прямо из голубеющих вод.
Оставляя сушу, вы входите по ступенькам через стеклянные двери в это мерцающее здание. В холле молоденькие француженки продают разноцветные радужные раковины, морских коньков и нитки кораллов с любого заморского берега.
Направо — огромный зал, ничем не отличающийся от нашего Музея естественной истории в Южном Кенсингтоне: шкафы с чучелами полярных медведей, тюленей, морских львов; огромные скелеты китов над ними похожи на строящиеся корабли на стапелях.
Налево — спуск в тускло освещенные глубины, в помещения, опоясанные полупрозрачными, излучающими зеленое свечение панелями, которые представляют собою длинный замкнутый резервуар с морской водой. Ее накачивают прямо из залива и запускают всевозможных обитателей моря. Тут и массивные по-стариковски черепахи с маленькими лысыми головками, которые высовываются из маленьких круглых панцирей, наводя на мысль о жилетах и золотых цепочках для карманных часов. Они медленно поднимались вверх, раздвигая воду своими великолепными плавниками, и, казалось, выговаривали: «Фу… чепуха… эй, мелочь, прочь с дороги», — мелким рыбешкам с огромными сияющими плавниками, которые то складывались, то раскрывались в кристально чистой зеленоватой воде — подобно шифоновой юбке зазевавшейся кокетки. Как вспышки молнии, мелькали у самой поверхности маленькие, красивой формы рыбки, зато мягко-бесформенные вяло пульсировали на дне резервуара. Таинственно мерцавшая, словно пригоршня тонких серебряных монет, рыба кругами уходила в холодную темень, а рядом плыла красная с золотым отблеском. Рыба шла косяком и в одиночку, украшенная узором, подобно диковинным змеям, и состоящая из одних лишь огромных глаз и широко раскрытой пасти, рыбы из Индийского океана, рыбы из Тихого океана. Ах, этот подводный мир, своеобразный, безмолвный, отгороженный от нас стеклянными стенами, сквозь которые праздно глазеют существа нашего мира. Кучка посетителей тянулась вдоль полупрозрачной границы этого темного склепа, тянулась, останавливалась, снова продвигалась вперед. Среди них — высокий худой английский школьник и хорошенькая девушка в кремовом, которая вполне могла быть его сестрой.
— Джой, как ты думаешь, рыбы, наверное, терпеть не могут, когда на них глазеют? Если бы какие-нибудь необыкновенные великаны посадили нас под стекло и приходили бы посмотреть, мы бы тоже чувствовали себя отвратительно! — задумчиво произнес Персиваль Артур. — А может быть, все так и есть…
Потом, схватив ее за руку, он ринулся назад, чтобы еще раз взглянуть на каких-то очаровательных экзотических крабов, которые бочком продвигались по камням на дне резервуара.
И тогда произошла эта встреча.
2
А было так. Они внезапно увидели, как сверху в воду погрузилась рука человека (сам он оставался невидимым). Рука мертвенно мерцала и в зеленой воде походила на конечность мертвеца. Она на ощупь продвигалась вниз…
— Как потрясающе страшно это выглядит! — раздался позади Джой голос. — Разумеется, это всего лишь один из тех людей, что меняют камушки и прочее, но невольно думаешь о руке тонущего матроса, увлекаемого сиреной…
Голос говорил по-английски, медлительный, ленивый оксфордский голос, голос, звучавший когда-то в каждом сновидении Джой…
Она стремительно повернулась, оторвавшись от созерцания воды, и лицом к лицу столкнулась со своей единственной любовью, Джеффри Фордом.
3
Джеффри привез свою мать из Монте-Карло сюда, в музей, ибо он более всего соответствовал представлениям о «прохладной пещере», которой она жаждала. «В этих залах, — говорил он, — попадаешь как будто в глыбу желто-зеленого льда». И едва они вошли в эту пещеру, затененную и мерцающую, как он, не веря своим ушам, уловил удивленное: «О! Неужели — Джеффри?» — исходившее от девичьей фигурки возле аквариума с крабами.
Дрожащий зеленый свет растекался по ее лицу, напоминая зыбкие отражения в заводях Темзы.
— Что?..
И тотчас же понял. Весело снял шляпу и воскликнул:
— При-вет! Какое счастье — встретить тебя!
Эта встреча должна была произойти. Джеффри ожидал ее, надеялся, желал, даже подстраивал. Но теперь, когда она состоялась, он стоял как громом пораженный. Лишь необходимость поддерживать светскую беседу заставила его прийти в себя.
— Мамочка, дорогая моя! Узнаешь, кто это? Восклицания и воркотня маленькой женщины в девичьем, не по возрасту, платье, обилие ее духов, смешавшихся с запахами темного аквариума, ее оживленность и звенящий смех, — все, что когда-то пугало, настораживало.
— Ну, конечно, Джой! Узнаю! Да, да. Как поживаете?.. Боюсь, я забыла вашу новую фамилию!
— Траверс.
— Траверс, да. Доктор. Друзья сообщили нам… поздновато для того, чтобы послать поздравление. Это знаменательное событие было таким внезапным, не правда ли?
— Довольно внезапным, — согласилась Джой.
— И вы живете здесь? Как восхитительно, что мы встретились, — лепетала мать Джеффри, с любопытством глядя из-под изящной шляпки. — Ваш муж с вами?
— Нет. Сегодня он занят, — Джой во время этой суеты не чувствовала ничего, кроме удивления. — Э… это — его племянник.
И тут вдруг почувствовала смятение.
4
Она почувствовала внезапный прилив раздражения, поняв, что Персиваль Артур, игриво ринувшийся пожимать руки, выглядит не лучшим образом.
В юности есть пора, когда молодого человека бросает из одной крайности в другую. Порой под влиянием знакомого итальянца Персиваль Артур выглядел как совершенный маленький жиголо — гладкозачесанный, с осиной талией, в белоснежном костюме. Сегодня же второпях он сменил пляжный костюм на первую же попавшуюся рубашку, вытащив ее из груды бывших в употреблении вместо стопки чистых. Воротник расстегнут, рукава закатаны выше локтей. В волосах песок. Галстук он потерял, от подтяжек отказался. Не найдя ремня, стянул брюки на талии старым черным галстуком Рекса. Трудно вообразить большего оборванца, чем тот, что предстал перед Фордом. На мгновение Джой почувствовала себя готовой защитить его, словно это пугало действительно было родным ее человеком. Ах, мальчишество! До чего ужасно, что он появился перед матерью Форда таким, хотя мог одеться вполне прилично! Досадно попасться на такой мелочи в столь ответственный момент!
Джой едва ли осознавала, что здесь, в темно-зеленом подземном гроте из стекла, камня и морской воды, со странно скользящими рыбами и глазеющими туристами, судьба ниспослала ей встречу с тем, кто был для нее когда-то центром мироздания.
5
Подумать только! Этот молодой человек, стройный и элегантный, в легком шелковом костюме кремового цвета, с изысканнейшим фазановым галстуком от Ассера, с темными волосами на йоту длиннее, чем у солдата или врача, этот молодой человек, от которого веяло Оксфордом, Челси и легким снобизмом, должен был стать ее мужем! (Ее настоящим мужем.) Его карие глаза, прикосновение длинных пальцев, знакомый перстень с печаткой когда-то возносили Джой Харрисон к звездам. С прощальным письмом для нее померкло солнце. И теперь он опять мог изменить течение ее жизни.
Была бы она сейчас женой Джеффри Форда… А эта маленькая шикарная, накрашенная и надушенная светская женщина была бы свекровью Джой…
Так стояли они, четверо англичан, четко выделяясь на фоне зеленой воды и пучеглазых, разевающих рты рыб, тех самых, которым Рекс пробил передать привет. Легко текла светская беседа… Но о чем они думали?
Джой недоумевала: «Что случилось с Фордами? Отчего они переменились? Или переменилась я сама?» Джеффри размышлял:
«Как она будет держаться со мной? В этих катакомбах ее не разглядеть… Вот поворачивается… Выглядит изумительно… Спокойная, цветущая… Неужели от брака с этим доктором? Значит, она счастлива? Счастливее, чем со мною? Как же так?»
Его мать, более опытная в сердечных делах, смотрела на Джой и думала:
«Она не похожа на девушку, которая наслаждается медовым месяцем… Почему? Около нее юноша, но она выглядит совсем не так, как выглядела бы я, если бы…»
Тут она опять вспомнила о Джиме — придет ли от него весточка из Прованса?
А у Персиваля Артура была одна мысль: «Когда же мы уйдем отсюда?»
6
— Да, мы живем совсем рядом, — отвечала Джой на последний из прозвучавших вопросов. — Миссис Форд, надеюсь, вы найдете время посетить нас до отъезда? Заходите!
«Нас», — Джеффри Форд наблюдал за Джой Траверс, когда она произносила эти слова.
Персиваль Артур Фитцрой смотрел на Джеффри, переминался с ноги на ногу и посылал все проклятия Мьюборо на тех, кто мешал возвращению домой. Вдруг на веснушчатом лице пятнадцатилетнего молодого человека промелькнуло выражение, которое свойственно людям лет в двадцать… в тридцать лет…
Но этого никто не заметил.
Джой внутренне восхищалась той легкостью, с которой выговаривала «наша вилла»… ах, тема гнездышка для молодоженов появлялась во всех выверенных «новобрачных» фразах. Как сквозь сон, она слышала собственный голос, произносящий то же, что и несколько недель назад на Харли-стрит, на своей помолвке, когда она играла роль невесты. И тогда все это казалось кошмаром. Да и теперь могло обернуться кровоточащей раной.
— Конечно, Джой, — я еще могу так вас называть? — я с восторгом посетила бы ваш новый дом и познакомилась с вашим мужем. Если мы задержимся здесь. Это от многого зависит, — прощебетала Пэнси Форд (бедная Пэнси зависела от приезда или неприезда своего нерешительного вояки). — Мы можем и не остаться…
— О, надеюсь, что вы все же соберетесь к нам. Джой хотела, чтобы они пришли. Счастлива она была или несчастлива, она жаждала показать им, что с ней все в порядке.
«Наверное, это мелочно», — размышляла Джой, но ничто человеческое ей не было чуждо. Она страстно желала, чтобы эти двое: один — чуть не ставший ее супругом, а другая — свекровью, причинившие ей столько горя, — увидели новобрачную в ее доме, где она явно не могла быть несчастливой.
Ведь и помимо любви есть немало вещей, представляющих интерес. Джой хотела продемонстрировать их Фордам. Джой хотела показать, как по-английски красив и уютен ее «Монплезир».
Она хотела показать сад и цветы.
Хотела показать прекрасную ванную со множеством туалетных принадлежностей.
Хотела показать замечательную кухню Мелани.
И Рекса.
Да! Пусть между ними ничего не было, ничего такого, чем бы она могла похвастаться. Пусть! Джой продемонстрирует им Рекса.
— Если у вас нет более интересных дел, — предложила она, — приходите завтра на чай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41


А-П

П-Я