Чего он стоит, если не сможет облегчить труд строителей, у которых уже зреют новые великие замыслы!Алексей продолжал идти, приглядываясь к работе. Он старался увидеть все чужими глазами, словно очутился здесь в первый раз. Собственно, как велись работы прежде и как ведутся сейчас?Прежде по дну моря перемещался кессон, и работающие в нем подводники закладывали в дно U-образные патрубки. Потом сверху в полынью спускали трубы, а водолазы вставляли их в концы патрубков. Потом уже на коллектор — металлическую коробку, соединяющую трубы над поверхностью льда, — монтировались радиаторы. Все эти операции были механизированы.Теперь на опытном участке отказались от подводных работ. Трубы, смонтированные с коллектором и радиаторами, соединялись дугообразными патрубками еще на поверхности льда. Длина труб рассчитывалась на глубину моря в этом месте так, чтобы патрубки пришлись как раз над дном и после прохождения холодильного раствора примерзли ко дну. Весь собранный вверху блок спускался сразу. Ни кессонов, ни водолазов больше не требовалось. Это достижение. А в чем недостаток? В том, что трубы теперь приходится «подгонять» по глубине моря. При вытаскивании изо льда прогретых труб патрубки остаются внизу. Вытащенные трубы надо вывернуть из коллектора, заменить их коротенькими трубами, которые будут стоять над поверхностью льда. Вывернутые же трубы доставить на передний край участка, там вновь смонтировать с коллектором, с радиаторами, «подогнать» по глубине.Вот если бы не разбирать блоки, а целиком доставлять на передний край! Правильно! Но как это сделать? Переброска даже труб, не то что блоков, крайне затруднена. Все упирается в это.Галя догнала Алексея. Они вместе смотрели теперь на строителей. Захваченные ритмом труда, те подбадривали друг друга. С места на место не переходили, а перебегали, озорно кричали Гале:— Бабушка, поберегись!Галя с улыбкой отходила в сторону.— Вот они, самородки, — сказала она.На снег падали пачки вытащенных изо льда труб. Но Галя имела в виду не трубы, а людей.Алексея смущали больше всего эти люди. Именно их не должно быть здесь! Все больше он ощущал правоту упреков Ходова.«Если смотреть чужими глазами, то применяющиеся здесь методы действительно выглядят отсталыми. Отмени разборку блоков, и все выглядело бы по-иному. А значит, так и должно быть! Значит, надо решать вопрос о транспортировке целых блоков. Надо просить Москву прислать сюда самые могучие вездеходы, которым не страшны торосы. Нужно просить также и подъемные краны. Имеющихся и для труб не хватает».Алексей наблюдал, как вытаскивались трубы. Заклинивающиеся захваты, которые конструировал сам Алексей, брали сразу несколько труб и вытаскивали их на высоту подъема крана. Потом приходилось «перехватываться», опускать приспособление, чтобы вытащить трубы еще на несколько метров и снова опускать его.«Вот если бы были краны, способные вытащить сразу все тридцатиметровые трубы. Но слишком сложно доставлять сюда такие краны, да к тому же они должны быть подвижными… Высота подъема выше тридцати метров…» Алексей покачал головой.Галя, отойдя в сторону, чтобы не мешать размышлениям Алексея, наблюдала за ним. Заметив, что один из строителей хочет подойти к Алексею, она остановила его и стала расспрашивать, как они устраиваются на ночь. Узнала, что спят здесь в теплых палатках с надувными резиновыми стенами.— Тепло-то тепло, — сказал строитель. — Ведь воздух — лучший теплоизолятор! Только порой недосыпаем, Денис поднимает…Эти слова услышал Алексей. Вчера он шуткой подбодрил бы строителя, сегодня он воспринял сказанное как прямой упрек. Строитель прав. Люди не должны так работать в наше время. Он сам осудил бы такие методы, если бы столкнулся с ними впервые. Конечно, это только опытный участок. Но здесь-то и должны быть выработаны передовые методы. Должны… но еще не выработаны! Не выработаны! И по вине Алексея, который слишком беспокоился о том, чтобы выполнить дневное задание, и упускал из виду главное — возможность перехода всего строительства на разработанный здесь новый метод.— Алеша, ты поморозил себе левую щеку. Надо потереть снегом.Алексей не обратил внимания на Галины слова.— Надо перелететь на передний край. Как там с опусканием труб? — сказал он.Перед Алексеем из снежного тумана выросла фигура Виктора.— Алексей, один момент. Очень прошу подвезти.— Куда подвезти?— Геликоптер полетит к полынье? Захватите меня.— Пожалуйста, Витяка.— Еще один момент, — в нерешительности остановился Виктор. Его глаза озорно поблескивали. — Можно захватить небольшой багаж?— Куда ты собрался с багажом? — рассмеялась Галя.— Захватим, Витяка, захватим тебя вместе с багажом, — сказал Алексей, все еще занятый своими мыслями.Обрадованный Виктор побежал куда-то в сторону. Галя спросила Дениса, куда летит Омулев. Денис пожал плечами:— Не знаю. Я его к торосам послал обеспечить переброску труб.Алексей не обратил внимания на этот разговор и пошел к вертолету. Навстречу ему попались спорящие Витяка и летчик.— Алексей Сергеевич, — обратился к Алексею пилот, — вот тут он говорит…— Эвоэ! — перебил Виктор. — Я сам спрошу. Вот он не верит, что мне разрешено лететь на геликоптере.— Разрешено, разрешено, — рассеянно подтвердил Алексей.— Так ведь не только лететь! — протестовал пилот.— Груз? Вы сами разрешили захватить груз, — доказывал Виктор.— Да разве тут груз? — возразил летчик.— Багаж, груз… Мне разрешено!Алексей подтвердил. Пилот, пожав плечами, направился к машине. Виктор с видом заговорщика что-то продолжал говорить пилоту.— Ладно, не приставай. Все сделаю, — махнул тот рукой. Глава тринадцатая. ВЗЯВШИСЬ ЗА РУКИ Вертолет был готов к вылету.Алексей и Галя ждали Виктора в кабине. Сидя на алюминиевом стуле, привернутом к полу, Алексей задумался. Галя настороженно следила за ним, чувствуя, что он занят чем-то важным.— Я все время думаю, — наконец сказал Алексей, — что так дальше нельзя. Нельзя, как говорится, ехать на одном энтузиазме. Надо избежать лишних операций. Блоки труб с радиаторами надо делать неразборными. И чтобы они годились для любой глубины, как твой буровой станок.— Правильно, — обрадовалась Галя. — Телескопические трубы?Алексей кивнул головой.— Это можно было бы сделать. Нижняя труба, упирающаяся в дно, входит в верхнюю, как шомпол в винтовку. Длина сама собой устанавливается. Не надо трубы ни обрезать, ни надставлять.— Как ты хорошо придумал, Алеша!— В том-то и дело, что я плохо придумал!— Почему?— Разве можно транспортировать неразборный блок?Вошел Виктор и остановился в дверях. Вертолет тотчас стал подниматься в воздух. Пол кабины чуть накренился. Слышался свистящий звук горизонтального винта. Через открытую дверь врывался ветер. Снежинки носились по кабине, садясь на алюминиевый стол и стулья.— Что ты дверь не закрываешь, Витяка? Холодно! — недовольно сказал Алексей.Виктор продолжал стоять в проеме открытой двери, держась руками за притолоку.— Зацепляй! Зацепляй! С левой стороны! Вот так! Теперь вира! — Он повернулся лицом к кабине и крикнул пилоту: — Вверх пошел! Вертикально! Помаленьку!— Закрой сейчас же дверь! — рассердился Алексей. — Зачем управлять подъемными кранами с вертолета? Сделают это без тебя.— Никак не сделать. Не услышат, — многозначительно ответил Виктор. — Тяни вверх! Хорошо идет? Тяни! — продолжал он командовать.Потом Виктор лег на живот и высунулся из кабины наружу.— Перестань! — крикнула Галя — Ты свалишься. Какой-то сумасшедший!Виктор, не обращая внимания, продолжал лежать, смотря вниз.Галя схватила его за концы шарфа и потянула, стараясь поднять на ноги.— Готово! — заорал Виктор. — Есть в полете!— Пошел! — Он захлопнул дверцу.Виктор откинул капюшон, снял шапку, развязал шарф. Лицо его было возбуждено. Потирая озябшие руки, он лукаво поглядывал то на Галю, то на Алексея. Алексей выжидательно смотрел на Виктора.— Ну, говори, — строго сказал он. — Что за багаж у тебя?— Обыкновенный. Конечно, не чемоданы.Сегодня Алексей с необычайной остротой воспринимал все. Догадка сверкнула в нем. Он схватил Виктора за рукав.— Блок труб! — крикнул Алексей, чтобы заглушить шум винта.— Что ты кричишь? — отступил Виктор. — Я не глухой.— Ты прикрепил к вертолету неразобранный блок труб?Виктор смотрел на Галю, словно искал у нее защиты.— Отвечай, ты поднял со снега блок труб? Это ты придумал?— Я? Ничего подобного. Просто система ассоциаций.— Каких ассоциаций?— Геликоптер и стены. У американской тюрьмы каменные стены, а здесь ледяные торосы. Груз переносится через непроходимые препятствия по воздуху.— Переносится? Только переносится? — закричал Алексей, вскакивая и ударяя Виктора по плечу.Тот даже присел, не понимая еще реакции Алексея.— Только переносится, — осторожно подтвердил он. — Больше ничего. Легонько опустим трубы около подъемных кранов и… финита!— Нет, это еще не все!— Почему не все?— Вертолет вытащил трубы из проруби?— Вытащил.— Так зачем же тебе подъемные краны? Не нужны они! В этом главное! Сразу вытаскивать весь блок, не разбирая, и сразу же его весь целиком опускать в прорубь вертолетом.— Эвоэ! — почесал затылок Виктор. — Это уже не только ассоциация. Жаль, я не додумался.— Это решение вопроса. Спасибо тебе, Витяка.— Пожалуй, не только мне.— Не важно кому! Важно другое…— Что блок труб будет доставлен через торосы, — договорила за Алексея сияющая Галя.Блок действительно был доставлен и аккуратно спущен вертолетом прямо в полынью, ожидавшую труб.Алексей тотчас решил лететь на гидромонитор к Федору. Расхрабрившийся Виктор попросил было Алексея доставить вертолетом еще хоть один блок, но Алексей и слушать его не захотел.Никогда еще Алексей не ощущал такого творческого подъема. Все в нем внутренне светилось, клокотало, рвалось наружу. Мысль была холодной, острой. Мозг был чувствителен к любому возбуждению. Он мог бы месяцами проходить мимо того, что сегодня послужило для него толчком к умозаключению, выводу, обобщению.Именно сейчас, ни минутой позже, хотелось ему в корне пересмотреть весь технологический процесс строительства мола, именно сейчас он ощущал в себе богатырскую силу, разбуженную каким-то волшебством, дремавшую во время будничных забот.Что же вывело его из этого состояния будничной заботы?Алеша посмотрел на Галю. Робкая, напряженная, она сидела на алюминиевом стуле около него и выжидательно смотрела. Виктор ушел в кабину пилота, Алеша взял ее руку.— Знаешь, о чем я думаю?Галя отрицательно покачала головой.— Знаешь… настоящая любовь способна пробудить все лучшее, что только есть в человеке. Немощного сделать силачом, бездарного — талантливым, завистника — благородным, слабого — героем.— Ты говорил, что… она. — Галя не смогла выговорить слово «любовь», — что она может помешать…Теперь Алексей замотал головой, взял в свои руки обе Галины руки, крепко сжал их.Вертолет шел на посадку. Он опускался прямо на борт гидромонитора. Алексей тотчас вызвал Федора в свою каюту. Дядя Саша спал, и они не стали его тревожить.Галя, молчаливая, но взволнованная, чего-то ожидающая, счастливая, присутствовала на совещании.Алексей горел. Горел новым чувством, горел идеей, которую он смог развить из полуозорной выдумки Виктора, горел верой в великое дело, которое теперь ему под силу, под силу всем его товарищам.Федор смотрел на друга с недоумением, не понимая, что с ним происходит. Алексей же увлеченно рассказывал ему, как надо строить мол, не разбирая блоков труб, перенося их по воздуху вертолетами. Алексей предлагал, чтобы они втроем — он, Галя, Федор, не сходя с места, за ночь подготовили эскизы, схемы и проект приказа по строительству, чтобы представить его Ходову, по возвращении того из Москвы.Федор, дымя трубкой, выслушал Алексея.— Не согласен, — сказал он. — Чертежи, эскизы, приказ. Мало.— Чего же ты хочешь? — удивился Алексей.Выцветшие брови Федора были сосредоточенно сведены.— Соберем вертолеты со всей стройки. На опытном участке начнем работу по-новому. Немедля!— Правильно! — воскликнул Алексей. — Спасибо, Федя. Вот это будет помощь!— Пойду распоряжусь, — сказал Федор, поднимаясь. — Готовьте чертежи.Всю ночь Галя и Алексей работали, склонившись над одним столом. Алексей весело насвистывал и без конца ломал карандаши. Галя время от времени украдкой смотрела на него. Когда Алексей взглядывал на Галю, глаза его светились счастьем.Закончив один чертеж, Галя откинулась на спинку стула.— Алеша, силища в тебе, одержимость шальная! Ты и чувствовать и любить должен как-нибудь по-иному, по-своему. Это о тебе Маяковский писал, помнишь, я обещала прочесть:Любить — это значит:в глубь двора вбежать и до ночи грачьей, блестя топором, рубить дрова, силой своей играючи.Любить — это с простынь, бессонницей рваных, срываться, ревнуя к Копернику, его, а не мужа Марьи Иванны, считая своим соперником.Алексей поставил локти на стол и, положив на ладони подбородок, внимательно смотрел в черные Галины глаза.— Любить? — повторил он. — Это ревновать к Копернику, к Павлову, к Мичурину. Их считать соперниками. Любить — это дорваться до любимой работы, силой своей играючи. Как ты вовремя это вспомнила, удивительная ты, Галя! — И он продолжал, все так же пристально смотря Гале в лицо: — Любить… Может быть, любить — это, взявшись за руки, идти вперед?Галя протянула ему обе руки. Он схватил их, привлек Галю к себе и стал целовать ее:— Люблю, люблю!Галя отвечала ему, задыхаясь, пытаясь вырваться, чтобы вздохнуть. Только и успела спросить, сияя глазами:— Почему… только теперь знаешь?— Почему только теперь? Потому, что силу ты мне невиданную подарила.— Осторожно… Алеша, любимый… — шептала Галя.Но как ни помогала любовь взлету творческой фантазии, закончить к утру чертежи она помешала.Федору ничего не оставалось, как прислать им в помощь уже вышедших на работу чертежников. Глава четырнадцатая. ТОЛЬКО ВПЕРЕД! Радист Иван Гурьянович, как говорится, сбился с ног. Радиограммы сыпались на него дождем. Это были сводки о весенних всходах в Кара-Кумах, обязательства нефтяников Сахалина, цифры выплавки стали по всему Советскому Союзу, сообщения о высотном рекорде самолета, о выработке электроэнергии на атомных станциях, о ходе специальных работ в Проливах, сводки и доклады с бесчисленных участков грандиозного промышленного и строительного фронта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57