Словно глупые кутята, носились мы тогда по лесам - мокрые,
потные, грязные, но неизменно счастливые...
Думал я и о Карине - как там она одна сейчас? - и о том, что надо бы
купить Леночке серебряную ложечку по случаю появления первого зуба
(говорят, так полагается по традиции) и что пора с ней начинать заниматься
иностранными языками: к гимназии она должна будет владеть английским не
хуже своих сверстниц из Девоншира, Лотарингии и других уголков
Объединенной Европы.
Но все время, перебивая эти мирные мысли, в голову настойчиво лезло:
как быть с такой обузой, как Глазов? Оставалось успокаивать себя лишь тем,
что "будет день и будет пища", что утро вечера мудренее, и прочими
сентенциями в этом духе авоськизма...
Что я и делал.
Когда стало светать, я решил устроить короткий привал. По моему знаку
группа свернула с тропы в чащу и расположилась под огромной елью, на
вершину которой я сразу же запустил датчик наблюдения. В случае появления
в радиусе пяти миль движущихся объектов он подаст сигнал оповещения на
комп-планшет.
Я разрешил перекусить, курить и негромко разговаривать. Ребята
поснимали с себя вещмешки - "горбы" - и, улегшись, задрали на них ноги.
Видимо, никто пока особо не притомился, потому что тут же завязалась
обычная солдатская трепотня. Обсудив начало "операции", беззлобно поругали
Глазова. Потом Эсаулов стал рассказывать, как на "гражданке" охотился с
отцом на диких кабанов, а Канцевич ни к селу, ни к городу вспомнил "прикол
про то, как тетя Соня торговала жвачкой на Привозе". Грубоватые шуточки
сыпались со всех сторон, и в итоге разговор милитаров неизбежно
сконцентрировался на двух традиционных темах: "бабы" и "дембель"...
Глазов старательно улыбался, чтобы не отставать от друзей, но я
предвидел, что когда прекратится действие антибиотика, парню будет не до
смеха. А ведь "антишок", который мы ему вкалывали через каждые полчаса,
нельзя применять до бесконечности, так что, рано или поздно, Сашка света
белого невзвидит от боли, и придется нам тогда выходить на какой-нибудь
населенный пункт, чтобы оставить там Глаза.
Я изучил электронную карту.
Ближайший поселок находился в двадцати пяти километрах к
северо-востоку, назывался он тривиально Осиновкой и, судя по условным
обозначениям, насчитывал не более двух десятков домов.
Я тут же представил себе мысленно, как мы, распугивая кур, свиней и
прочую домашнюю живность, тащим Глазова по деревенской улице в
сопровождении оравы орущих босоногих ребятишек и отмалчиваемся в ответ на
расспросы любопытных бабок, тем самым еще больше разжигая их
любознательность... Плакала тогда секретность нашей миссии горючими
слезами! Да и не известно, есть ли в таком глухом селе хотя бы подобие
медицинского учреждения или местные жители пользуются услугами
какой-нибудь столетней бабки-полуколдуньи-полузнахарки?..
Но другого выхода у меня как у командира группы не было. Не вызывать
же, в самом деле, санитарный "джамп"!.. В ушах моих прозвучал хриплый
голос бригадного комманданта: "Вы должны действовать, как на настоящей
войне, лейтенант!"...

ЯН РАМИРОВ
Почему Брилер и Дефорски выбрали именно меня?..
Этот вопрос с самого начала не давал мне покоя, хотя был явно
бессмысленным. И все-таки в голове неотрывно вертелось: "Ну, почему именно
я?.. Неужели нельзя было отправить кого-нибудь из молодых? Эккса,
например, или Моргадо... Ведь и тому, и другому подобная командировка
наверняка пришлась бы по вкусу. Пока человек молод, он совсем по-иному
воспринимает мир, нежели тот, кто повидал жизнь не только в розовых
тонах"...
Едва я вдохнул такой знакомый запах кожаных ремней, мужского пота,
гуталина, нагретого пластика и еще чего-то, что не поддается никакому
определению, кроме как "запах казармы", меня тут же чуть не вырвало прямо
на тщательно подметенные ступени штабного подъезда.
Может быть, подумалось мне тогда, именно поэтому выбор пал на меня?
Ведь мои шефы знали, не могли не знать, насколько сильно я ненавижу все
то, что связано с армией.
И тем не менее, не Эккс, не Моргадо и тем более не Принтин, а именно
я торчал вчера в Главном штабе специальных войск ОВС, дожидаясь прибытия
субкомманданта Ченстоховича.
Рядом со штабом была оборудована полоса препятствий, с которой до
меня доносились возбужденные возгласы и топот ног. От нечего делать я
подошел к проволочной сетке-изгороди и стал смотреть, как спецназовцы
занимаются самым бессмысленным и даже вредным делом для всего остального
человечества: учиться убивать.
Ближе к забору располагалась учебная точка "снятие часового".
Часового, как положено, обозначал манекен, набитый
электронно-компьютерными внутренностями. Так называемый "мешок". К нему
надо было незаметно подкрасться и "снять" его броском тяжелого десантного
ножа. А это было не так-то просто. "Мешок" имел отвратительное обыкновение
резко поворачиваться при малейшем неосторожном движении нападающего и
уклоняться от фронтальных бросков...
Из-за угла кирпичной стенки на четвереньках появился очередной воин,
с зажатым в зубах ножом. Я невольно похолодел, потому что он был
точь-в-точь похож на Серегу Махатько...
Но я тут же убедился, что обознался: Серега бы не промазал по
манекену, он и по живым-то мишеням никогда не мазал, наш бравый везунчик
Серж... А после броска его двойника нож лишь ударился рукояткой о
проволоку, по которой передвигался "мешок", и отлетел в кусты. "Часовой" в
мгновение ока вскинул ствол световода и "расстрелял" незадачливого
ножеметателя пучком слабого лазерного излучения. Тот вскрикнул и схватился
за лицо: легкий ожог от световода не опасен для жизни, но неприятен - как
слезоточивый газ...
Вскоре я убедился, что полосу препятствий проходят зеленые новобранцы
из какой-то "учебки": из десяти милитаров смогли снять "часового" лишь
двое, да и то "ненарочно", как говорили в мое время в таких случаях...
- Это вы меня ждете? - раздался вдруг голос над моим ухом.
Субкоммандант Ченстохович собственной персоной. У дверей штаба за его
спиной виновато маячил дежурный по штабу.
"Так точно", чуть было не сказал я, но в последний момент подавил в
себе импульс коленопреклонения перед высокими чинами и молча протянул
Ченстоховичу свое удостоверение.
- Пре-есса, - задумчиво и с некоторой досадой протянул субкоммандант.
- Если вы хотите взять у меня интервью, вам лучше обратиться в нашу
пресс-службу...
- Я прибыл к вам по другому поводу, господин субкоммандант, - вежливо
возразил я.
Он поднял мохнатые брови, и морщины на его суровом лице сразу
разгладились.
- Вот как? А по какому поводу вы прибыли, господин... простите?
- Ничего, - великодушно сказал я. - У меня тоже скверная память на
фамилии и имена... Меня зовут Рамиров, Ян Рамиров.
- Знакомо, - сказал он. - Где-то я уже слышал о вас... В какой газете
изволите трудиться, господин Рамиров?
- "Молодежный вестник". Только не говорите мне, что это ваша любимая
газета, господин субкоммандант, - нахально сказал я.
С высокими армейскими чинами именно так и следует беседовать, чтобы
дать почувствовать им твою независимость от них.
- Понятно, - сказал Ченстохович. Он явно никуда не торопился. -
"Нужна ли нам армия?"... "С кем вы собираетесь воевать, милитары?"... И
прочее, и прочее в том же духе... Теперь я вспомнил вашу фамилию, как же,
как же!..
Тон его стал еще более язвительным.
- Редакция нашей газеты направила меня к вам по следующему вопросу,
господин субкоммандант, - стал излагать я. - Нам известно о тех учениях,
которые начались в масштабе Объединенных Вооруженных Сил, и мы хотели бы
посвятить один из ближайших номеров этой теме. Репортаж с места событий,
он нам очень нужен, господин Ченстохович. Прошу вашего разрешения дать мне
возможность побыть в шкуре милитара одной из частей "коммандос", чтобы я
мог потом написать большую, объективную статью... Ведь очень важно донести
всю правду об армии до молодежных масс, не так ли?
- Знаю я, какую правду вы донесете после пребывания среди милитаров,
- с горечью сказал Ченстохович. - "Убийцы в пятнистой форме". Или
что-нибудь подобное...
Я молчал. Что я мог ответить ему? "Может быть, он мне откажет, и
тогда все сорвется?", мелькнула в голове предательская мыслишка.
- Вот скажите мне, - продолжал субкоммандант, глядя на меня в упор. -
Почему вы все нас так ненавидите? За что? Ведь мы все-таки защищаем вас...
Или вы действительно считаете, что вас не от кого защищать?
Я молчал. Я многое мог бы сказать на эту тему, но не сейчас.
- Поймите, наконец, - говорил, нервно затягиваясь дорогой сигаретой
Ченстохович, - государство - любое государство! - не может обойтись без
армии, пока оно существует!..
- Какая оригинальная мысль, - заметил я. - Жаль, что до этого не
додумались в свое время классики политологии!
- При чем тут классики? - отмахнулся мой собеседник, не желая
реагировать на иронию в моем голосе. - Возьмите хотя бы тот случай,
потрясший весь мир - когда маньяки-экстремисты пригрозили взорвать
портативное термоядерное устройство в Ницце в разгар курортного сезона...
Кто их, по-вашему, обезвредил? Не армия?.. А прошлогодний суперпожар в
Северном море, когда горящая нефть угрожала залить все побережье Дании?!
За счет каких сил и средств были спасены люди, много людей?.. А масса
других ситуаций, когда только военная дисциплина, оперативность и
продуманность решений спасали людей?!. И вы по-прежнему будете настаивать
на том, что мы, военные, не нужны Сообществу?!
Не пустит он меня в окопы, вяло думал я, не пытаясь сопротивляться
натиску собеседника. Вон как разошелся... В конце концов, прикажет - и
выставят меня за КПП несолоно-хлебавши... хотя бы даже вон те желторотые
вояки с полосы препятствий...
- А вы думаете, нам легко? - продолжал сердиться Ченстохович, не
замечая в полемическом пылу, что витой шнур аксельбанта отстегнулся с его
правого погона и болтается на уровне подмышки. - Попробуйте поддерживать
постоянную боеготовность частей и подразделений, если вокруг только и
твердят о штыке, воткнутом в землю, о пушках, переплавляемых на
сковородки, да о стратегических ракетах, по десятку за день взрываемых на
спецполигонах!.. Попробуйте удержать дисциплину в подразделении, где три
четверти рядовых милитаров служат по контракту, а это значит - ровно в
семнадцать ноль-ноль, пусть даже будет потоп, каждый из них переоденется в
цивильное, прыгнет в свой "пежо", "форд" или "мерседес" - и до утра его
только и видели!.. И, самое главное, попробуйте научить солдата воевать,
если у него и у его страны нет врагов!..
С полосы препятствий донеслись возбужденные выкрики и хохот.
Очередная партия защитников Сообщества с переменным успехом
единоборствовала с "мешком"; на заднем плане кто-то, скользя и чудом не
срываясь вниз, бежал по наклонному бревну, еще дальше смутно маячили
выдохшиеся силуэты, висящие на турнике...
- Ладно, - неожиданно сказал субкоммандант. - Дискутировать на
подобные темы можно до бесконечности... Только не поймете вы меня,
господин Рамиров. Знаете, а я все-таки дам вам разрешение участвовать в
учениях. У Калькуты как раз готовится к заданию группа, отправитесь с ней
в тыл "противника" сегодня ночью. Только вот...
Он замялся, с явным сожалением оглядывая меня с головы до ног на
манер гоголевского Бульбы. Я понял его мысль.
- Не беспокойтесь, господин субкоммандант, - сказал я. - Скидок на
мое физическое состояние командиру группы делать не придется...
И вот теперь я сидел среди парней в пятнистой форме, и на мне была
такая же форма.
Сверлил меня один и тот же вопрос.
Зачем все же меня сюда направили?
"На всякий случай", туманно выразился Брилер, и прозвучало это как
"непредвиденный случай". Он, конечно же, шутил, но мне было не до шуток
начальника. Не нравилось мне это "пойди туда, не знаю - куда"...
От наблюдения за членами группы Бикоффа у меня сложилось странное
впечатление: будто предстоящая игра в войну им вовсе не нужна.
Задрав ноги по-штатовски, небрежно жуя "чуингам" и потягивая сок из
ярких банок, они говорили, как выражаются французы, "pour meubler le
silence" - чтобы не молчать. Неуклюжие и не всегда цензурные анекдоты.
Новости из мира турбомузыки и сплетни об интимной жизни кинозвезд.
Последние веяния молодежной моды. И, разумеется, женщины, машины и
тотализатор...
"В Пандух бы этих ребят - на денек хотя бы", невольно подумал я, но
тут же одернул самого себя. При чем здесь Пандух? Не стоит сравнивать их,
нынешних, с теми, кто служил пятнадцать-двадцать лет назад. Времена
меняются, и люди вместе с ними, гласила древняя пословица. Внешность, темы
разговоров - это еще ничего не значит. Витька Симонин, помнится, перед
боем тоже приговаривал: "Эх, братцы, бабу бы сейчас!.." - а погиб, закрыв
своим телом чужих детей, оказавшихся под сильным огнем фундаменталистов...
Конечно, в армии стало дышать намного вольнее, но люди в военной форме не
стали ни лучше, ни хуже. Просто они стали другими, вот и все...
Клички у них - почти что узаконены. У некоторых - взять того же
португальца Флажелу - даже не по одной (его зовут и Антоном - наверно, от
имени "Антониу", и "Плеткой" - видимо, буквально перевели его фамилию, и
Лесбиянцем - от Лиссабона, что ли?).
Так, пора вспомнить о своих журналистских обязанностях. В конце
концов, потом придется отчитываться лично перед господином
Ченстоховичем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36