Со
стороны, наверное, могло показаться, что мне этот номер ничего не стоил, а
на самом деле мышцы на моих руках лишь каким-то чудом не лопнули: ведь
помимо своих девяноста килограмм живого веса я вынужден был поднимать еще
и тяжесть оружия, "горба" и разного снаряжения.
Отдыхать на ветке подобно пташке мне не пришлось. Возле уха чересчур
назойливо засвистели пули, и я перепрыгнул на соседнее дерево - благо, лес
был не таким уж редким. Секундный вис, раскачивание - и прыжок на
следующее дерево. Когда-то таким способом передвигались наши пращуры, пока
не спустились с деревьев на землю. Жаль все-таки, что их акробатические
способности не передавались с генами из поколения в поколение: например, у
меня их пришлось в свое время формировать заново инструктору по гимнастике
с помощью довольно-таки увесистой дубинки...
Когда я достиг высокой березы, под которой находился в тот момент
БТР, руки мои вдруг сорвались с ветки, и я хряпнулся чуть ли не под самые
гусеницы бронемашины. Вовремя увернулся от них, но ко мне тут же бросились
со всех сторон самые бойкие солдатики, что-то крича мне на ходу.
Увернувшись от захвата одного из них, ударом ноги я перевел в лежачее
положение другого, а остальных расстрелял в упор короткой очередью...
Через секунду я оказался на скользкой, воняющей соляркой и ржавчиной
броне бэтээра. Как и полагается вежливым, цивилизованным воинам, я
постучал в запертую изнутри крышку люка. Правда, стучать пришлось
прикладом СГСа, но иначе экипаж не услышал бы меня.
Крышка приоткрылась, и в люке показалось перекошенное от возмущения
лицо, обрамленное кожаным шлемом. Судя по его нецензурному восклицанию,
приветствовать гостей - пусть даже незваных - лицо в детстве не учили, и я
постарался восполнить этот пробел в воспитании. Выстрелом, разумеется -
психологических средств в тот момент у меня под рукой не было.
Потом я очутился внутри бронетранспортера. Командир экипажа в чине
старшего лейтенанта уже судорожно тащил из кобуры свой табельный пистолет,
бортстрелок тянулся и все никак не мог дотянуться, горемыка, до стойки,
где хранился его автомат, а механик резко дал по тормозам, чем еще больше
затруднил задачу срочного вооружения экипажа.
- Спокойно, ребята, - крикнул я, стараясь перекричать рев мощного
движка с турбонаддувом. - Не следует раньше срока торопиться в рай!
И показал своим новым знакомым зажатую в кулаке вакуумную гранату,
предварительно удалив из нее чеку. На мой взгляд, объяснений больше не
требовалось, но они считали иначе.
- Чего ты хочешь, придурок? - просипел, побагровев, старлей.
- Всего лишь вертолет, - кратко пояснил я.
Я говорил чистую правду, но они мне не поверили.
- Тогда ты не туда попал, - сказал командир БТРа. - Это
бронетранспортер, дурак ты этакий, а не вертолетный отряд!
- Я вижу, вы ребята с юмором, - сказал я, разжимая пальцы ровно
настолько, чтобы мои собеседники побледнели. - Даже жалко отправлять вас
на тот свет... Если не хотите этого - тогда свяжитесь по рации со своим
командиром и попросите его прислать к вам вертолет для срочной эвакуации
тяжелораненых.
- А если он пошлет меня на определенное количество букв? - ощерился
старший лейтенант.
- Да мне до лампочки, что и как ты будешь объяснять ему, но только не
позднее, чем через полчаса над нами должен зависнуть вертолет и спустить
трап... Ты все понял?
Минут десять, не меньше, командир БТРа беседовал с неведомыми
начальниками поочередно. При этом ему пришлось употребить весь имевшийся у
него запас красноречия - в том числе и такого, от которого краснеют уши у
дам. Он кого-то умолял, кого-то обругал, на кого-то пообещал пожаловаться
по команде...
Факт, как говаривал наш приятель Одессит, состоялся: вскоре
послышался приближающийся рокот вертолетной турбины. Я приоткрыл люк,
чтобы выглянуть наружу.
Над лесом степенно разворачивался, снижаясь до бреющего полета,
пятиместный "Ягуар" санитарной модификации.
Стрельба вокруг, оказывается, уже прекратилась, и я увидел, как
милитары противника тащат куда-то за руки и за ноги неподвижные тела моих
дружков: Олега Гаркавки, Васи Ромпало и Пшимафа Эсаулова... Спасибо вам,
бойз: ценой своей жизни вы обеспечили мне возможность продолжать
выполнение задания, и теперь все будет зависеть от одного меня.
Тут вдруг в голове у меня как бы что-то заклинило.
"Задания? Какого еще задания?", мысленно удивился я.
"Отвлечь преследование в сторону вертолетной площадки", сказал на
прощание лейтенант. Он действительно сказал так, или мне это почудилось?
Но ведь наша группа выполняет совсем другое задание! Не на войне же
мы, в конце концов!.. Не на войне?!
Я протер свободной рукой глаза, и мне померещилось, что нет никаких
трупов вокруг, что не горят жарким пламенем деревья после боя и что
Гаркавка, Белорус и Эсаул, возбужденно размахивая руками, что-то
доказывают худощавому Посреднику в окружении ехидно улыбающихся милитаров
"южных"...
Я помотал головой, и непрошеное видение исчезло.
Нет, все-таки это была война, а на войне мертвые не оживают. Что со
мной? Психологический ступор какой-то, что ли?..
Командир бронетранспортера между тем успел установить прямую связь с
вертолетом, и по его наводке пилоты спустили над нами трап-лифт.
- Счастливо оставаться, - сказал я экипажу, выбрался из люка и
ухватился за трап.
Сработала автоматика, и меня швырнуло на высоту пятиэтажного дома.
Тем не менее, во время подъема я успел разжать пальцы, и когда шагнул в
кабину, внизу прогремел такой оглушительный взрыв, что вертолет подбросило
ударной волной и несколько секунд качало, как лодку на морской зыби.
В салоне вертолета меня встречал бледный борт-ассистент с пистолетом
наготове. Однако, стрелять в меня он не стал, а попытался сначала уяснить,
что же происходит. Это было ошибкой, за которую я наказал его, выбросив в
открытый люк.
Вопль несчастного еще не смолк в воздухе, когда я упер ствол своего
СМГ под челюсть пилоту, всецело поглощенного управлением вертолета.
- Отвлекись на секунду, приятель, - очень доброжелательно сказал я. -
И послушай меня. Курс - на базу!
- Ты что - одурел?! - закричал он.
Вертолет подпрыгнул, словно возмущаясь вместе со своим хозяином.
- Спокойно, - сказал я, - а то будет больно падать с такой высоты. Я
сказал - курс на базу!
Скрипя зубами, пилот осуществил какие-то манипуляции на пульте
управления, и "Ягуар", плавно набирая скорость, поплыл над лесом.
- Вот так, - удовлетворенно сказал я. - А теперь включай автопилот и
подними руки.
Он ткнул пальцем в желтую кнопку на пульте и поднял обе руки.
Повернулся ко мне, собираясь что-то сказать, но не успел. Я выстрелил, и
потом с минуту вытаскивал его безжизненное тело из пилотского кресла.
На душе у меня в тот момент почему-то стало так спокойно, будто я всю
жизнь занимался угоном вертолетов.
Потом я принялся разбираться в скопище кнопок, ручек, клавиш и
переключателей на панели управления. Высший пилотаж мне был ни к чему,
главное - заставить эту летающую телегу выполнять хотя бы простейшие
маневры. Например, разворот и пикирование... Ага, это довольно просто:
левой рукой отжимаешь вот этот рычаг вниз, а правой, наоборот, тянешь вон
ту ручку на себя...
А вот и база.
Летное поле, на котором рядами стояли "джампы" и вертолеты, было
обнесено по периметру самовозводящейся бетонной стеной. В одном его конце
находились какие-то серые строения и вышки, а в другом покоились тучные
цистерны, прикрытые маскировочными тентами.
Скорее всего, именно они и были мне нужны.
Я отключил автопилот, нацелился носом вертолета на цистерны и
увеличил обороты винта, входя в пологое пике.
Внизу началась паника. Забегали, размахивая руками, люди в
комбинезонах, по полю понеслись какие-то машины.
Цистерны неторопливо наплывали на меня, а я, как зачарованный, глядел
в их тупые морды и глупо ухмылялся. Просто сомнамбулизм какой-то!..
И тут опять накатила странная галлюцинация. Будто бы сижу я на траве,
а кто-то толкает меня в плечо.
- Эй, Аббревиатура, очнись! - твердит знакомый голос. - Не то
замерзнешь...
Гаркавка, живой и невредимый, стоит надо мной, озабоченно хмурясь и
вглядываясь в мое лицо. Автомат его закинут за спину, а вокруг бродят
милитары "южных", разворачиваются, ворча моторами, грузовики и БТРы, еще
недавно "атаковавшие" нас. Офицер с белой повязкой на рукаве что-то
набирает на клавиатуре портативного факс-модема, одновременно выговаривая
капитану в форме полевых войск:
- Поздно, голубчик, поздно!.. Десантники-то все равно вас
перехитрили.
- Но ведь мы их все-таки уничтожили? - напирает капитан. - Скажите,
мой подполковник, уничтожили мы их или нет?!
- Уничтожили, уничтожили, - соглашается Посредник. - Только с
огромными потерями и не всю группу!..
Я постепенно прихожу в себя.
- Что с тобой, дарагой? - спрашивает сзади Эсаул.
- Да он, наверно, головой ударывся о ветку, пока по деревьям скакал,
- хихикая, объясняет подошедший Ромпало.
- Сам ты "ударывся", - огрызаюсь, поднимаясь на ноги, я. - Просто
психологическое затмение нашло...
Какое-то неприятное воспоминание смутно ворочается в голове, но чем
больше я силюсь его оживить, тем больше ничего не выходит...
- Ребята, прыгайте в кузов, подбросим! - кричат с ближайшего
грузовика. - Небось, притомились пехом по лесу шататься?
- Жрать хочется - просто нэт сил тэрпеть, - мечтательно произносит
Эсаул.

ЯН РАМИРОВ - "КОРРЕСПОНДЕНТ"
Если боги хотят погубить человека, они лишают его разума...
Я тысячу раз успел вспомнить это изречение многомудрых древних
греков, пока мы подбирались к их Объекту, будь он трижды проклят!..
Авантюра, в которой мы увязли по уши, как в болоте (эх, бедняга
Канцевич!), по милости - а вернее, по дурости - лейтенанта, все отчетливее
выглядела в моих глазах самым настоящим безумством.
Я смотрел в мерно колыхавшиеся передо мной в лесных сумерках спины
Бикоффа и Флажелу и искал в уме такие аргументы, которые могли бы
переубедить этих солдафонов в недавнем нашем споре... Например, думал я,
надо было обязательно упомянуть тот бомбардировщик, что был сбит
неподалеку отсюда с ядерным оружием на борту: "Выходит, что гуманные
"сообщники" без зазрения совести не выбирают, какими средствами
пользоваться в войне!"... Или, думал я, лучше было напомнить им, что зло
неизбежно порождает зло, а жестокость - ответную жестокость... А, может
быть, нужно было помянуть войну в Пандухе?
И все-таки я молчал.
Я понимал, что сейчас, когда мои спутники подобно пулям несутся к
своей цели, любые слова и аргументы на них не подействуют. Да и рискованно
мне было продолжать агитацию за мир - впоследствии могли бы возникнуть
ненужные подозрения.
Поэтому мне оставалось только думать. Или вспоминать. Но думалось
почему-то о всякой ерунде, а вспоминалось не самое хорошее из моей жизни.
В том числе и такое, о чем я вообще давным-давно запретил себе
вспоминать...
И я снова и снова мысленно видел склоны небольшой высотки в районе
Гарнуса, которой мы должны были непременно овладеть (ребята тогда еще
горько шутили - "и изнасиловать") к исходу пыльного и знойного,
бесконечного и жестокого дня. И вновь я слышал нечеловеческие вопли
раненых и чуял запах горелой плоти, когда ветер дул от высоты к нам:
выкуривать тех, кто засел там, приходилось с помощью тяжелых огнеметов...
Горела земля, горели скалы, дым застилал небо, и поэтому казалось, что и
небо горит...
Защитники Родины, думал я, по давней привычке стараясь бесшумно
ступать по траве. Мальчишки, которым доверили оружие и разрешили
убивать!.. "На войне - как на войне"... Да если бы вы знали, что такое -
настоящая война!.. Вы думаете, что раз научились метко стрелять, красиво
драться и не бояться вида крови (особенно - своей), то уже познали, что
такое война?!
Вас не научили ненавидеть противника - не условного, а реального, и
вы пока не знаете, как это опасно и какие всходы даст эта ненависть в
ваших душах через энное количество лет... Ведь вы не способны представить
себе, как будете жить потом, после войны - если, конечно, вы вернетесь с
нее живыми, а не в казенном цинковом ящике... Как ваши дети и внуки будут
презирать вас за то, что вы убивали на войне, и вам ни за что не удастся
убедить их, что, убивая, вы защищали их, еще не родившихся... Как будет
сниться один и тот же сон: мирный поселок, исковерканный залпами ракетных
систем сплошного огня типа "Гроза"; ты швыряешь гранату в развалины, из
которых тебя только что обстреляли, а потом врываешься туда и видишь там
труп беременной женщины, рядом с которой валяется автомат и истошно кричит
ребенок в лохмотьях... И когда от вас уйдут жены, которым постоянно
мерещится кровь на ваших руках, и когда от вас отвернутся народ и
правительство - вот тогда вы проклянете даже самые справедливые войны и
себя, получившего за участие в них нагрудные побрякушки!..
Бикофф был хорошим профессионалом. Несколько раз мы чудом не
натыкались на дозоры противника и обходили их так близко, что до нас
доносился запах чужого пота...
Потом началось редколесье, а на небе засияла луна, и пришлось
красться от куста к кусту короткими перебежками наподобие пуганых ворон,
ежесекундно ожидая либо окрика "Стой!", либо выстрела в упор.
И все-таки беда случилась неожиданно - как ей, в общем-то, и
полагается...
Шедший впереди меня Антон Флажелу лишь на какой-то метр отклонился
вправо от лейтенанта и тут же раздался негромкий звук - будто сработала
елочная хлопушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36