Каким-то образом воюющие группировки сумели уцелеть, и теперь шеренги
людей, только что стрелявших друг в друга, удалялись, каждая - в своем
направлении.
И тогда Рамиров понял, что идет война, в которой противники абсолютно
равны, потому что и те, и другие владеют "оракулами", позволяющими
выходить целым и невредимым из любой передряги; что за время войны,
которой еще не знала история, погибали только мирные жители и что конца
единоборству юнписовцев и "эксов" не будет никогда, потому что любая война
кончается поражением одной из сторон и победой другой, а о какой победе
здесь может идти речь?..
Он проснулся в холодном поту.
Откинув смятые простыни, уселся на кровати и судорожно закурил.
Голова болела так, будто ее стянули стальным обручем. Рамиров ощупал
макушку и обнаружил, что спал не снимая "оракула".
Он с отвращением стащил шапочку и бросил ее на стул.
Включился тиви-бокс - накануне Ян установил таймер включения на
восемь часов - и замогильный голос раздался еще до того, как осветился
экран:
"...и вот, конь белый и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему
венец, и вышел он победоносный, чтобы победить"...
Рамиров нажал кнопку на пульте, и голос умолк.
Ян невольно покосился на "оракула".
Вот он, венец, чтобы победить, подумал он. Он делает любого, даже
самого слабого, человека сильным и неуязвимым. Он спасает от любой
опасности. Он никогда не ошибается в своих прогнозах, хотя эти прогнозы
касаются только его "хозяина".
Так что же в нем плохого, за что его можно было бы ненавидеть? Почему
так важно запретить людям пользоваться им? Почему я так хочу уничтожить
этот, несомненно, полезный, приборчик?
Не потому ли, что он предназначен именно для того, чтобы одни люди
побеждали других? Но разве "оракул" нельзя использовать в интересах
мирного труда спасателей, врачей, исследователей других планет, наконец,
просто для того, чтобы сделать безопасной и лишенной всяких угроз жизнь
многих людей?..
Рамиров вздохнул и погасил сигарету.
Нет, подумал он. Ты пытаешься обмануть самого себя, братец. Ведь ты
прекрасно знаешь, в чем главное зло "оракула"... Прежде всего в том, что
он способен многократно усилить и реализовать извечные слабости
человеческие, одна из которых - упование на чью-то помощь. Ты пользуешься
этой дьявольской штуковиной всего несколько дней, но разве ты не
становишься все более зависимым от нее?!. Разве в те моменты, когда от
тебя требовалось напряжение всех сил и воли, твоя рука не тянулась
автоматически к волшебной палочке... то есть, шапочке?! Разве ты не
перестал бояться смерти? А ведь это очень страшно, когда человек перестает
опасаться, что в любую минуту его существование может прекратится...
Наверное, это уже - не человек, вернее, не совсем человек...
Это - своего рода рабство, вот что это такое! Человек станет рабом им
же придуманной машины, и тогда действительно сбудется мечта идиота...
Ради того, чтобы это никогда не сбылось, не жалко уничтожить любой,
пусть даже самый гениальный, плод человеческого разума!..
Почему же ты тогда не уничтожишь "оракула" прямо сейчас, спросил
внутренний голос. Зачем ты продолжаешь пользоваться его услугами? Сожги
его, утопи в реке, выбрось в мусорный ящик!.. Что: слабо?!. На словах-то
ты, как и все, - умник, а на деле - слаб человек?..
Сам дурак, огрызнулся Рамиров. Чтобы бороться с врагом, нужно до
конца изучить его. Должен же я иметь полное представление о том, на что
еще способен этот головной убор?!.
Но, возражая так самому себе, Рамиров с тихим ужасом понимал, что его
невидимый оппонент все-таки прав... Слаб человек, слаб!..

РЕТРОСПЕКТИВА-8. АКСЕЛЬ
Ян вышел из подземки на поверхность в центре, где не бывал уже бог
знает сколько времени. Перемены бросались в глаза.
Прямо на ступенях подземного перехода сидели проститутки. Когда
Рамиров проходил мимо них, одна оторвалась от бутылки дешевого вина и
хрипло проворковала:
- Мальчик, курс любви сегодня упал еще на десять пунктов, так что
спеши воспользоваться!
- Не будь дурой, Лорка, - процедила другая, меланхолично жевавшая
жвачку и одновременно мрачно разглядывавшая огромную дыру на черном,
заканчивающемся выше колена чулке. - Не видишь, что этот мальчик -
безденежный херувим?
- Ангелочка можно обслужить и в кредит, - сказала третья, окутанная
облаком табачного дыма, и хихикнула.
Рамиров молча прошел мимо девиц, миновал шмыгающего носом молодого
человека, торгующего с лотка армейским обмундированием и медалями,
отказался от предложений юрких валютных менял и вырвался наружу.
И сразу оказался совсем в другом мире. В этом мире расплачивались не
наличными, а с помощью электронных банковских карточек, здесь жратва и
шмотки изобиловали на каждом шагу, здесь ходили в костюмах по пятнадцать
тысяч юмов, сшитых на заказ у известных модельеров, здесь тротуары из
настоящего мрамора мыли ежедневно с мылом, здесь сверкали зеркальные
витрины, а вывески на заведениях были написаны непременно золотыми
буквами. Рамирову даже показалось, что и воздух пахнет не свежестью, и уж
тем более не выхлопными газами, смешанными с вонью помоек, а дорогой
парфюмерией. Одним словом, на каждом шагу здесь пахло большими деньгами.
На центральной площади, как раз напротив управления полиции, высился
огромный, высотой с двухэтажный дом, экран публичных объявлений. Он был
виден из любой точки площади. Смотреть по нему, конечно, было нечего -
реклама и прочая лабуда, нескончаемый поток которой лился дневно и нощно
по ти-ви. Однако, людям в этом мире, наверное, было совсем нечего делать,
если они подолгу глазели на голографическое изображение, переливавшееся
сотнями цветных оттенков, как гигантский мыльный пузырь.
Время от времени реклама прерывалась очень важными и срочными
частными объявлениями - например, о пропаже породистой собаки, за
нахождение которой предлагалось баснословное вознаграждение...
Когда Рамиров проходил мимо стоянки такси, на исполинском экране
вдруг появилась чья-то знакомая физиономия, и казенный голос за кадром с
тревожной интонацией объявил:
"Внимание, внимание! Экстренная информация! ЮНПИСом и службой
государственной безопасности срочно разыскивается человек по имени Ян
Рамиров. Гражданам, располагающих любой информацией о его местонахождении,
гарантируется крупная премия"...
Только теперь до Рамирова дошло, что физиономия на экране - его
собственная, это явно была его старая фотография, наверное, изъятая из
личного дела, которое так и осталось в архиве ЮНПИСа.
Значит, бывшие коллеги решили устроить охоту на меня. Причем, в
лучших традициях, с привлечением к этой охоте падкой на материальную
выгоду общественности... Как когда-то на Диком Западе: за голову индейца -
премия!..
Рамиров почему-то почувствовал себя так, будто заявился в полном
костюме на нудистский пляж. Конечно, за прошедшие годы лицо его
изменилось, причем наверняка не в лучшую сторону, но, видимо, опознать его
еще можно... Это что же, ходить теперь постоянно в маске? Или в черных
очках? Или совсем не высовывать носа из своей норы?
Вполне понятная злость охватила Яна, ему вдруг стало почему-то
казаться, что расфуфыренные, пахнущие как передвижные парфюмерные лавки,
прохожие косятся на него с подозрением.
- Ну, что ты так на меня, уставился, сволочь? - сказал Рамиров
шедшему навстречу толстяку в дурацкой тирольской шляпе с павлиньим пером.
Уцепившись за руку толстяка, следом влеклась тощая дама в бархатном
платье, на которой не было живого места от драгоценностей.
- Пардон? - осведомился толстяк, на всякий случай приподнимая шляпу.
- Что вы сказали?
- Я сказал, чтобы ты не пялился на меня, как на оборотня, - сказал
Рамиров. Дама охнула и мгновенно побелела. - Послушай, я - такой же
человек, как и ты. Не лучше, но и не хуже!.. И если ты думаешь, что я -
чужой в вашем уютненьком мире, что здесь место только таким, как ты и твоя
баба, то ошибаешься!..
- Джеймс! - придя в себя, заверещала дама писклявым голосом. - Пойдем
отсюда быстрее, не позволим этому типу испортить наш моцион!
- Безобразие! - трясущимися губами прошлепал толстяк, с отвращением
глядя на Рамирова. - Нарушение общественного порядка! Этот оборванец -
наверняка из "бывших"! И куда только смотрит полиция?!
Вокруг постепенно стала скапливаться горстка людей, явно ведущих
пресный образ жизни, а потому жаждущих хоть каких-нибудь развлечений.
Пусть даже в виде скандала в общественном месте...
Рамиров почувствовал, что уже не владеет собой. Он шагнул к толстяку,
но кто-то взял его сзади под руку.
Ян покосился и увидел простое, открытое лицо с короткой стрижкой. И
форменный шлем водителя такси.
От человека густо несло пивным перегаром.
- Не гони волну, дружище, - посоветовал он Рамирову. - Эту жиреющую
публику убивать надо, а ты им что-то доказывать взялся. Пойдем-ка отсюда.
Рамиров по инерции попытался вырваться, но хватка у человека в
фуражке была мертвой. Такой хваткой только винтовку со штыком держать.
- А ну, дорогу! - рявкнул таксист в толпу, и зеваки послушно
расступились.
Он отвел Рамирова на стоянку такси, втолкнул в машину, захлопнул
дверцу, сел за руль и рванул с площади на приличной скорости. Сзади
раздались запоздалые полицейские свистки, забегали какие-то люди в
мундирах, но человек гнал машину сначала по улицам, потом по каким-то
переулкам, не обращая внимания ни на переполох среди дорожных полицейских,
ни на сигналы светофоров, ни даже на Рамирова.
Когда Ян уже подумал, что таксист забыл о его существовании, тот
вдруг сунул ему ладонь и кратко сообщил:
- Аксель.
Рамиров замялся. Потом сказал:
- Ян.
Человек искоса глянул на него. Усмехнулся:
- Тот самый, которого только что показывали там, на площади? - И, не
дожидаясь ответа, продолжал: - Я тебя сразу приметил. Я же бывший
разведчик, а в разведке положено держать ушки на макушке и все
примечать... Служил?
- Служил, - подтвердил Рамиров.
- А сейчас что делаешь?
- Да так... Ничего.
- Ты что - еще не в Легионе? - удивился таксист и так крутнул руль,
объезжая колдобину, что Рамиров едва удержался на сиденье. - А за что
тогда тебя метут?
- Куда мы едем? - спросил Рамиров.
- Послушай, - сказал Аксель. - Сегодня наши собираются в одном месте.
Если хочешь - поедем вместе.
Кто такие "наши", он не стал уточнять. И так все было ясно.
- А что там делать? - Рамиров изобразил сомнения.
- Знаешь что? - сказал Аксель. - Я сразу сообразил, что ты свой
человек. Поэтому давай-ка поговорим честно, без всяких китайских
церемоний...
Он свернул из крайнего левого ряда к тротуару, под носом у попутных
машин, и остановился. К такси тут же сунулся какой-то тип в плаще,
несмотря на отсутствие дождя, с дамским зонтиком и пухлым портфелем под
мышкой:
- Освободился, шеф?
- Пошел ты, - сказал через окошко Аксель и поднял стекло.
Повернулся к Рамирову:
- Если уж ты такой крутой, Ян, то с этой гнилью надо по-другому
обращаться. Понимаешь, они разжирели именно за наш счет. Разогнали армию,
прикрываясь красивыми словами, и пусть, значит, милитары подыхают себе на
здоровье! А они будут пить, жрать и трахаться! Много лет они сюсюкали:
"человек с ружьем, человек с ружьем! Защитник наш и опора!" А как только
ружье у этого человека отобрали, так он сразу - не человек, а так, отбросы
общества, над которым можно всячески измываться... Квартиры лишить, к
примеру... или пенсию отменить. И все - прогресс, мол, прогресс! Я это
слово "прогресс" на дух уже не переношу, меня блевать от него тянет!..
Он ударил ребром ладони по рулю и помолчал, успокаиваясь.
Потом неожиданно спросил:
- Ну, что - поедем на слет ветеранов, Ян?
Рамиров устало прикрыл глаза. Вот в чем все дело, подумал он. Когда
идет большая драка, то нужно обязательно быть на чьей-то стороне. Или ты с
нами, или против нас. Или ты "наш", или "не наш", а, стало быть, - враг...
Так уже тысячу раз было, и еще тысячу раз будет, а тот, кто все же будет
пытаться остаться в стороне, станет врагом для обоих драчунов. Господи,
неужели этот мир изначально задуман так, чтобы в нем непременно были
"свои" и "враги" и чтобы больше всего доставалось ударов тому, кто
пытается разнять дерущихся?!.
- Едем, - сказал он вслух. - Едем к "нашим", Аксель.

РЕТРОСПЕКТИВА-9. ЛЕГИОН
Здание спортивного клуба находилось в тихом пригороде. Со всех сторон
оно было обнесено стальной решеткой. У ворот стояла кучка людей. Чуть
поодаль прохаживались парами несколько полицейских, небрежно помахивая
дубинками и электрошоковыми парализаторами.
Допуск в клуб контролировали трое молодых людей, одетых в пятнистые
комбинезоны без каких-либо знаков различия и с красными повязками на
правом рукаве. Чуть поодаль у забора кучковались пожилые женщины в черных
платках и шляпках и с транспарантами, на которых значились сердитые
лозунги: "ДОЛОЙ ВОЕННЫХ ВЫРОДКОВ!", "КТО ЗАПЛАТИТ ЗА СМЕРТЬ НАШИХ
СЫНОВЕЙ?", "НЕ ДАДИМ ПРОЙТИ МИЛИТАРИСТАМ!" - и так далее, в том же духе.
Время от времени женщины принимались скандировать нестройным хором
что-то гневное и неразборчивое, явно обращаясь к парням, дежурившим в
воротах, а те демонстративно плевали себе под ноги и нецензурно острили.
Когда Рамиров и Аксель подошли к воротам, парни заступили было им
дорогу, но водитель похлопал по плечу одного из них и сказал, кивнув на
Яна:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36