Они весьма подвержены преклонению перед физическим насилием и склонны к приятному и здоровому отбиванию своих хорошо упитанных задниц. На этот счет имеется две теории.
Одна из них гласит, что любовь к физическому наказанию восходит к семейному укладу, где гувернантки прибегали к этому методу воспитания. Но нянька (гувернантка) в то же самое время являлась и объектом домашнего обожания, в то время как мама с папой были весьма заняты другими делами и не проявляли особые чувства к своим отпрыскам. Поэтому в отрочестве физическое наказание и привязанность психологически связывались друг с другом.
Согласно второй теории это объясняется системой воспитания и обучения англичанина, принадлежащего к высшему обществу. Как правило, его посылали в чисто мужское учебное заведение, где трость была средством воспитания и наказания и широко применялась как преподавателями, так и учащимися старших классов. Большое количество учеников были вовлечены в гомосексуальную деятельность, что не удивительно для среды, в которой подростки и юноши не имели никакой реальной возможности познакомиться с девушками.
Многие мужчины, попадающие в тюрьму, занимаются гомосексуализмом вынужденно — из-за отсутствия особей женского пола — зато потом, после освобождения из тюрьмы, они могут продолжать свою половую жизнь нормальным гетеросексуальным образом. Но для школьников, чей первый опыт в сексе был гомосексуальным, благополучный результат может наступить очень не скоро, и обстановка физического насилия — так утверждает вторая теория — помогает им идеализировать гомосексуальные наклонности.
Что касается Винсента, то весь вечер он был странно заинтригован золотой цепочкой, которую я носила на талии. После нашего первого — и весьма нежного — траханья, он взял цепочку, обвязал ее вокруг моих грудей, а затем начал сосать мне соски. Делая это, он засовывал и цепочку, и по мере того, как она врезалась в мои соски, он все более и более возбуждался.
Потом он занялся клитором, и мне это доставило подлинное удовольствие, особенно после того, как я ему точно объяснила, что от него требуется: сосать не слишком сильно, быстро работать языком вверх и вниз по клитору. Я почувствовала раннюю стадию оргазма и обхватила ногами его шею. Вдруг он прекратил свое восхитительное лизание, перевернул меня на живот, приказав не задавать лишних вопросов.
Я была все еще сильно возбуждена и жаждала оргазма. Глядя через плечо, я увидела, что он взял галстук, ремень и опытными руками привязывал мои лодыжки и ноги к кровати. На какой-то момент я испытала страх — страх незнания того, что последует, однако, этот страх только добавил новые ощущения к моему возбужденному состоянию.
Винсент отошел от кровати, и я терялась в догадках, какой же экзотический предмет он выберет для бритья. Им оказались полфунта новозеландского соленого сливочного масла. Он медленно разорвал упаковку и, держа содержимое в правой руке, стал медленно втирать его между моими ягодицами левой. Масло, естественно, быстро таяло, и по мере того, как оно таяло, я, будучи со связанными ногами, ощущала себя индейкой, в гузку которой влили изрядную порцию жира.
С затуманенным взглядом Винсент отложил остатки масла в сторону, взобрался на постель и начал медленно тереть свой член вверх и вниз между моими ягодицами, очень медленно и очень нежно. Это было страшно чувственно, и возбуждение нарастало во мне. Он сел, обхватив коленями мои бедра и держась руками за мои плечи и возобновил те же движения, но более энергично. Сейчас я могла чувствовать, как его напряженная мошонка трется о меня и вжимается в мокрую вагину.
Движения Винсента участились и стали более сильными. Я попробовала изменить свое положение, чтобы получить большее удовольствие, но при связанных ногах, пришпиленных его руками моих руках и давящем на меня теле, это было почти невозможно. Я забилась в попытках изменить и облегчить свое положение, и именно эти попытки по-настоящему возбудили Винсента.
Сейчас он с силой сжимал мои плечи, пальцы впивались в мою плоть, и при движении вверх он, казалось, хотел тянуть меня за собой. Ритм движений участился, он рычал и стонал — он до сих пор еще не вошел в меня, когда оргазм неожиданно обрушился на нас. Это было фантастично. Когда я была в состоянии полуоргазма, Винсент вонзил вглубь моей вагины свой уже сочащийся член.
Невероятно — оргазм, казалось, повторил себя с самого начала. Я дергалась с такой силой, что галстук, привязывающий правую ногу, оборвался, но это уже не имело значения. Винсент внезапно в изнеможении упал на меня, и мы лежали в таком положении, казалось, целую вечность, прежде чем обрели возможность пошевелиться. Он отвязал мою вторую ногу, и мы с трудом залезли под простыни, чтобы погрузиться в сладкий сон. Наконец-то мне попался мужчина, который знал, с какой стороны нужно было намазывать маслом булочку!
Назавтра было воскресенье, и Винсент, голодный, как волк, занялся яичницей с беконом. Было приятно проснуться в своей уютной квартирке в Челси Куортерс. Там, на кухне, был голозадый Винсент со своим великолепным молодым телом и сильными ягодицами, похожий на Нуриева в современном балете. Яичница с беконом на сковородке, помидоры с луком в тарелке — все это выглядело как завтрак для турманов. Винсент повернулся и улыбнулся мне.
— Все хорошо, дорогуша, — сказал он, — у нас только нет масла!
34. ПОВЕСТВОВАНИЕ СПИРО
В журнале «Ридерз Дайджест» была ежемесячная рубрика под названием «Самая незабываемая личность, с которой я когда-либо встречался». Так вот, незабываемой личностью, с которой я встречалась в Лондоне, был джентльмен по имени Спиро. Но, думаю, я не смогла бы рекомендовать его кандидатом для «Ридерз Дайджест». Боюсь, что редакторы журнала нашли бы его несколько неудобоваримым.
Спиро — мужчина, которого не так-то легко описать. Он выглядел ни молодым, ни старым, однако, ему было по меньшей мере сорок лет, поскольку его сыну уже стукнуло двадцать. Его привлекательность была совершенно отлична от того, с чем я сталкивалась ранее.
Я слышала очень много о Спиро от Винсента, который познакомился с ним в Австралии, на родине Спиро, куда эмигрировали его родители-греки после Первой мировой войны. Когда мы ехали к Спиро в его двухкомнатную квартиру, расположенную в одном из самых фешенебельных районов Лондона, Винсент так расхваливал его, что я уже ожидала встретить настоящего греческого бога с восемью пенисами по меньшей мере. Вообразите мое изумление, когда дверь открылась и на пороге появился мужчина, ростом не выше моего плеча. Я взглянула на Винсента, чтобы удостовериться, не шутит ли он, и тот ли это человек, о котором он так распинался. Винсент не понял мой взгляд и представил нас друг другу.
Однако мне не потребовалось много времени, чтобы разобраться, почему Спиро завоевал такую репутацию. Это был тот тип мужчины, который в считанные минуты настолько располагал к себе, будто вы были знакомы с ним десятки лет.
Да, он не отличался высоким ростом и красивой внешностью — обычный человек. Но это была артистическая натура с большим чувством юмора. Он оказался всего-навсего прекрасным человеком… и все это в десять раз дороже, чем приятная внешность, хотя нельзя сказать, что Спиро не был чертовски привлекателен для женщин.
Часть удивительного обаяния Спиро заключалась в том, что он был одним из самых одаренных рассказчиков в мире. В тот первый вечер у себя дома он буквально заставил меня «описаться» от хохота (полагаю, что это несколько вульгарный способ для передачи потрясающего эффекта, который производят на слушателей воспоминания и анекдоты Спиро).
Кроме того, он гостеприимный хозяин. Вы тут же ощущаете, что и кухня его, и бар в вашем полном распоряжении. И он всегда предлагает, поэтому нет никакой необходимости что-либо просить.
И самое главное, Спиро отдает самого себя полностью — поистине великий дар. Вот, что я имею в виду, когда говорю о моментально возникшем предчувствии длительной дружбы с ним. С того первого вечера он дал мне почувствовать, что я у него дома желанная гостья и буду оставаться таковой всегда, когда захочу увидеться с ним.
Когда я навещала Спиро — а это было очень часто — всегда в его доме была девушка (или «птичка», как говорят в Лондоне), которая хлопотала, занимаясь стряпней, уборкой и вообще проявляла всяческую заботу о нем и его сыне. Нельзя сказать, чтобы Спиро нуждался в помощи — он сам был великолепный повар (греческая кухня была его специальностью, хотя он мог справляться с кухней других стран с таким же успехом). Другими его любимыми занятиями были шахматы и гитара. В его огромной современной гостиной у стены стояли две великолепные испанские гитары. Он относился к ним, как к любимым женщинам… не позволяя их трогать никому.
Что касается женщин, они тоже были драгоценны для Спиро, который когда-то был ярым участником группового секса, но в последнее время обнаружил, что может получить больше удовольствия, проводя время с одной девушкой (правда, варьируя их).
Винсент, который все еще увлекался оргиями, всегда был начеку и, если встречал подходящую девицу во время свинга или оргии, посылал ее к Спиро. Личность Спиро была достаточна для того, чтобы эти девицы в свою очередь рекомендовали своим подружкам навестить гнездышко Спиро.
Что касается меня, то это была только дружба. Мне нравилось быть рядом с ним, пользоваться его обаянием, теплотой и, прежде всего, слушать восхитительные рассказы.
Здесь я приведу несколько историй, которые поведал Спиро.
«В Австралии я был знаком с приятной, не очень хорошенькой, но довольно невинно выглядевшей девушкой. Я знал ее очень много лет — мы встречались на пляже, в кофейных барах и где только придется. Но я никогда не назначал ей свиданий. Ну и вот, в конце концов, благодаря стечению обстоятельств, мы, к моему удивлению, оказались в одной постели, честно говорю, она была чистой девицей, у которой даже масло не растаяло бы во рту. Но тот факт, что мы очутились в одной постели, явился только половиной сюрприза. В то время, когда мы занимались любовью, она взахлеб рассказывала про себя самые фантастические, необузданные и непристойные истории, которые я когда-либо слышал в жизни, а уж я вел отнюдь не монашескую жизнь. Когда мы закончили заниматься любовью и сели попить кофе и перекурить, она заявила мне: „Я просто так это рассказывала“. Все хорошо, что хорошо кончается.
Следующая ночь — то же самое: снова любовь и новая порция любовных историй. Через семь месяцев… та же самая ситуация. И что самое удивительное — девица никогда не повторялась! И всегда при этом один и тот же рефрен:
«Я это просто так рассказала». Ну и я настолько привык ко всему этому, что, если бы она не сказала: «Я просто так это рассказала», я бы упал в обморок.
Конечно, она была удовлетворена тем, как изображала из себя секс-символ, потому что после всех месяцев нашего интимного знакомства, я все еще хотел затащить ее в постель. Но вот что я никогда не сказал ей: я трахал ее просто потому, что хотел слушать ее россказни!»
«Это случилось опять-таки в Австралии, когда я жил в очень скромной квартире с очень тонкими стенками. У нас был знакомый итальянец, который трахал любое существо, стоящее на двух ногах. Мы были счастливы, что ему не пришлось встретить на своем пути танцующего медведя! Но его специфичной особенностью был звук, который он производил в момент оргазма — настоящий рев. И он часто занимался любовью в моей квартире.
Ну и вот, не было никакого способа, чтобы утихомирить его, чтобы стоны и рев не беспокоили соседей. Единственное, что мы придумали, а мы — это я и Марк, мой друг — во время звериного рева играть на обеих гитарах в бешеном ритме фламенко, и если его рев заглушал нас, то мы были вынуждены топать ногами и вопить истошным голосом.
В конце концов сосед постучался к нам в дверь и пожаловался: «Слишком много звуков е.., приятель!» Мой немедленный ответ был: «А что ты думаешь об игре на гитарах?»
«Была еще одна хорошенькая глухонемая австралийская девушка. К тому же нимфоманка. У меня с ней была немного необычная договоренность: когда ей захочется, она позвонит мне по телефону. Естественно она не могла говорить и даже слышать, когда я сниму трубку, она выжидала несколько секунд и затем царапала ногтем по микрофону трубки. Это был для меня сигнал прыгать в машину и заезжать за ней. Она жила в тридцати минутах езды от города и обычно ожидала вне дома, несмотря на погоду — лето или зима, солнце или снег.
Ну и вот, однажды вечером — в середине зимы — у меня в доме собралось на вечеринку двенадцать гостей. Все мы были игроками в карты, здорово выпили и были на взводе, как говорится. Они все спрашивали, не могу ли я достать каких-нибудь баб, но в то время у меня еще не было достаточно знакомств для этого. Я был в кухне и готовил выпивку, когда зазвонил телефон. Трубку снял тот, кто был рядом — мой приятель, которого прозвали Мендрейк, из-за большой любви к американскому комическому сериалу о волшебниках. Это был толстый болван с членом, как у жеребца.
Подняв трубку, Мендрейк услышал царапанье, и, думая, что звонит какой-то идиот, у которого не нашлось монеты для телефона-автомата, бросил трубку. Мы уселись за карточный стол и за выпивкой часа через два я рассказал им о своей девушке. Мендрейк подпрыгнул. «Святая скумбрия, это, должно быть, была она… в телефоне… до этого… я слышал только царапанье…»
Не теряя времени, я на машине полетел к ней. Она стояла на своем месте как всегда. Ожидая меня почти два часа, она превратилась в сосульку. Я обнял ее и привез к себе домой, где, как я знал, она отогреется, но как — неизвестно. Эта проклятая дюжина ждала нас, сексуально голодная и горячая. Один вид мужиков смягчил ее и не прошло много времени, как она была трахнута в моей спальне всеми по очереди.
Мендрейку, однако, захотелось выпендриться. Он должен был сношаться последним. И он ждал со стоячим членом в руках и лукавой улыбкой на лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50