Оргии могут быть хороши для удовлетворения чьих-либо сексуальных вожделений, но с точки зрения эмоций они могут быть убийственно скучны.
Я решила, что все аргументы исчерпаны, но нет, появились новые.
Хоффманы, Фреда и я сидели за обеденным столом. Лео и Марика вспоминали старые времена, говоря о людях, которых я не знала, и, признаться, мне это немного наскучило. Фреда, казалось, была знакома с теми, о ком шла речь, поэтому она приняла участие в беседе. Мы ждали, когда нам подадут следующее блюдо, поэтому я без всяких угрызений совести воспользовалась возможностью написать несколько открыток друзьям в Европу и Америку.
Увидев это, Фреда пришла в страшное возбуждение и проявила свои гестаповские замашки, заявив, что неприлично сидеть здесь с ними и писать открытки и что мне следует научиться хорошим манерам и принять участие в разговоре.
— Очень плохо, что ты все время сидишь одна и что-то наговариваешь в свой диктофон! Сейчас мы будем вместе обедать, а ты обращаешься с нами, как с куском дерьма!
Я уже ожидала, что она вот-вот щелкнет пальцами и вызовет взвод солдат, чтобы они забрали меня. К сожалению, сочетание ее холодных, грубых манер и гортанного акцента делали ее похожей на героиню фильмов военного времени. Я не хотела принимать ее выходку всерьез и поэтому, пытаясь пропустить слова Фреды мимо ушей, не стала давать отпор. Но тут ввязались Лео и Марика, которые громко согласились с ней. Гости, которые знали несколько языков, стали прислушиваться.
Швейцарец за соседним столиком пробормотал, что меня следует наградить за то, что я мирюсь со всей этой чепухой. Хорошо, что они не услышали его слова, а то бы втянули в ссору и его.
Возможно, что с моей стороны было не совсем вежливо писать открытки, но точно так же неприлично заводить разговор о неизвестных мне людях, даже не пытаясь втянуть меня в него.
Крики и вопли продолжались и продолжались… и так было примерно в течение двадцати минут, хотя мне казалось, что прошла целая вечность. Мне это стало действовать на нервы, и примерно раз пять я приказывала Фреде заткнуться, но, конечно, безрезультатно. Она продолжала обличать меня, я извинилась перед Лео — человеком, который пригласил меня сюда — и присоединилась к симпатичной паре, наблюдавшей эту сцену и пригласившей меня к себе за столик.
Они были австрийцами. Ей было тридцать пять, а ему на десять лет больше, и это была очень приятная пара. Пока я сидела с ними, Фреда удалилась — безрезультатно поиграться с собой, подумала я злорадно — поэтому я с новыми друзьями, Леопольдиной и Густавом, присоединилась к Лео и Марике. Впятером мы уселись на террасе, и сейчас, когда мир был восстановлен, расслабились и стали болтать.
Густав с усмешкой сказал, что в нем течет королевская кровь и он граф, но это не очень много значит в наши дни. Он был владельцем зимнего курорта в Австрии, хотя ненавидел снег и холодную погоду и ни разу в жизни не надевал лыжи. Ему нравилось принимать гостей, однако не всех, а избранных преуспевающих любителей зимнего спорта, в основном богатых немецких промышленников.
Леопольдина в его офисе отвечала за связи с общественностью и была его любовницей. Она была молодой темпераментной особой с великолепным телом. И она тоже не умела кататься на лыжах.
— Полагаю, что никто из твоей конторы тоже не умеет кататься на лыжах? — не удержалась я от ехидного вопроса.
— Ну, по правде говоря, Ксавьера, я и не требую от них этого. Найти и подобрать компетентный персонал настолько трудно, что я не могу позволить, чтобы мои люди раскатывали в свое удовольствие на лыжах, рискуя поломать ноги. Такое уже случалось.
Они оказались настолько милыми людьми, что мы провели за болтовней большую часть вечера, и те неприятные моменты, которые я испытала во время обеда, были забыты. Наш разговор абсолютно ни к чему не обязывал и не будоражил, но он был теплым и дружественным, а именно это нам и требовалось в тот вечер.
Хотя возможность свинга, а Леопольдина явно была расположена к нему, витала в воздухе, мы все как-то осознали, что сегодняшний вечер можно хорошо провести и без него. И это отлично. Свинг ради свинга просто бесцелен.
Перед тем как расстаться, Густав и Леопольдина удостоверились, что у нас есть спичечные коробки, рекламирующие их курорт, а мы дали им наш номер телефона в Сен-Тропезе.
Пока что остров Иль дю Леван дал мне много солнца, несколько ссор и еще кое-что. Нельзя сказать, что я слишком хорошо провела здесь время. Поэтому я решила отправиться на поиски развлечений или самой создать их, если на то пойдет дело. Возможно, найду себе нового друга…
Как же будет имя моего нового коллеги по развлечениям? А вдруг его имя будет — Мустафа?
19. МАРОККАНЕЦ НА СКАЛАХ
Мустафе было двадцать два года, и он работал прислугой в нашем отеле на острове Иль дю Леван. Меня уже однажды предупреждали, чтобы я держалась подальше от марокканцев, потому что у них необузданный нрав, но, как и большая часть обслуживающего персонала в «Морском бризе», Мустафа был вежлив, по-своему ярок и великолепно говорил по-французски.
Кроме этого он был очень мил: крепкое коренастое тело и славненький поджарый зад. После созерцания всех расхаживающих по отелю голышом мужиков — старика англичанина с отвислым членом или вызывающего отвращение толстого американца, половые органы которого были упрятаны под складкой жира и скрыты волосами, или же итальянца со следами огнестрельной раны на спине и большими шрамами на заднице, или врача-хирурга со своей толстой подругой, меня отвратило от секса, и единственный, кто понравился мне, был этот приятный юноша, разгуливающий в плавках. У него было красивое смуглое лицо с черными горящими глазами, чувственный рот, густые черные волосы, а руки большие и сильные, как и обутые в кожаные сандалии ноги.
Каждый раз, когда он проходил мимо, его руки всегда были готовы прикоснуться ко мне — погладить волосы, нежно провести пальцем вдоль спины, где самое чувственное место, или же тихонько ущипнуть за ляжку. С того момента, когда я увидела его в первый день в отеле — он вносил наши чемоданы — я воспылала к нему вожделением.
— Не трогай его, Ксавьера, — предупредил Лео, поняв, что у меня на уме.
— Почему? Ты думаешь, он заразный?
— Да нет, помимо венерических заболеваний есть еще кое-какие проблемы, которых ты не знаешь. На этом острове владельцы отелей в основном «веселые», а мальчики, которых они нанимают, в большинстве своем подростки, подобранные ими в Марракеше, Касабланке или Эссафии. Они их собственноручно отбирают и не только для работы в отеле, а также для удовлетворения собственных прихотей. Это наемные мальчики для любви и битья, Ксавьера, из которых делают послушных рабов.
Казалось невероятным, что все это происходит в середине двадцатого века.
— Слушай, есть такая французская территория — Джибути, она находится в Северной Африке к востоку от Эфиопии. Там продают молодых мальчиков в качестве рабов покупателям из Европы. И продают не только, как домашних рабов, но и рабов сексуальных. Примерно за девятьсот фунтов стерлингов ты можешь купить там мальчика, и он будет твой на всю жизнь!
— Но, Лео, спросила я, — ты предполагаешь, что Мустафа здесь раб?
— Я предполагаю, моя дорогая, что, если его услуги будут выходить за рамки обычной гостиничной работы, то есть в случае его совращения, хозяин будет очень взбешен. И что еще хуже, Ксавьера, марокканцы очень ревнивы. Если у тебя случится роман с юношей, и ему это понравится, что весьма вероятно, а затем он увидит, как ты ведешь к себе в комнату другого мужчину, вполне возможно, он настолько воспылает ревностью, что вонзит ему кинжал в спину.
— Ох, Лео, ты живешь в мире фантазий. Это происходит только в кино, — предположила я.
— И на островах, подобных этому. Слушай, три года тому назад приятельница Марики завела здесь интрижку с барменом-марокканцем. Через несколько дней она привела к себе в номер нового любовника, и бармен это увидел. Он устроил безобразную сцену, и нас буквально вышвырнули из отеля. Так что я предупреждаю тебя, не следует так рисковать из-за какого-то паренька.
Это, безусловно, была хорошая история, и я поверила ей, однако никак не могла представить себе Мустафу с хозяином отеля. Зато мне грезилось другое: Мустафа и я вместе, вдвоем, в чарующей темноте.
Однажды друзья пригласили Лео и Марику отобедать у них. Фреда, которая продолжала жить со мной в одной комнате, тоже уехала с ними, и я знала, что они будут отсутствовать несколько часов. Поэтому я договорилась с Мустафой о встрече. Чтобы подстраховаться, мы решили встретиться сразу после закрытия ресторана, когда его хозяин уезжает из гостиницы домой. Каких-либо усилий соблазнить Мустафу не потребовалось, очевидно, наши сладострастные, похотливые желания были обоюдными.
Он появился у моей двери полностью одетый, уже не в своих ставших традиционными плавках. На нем был коричневатый свитер и черные в обтяжку брюки, которые великолепно обрисовывали его чудесный зад. Как только я открыла дверь, он сразу же вошел и, не мешкая, обнял меня.
— Вы хотите потрахаться? — спросил молодой человек, который любил приступать сразу к делу.
Я не могла не рассмеяться его прямолинейности. По крайней мере, его член все еще был в штанах.
— Во-первых, Мустафа, поскольку мы можем быть честными друг с другом, позволь мне спросить тебя — ты когда-нибудь трахался со своим боссом?
— Нет. Никогда. — Казалось, он возмутился при этом предположении.
— А твой хозяин, случайно, не влюблен в тебя?
— Нет, совсем нет. Не в меня. Если что-то и происходит, то между ним и поваром. Думаю, что они дружат уже около одиннадцати лет.
— Тогда — давай трахаться! Ну, дай я тебя раздену… Сейчас я расстегну ремень и сниму брюки. О, только посмотри, какой он красивый и большой, о-х-х-х-х… У него такой темно-красный цвет, и он так аккуратно обрезан… и такой толстый… погляди-ка, он делается больше! Я, должно быть, нравлюсь ему! Ох, Мустафа, я уже вся мокрая, дай мне раздеться… вот здесь, спасибо… ох, бэби!
Мы трахались глубоко, быстро и сильно. Он был как динамит. И такой суперчлен! По размерам он намного превосходил обычный и был такого темно-красного оттенка!
После всего Мустафа вылез из постели и пошел в ванную помыться на биде, и Мисс Гигиене очень понравилась его чистоплотность. Чистый, как свисток (а как в него хорошо дулось!), он опять растянулся на кровати, и теперь уже я пошла подмыться.
Затем мы ласкали и исследовали друг друга. Он стал втирать крем в мою спину, которая еще побаливала после загара на пляже, и одно только ощущение сильных рук на коже вновь возбудило. Прикосновение к моему телу тоже завело его, особенно когда я стала приближать голову к его животу, а мои губы мягкими кругами стали двигаться вокруг верхней части его живота, а затем стали описывать все большие и большие круги, пока не коснулись курчавой растительности внизу живота. Я взяла в губы головку члена и согнулась на постели, вбирая в себя все глубже и глубже его твердый стержень.
Стоя на четвереньках с низко опущенной головой и с высоко поднятой вверх загорелой на солнце задницей, я стала быстро работать ртом вверх и вниз вдоль его члена, вбирая в себя вкус его кожи. Мой язык чувствовал малейшие складки мошонки, шрам после обрезания и ствол с набухшими кровеносными сосудами.
Когда его член стал таким большим и твердым, что я просто не могла больше ждать, я села на него, раскинув ноги по обе стороны его тела, и с размаху опустилась. Своими руками он поднимал и опускал меня, все убыстряя темп, и я чувствовала, как он заполняет меня. С криками наслаждения он изверг фонтан семени, слегка удерживая меня на кончике члена. Сильные руки крепко обхватили мою талию. И когда я содрогалась, находясь на нем, моя вагина в одном большом глотке сжалась вокруг его члена.
Он не мог не застонать от удовольствия, а я, находясь на вершине оргазма, рухнула ему на грудь.
Полностью удовлетворенные, мы немножко отдохнули, помылись, оделись и вышли, держась за руки. Мустафа настоял, чтобы мы пошли в «Ле Куфэн», дискотеку, которая была гораздо забавнее, чем «Ла Пайотт». Музыка в «Ле Куфэне» была гораздо лучше, посетители казались более оживленными и дружелюбными; временами музыка прерывалась, и тогда перед публикой разыгрывались короткие сценки с переодеваниями. Ничего особенного, но достаточно, чтобы удерживать публику в подогретом состоянии.
К счастью для меня, Мустафа был так же хорош в танце, как и в постели — он действительно умел пользоваться своим телом. Скоро мы опять терлись друг о друга, мои руки у него на шее, его руки на моих ягодицах, а его пенис вплотную прижат ко мне.
У края танцевальной площадки стояли два молодых паренька — от силы по восемнадцать лет — одетые в форму французских морских пехотинцев, база которых находилась на острове. Один из них совсем мальчик, с детским личиком, широко раскрытыми глазами глядел, как Мустафа и я терлись друг о друга, к тому же Мустафа иногда теребил мои соски, запуская руку в чересчур открытую блузку. Явно, это доводило молодого моряка до умопомрачения.
Когда диск закончился, я. спросила у Мустафы, не будет ли он возражать, если я станцую с парнишкой.
— Конечно, нет, — сказал он.
Я подошла к пареньку, взяла за руку и увлекла его танцевать. Он был так юн и так костляв, что было ощущение, будто я обнимаю младшего брата-подростка. У него было остренькое, как у птички, лицо и тощая длинная шея с выступающим кадыком. Коротко подстриженные прямые волосы он густо смазал бриолином, руки тряслись и нервничали, а громадные ботинки пехотинца почти каждый четвертый шаг наступали мне на ноги.
Прижимаясь к его белым штанам, я чувствовала, как у него поднимается пенис. Я опустила руки с его плеч на спину, затем сдвинула их к позвоночнику, бедрам и потом чуть-чуть вперед. И тут я ощутила его застывший по стойке «смирно» член. Я сжала конец члена пальцами и потерлась лобком о то место, где, как я считала, находятся яйца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50