Мы знаем только то, что видели в стекле, а этого недостаточно.
– К тому же, – добавила Верит, – мы не обладаем пороками, которые необходимы для того, чтобы понять суть происходящего. – Она посмотрела на Фиделиса. – Или нет?
– Конечно, нет, – отрезал Фиделис. – Но должны же мы что-то делать! Уж наверняка мы можем предположить, как он достигает этого и сделать вывод о том, что нам противостоит!
– Он привязывает души к телам, это понятно, но ему нужно, чтобы получившаяся вещь напоминала живого человека, – сказала Козима после тяжелых раздумий. – Верит, тут мне мысль в голову пришла. Есть ли способ освободить эти души?
– Он связывает их при помощи чего-то, что пьет кровь, – добавила Эльфрида, чувствуя, что в словах Козимы есть ключ к так необходимому для них решению. – Что-нибудь, кроме демона, пьет кровь? Я никогда о таком не слышала.
– И я, – сказал Фиделис, поднимая голову, как сделавший стойку пес.
Козима покачала головой и развела руками. Верит задумчиво нахмурилась:
– Ты права, Эльфрида. Наверняка это демон. И если душа связана демоном, то ее можно освободить при помощи экзорцизма. Беда в том, что я никогда не слышала, чтобы кто-то, кроме демона, пил кровь, но это не значит, что такого существа не знает Аполон.
– А не повредит ли экзорцизм? – резко спросил Фиделис. – Нам что, ничего больше не остается, что ли?
– С ходячими мертвецами – нет, – сказала Эльфрида. – Вряд ли им хоть от чего-то может стать еще хуже. – Она добавила еще:
– Они страдают, я не сомневаюсь. Они понимают, что с ними случилось, по крайней мере, поначалу. Это видно по их лицам.
– Но экзорцизм может повредить самому экзорцисту, – напомнила Верит. – Особенно если демон выходит из-под контроля, но еще не изгнан. – Она сурово обвела взглядом собравшихся. – Вот потому этот обряд совершается нечасто.
– Если бы нас собралось побольше... – начала было Эльфрида, но голос ее сорвался. – Похоже, мы вернулись к проблеме нашего раскола. Мне кажется, что те, кто нетверд сердцем, могут помешать нашим усилиям.
– Если мы будем проводить обряд здесь, – возразила Козима, – мы призовем силу Сердца. Разве нет? Разве Сердце здесь не для этого?
– Но ведь мы будем проводить обряд экзорцизма по крайней мере на глазах у четверти наших людей, если это будет здесь, – указала Эльфрида. – А некоторые из них явно работают на Аполона. И уж если мы в этом не объединимся, так я вообще не знаю, что нас может объединить!
– Что? – удивленно раскрыла рот Козима. – Что ты говоришь?
Эльфрида уставилась на нее, затем прикусила губу – она забыла, что не все в их маленьком кругу знали о ее разговоре с Верит.
– Когда в следующий раз будешь у алтаря, – посоветовала ей Эльфрида, – посмотри по сторонам. Увидишь, сколько послушников и послушниц не смотрят на Сердце. Вот потому мы и держим их вместе, чтобы они ничего не натворили.
– Некоторые, – согласилась Верит, – но их слишком мало, чтобы помешать нам, разве что кто-то будет им попустительствовать. А таких дураков в моем Ордене мало...
– Да и в моем, – отрезал Фиделис, – мало. Эльфрида? Она пожала плечами:
– Кто знает? В моем Ордене не обсуждали такого, но большинство из наших придерживаются традиций и не дадут послушникам помешать какой-нибудь церемонии.
Все посмотрели на Козиму, и Эльфрида подумала – а последовала ли та их совету, когда они в последний раз это обсуждали.
– Да, я была в комнате для отдыха, – сказала она. – И мой Орден живет не в одном монастыре, как ваши. Целители достаточно повидали и много говорят друг с другом, так что им известно, что происходит в городе. Мы знаем об этом так же хорошо, как и те из вас, кто выслушивает исповеди. – Она подняла брови. – И по тому, что я слышала об этом, вы спокойно можете руководить из исповедальни шпионской сетью.
– Очаровательная идея, – впервые за ночь улыбнулась Верит. – Если нас еще раз захватят, мы обязательно об этом вспомним. И все же, что думают целители?
– Мы реалисты, – с горечью ответила Козима. – Аполон и его слуги – это воплощенное зло, генерал Катхал – кровожадный ублюдок, император, вероятно, не знает о том, что творится. Я слышала толки, что нам ни в коем случае не следовало открывать перед ним ворота.
– Любопытно, – задумчиво сказал Фиделис. – Может, стоит попытаться пробиться к императору, как думаете? Или это просто невозможно?
– Скорее всего, нет, – с тяжелым вздохом ответила Эльфрида. – Когда правитель отрывается от народа, это либо из-за того, что ему все равно, или если его постигает какая-нибудь беда вроде маразма.
«Какая страшная мысль...»
Фиделис присвистнул, совершенно озадаченный.
– Ты думаешь, Аполон и его прибрал к рукам?
– Из того, что я слышала, – ответила Эльфрида, – мне кажется, что император слишком молод для того, чтобы впасть в маразм. – Затем добавила с уверенностью родителя:
– И ни один хороший отец не обошелся бы с сыном так, как он поступил с Леопольдом.
– Если все в руках Аполона, – медленно проговорила Козима, – то мы просто обязаны узнать, как уничтожать его черных.
Верит смотрела мрачно.
– Ну, если подвернется случай, попробуем экзорцизм. А сейчас лучше всего молиться. Давайте-ка все немного отдохнем, а к заутрене вернемся.
Они встретились в часовне после очередной молитвы. Эльфрида так и не успела поговорить с Верит с глазу на глаз, но что-то в лице первосвященницы сказало ей, что у Верит есть для нее кое-какие известия.
«Может, Шелира приходила к заутрене?» – подумала она. Она надеялась на это – слишком долго она ничего не слышала о том, что происходит с Шелирой и Лиданой. Ходили слухи о каких-то событиях в гавани, но это были пока всего лишь слухи.
Стекло показало пустую рабочую комнату. Поискав, они увидели Аполона, без сознания лежавшего на постели, совершенно одетого.
– Вряд ли можно надеяться на то, что он потерпел неудачу, – с сомнением сказал Фиделис. – Скорее всего, уработался до полного истощения.
– Никогда не следует забывать о надежде, – тихо, но твердо ответила Козима.
Эльфрида, все еще глядя в стекло, мельком подумала о дочери и внучке. В особенности она беспокоилась за Шелиру, поскольку даже ей, старухе, было совершенно ясно, что она потихоньку привязывается к своему предполагаемому врагу, принцу Леопольду.
«Что-то она поделывает сейчас? Если бы нам только удалось как-то переманить Леопольда на нашу сторону! Даже если бы он ничего не делал, просто был бы с нами... Мне просто невыносимо видеть, как такой хороший юноша страдает лишь из-за того, что хранит верность дурному человеку».
Одной этой мысли хватило, чтобы видение, к ее удивлению, изменилось. Стекло подернулось рубиново-красной дымкой, а когда оно прояснилось, там появилось новое изображение. Хотя оно и было очень темным, она увидела Шелиру. Она с еще одним человеком, лица которого Эльфрида не видела, поскольку он наклонил голову, волокли третьего по подземному ходу. Эльфрида узнала – этот ход вел к часовне.
«Кто это? И почему Шелира ведет по тайному ходу двух чужаков?»
Третий казался всего лишь темной фигурой, но Эльфрида вдруг что-то ощутила. Может, это были чувства Шелиры? Страшная тревога.., скорбь...
«Неужто черный? Или кто-то из ее друзей пал жертвой Аполона? Может, эти двое – ее цыганские друзья?»
– Видите? – спросила она остальных. – Похоже, Богиня готова показать силу Своего Сердца, – показала она на стекло. – Это принцесса Шелира, и мне кажется, что человек, которого она сюда ведет – одна из жертв Аполона.
– То есть? – уставился в стекло Фиделис. – Почему ты говоришь, что Богиня...
– Это потайной ход в Храм, который заканчивается в этой часовне, и они идут сюда, – ответила Эльфрида. – Я узнала это место. Они будут здесь через несколько минут. Думаю, Шелира нашла способ доставить нам черного. Подозреваю, что в зомби превращен кто-то из ее знакомых.
Козима потрясение вздохнула, Фиделис вскочил с видом ястреба, нацелившегося на добычу.
Верит разорвала круг и протянула стекло Эльфриде.
– Положи на сундук в подземелье и следи за ними. Мне кажется, что с ней Леопольд. А кто третий – я очень хотела бы узнать.
– Конечно! – ответила Эльфрида, с трудом поднимаясь на ноги, опираясь на скамью. – То-то я думала, что он мне кажется знакомым. Только я лучше его знаю по голосу, чем в лицо.
«Верит не удивилась. Наверное, это и есть та новость, что она припасла для меня – Шелира ведет сюда Леопольда из Летнего дворца. Могу поспорить – она ведет его сюда, чтобы он поговорил с Верит. И если до того он был не с нами, то после будет наш!»
Правда, радоваться было еще рано, но впервые за это утро она ощутила прилив настоящего оптимизма, а вместе с ним и великое облегчение. Леопольд может пригодиться в их борьбе. По крайней мере, он будет биться на их стороне.
Мгновением позже дверь отворилась, и в часовню ввалились ее внучка и принц, который нес на плечах человека в черном камзоле.
Черный мешком рухнул на пол, когда они его отпустили, словно сам двигаться не мог. На лице его смутно читалось страдание. И, увидев его лицо, Эльфрида с ужасом поняла, что знает этого человека, и поняла, почему так бледно лицо ее внучки.
Последней жертвой Аполона был Том Краснобай.
Она смотрела на него, не смея прикоснуться, пока трое остальных торопливо одевали новоприбывших в орденские рясы, чтобы случайный свидетель ничего не заподозрил.
«Несчастный Том! Как же такое могло с тобой случиться? Или ты был не так ловок, как мы думали? Или ты хотел произвести впечатление на Шелиру?»
Она не слишком близко знала его, чтобы глубоко горевать, но ее переполняла жалость. В лице этого человека было нечто большее, чем в лицах прочих, которых она видела в стекле даже в первый момент после порабощения их душ. Он знал, что с ним произошли и хотел освободиться. Он с мольбой смотрел на нее, и она не могла ошибиться, пусть желание это лишь смутно читалось на его лице.
«Он хочет освободиться. Это пытка для него, причем куда более жестокая, чем для других».
Шелира и Леопольд были одеты как целители, поскольку те служили Богине по большей части вне Храма и не всех членов этого Ордена обитатели Храма знали в лицо.
– В его глазах какая-то тень, – сказал Леопольд, надев выданную Верит рясу. – Даже не могу описать, что это. До того, как мы перетащили его через порог, эта тень окутывала все его лицо и плечи, словно паутина Тьмы, но, как только мы переступили порог Храма, она словно бы втянулась внутрь его.
– Я не понимаю, о чем он, – сказала Шелира с совершенно несчастным и полным горя лицом, но затем твердо добавила:
– Но раз Леопольд говорит, что так и есть, то , я ему верю. Я-то этой тени не вижу, но это не Том. Или это Том, но не совсем... Или, – сбивчиво закончила она, – что-то. Я могу сказать только, что не похоже, будто его опоили или отравили. По крайней мере, те зелья, которые я знаю, такого действия не оказывают.
– Полагаю, принцесса очень мало знает, – сухо добавил Леопольд. Шелира еле сдержалась. Леопольд еле заметно улыбнулся.
Но как только Леопольд рассказал им, что он увидел в его глазах, все собравшиеся тоже заметили это, пусть Шелира ничего и не видела.
– Поверь ему, дитя мое, – ласково сказала Верит, склонившись над несчастным, чтобы рассмотреть его получше. – Он прав. К несчастью, мне кажется, что я знаю эту тень.
«Ну, Шелира хотя бы может понять, что что-то не так, – с облегчением подумала Эльфрида, – пусть она и не обладает нашим видением. Может, в ней еще и разовьется эта способность, если уж мы все через это проходим».
– Вы должны помочь ему, – продолжал Леопольд с властностью привыкшего командовать человека. Затем он смягчился и добавил:
– Прошу вас.
– Мы сделали бы это и без вашего приказа, Леопольд, – отрезала Верит. – Уж будьте уверены. Это наш долг перед его страждущей душой, и мы сделаем, что сможем.
Леопольд кивнул, хотя тревога не покидала его лица. Он не пропустил мимо ушей этого «что сможем».
Верит приказала перенести Тома к алтарю, чтобы попытаться провести обряд экзорцизма, и начала раздавать приказы с решительностью генерала.
– Козима, ты всем объяснишь, что случилось. Просто расскажешь все с самого начала – что мы слышали в исповедальне, что видели в стекле и что собираемся сделать сейчас. Твой проповеднический дар поможет нам, я уверена. Иди же и приготовь все у алтаря. Мы вскоре придем.
Козима кивнула и ушла. Верит повернулась к Эльфриде:
– Эльфрида, мы с тобой проведем обряд. Та ощутила одновременно и страх, и гордость за то, что Верит избрала именно ее. Это была великая честь.
– Фиделис, – продолжала Верит. – Вы вместе с Леопольдом и Шелирой будете держать его. Мы положим его там, где стоял гроб, перед алтарем. Он будет сопротивляться, но, думаю, вы втроем его удержите. Если нет, я позову на помощь еще людей, когда настанет время.
– Вы хотите, чтобы мы вам помогали? – усомнился Леопольд. – Но мы.., мы же не посвященные.., мы миряне.
– Мне нужно несколько пар крепких рук, вот и все, – объяснила Верит. – И мне кажется, что если это будут руки людей, которым Том небезразличен, то это нам поможет. – Она бледно улыбнулась. – Стремление – сильная вещь. И, как мне кажется, вы оба крепки в вере. И это тоже сильно поможет нам.
Леопольд слегка усмехнулся, и Эльфрида поняла, что этот человек все больше ей нравится. И еще ей нравилось, как они с Шелирой держатся друг друга. Между ними была явная приязнь, понимание и доверие, какие бывают между соратниками, друзьями или супругами.
Они вошли в алтарный зал, как только закончилась молитва, и на смену молящимся пришли очередные братья и сестры. Верит попросила первых остаться, велела остальным занять свои места и сказала, чтобы звоном колокола созвали прочих.
– Я хочу, чтобы тут были все, – мрачно сказала она. – Даже послушники. Все послушники. – Эльфрида увидела Козиму, которая освобождала место перед алтарем, так что там оставались лишь две свечи на самом алтаре и молитвенник.
Когда все было готово, Козима встала перед алтарем и заговорила. Когда она закончила проповедь, мертвую тишину в зале нарушали лишь произнесенные громким шепотом «Не верю!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58