По крайней мере, пока Мерина в безопасности. А вот Адель – неужто ее мать ошиблась в оценке своего состояния? Неужто она и вправду умерла? Нет, когда одна из женщин Дома Тигра вступает в Великие Врата, все остальные тотчас чувствуют это. На это Лидана и надеялась. Адель жива и, несомненно, играет свою роль. А Лидана сыграет свою.
Прокладывая себе дорогу сквозь толпу там, где она была пореже, Матильда направилась к своему убежищу.
Глава 13
АДЕЛЬ
Вдовствующая королева Адель лежала в храмовом лазарете, прислушиваясь к тому, как лекари торопливо докладывают о ее состоянии спешно прибывшей благочинной Верит. Хотя они и старались говорить тихо, пожилая женщина все же отчасти слышала их разговор.
– ..ее сердце сдает, легкие полны жидкости. Наверное, придется пустить ей кровь...
– Нет! – резко вмешалась Адель.
«Проклятье. Я должна помнить, что они думают, будто бы я умираю. А я уж слишком раскричалась».
Она продолжала, изображая, будто задыхается и говорит с трудом.
– Если мой час пробил, я не стану противиться воле Богини.
Не обращая внимания на перепуганные взгляды лекарей, она посмотрела на Верит.
– Благочинная мать, вы примете мою исповедь?
Это было знаком для Верит, что Адель желает разговора наедине.
Благочинная кивнула и отослала всех, включая сиделку, которой было приказано ждать в конце коридора и не пускать никого. Адель молча поблагодарила за обычай тайны исповеди. В грядущие дни он спасет много жизней и душ.
Когда они остались одни, Верит подвинула к кровати табурет, села и внимательно посмотрела на Адель.
– Ладно, довольно притворяться. Я полагаю, что ты вовсе не умираешь. А теперь расскажи мне, насколько ты на самом деле больна.
– Да не очень, – созналась Адель, чувствуя себя как испорченный ребенок, который прикидывается больным, чтобы в школу не идти. – Сегодня утром я поела ягод, которых обычно не ем, потому что мне от них становится дурно. Мне нужно только полежать перед первыми ночными молебнами. Так и так до них я обычно сижу у себя в келье.
– Это сестра Эльфрида сидит в своей келье, – ответила Верит. – А вдовствующая королева Адель?
– Через несколько часов, если нужно, она умрет от сердечного приступа, – спокойно ответила Адель. – Можешь ли на время доступа к телу положить вместо меня статую?
– Легко, – сказала Верит. – Не с одной тобой говорят ангелы, дочь моя. Статуя уже неделю как готова. И я позабочусь, чтобы все, кого это касается, думали, что кто-то Другой займется телом. Однако, – нахмурилась Верит, – нам придется выждать день-другой.
– Почему? – воскликнула Адель. Она больше не хотела быть никем другим, кроме как сестрой Эльфридой! Она хотела покончить с этой двойной жизнью!
Верит пожала плечами.
– Просто у меня есть предчувствие. Или, скорее, предвиденье, хотя не такое четкое, как при видении или посещении ангела. Если мы уничтожим тебя, то уже не воскресим. Так что давай немного подождем, пока не удостоверимся в том, что ты уже не нужна.
Адель нахмурилась, до сих пор не уверенная в том, что она хочет остаться «в живых» и, возможно, оказаться в руках императора. Что, если он решится послать солдат в Храм за ней под предлогом «чтобы доставить ее к его собственным лекарям»? Она была не в убежище, поэтому формально он мог сделать такое, если бы захотел.
– Вроде бы я все дела закончила, но, полагаю, не будет вреда, если я еще немного поболею...
– Хорошо. – Верит встала, подошла к шкафу у стены и достала оттуда серое облачение. – Займемся нашими делами. Ты можешь встать?
Адель села, спустила ноги с кровати, подождала, пока утихнет кашель, и встала. С помощью Верит она переоделась и села на табурет, а Верит быстро свернула еще одно лишнее облачение, засунула его в одежду Адель и закрыла подобие тела одеялом. Действовала она так, будто бы проделывала такое уже не раз.
Адель смотрела на нее в совершенном изумлении.
«Ничего себе! И кто-то сетует о потраченной впустую молодости Верит! А почему у нее именно это так хорошо получается? Неужто вечерами она удирала из дому без разрешения родителей?»
Женщины критически осмотрели результат. В неверном свете свечи все казалось вполне натуральным. А колеблющийся свет создавал иллюзию дыхания.
– Сойдет, – решила Верит. – Сиделка позаботится, чтобы никто не подошел близко. Ну, чем теперь займемся?
– При императоре состоит черный мар по имени Аполон, – сказала сестра Эльфрида. – Мы уверены в том, что он хочет завладеть Сердцем или найти подход к Силе, заключенной в нем. – Говоря это, она ощутила дрожь, как и в то мгновение, когда узнала о замыслах Аполона.
Верит быстро прижала руки к сердцу. Эльфрида бессознательно повторила ее жест.
– Да, – кивнула Эльфрида, тоже охваченная тем же страхом, что и благочинная. – Не думаю, чтобы Бальтазар действовал против Храма в открытую, ведь его герольд принес клятву, разве не так?
Верит кивнула:
– Я была тому свидетельницей.
– Славно, – ответила Эльфрида. – Думаю, что и Аполон, и Бальтазар станут разыскивать Лидану и Шелиру, но не думаю, что найдут. Женщины нашего Дома обладают способностями, которые император вряд ли ожидает встретить среди знати.
– Чем мы можем им помочь? – помедлив, спросила Верит. Сейчас она чувствовала себя не в своей тарелке. – Мы вообще можем что-нибудь?
– Во-первых, мы можем за них молиться, – твердо ответила Эльфрида. Хотя Верит была прекрасной благочинной, иногда мирские дела выбивали ее из колеи. – Они избрали путь куда более тяжкий, чем мой.
– Не будь так уверена, – сказала Верит. Через три дня ты станешь Огненной.
Эльфрида изумленно подняла брови, затем улыбнулась, предвкушая это событие.
– Воистину, пора, – кивнула она, ощутив радость среди тяжких раздумий и ужасов этого дня.
Огненными называли небольшую группу мужчин и женщин из всех четырех монашеских Орденов. Они обладали самыми высокими магическими способностями, отправляя самые трудные и тайные обряды Храма. Если бы Эльфрида не вела двойной жизни, она бы стала Огненной еще год назад. Теперь у нее будет только одна жизнь – та, которую она избрала бы в первую очередь, если бы стремления ее сердца и веления долга так не расходились между собой.
– Мы можем сделать для них еще две вещи, и еще две – для нас и защиты Сердца, – продолжила она.
– И что именно? – спросила Верит, словно они поменялись ролями.
«Ну, отчасти так оно и есть. Верит знает все о Внутренних Путях – но я знаю пути мирские. Думаю, что, как только послушницей ей дозволили вступить в Храм, она уже не оглядывалась назад».
– Лидана хочет использовать третью исповедальню справа от Сердца для передачи сообщений, так что в часы исповеди мы должны отправлять туда кого-нибудь из тех, кому мы можем доверять абсолютно. – Она немного подумала. – Я сама буду там находиться, когда смогу, но я не могу сидеть там все время. Нужно, чтобы кто-то подменял меня, если мне придется уйти. В часовне в конце среднего прохода тоже все время должен находиться верный человек и днем и ночью. Думаю, Лидана может знать об этой часовне – Шелира уж точно знает. Она может им понадобиться. Я предложила бы держать там двух человек, но еще лучше трех.
– Нужно запасти там рясы всех четырех цветов, чтобы в случае чего спрятать твоих родных среди сестер и братьев, – кивнула Верит. – Сделаем. А что ты посоветуешь насчет охраны Сердца?
Она подумала о возможности того, что Аполон мог внедрить своих соглядатаев в ряды монахов.
– Разбей Ордена на четыре группы, и пусть они сменяют друг друга в непрерывных молитвах, чтобы при Сердце постоянно кто-то был.
Верит кивнула. Эльфрида продолжала:
– Если Аполон намерен внедрить к нам лазутчиков – а я думаю, он уже это сделал, – то они могут быть только среди недавно принятых. Я не верила бы никому из послушников...
– Светлая Владычица! – потрясенно воскликнула Верит. – Но ведь некоторые из них здесь уже почти год!
– А как ты думаешь – сколько времени имперские шпионы наблюдают за Мериной? – возразила Эльфрида. – Думаю, не меньше. Сомневаюсь, что у него есть шпионы в Орденах, но вот среди послушников... – она пожала плечами. – Среди нас всегда были те, чья склонность к служению была не слишком твердой. Вот они и могут быть его людьми.
Верит с несчастным видом кивнула.
– Мы можем использовать бдение и отпевание, а затем и время оплакивания вдовствующей королевы как предлог для отсрочки принесения окончательных обетов. Хотя бы на время. Но мне жаль тех послушниц и послушников, которые пришли сюда с чистым сердцем. Приходится наказывать их из-за лживых людей.
– Хорошо, – коротко кивнула Эльфрида. – Если мне будет позволено сделать предложение, достопочтенная мать, то пусть послушники будут содержаться вместе под хорошим присмотром.
– Хорошо, – согласилась первосвященница. – Что, если поселить их в обителях целителей? Они разбросаны по всему городу.
Эльфрида подумала.
– Прикажи собрать послушников в Храме. Для безопасности.
– Их, – сухо спросила Верит, – или нашей?
– И то и другое, – ответила Эльфрида, теряя прежнюю веселость. Сейчас она чувствовала себя как полководец, готовящий войска к долгой и тяжелой битве. Это ее отрезвило. – Аполон и все другие слуги Тьмы будут выискивать среди нас самых юных и нестойких. Мы не хотим, чтобы он получал помощь от наших людей. Но не хотим и того, чтобы он развращал их умы.
Верит содрогнулась от одной мысли об этом.
– Я прикажу призвать послушников в Храм тотчас же, – сказала она. – И пошлю письма во все обители, напомнив им, чтобы в эти дни перемен они были особенно бдительны.
– Только осторожно, – насмешливо усмехнулась Эльфрида. – Думаю, это будет прикрытием всех наших дел в нынешний момент. Лучше вернусь-ка я в свою комнату прежде, чем меня кто-нибудь увидит вне ее.
– Сама сможешь? – заботливо спросила Верит. Эльфрида медленно встала и пригладила покрывало.
– Да. Мне сейчас гораздо лучше. А эта одежда как раз и предназначена для того, чтобы все сестры были похожи друг на друга.
– Да уж, – согласилась Верит, – потому мы всегда смотрим на лицо, а не на одежду.
– Ну, я постараюсь, чтобы никто моего лица не увидел, – пообещала Эльфрида.
Глава 14
ЛИДАНА
Через толпу пробираться было трудно, но она ловко орудовала корзиной. Однако, когда она добралась до тех кварталов, где жили люди среднего достатка, толпа поредела. Те, кто обычно охотится в толпе – карманники и всякие прочие воришки, – наверняка рыщут у Храма. Однако ее больше всего тревожило, что нигде она не увидела ни одного стража закона в характерном серо-зеленом сюрко. За какие-то несколько часов эти люди, чье предназначение было защищать Мерину и ее горожан, полностью исчезли.
Уже было за полдень, когда она перешла по мосту через последний канал и оказалась в той части города, которую хорошо знала. То и дело ее приветствовали знакомые – женщина, что стояла в дверях, лавочник, рано сегодня запиравший ставни своей лавки.
Как и во всех городах, в Мерине были бедняки, хотя была и работа – пусть тяжелая и грязная – для всех способных трудиться мужчин и женщин. И нищих тут было меньше, чем в иных более крупных городах – например, в имперской столице Арканаде.
Лидана отвечала на вопросы, пересказывая слухи, быстро рождавшиеся в толпе. Однако, когда она дошла до кривой улочки, где в маленьком дворике находилась «ее» лавка, ее охватило странное чувство. Люди быстро закрывали двери, прятались в домах. По спине ее прополз холод. Понятно, что за ней шел кто-то, с кем люди предпочитали не встречаться. Все лавки закрывались. Даже те, в которых , продавали ламповое масло и те мелочи, которые могут пригодиться в надвигающейся вечерней темноте. Обычно такие лавки были открыты до восхода луны.
Она прислушалась. Было достаточно тихо, чтобы она могла слышать шарканье собственных башмаков, но сейчас она слышала еще кое-что – решительный солдатский шаг. Однако она не оборачивалась назад, чтобы не подавать виду, хотя ее беспокойство усилилось.
Лидана добралась до затененной ниши маленького дворика, сняла с пояса длинный ключ и вставила его в скважину. Сумерки сгущались, и дверь была не слишком заметной.
Эта часть Мерины была очень старой. Хотя гильдии и старались поддерживать в городе порядок, распространяя распоряжения о том, что каждый домовладелец должен содержать свой дом в чистоте, здесь резко бросалась в глаза дряхлость домов.
Повернув ключ и толкнув дверь плечом (она всегда не с первого раза отворялась), Лидана осмелилась обернуться. Шаги уже не были слышны, но на улице у самого входа в ее двор стояли двое мужчин и смотрели на нее.
Даже если бы они не были одеты в свою тускло-черную форму, сразу было понятно, кто они такие. Это были стражи закона – что-то вроде этого, – хотя чьему закону они служили, это еще вопрос. Бальтазар не стал посылать солдат для патрулирования улиц новообретенного города. И эти люди не были солдатами. Однако он держал их наготове, и как только Мерина сдалась, он спустил их с поводка. Но Лидане было все равно, как они на нее смотрят.
– Мамаша, – сказал один, подходя к ней, – Это твой дом? – Он неодобрительно посмотрел на дверь и примыкавшее к ней закрытое ставнями окно.
– Я Матильда Ранкисдотер, торгую всякими украшениями, и дозволение у меня есть, – фыркнула «Матильда». Не в ее натуре было робеть, да к тому же она уже давно усвоила, что лучшей защитой против наглости зачастую служит острый язык.
Он стоял достаточно близко, чтобы ударить ее и показать этим всем, спрятавшимся за ставнями, свою власть.
– И где ж ты шаталась, мамаша? – ровным голосом спросил он, не сводя с нее пронзительного взгляда. Это взгляд словно бы шарил по ее телу, забирался в ее мысли.
– Да в городе была. Смотрела, как императорский человек клятву давал.
– Сколько народу живет у тебя в доме? – сменил он тему.
«Матильда» поставила корзинку на землю и, уперев руки в боки, уставилась на него.
– А тебе-то какое дело, черный?
– Попридержи язык, мамаша. Мы новые стражники, и нас нелегко обвести вокруг пальца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58