Пакс заметила, что эти двое устремились к ней не так уверенно, как первый. Один из них даже меч держал неуклюже. Возможно, это просто трюк? Она ждала, дав им возможность подойти ближе.
Более высокий и, как видно, более опытный в сражениях орк подходил к ней с правой стороны, другой подходил слева. Вновь она заметила, что он держит меч как палку. Высокий орк сделал выпад. Пакс парировала его удар, мысленно поблагодарив нож за длинную ручку.
Боковым зрением она заметила, что второй орк тоже бросился в атаку, вытянув вперед свой меч. Пакс в ту же секунду стремительно отпрыгнула к стене, со стуком ударившись о нее, и схватила неуклюжего противника за запястье. Орк упал вперед, и Пакс мельком увидела устрашающее лицо под его шлемом. Этот уже не воин, подумала она. Она посильней нажала на его запястье, и рука орка, сжимавшая меч, обмякла. Пакс успела дотянуться до меча прежде, чем высокий орк попытался обрушиться на нее через поверженное тело своего партнера. Но она увернулась от удара.
Тогда орк попытался стукнуть ее краем своего щита по руке. Но Пакс что было мочи полоснула его мечом и тут же отпрянула к стене. Удачный выпад придал ей силы, — она им еще покажет!
Высокий орк взвыл от боли, но все же бросился на нее в атаку, стараясь оттеснить Пакс в сторону своего товарища. Тот попытался встать, но подняться во весь рост так и не сумел. Пакс скользнула в сторону вдоль стены, нанося противнику яростные удары, насколько хватало сил. Но она чувствовала, что удары становятся слабее и медленнее — давала знать о себе усталость. Только искусство, накопленное путем неустанных тренировок под руководством Сиджера, помогало ей держаться в форме и не дать врагу сразить себя.
Вот она сама провела серию ударов, но никак не могла нанести ему мало-мальски серьезную рану. Второй орк встал-таки на ноги, приблизился к ней и схватил руку девушки, державшую нож. Пакс нацелилась ногой в колено орка, но тот поймал ее за лодыжку, и она потеряла равновесие.
Пакс тяжело упала, оказавшись рядом со стеной как в ловушке. Как раз над ней клинок высокого орка со звоном обрушился на стену. Она быстро перекатилась, вскочила на ноги и сделала ответный выпад. Вновь орк промахнулся, но на этот раз его клинок вонзился в плечо своего меньшего товарища, который пытался в это время схватить Пакс за ноги. Маленький орк завизжал от боли и отпрянул назад. Пакс, используя удачный момент, бросилась прямо на высокого орка. На этот раз оба ее клинка попали в цель: меч проткнул его туловище, а нож угодил в шею.
Прежде чем Пакс сумела высвободить клинок, она ощутила тяжелый удар по спине, и тут же чья-то сильная рука обхватила ее за шею. Затем зубы меньшего орка впились в ее плечо. Пакс тут же отпрянула назад. Орк вскрикнул, ударившись о землю, но хватку не ослабил.
Девушка увидела, как свободной рукой он потянулся к мечу, который выронил высокий орк. Тогда она стремительно развернулась, с усилием оттолкнувшись от земли ногами, чтобы орку было не дотянуться до клинка. Ее собственный нож был при ней, но меч был воткнут в мертвое туловище орка. Пакс быстро слабела. Ее левая рука висела безжизненно — сказывался укус в плечо. Оставшийся в живых противник начал подниматься; если он сумеет добраться до ее шеи, у нее уже не останется шансов.
Пакс как можно крепче зажала нож в руке и ударила им через плечо, целясь в глаз орку. Челюсти его начали разжиматься, и она нанесла еще один удар ножом, затем глубоко вонзила нож в локоть орка. Почувствовав, что он совершенно обмяк у нее за спиной, девушка круто повернулась и напоследок вонзила нож в горло врага, стараясь не смотреть в его лицо.
Следующим движением она постаралась оторваться от мертвого орка. “Я должна добыть меч, — подумала Пакс. — Я должна быть готова”. Но дыхание ее было тяжелым и частым, и она не могла разглядеть, что творилось кругом. Теряя остаток сил, она рухнула поперек тела орка. С последним проблеском сознания она попыталась обратиться к Геду, но имя его звучало в ее голове, уже лишенное всякого смысла.
Она очнулась в подвале, только не могла сказать, в том же, что и прежде, или в другом. В углу скобами к стене был прикреплен зажженный факел; благодаря свету, Пакс увидела кувшин, кружку и большое плоское блюдо рядом с собой. Ее раны болели, словно были посыпаны солью, но кровотечение прекратилось. Девушка потянулась к блюду, но потом остановилась. Кто-то предупреждал ее однажды об опасности брать какую-нибудь еду или питье у иунизинов. Или все это осталось в памяти из детской сказки, услышанной когда-то давно?
У Пакс пересохли губы, язык распух и болел. Если она должна сражаться снова, то ей обязательно нужно что-нибудь попить. Но если они отравили воду, ей не о чем будет больше волноваться… От таких мыслей Пакс вздрогнула. Неужели она права в своих догадках? Нет, она должна суметь сразиться со своими врагами! Ведь Гед всегда покровительствовал воинам. Она была готова умереть здесь, но только после решающего сражения с противником.
Пакс взяла кувшин и заглянула в него. Но при неярком зеленом свете факела она не могла точно сказать, что за жидкость там была. Нетвердой рукой Пакс налила часть содержимого в кружку. Вглядевшись, увидела, что это по крайней мере жидкость, а не что-то другое. Тогда она поднесла кружку к губам и понюхала, но вонь, доносившаяся от факела, была такой сильной, что ощутить какой-то другой запах было просто невозможно. Тогда она сделала глоток.
Жидкость обожгла Пакс горло, но ей хотелось пить еще и еще. За несколько секунд она осушила всю кружку. На блюде лежал кусок сухого мяса и большой ломоть хлеба. Желудок ее тут же взбунтовался, напомнив в том, что она уже многие часы ничего не ела.
Хлеб был черствый и прокисший. Мясо — слишком соленое. Но она съела почти все… а что еще оставалось делать? Паксенаррион по-прежнему мучила сильная жажда; она осушила кувшин, но легче от этого ей не стало. Горячая жидкость разлилась по всему телу, обжигая его внутри. Теперь она словно была вся в огне: хотелось пить, болели раны, ее вновь стал мучить сильный зуд, как вначале, когда она очнулась от беспамятства.
Пакс тихонько стонала, но в мыслях было только одно: “Сражаться! О, я буду сражаться во имя Всемогущего Геда, я буду стараться победить врага изо всех сил!” Она думала о прошедшем сражении, о плети со множеством узлов, о зубах орка, вонзившихся в ее ногу, в ее плечо, о своих собственных ударах. В какое-то мгновение она нахмурилась, вспомнив последнюю часть сражения, когда воткнула нож в глаз орка, но тут же взяла себя в руки. “Я должна была это сделать”, — сказала себе Пакс. Ведь этот поединок изначально был несправедливым, противники превосходили ее вооружением и численностью, и она должна была спасти себя — во что бы то ни стало. Если уж Гед распорядился так, что ей довелось попасть в подобное место, — что ж, она будет сражаться. Сражаться и побеждать.
Но тут Пакс стали одолевать сомнения, и она нахмурилась. Ведь Гед был не только за сражения, ей казалось, она помнила это. Справедливость… правда… она встряхнула головой, пытаясь собраться с мыслями. Перед ее мысленным взором возникло лицо Стэммела, призывающего новобранцев не ввязываться ни в какие ссоры, затем она вспомнила взгляд, который он бросил на нее в тюремной камере, когда ее объявили вне закона. Что-то тут было не так, она явно чего-то не знала. “Но конечно же, все было неправильно, — подумала она раздражительно. — Меня захватили в плен иунизины; я вынуждена была безоружной сражаться с тремя орками. Дрянь, которую они мне дали, была отравленной…”
Услышав шум за дверью, Пакс вскочила на ноги, сама немного удивляясь собственной быстрой реакции. Она была ко всему готова… даже жаждала новой битвы. Они хотели увидеть сражения? Что ж, она покажет им такое мастерство, какого они еще никогда не видели.
Облаченный в накидку иунизин вошел в камеру. Бросил быстрый взгляд на кувшин и блюдо.
— Насколько я вижу, ты уже немного пришла в себя. К тому же поела? Боюсь, наш эль мог вызвать у тебя жажду. Но он имеет и положительное свойство — укрепляет силы. Да… Если ты успешно выдержишь следующее испытание, то мы дадим тебе воду в виде вознаграждения. Что ты об этом думаешь, а?
Пакс невольно облизнула губы. Иунизин рассмеялся:
— И почему только вы, люди, так явно обнаруживаете свои чувства? Это ваша слабость, которую старшие расы давно научились контролировать. Ведь находясь в гостях, показывать, что ты чем-то недоволен, просто неучтиво… Возможно, мы научим тебя хорошим манерам… Вытяни руки и попроси, чтобы я не забыл снять с тебя оковы, прежде чем начнется состязание.
Пакс обнаружила, что она протянула вперед руки машинально, даже не думая об этом. Но когда захотела отдернуть их назад, то не смогла. Она подумала: возможно, иунизин использовал какие-то чары, чтобы подавить ее волю? Несомненно, что-то он сделал, чтобы подчинить ее.
Как и раньше, ее привели на маленькую арену, на этот раз все места уже были заняты, когда она вошла. В центре были сложены меч, кинжал, щит и шлем. Иунизин сказал ей, указывая на оружие:
— Ты заработала все это во время прошлой схватки. Возможно, для людей это оружие и хорошее, но мы не считаем его таким. Докажи же нам его полезность, если сможешь.
Сражение, которое последовало вслед за этим, было какой-то неразберихой, которую Пакс так и не смогла в дальнейшем восстановить в памяти. Сколько времени оно длилось, какое оружие использовали противники — она не могла сказать в точности. Помнила только, что вложила в эту борьбу всю свою силу и мастерство. И когда противник наступал, она бросалась на него вновь и вновь.
Паксенаррион не помнила отдельных ударов, того, как она выиграла поединок, какие раны получила. Когда она победила, ей в виде вознаграждения дали ковшик воды и позволили немного отдохнуть, разрешили сменить оружие, которое было повреждено во время боя. Когда же она лишилась сил от ран и изнеможения, ее перенесли в камеру. Очнувшись, она обнаружила, что раны больше не кровоточат, но в них опять словно горит огонь. Видимо, так действовало снадобье, которым ее лечили. Затем ей дали еду и питье, которые не утолили голод и жажду, но дали силы для дальнейшей борьбы.
Вскоре она не могла думать ни о чем, кроме своих противников, оружия, которое было нацелено против нее, и рук, готовых убить ее. Перед каждой схваткой она мысленно обращалась к Геду, но никак не могла произнести его имя вслух. Однажды она потеряла сознание между двумя боями и, когда пришла в себя, больше уже не думала о нем. Пакс сражалась ожесточенно, не обращая внимания на пронзительные крики иунизинов. Все ее чувства сосредоточились на стремлении победить. Боль, опасность, гнев — все это соединилось вместе и выплеснулось в этом стремлении.
Гнев Пакс возрастал после каждой атаки: он заполнял теперь все ее мысли. Всевышний не должен был создавать мир, в котором есть место иунизинам, думала она с горечью, а если эльфы могли повернуться к дьяволу, то не нужно было создавать эльфов. И сейчас ее недоверие к честным эльфам, посеянное иунизинами, постепенно переросло в горечь.
Ложь Месениона, который, как оказалось, состоял-таки в некотором родстве с эльфами, его жадность и трусость, подлое убийство снежной кошки, его высокомерие… Даже лучшие из эльфов всего лишь играли людьми, задурманивая их память для собственного удобства, посылали их навстречу таким опасностям, которых обычные люди не могли и предположить, да еще опутывали их своими чарами. Были ли несколько звонких песен и цветистых комплиментов, сказанных сладким голосом, честной платой за человеческую жизнь? Смириться с этим было трудно, а осознавать мучительно.
Пакс чувствовала себя одинокой, беспомощной и испуганной. Правда, она уверяла себя, что совсем не напугана. Она понимала, что смерть — это конец всего и с приходом ее темнота поглощает все вокруг. “Но я не ребенок, — уверяла себя девушка, — чтобы бояться того, что все равно должно когда-то случиться”. Если Гед не поможет ей — что ж, она сама пройдет через все это. Она будет сражаться до конца, а потом вступит в схватку с самой смертью. Они еще увидят, на что она способна!
Затем Пакс подумала о своих друзьях. И тут же словно воочию увидела их стоящими спокойно под ласковыми лучами солнца, в то время как она сражается с этими чудовищами под землей. Она представила Арни и Вика, мирно беседующих в казармах герцога Пелана, и других кандидатов в паладины, которые оставались в безопасности в Фин-Пенире. Ей казалось, будто она слышит их разговоры о новых путешествиях, видит, как они пируют вокруг костра, забыв о ней. В какие-то моменты просветления она понимала, что все это неправда.
Когда ее товарищи поймут, что с ней случилось, подумала мрачно Пакс, они будут горевать о ней и гордиться ее подвигами. А если они так никогда и не узнают… возможно, это будет даже и лучше. Она больше не сердилась на них. Они просто не могли понять, куда она исчезла, и это не их вина. Ее друзья по Фин-Пениру чересчур любят рассуждать о том, что правильно и что неправильно. Все это уместно в схватке между людьми. А вот если бы они побывали там, где находится она, они бы, несомненно, поняли, что лишь сама борьба имеет смысл, да еще смерть врага, и гнев, сдобренный пролитой кровью.
…С этой мыслью Паксенаррион проснулась у себя в камере. Над ней стоял облаченный в накидку иунизин. Она заморгала, с трудом приходя в себя. Видимо, методы исцеления, используемые здесь, дурманили ее голову. Иунизин кивнул одному из своих помощников, и тот поднес к губам Пакс кружку с какой-то жидкостью. Она сделала несколько глотков: это была все та же обжигающая смесь, что и раньше, но содержимого кружки было мало, ей хотелось пить еще. С каждым глотком она чувствовала, что силы возвращаются к ней. Тогда Пакс попросила пить еще и опрокинула залпом две кружки подряд. Затем она с легкостью поднялась на ноги.
— Ты показала нам отличное мастерство, Паксенаррион. Такое мастерство, что мы должны щедро вознаградить тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78