Внезапно нетопыри пронзительно зачирикали, и вопль их слился в одно протяжное «смертьсмертьсмерть». Теперь они таращились на нас явно голодными глазами, хотя и не пытались нападать.
Впрочем, я и не собирался предоставлять им такой возможности. На этот раз я закрыл окно и старательно задвинул защелку. Теперь мышам сюда не пробраться. Но я плохо представлял, как можно будет помочь сидящему на крыше Дворкину, если вдруг нетопыри решат на него накинуться.
Я медленно провел пальцами по рукояти засунутого за пояс ножа, прикидывая, удастся ли мне вытащить его, не встревожив Фреду. Зачем беспокоить ее без нужды?
Я улыбнулся Фреде, искренне надеясь, что улыбка выглядит достаточно подбадривающе. Фреда на нее не отреагировала. Она со скучающим видом смотрела куда-то сквозь меня.
Не выдержав, я вновь взглянул на окно и обнаружил, что на нем примостились красноглазые тени. Почему-то они нервировали меня даже сильнее, чем обитатели того городка. От людей — или почти людей — я обороняться умею. А против роя таких вот летучих тварей…
— Отец не любит, чтобы кто-нибудь шел по его следу, — внезапно произнесла Фреда, нарушив неловкое молчание.
— И ему всегда прекрасно удавались ловушки.
— Ловушки? — Я кое-как заставил себя отвести взгляд от окна и вопросительно посмотрел на Фреду. — О чем ты?
— Всякому, кто попытается последовать за нами, придется солоно. Так он задумал.
— Им придется иметь дело с нетопырями, — сказал я, сообразив, наконец, что она имеет в виду. — И с жителями того городка. И со степным пожаром…
— Именно. — Фреда небрежно улыбнулась и расправила складки платья, словно мы возвращались с приятной послеобеденной прогулки или с пикника. — Отец чрезвычайно изобретателен в этом отношении. Скажем, до нетопырей я бы никогда не додумалась.
— Но… каким образом…
Я озадаченно нахмурился. Не додумалась бы до них? От слов Фреды возникало ощущение, будто Дворкин их неким образом создал.
— В том, что касается манипулирования Тенями, он — подлинный мастер, — сказала Фреда, слегка пожав плечами. — Мне до него далеко. Я предпочитаю выбрать какое-нибудь местечко и там оставаться.
— До тех пор, пока там безопасно.
— Само собой.
Я недовольно заворчал. Опять загадки! Тени? О чем это она? Да, Фреда — истинная дочь Дворкина, в этом сомневаться не приходилось. И меня уже тошнило от их игр. Стоило кому-нибудь из них что-нибудь мне сказать, и это лишь усиливало мое замешательство.
Тут мое внимание привлек разделявший нас столик. Очевидно, Фреда закончила возиться со своими картами. Теперь аккуратно сложенная колода примостилась рядом с ней. Интересно, что такого она углядела в будущем? Я даже заколебался было — может, спросить ее? — но потом передумал. Мне почему-то казалось, что удовлетворительного ответа я все равно не получу. Да и кроме того, я никогда особо не верил в гадание.
Я снова взглянул в окно. Экипаж внезапно вылетел из леса, и в лицо мне ударил свет ослепительного полуденного солнца. Я прикрыл глаза ладонью и прищурился, но и это не помогло: перед глазами у меня замельтешили черные точки.
Пустыня… Мы ехали по пустыне. Красный песок, черные камни. Зыбкое марево раскаленного воздуха. Несмотря на обжигающий жар пустыни, меня пробрал озноб.
Опять магия. Этот экипаж заколдован. Мы несемся по какому-то кошмарному пути, где время суток потеряло свой смысл и значение — да и все, что вокруг, тоже. Хоть я и знал, что все это может оказаться и ненастоящим, я все равно, как только глаза мои приспособились к яркому свету, уставился в окно, не в силах отвести взгляд.
Мы повернули, проехали по каменному мосту и въехали в очередной лес. В этом лесу росли секвойи — столь громадные, что десятку человек не удалось бы обхватить один-единственный ствол. Высоко вверху, в кронах деревьев с ветки на ветку прыгали существа, ростом и обликом напоминавшие людей. И мужчины, и женщины были одеты одинаково — в юбочки, сплетенные из травы, — и носили на поясах короткие дубинки. Заметив нас, они принялись визжать и тыкать в нас пальцами.
Внезапно небо потемнело; на нас посыпался град. Градины были размером с горошину. А затем налетел ветер. Порыв был столь силен, что наш экипаж содрогнулся. Сзади раздался жуткий скрежет — я в жизни не слыхал ничего подобного. Меня пронзил страх.
Я не выдержал — растворил окно и выглянул, дабы узнать, что же там стряслось позади. Холодный яростный ветер трепал мои волосы, и мне пришлось щуриться, чтобы хоть что-нибудь рассмотреть. Но открывшееся мне зрелище наполнило мою душу благоговейным ужасом.
Среди секвой плясало полдюжины смерчей. Деревья сотнями валились под порывами ветра, выдирая из земли огромные корни. Черные воронки затягивали в себя человекоподобных существ, и те исчезали с пронзительным визгом.
Теперь по этой дороге всадникам не проехать. Должно быть, это еще одна ловушка для наших преследователей, на тот случай, если им все-таки удастся преодолеть огонь, городок и остаться в живых после встречи с нетопырями. Но откуда Дворкин узнал, куда именно следует поехать? Откуда он узнал, что буря перегородит дорогу поваленными деревьями? Ведь эти деревья, судя по их величине, простояли тут не один век. И надеяться, что сразу же после того, как мы здесь проедем, их повыдирает из земли смерч, было, мягко говоря, неразумно.
«Нет. Дворкин не мог знать, что эти деревья попадают, — с растущим ощущением беспомощности подумал я. — Он сам сделал так, чтобы они упали. Иного объяснения не было. Но раз он повелевает такими силами, он мог бы править всем Илериумом. Как я мог столько лет прожить бок о бок с ним и даже не заподозрить присутствия этих сил?»
Мне стало жаль тех несчастных древесных жителей, обитателей леса, погубленного по нашей вине. Они, сами того не ведая, лишились жизни и дома, чтобы обеспечить нам прикрытие на пути.
Мы спустились в небольшую долину. Ветер начал стихать. Внезапно сгустился туман и на некоторое время окутал наш экипаж плотным, непроглядным покровом. И хотя я точно знал, что нас сейчас со всех сторон окружают невидимые за туманом скалы, пару раз мне послышался тихий плеск волн.
Я всунул голову обратно и посмотрел на Фреду. Фреда была невозмутима, как кошка, несущая в зубах птичку. Я не понимал, как она может быть столь спокойна. Я от этой дороги чувствовал себя измотанным, как после долгого боя — а ведь она еще не окончилась! — и в то же время беспокойство не давало мне расслабиться.
— Долго нам еще ехать? — спросил я у Фреды.
— Это зависит от отца. Но в любом случае он не поедет к Джуниперу ни самым коротким, ни самым легким путем.
Джунипер? Это мы туда направляемся?
Я никогда не слышал о подобном месте… и имя мне ничего не подсказало. Оно с равным успехом могло принадлежать как крепости, так и королевству. Но судя по тону Фреды, она явно полагала, что это название мне знакомо. А потому я просто улыбнулся и сделал вид, будто прекрасно все понял. Мало ли, вдруг она расскажет побольше, если решит, что я уже знаю об этом самом Джунипере.
Но вместо того чтобы продолжить беседу, Фреда устроилась поудобнее и сложила руки на коленях. Она явно не спешила делиться со мной сведениями.
Я пропустил тот момент, когда за окном снова разгорелась заря, а туман рассеялся со сверхъестественной скоростью.
После этого изменения не прекратились, но теперь они стали происходить исподволь, а не прямо на глазах. Небо сделалось зеленоватым, потом желто-зеленым, потом снова заголубело. Облака то появлялись, то пропадали. Вдоль дороги вырастали леса и исчезали, сменяясь полями, а им на смену вставали новые леса. Рассвет занимался никак не менее шести раз.
Я никогда не слышал о магии, позволяющей своему обладателю по собственной воле изменять время и пространство, и по мере того, как мы продвигались вперед, мое уважение к Дворкину — или к людям, которым он служил, — неуклонно росло, хоть вроде дальше ему расти было и некуда. Да, волшебникам, создавшим кристалл-оружие и этот экипаж, хватит сил спасти Илериум от адских тварей. В этом можно не сомневаться.
И я должен уговорить их помочь королю Эльнару.
Это наша единственная надежда.
В конце концов, проведя в пути еще несколько часов (по крайней мере, у меня сложилось такое впечатление), мы очутились среди зеленых холмов. Дорога, по которой мы ехали, — она была вымощена желтым кирпичом, но местами попадались глубокие выбоины, поросшие травой, — плавно изгибаясь, уходила вдаль. Среди редких деревьев и кустов порхали птицы с ярким оперением, и после всего, через что нам пришлось проехать, их щебет казался до странности нормальным. По глубокому, изумительно синему небу плыли белые облака.
— Мы приближаемся к Джуниперу, — донесся до меня голос Фреды.
Я взглянул на нее.
— Ты узнаешь эти края?
— Да. Еще несколько часов, и мы на месте.
А потом наш экипаж окружили десять всадников в серебристых доспехах.
ГЛАВА 4
Рука моя мгновенно метнулась к лежащему на коленях мечу, но я не стал вытаскивать его из ножен. Всадники не выказывали ни малейшего желания напасть на нас; скорее уж они напоминали эскорт или почетный караул. Один из всадников повернулся, и я заметил у него на груди вышитый красно-золотой герб с изображением вставшего на дыбы льва — такой же, как у Дворкина. Очевидно, это его люди.
Я позволил себе расслабиться. Должно быть, пока мы под их защитой, нам ничего не грозит. Интересно, а что нам может грозить рядом с этим загадочным Джунипером?
Экипаж сбросил скорость, чтобы всадники могли ехать рядом. Я снова открыл окно, немного отдернул занавеску и принялся рассматривать ближайшего всадника, притворившись, будто занимаюсь этим исключительно от нечего делать. Из-под круглого серебристого шлема на спину спускались две толстые черные косы, а длинные, тонкие усы слегка покачивались, когда их хозяин на рыси привставал в стременах. Руки всадника выглядели катко странно — они были малость длинноваты для его роста и катко странно изгибались в промежутке между плечом и локтем, словно там наличествовал лишний сустав.
Внезапно всадник повернулся и взглянул прямо на меня. Его узкие желтые глаза отливали на свету опалесцирующим огнем, словно у кошки.
Я судорожно сглотнул и опустил занавеску, но по-прежнему продолжал исподтишка следить за ним. Может, это и вправду гвардейцы Дворкина, но они не люди. Впрочем, на адских тварей они тоже не походили. Так кто же они такие — или что они такое?
Я сделал глубокий вздох и заставил себя отвернуться. Я видел достаточно. И нечего ломать голову над вопросами, на которые покамест не можешь ответить.
Теперь я перенес внимание на Фреду. Она снова принялась тасовать и раскладывать свои карты Таро — раскладывать, собирать и раскладывать заново, то по кругу, то по диагонали, то по квадрату с каким-нибудь узором в середине.
— Пасьянс? — поинтересовался я, пытаясь привлечь ее внимание. Может, удастся еще что-нибудь узнать.
— Нет.
— Я предпочитаю игры, в которые играют двое.
— Игры — развлечение для детей и стариков.
Я подался вперед, чуть наклонил голову набок и повнимательнее присмотрелся к ее колоде. На обычных картах Таро, которыми пользуются ведуньи и гадалки, нарисованы всякие религиозные и астрологические фигуры. На этих же были изображены люди, которых я не знал, и места, в которых никогда не бывал, — странного вида замок, лесная поляна, романтичный морской берег, залитый сиянием луны… точнее, лун, — ибо в небе их висело две. Это что, такая шутка художника или реально существующее место? Кто ж его знает? Теперь я ни в чем не был уверен.
Фреда собрала карты, перетасовала семь раз и сдала пятнадцать штук, три ряда по пять карт. Выпали портреты каких-то мужчин и женщин. Большинство из них были достаточно похожи на Дворкина, чтобы тоже оказаться его родственниками.
— Что ты высматриваешь? — спросил я, когда ожидание сделалось совсем уж невыносимым.
— Нашу семью, — ответила Фреда и указала на лежащие перед ней карты. — Девять принцев Хаоса, от родной земли вдали. Шесть владычиц Хаоса — где их тропы пролегли?
Неужто ей вдруг вздумалось пошутить?
— Я знаю, что предсказатели всегда изъясняются смутно. Что ж, ты, по крайней мере, говоришь в рифму.
— Это просто часть старого-престарого стишка:
Девять принцев Хаоса, от родной земли вдали.
Шесть владычиц Хаоса — где их тропы пролегли?
Быстрый сокол, и олень, и единорог;
Средь Теней утратит власть беспощадный рок.
Я никогда прежде не слышал этого стишка. Однако он был очень даже к месту.
— Мрачновато малость, — сказал я. Фреда пожала плечами.
— Не я его сочинила.
Лишь теперь я осознал, что мы говорим уже не на тантари, а на каком-то ином языке, более изысканном и ритмичном. Он тек с губ Фреды, словно вода из бокала, и я понимал каждое слово, как будто говорил на этом языке всю свою жизнь. Как такое могло случиться? Опять магия? Неужто я оказался заколдован и сам того не заметил?
— Что это з-за яз-зык? — поинтересовался я, слегка запинаясь.
— Тари — что ж еще? — отозвалась Фреда, одарив меня удивленным взглядом. Так смотрят на деревенского дурачка, спрашивающего, почему вода мокрая.
Тари… Звучало это вполне правдоподобно, и в глубине души я чувствовал, что Фреда говорит правду. Но откуда я знаю этот язык? Когда я его выучил?
Моя память утверждала, что я никогда его не учил.
И все же… все же я говорил на нем, как на родном. А еще я вдруг осознал, что мне все труднее вспоминать тантари, мой настоящий родной язык, — как будто он был частью какого-то далекого, полузабытого сна.
— Ты долго пробыл в Тени, верно? — со вздохом произнесла Фреда. — Иногда забываешь, что с тобой от этого может статься…
В Тени? А это что еще такое?
Но я вспомнил, как Фреда на меня посмотрела, когда я спросил, на каком языке мы разговариваем, и предпочел промолчать. Нет уж, не хочу я выглядеть ни дураком, ни невеждой, если без этого можно обойтись.
Так что вместо расспросов я сказал:
— Да, пожалуй, слишком долго. — Я не знал, что еще можно добавить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29