Я нахмурился. Очевидно, Дворкин не собирался говорить мне правду.
— Да! Да! — в конце концов выдохнул он. — Твое объяснение куда лучше моего! Оно куда правдоподобнее!
Сейчас он совершенно не походил на того серьезного, сдержанного Дворкина, которого я знал когда-то.
— Ты свихнулся, — сказал я, почти что веря в собственные слова.
Это лишь исторгло из Дворкина новый взрыв смеха.
С исчезновением адских тварей немногие оставшиеся в округе жители мало-помалу осмелели и начали высовываться из домов. Они сбивались в группки и тихо переговаривались, то и дело тыкая пальцами то в место побоища, то в горящий дом Хельды, то в странный экипаж без лошадей, то в нас с Дворкином. Похоже, особенно их пугало зеленое пламя. Они даже не попытались образовать пожарную бригаду и потушить огонь.
Я их не винил. Я и сам, будь моя воля, и близко бы не подошел к этому огню. К счастью, пламя не перекинулось на другие дома — а то под угрозой оказался бы весь Кингстаун.
Не обращая внимания на Дворкина, я наклонился и вытер меч и нож о плащ убитой адской твари, после чего спрятал их в ножны. В конце концов, это первая обязанность солдата: сразу после окончания битвы позаботиться о своем оружии. Потом я отыскал свой метательный нож, вытер и его и спрятал в ножны в правом голенище.
Я проделал все почти машинально. Это ночное приключение несло на себе легкий налет нереальности — как будто все это произошло не со мною, а с кем-то другим. Горожане, огонь, мой давно исчезнувший наставник… Я вдруг поймал себя на том, что стою и смотрю на зеленое пламя, погрузившись в воспоминания. И вспоминал я Хельду, мою Хельду, что покинула меня навеки…
И снова раздался звук рога; на этот раз — совсем рядом, может, в улице отсюда. Скоро явится городская стража.
Дворкин тронул меня за плечо.
— Нам нужно идти.
Я перевел взгляд на него.
— Никуда я не пойду, пока не услышу всю правду.
— Ладно, ладно. Я — шпион. На данный момент это объяснение ничем не хуже любого другого. Идем. Нам нужно успеть убраться, пока адские твари не вернулись с подкреплением. Не будь таким упрямцем.
— Ты думаешь, они вернутся? — переспросил я. Мне сделалось не по себе. Я посмотрел в ту сторону, куда ускакали уцелевшие твари. — Прямо сегодня ночью? После того, как ты искрошил их этим своим кристаллом?
— Конечно, вернутся. А у меня как раз закончился запас фокусов. Раз уж они тебя нашли, то теперь не успокоятся до тех пор, пока не прикончат. Им не нужно больше устраивать прочесывания. Они просто ударят сюда всей мощью.
Я покачал головой.
— Что за бессмыслица? Почему именно я? Что во мне такого особенного? Если они хотят выиграть войну, им следует охотиться на короля Эльнара.
— Тут все не так просто… и война эта им и даром не нужна. Они не нуждаются ни в землях, ни в рабах. Они ищут тебя.
— Меня? Но почему?
— Это долгая история. Я все тебе расскажу, когда мы окажемся в безопасном месте. Обещаю.
Дворкин двинулся к экипажу без лошадей, потом остановился и выжидающе взглянул на меня через плечо.
— Мальчик мой, тебе лучше пойти со мной.
Я глубоко вздохнул, в последний раз посмотрел на горящий дом, на усеянную трупами улицу — потом опять взглянул на Дворкина. Теперь он, как и прежде, казался сильным и уверенным в себе. Несмотря на все произошедшее — или, наоборот, благодаря этому, — мой гнев, боль и обида — ведь как ни крути, тогда Дворкин бросил меня! — начали таять. И я вдруг почувствовал, что доверяю ему, хоть и сам не понимал, откуда взялось это идущее из глубины души чувство.
А еще он сказал, что может помочь покончить с войной. Уже одно это обещание стоило того, чтобы довериться Дворкину.
Я кивнул, хоть и несколько напряженно, и последовал за Дворкином. «Ладно, — сказал я себе. — Похоже, дядя, ты знаешь, что делаешь. Пока что я тебе поверю».
Подозреваю, впрочем, что у меня не было особого выбора. Разногласия можно будет уладить и потом, когда мы доберемся до безопасного места. Если Дворкин и вправду, как он заявляет, поможет спасти Илериум от адских тварей — тем лучше. А если судить по кристаллу, ему было чем подкрепить свое обещание.
ГЛАВА 3
Теперь, в зеленоватых отсветах пожара — дом Хельды все еще горел, — тыквоподобный экипаж выглядел еще более нелепо, особенно в сочетании с валяющимися на мостовой трупами. Когда мы подошли, дверца медленно приоткрылась и оттуда выдвинулась изящная лесенка, словно сотканная из хрусталя. Внутри экипажа под потолком висел небольшой масляный светильник, и в его неярком свете я разглядел белые бархатные сиденья и подушки, маленький столик, инкрустированный слоновой костью, и пассажирку — ту женщину, что я успел краем глаза заметить в окне.
Я без колебаний расстегнул перевязь, проскользнул внутрь и уселся напротив женщины, а меч положил на колени. Темноволосая женщина оказалась поразительной красавицей, и в лице ее мне почудилось что-то знакомое. Тонкий нос, полные губы, сильный подбородок…
Вдруг меня осенило. Дворкин! Незнакомка была очень похожа на него. Может, это его дочь?
Женщина была одета в красно-золотое шелковое платье, а на голове у нее красовалась круглая красная шляпка. Тонкие пальцы были унизаны золотыми перстнями с крупными алмазами и еще более крупными рубинами — настоящими, насколько я мог судить. Если женщина и видела разыгравшееся на улице сражение, не похоже было, чтобы это ее взволновало. Выглядела она так, словно выехала на пикник.
— Привет! — сказал я.
— Потом, Оберон, — отозвалась женщина.
Не обращая на меня внимания, она взяла колоду карт Таро, ловко перетасовала их, а потом принялась одну за другой выкладывать на столик. Выложив первые девять карт, женщина подалась вперед и внимательно изучила образовавшуюся последовательность.
— Ну, как? — поинтересовался Дворкин. Он до сих пор стоял снаружи, у самой двери. Я выжидательно взглянул на него.
— Нам следует поспешить, — ответила Фреда. — Время истекает.
— Время уже истекло, — заявил Дворкин. Потом он захлопнул дверцу, а по тому, как задрожал и закачался экипаж, я понял, что Дворкин полез на крышу. Возможно, для того, чтобы править экипажем. Во всяком случае, так я предположил, вспомнив скамью наверху. Хотя эта странная повозка вроде бы и не нуждалась в управлении.
— Такое впечатление, что экипаж просто создан для нас двоих, — сказал я и улыбнулся женщине. Но она так и не подняла взгляда.
Экипаж слегка накренился, а затем тронулся с места. До меня лишь через несколько мгновений дошло, что я не слышу стука колес по булыжной мостовой. Магический транспорт двигался столь плавно, что впору было предположить, будто мы скользим в футе над брусчаткой. Но я даже не стал спрашивать, чем это вызвано. В конце концов, нынче ночь чудес.
Все мое внимание занимала сидящая напротив женщина — Фреда, как называл ее Дворкин. Она же, похоже, целенаправленно не обращала на меня ни малейшего внимания. Она проворно собрала карты, опять их перетасовала и снова принялась раскладывать — на этот раз по кругу. Ее ни капли не интересовали ни я, ни Кингстаун, ни адские твари, которых мы только что перебили.
— Меня зовут Обере, — сказал я ей, — а не Оберон.
Может, нам просто нужно представиться друг другу, чтоб завязался разговор?
— Твое правильное имя — Оберон, — сказала она, все так же не поднимая взгляда. — Все следует делать правильно. А я — Фреда.
— Я знаю, — отозвался я. — Очень приятно познакомиться.
— Я в курсе, что тебе приятно, милый мальчик.
— Ты это увидела в картах?
— Нет, на твоем лице, братец Оберон.
Фреда загадочно улыбнулась; глаза ее таинственно поблескивали из-под длинных черных ресниц.
Ну ладно же. Я тоже умею разыгрывать из себя скромника.
— Всякому мужчине было бы приятно познакомиться с тобой, — почти заигрывающе произнес я.
— Это верно, — совершенно серьезно откликнулась она.
— Почему ты здесь очутилась?
— Отец не любит путешествовать в одиночку, и я подумала, что смогу ему помочь своими невеликими силами.
— Не думаю, чтобы он нуждался в чьей-либо помощи.
— Но от меня он ее принял.
Я мысленно хмыкнул и откинулся на спинку сиденья. Эта Фреда явно высокого мнения о себе. Я бы даже сказал — несколько завышенного. Дочь Дворкина? В этом можно не сомневаться. Похоже, высокомерие у них в роду передается по наследству.
Я посмотрел в маленькое окошко. К моему удивлению, сквозь кружевную занавеску пробивался дневной свет. Неужели уже рассвело? Сколько же мы едем? По моим прикидкам, до рассвета еще оставалось часа три, если не все четыре.
Я отдернул занавеску; и точно — меня приветствовало солнце. Оно висело над горизонтом и заливало красновато-золотистым светом просторные, аккуратно вспаханные поля. Но все мои чувства твердили, что солнцу еще не время. Неужто я заснул и проспал так долго, сам того не заметив?
Я встряхнул головой. Нет, это вряд ли. Я не смыкал глаз ни на минуту. Мы ведь буквально вот только что отправились в путь из Кингстауна. Или не только что?
Я протер глаза, а когда я отнял руки от лица, за окошком снова была ночь. Причем непроглядная: я ничего не мог рассмотреть. Даже луна и звезды спрятались за облаками.
Я опустил занавеску. Голова шутит со мной шутки, только и всего. Я действительно не смыкал глаз — причем слишком долго. Высыпаться надо, вот что. Конечно же, никакого утра еще нет и быть не может. Мы не могли отъехать от Кингстауна больше чем на пару миль.
Я откинулся на спинку сиденья — и заметил пробивающийся сквозь занавеску неяркий свет. Что, опять рассвет?! Да быть не может!
Я снова отдернул занавеску и приник к оконному стеклу.
Нет, не рассвет… облака разошлись, и на небе сияла луна — большая, круглая, — а со всех сторон ее окружали алмазные искорки звезд. И в свете луны видно было, что мы едем по дороге вдоль берега моря, — точнее сказать, несемся, причем куда быстрее скачущей галопом лошади. Вдоль дороги тянулись пологие дюны, поросшие кустарником, а за ними виднелась светлая полоска берега, и на него с плеском набегали маленькие волны.
Все бы прекрасно — только вот не могли мы здесь находиться! Экипаж выехал из Кингстауна по южной дороге. Она двадцать миль шла через возделанные поля, а потом еще пятьдесят — через древние, бескрайние леса. Этот безлошадный экипаж двигался быстро, но от Кингстауна до ближайшего побережья было самое меньшее четыре дня пути, и то если гнать коней во весь опор. А кроме того, я изъездил побережье Илериума вдоль и поперек — но никогда не видел этого берега. Совершенно точно, не видел. Так где же мы, в таком случае? И как сюда попали?
«Магия», — обеспокоенно подумал я. Другого объяснения я не видел. Я освободил защелку, распахнул окно и с наслаждением вдохнул соленый морской воздух. Где-то вдали заухала сова. Слышалось шуршание волн, набегающих на песок.
Это был не сон, не видение — все вокруг было совершенно настоящим. Мы действительно находились на берегу моря… на странном берегу, которого в Илериуме не было.
Небо начало светлеть. Дорога свернула прочь от моря и теперь шла сквозь густые травы, выбеленные солнцем; их бледные метелки поднимались выше крыши экипажа. Вдруг светящиеся облака взбурлили, и с неба начали бить молнии. По траве побежало пламя, и я сообразил, что она достаточно суха, чтоб вскоре тут заполыхал степной пожар. Если вот прямо сейчас не пойдет дождь, скоро с огнем будет уже не совладать. Я знал, как быстро может распространяться пламя, но почему-то чувствовал себя в полнейшей безопасности. Магия Дворкина умчит нас прочь.
Экипаж катился все быстрее и быстрее, оставляя огонь позади. Постепенно становилось светлее, но свет теперь был сероватым, рассеянным. Вокруг раскинулась однообразная местность, выдержанная в коричневых тонах. Высокая трава, кустарник, карликовые дубы да странные скрюченные сосны. Внезапно экипаж свернул и начал подниматься на невесть откуда взявшийся холм. Потом он въехал в сосновый лес, а потом лес вновь уступил место возделанным землям.
Молнии продолжали вспыхивать у нас над головой. Тучи клубились и бурлили, а воздух сделался душным и горячим, но дождь все никак не начинался. Я разглядел среди полей несколько каменных домиков с крытой соломой крышами, но не заметил ни людей, ни животных… Возможно, они попрятались от надвигающейся бури.
Я посмотрел вперед и заметил городок — два-три десятка невысоких каменных строений. Когда мы въехали в него, слегка сбросив скорость, изо всех дверей повыскакивали люди, с ног до головы одетые в черное и вооруженные кто чем — мечами, ножами, топорами. Их бледные лица были искажены, а распахнутые рты позволяли заметить острые как иголка зубы и раздвоенные языки.
Чей-то топор просвистел у меня над головой, ударился о стенку экипажа — слишком близко, чтобы это могло доставить удовольствие, — и отскочил. Судорожно сглотнув, я нырнул обратно. Лучше уж я буду наблюдать за ними из-за занавески, из относительной безопасности. Здешние жители отличались по виду от адских тварей, но, судя по оказанному нам приему, вполне могли оказаться их близкими родичами. Я не стал гадать, чего они хотят: то ли съесть нас, то ли принести в жертву какому-нибудь темному богу. Меня передернуло. Да, не хотел бы я путешествовать здесь в одиночку и без оружия. А как там Дворкин? Если очередной топор попал в него…
Негостеприимные хозяева этих мест еще некоторое время гнались за нами, но экипаж Дворкина оказался быстрее, и вскоре они остались далеко позади.
А потом за какую-нибудь минуту окружающие нас деревья стали более высокими, мрачными и зловещими. Я, не удержавшись, снова прижался к окну. Со всех веток ниспадали длинные узкие полосы желтого гнусного мха и спутанные полотнища колючих лоз. На ветвях вниз головами висели огромные летучие мыши; когда мы проезжали мимо, они открывали красные глазки и расправляли кожистые крылья.
Чем дальше мы ехали, тем меньше мне нравилось это место. Куда Дворкин нас тащит? Против того побережья я не возражал, но хоть я и считал себя человеком храбрым, от этого городка — да и от этого леса — меня бросало в дрожь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29