– Надеюсь, все будет хорошо!
– Спасибо!
Она выключила свет за прилавком и поспешила вдогонку за Дитом к входной двери. Он включил лампу снаружи, хотя на улице было еще светло. Солнце стояло низко над горизонтом. Рейсин закрыла дверь и первой прошла к грузовику, Дит начал взбираться на место пассажира, но она остановила его.
– Ты поведешь.
Он кивнул, вытаскивая ключ из кармана. Она скользнула внутрь и села в центре, а Дит сел за руль и пристегнул ремень. Они выехали со стоянки, двинулись на север. Рейсин прижалась головой к его плечу, пытаясь ни о чем не думать. Через минуту он легонько толкнул ее локтем.
– Пристегни ремень, дорогая.
Она послушалась, довольная, что он не поленился напомнить ей. Дит обнял ее правой рукой за плечи, крепко прижимая к себе. Рейсин закрыла глаза и окунулась в блаженство – Дит был рядом. Так будет всегда, удивилась она своей мысли. Мужчина ее мечты хочет жениться на ней. Хочет всегда быть рядом. Они будут любить друг друга, спать вместе, есть вместе, работать вместе, иметь детей. Они могут устать друг от друга, поссориться и начать все заново. Рейсин была почти, нет, слишком счастлива. И вдруг ей пришло в голову, что Тоби может стать платой. Если с ним сейчас что-нибудь случится… Она отогнала эту мысль и сосредоточилась на размышлениях о Дите. Сегодня Рейсин собиралась сказать отцу, что они хотят пожениться. Услышит ли он?
Подъехав к клинике, они вышли из машины. Дит взял ее за руку и обнял рывком.
– Я так и не успел рассказать тебе кое о чем.
Она кивнула, вымучивая улыбку.
– Расскажешь, как только узнаем, что с отцом.
– Конечно. Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой?
– Пожалуйста.
– Тогда пойдем.
Они пересекли лужайку и вошли в здание, словно ступили в ад. Пожилые женщины плакали, их двойники-мужчины что-то бормотали сердито, а сестры и санитары суетились вокруг них – кого успокаивали, кого увозили куда-то. Старшая сестра стояла в центре комнаты, приказывая всем освободить помещение. Волосы выбились из-под шапочки, сдвинутой набекрень. В довершение всего до Рейсин донесся очень знакомый рев:
– Прочь с дороги, безмозглые обезьяны! Прочь с дороги!
У Рейсин отвисла челюсть.
– Что такое, мой старый ворчун… Возбужденный, вот это да! – ухмыльнулась она, хотя щеки ее горели.
Рейсин ринулась в направлении голоса. Тоби буянил так, словно вернулся в прежние загульные времена.
Дит не отставал от Рейсин, проталкиваясь сквозь собравшуюся в коридоре толпу пожилых людей. Вот он – босой и кривоногий, в полинявшей бледно-голубой больничной пижаме. Тоби боролся с двумя полными женщинами, которые отчаянно пытались утихомирить его. Девушка не колеблясь кинулась на отца, схватив его за грудки. Тряхнула старика, как огромную тряпичную куклу. Без обуви, он был не выше ее и, в теперешнем весе и ослабленном состоянии, не сильнее десятилетнего мальчишки. Его седая голова откинулась назад. Тоби уставился на нее синими, почти черными глазами. Мгновение спустя узнал Рейсин. Радость в его взгляде быстро сменилась выражением досады. Пытаясь обрести прежнее достоинство, он опустил руки, сердито посматривая на суетящихся сестер, и расправил костлявые плечи. Затем нацелил свой тонкий горбатый нос на дочь.
– Вовремя явилась. Проклятие, я четыре часа назад велел им привезти тебя! Но не-е-ет, они зачем-то притащили сюда этого безмозглого урода!
Тоби показал через плечо на высокого врача, стоящего у стены. Доктор вытянул руки, будто боялся, что его разорвут в клочья. Только когда его безумный взгляд встретился с глазами Рейсин, он немного успокоился и выпрямился. Его руки машинально поправили галстук, затем пригладили чистый белый халат. Врач откашлялся и сделал шаг вперед.
– М-м-мисс Эдуардз, этот человек, э-э-т-тот сумасшедший, самовольно… пр-произвел хаос… бедлам! – Он поднес дрожащую руку к голове. – У меня болит голова! Попробуйте его урезонить! – Он направился к посту сестры.
Рейсин пристально взглянула на отца.
– Это ты, оказывается, помнишь, как устраивать гвалт.
– Я помню гораздо больше! – ответил он, прищурив глаза.
Ее обдало жаром, но она подавила возбуждение и принялась рассматривать его худое, костлявое лицо. Да, это был Тоби, во всей своей прежней красе! Засмеявшись, Рейсин обняла его, похлопывая по спине. Он пренебрежительно сопротивлялся, дергая плечами из стороны в сторону, но не оттолкнул. Она вспомнила о Дите, обернулась и взяла его за руку.
– Он помнит! Слава Богу, он помнит!
Девушка была уверена, что Дит ее понимает. Он сжал ее руку.
– Нам надо поговорить!
– Конечно, помню! Но разве этим идиотам втолкуешь? – пожаловался старик и взревел: – Немедленно пошлите за фараонами!
Он заковылял к себе в палату.
Фыркая, Рейсин закрыла рот рукой и двинулась было следом, но резко остановилась, когда Дит потянул ее за руку. Девушка все еще сильно беспокоилась за отца, к Тоби было приковано все ее внимание. Взглянув на Дитона, она удивилась странному выражению его лица, хотя в тот момент не придала этому особого значения.
– Мне нужно кое-что тебе сказать.
– Пойдем. Он все вспомнил. Ты должен это услышать.
– Рейсин!
Она засмеялась. Почему он колеблется? Боится Тоби? Она и представить не могла, что он может чего-то бояться. Правда, сердце Рейсин кольнуло тревогой, но она не стала доискиваться ее причин, а крепко взяла Дита за руку.
– Он снова разбушуется, если мы не войдем.
– Милая!
Рейсин усмехнулась. Он не понял? Сейчас все уладится. Все будет хорошо. Ей не придется давать показания, и окружному прокурору не будет до нее никакого дела, потому что теперь у него есть Тоби. Она и Дит вместе – все встает на свои места. Рейсин сделала шаг, Дит пошел рядом. Бок о бок с ним она чувствовала себя уверенно. У поста они свернули за угол и проследовали по коридору к двери Тоби. Девушка вбежала первой. Там стоял Тоби, ее прежний Тоби, выглядевший весьма комично в больничной пижаме.
– Ради всех святых, дочка, – с упреком произнес он, – почему ты не сказала мне, что в меня стреляли?
Она скрестила руки, чувствуя такое облегчение, что была не в состоянии сердиться.
– Папа, велено было скрыть это от тебя. Всем. Всему округу был дан строжайший приказ не…
– О Боже, – проворчал Тоби, приподнимая покрывало и залезая в постель.
Рейсин еле сдерживала смех.
– И нельзя было меня расспросить?
– Нельзя, сэр, – сказал Дит от дверей, – врачи запретили напоминать вам о происшествии.
– Врачи! На что они годны, придурки. Живут как короли, считают себя богами, от учености весь здравый смысл растеряли. Ты, стало быть, Дит.
– Да, сэр.
Рейсин заметила, что Дит немного напряжен и бледен, но Тоби с легкостью вгонял в такое состояние любого. Ей следовало предупредить его, что отец только с виду такой грозный.
Тоби протянул худую дрожащую руку. Дит подошел к кровати и крепко пожал ее. Затем снова вернулся к двери. Рейсин улыбнулась ему, надеясь, что теперь он расслабился, но вместо этого встретила его умоляющий взгляд.
– Крепкий парень. Что ж, если тебе по вкусу такие молодцы…
– По вкусу. Этот молодец мне очень нравится, но, папа, не смущай его.
– Больно мне нужно его смущать. У меня есть дела поважнее. Ранен! Чертов выстрел. А я-то думал, что болен. Сотрясение мозга, сказал врач. Ну, думаю, значит, ударился головой, а обо что ударился, всем до лампочки. А сегодня вздремнул, понимаешь ли, и привиделся мне кошмарный сон. Просыпаюсь – и все помню. У меня аж кровь в жилах застыла. В меня стреляли! Наяву! Стреляли из пистолета! – Он содрогнулся, его костлявые плечи тряслись под вылинявшей пижамой. Рейсин пришлось взять себя в руки, чтобы не задрожать самой. – Случалось ли такое в Палас-Сити? – вопрошал Тоби, тыча в покрывало грубым пальцем. – В нашем городе не должно происходить ничего подобного!
– Конечно, папа, – сочувственно произнесла Рейсин, беря отца за руку.
– Рейсин, – тихо сказал Дит, – ты не могла бы уделить мне минуту?
Она вопросительно взглянула на него, немного встревоженная его нарастающей бледностью и мрачным выражением лица.
Тоби, не обращая на них внимания, продолжал:
– Эти подонки решили ограбить меня. Думали, сейчас я им выложу денежки, потому что они так приказали. – Возмущенное лицо его сморщилось в злорадной гримасе. – Лучше бы попросили у моей бабушки!
Краем глаза Рейсин уловила движение. Она повернула голову и увидела, что Дит направляется к ней. Лицо у него было взволнованное.
– Наконец они сообразили, что я не собираюсь наполнять их карманы, – продолжал Тоби стальным голосом, – тогда пустили в ход пистолет!
Рука Дита приблизилась к ее плечу.
– А теперь меня держат за сумасшедшего, – с обидой припомнил Тоби и продолжил: – Этот маленький подлец наставил на меня пистолет…
– Рейсин! – Дит повернул ее к себе.
Она чувствовала, что он дрожит, ощутила его отчаяние. Ее охватил ледяной ужас.
– Что случилось?
– Мне нужно поговорить с тобой. Немедленно . Наедине. До того, как они придут.
Они? Рейсин отвела взгляд и посмотрела на Тоби, который тоже казался обескураженным. Вдруг она поняла, что не хочет больше знать никаких проблем. Пропади они пропадом! Не хочет. Наконец-то с ней двое мужчин, которых она любит. Все складывается как нельзя лучше, и она не позволит, чтобы было иначе.
– Дит, – она подыскивала деликатные слова для отказа, – о-отцу я сейчас нужна. Мы сможем поговорить позже. Позднее. – Неожиданно ей в голову пришла мысль. – Пап, я тебе говорила, мы с Дитом собираемся…
Дит положил руки ей на плечи и тряхнул.
– Немедленно, – твердо повторил он, – прямо сейчас.
Он шагнул к двери, увлекая ее за собой. Охваченная ужасом, Рейсин неохотно пошла следом, еле волоча ноги.
Ничего страшного, уговаривала она себя. Он любит ее. Он должен ее любить, потому что ее чувство к нему так огромно. Они вышли. Взяв Рейсин за руку, Дит провел ее по коридору, остановившись только через несколько шагов. Он сделал глубокий вдох, оглянулся и закрыл глаза. Потом открыл их. Его поведение насторожило ее.
– Дит?
– Рейсин, – похоже, он собирался с силами, прежде чем взглянуть ей в глаза, – любимая, я должен тебе кое в чем признаться. Я давно хотел это сделать, с тех пор как ты пришла ко мне на квартиру, но все ждал удобного случая. Но дальше нельзя откладывать, они скоро будут здесь.
– Они. Кто? В чем дело, Дит?
Одной рукой он взял ее за талию, а другой – за руку, крепко сжав пальцы, словно пытаясь удержать.
Дит выпалил:
– Полиция.
Рейсин уставилась на него. Полиция? Чепуха какая-то. Неужели это серьезно? Нет, он шутит. Она засмеялась.
– Глупо!
Он крепче сдавил ее пальцы.
– Я не тот, за кого ты меня принимаешь.
– Что?
– Я приехал в Палас-Сити с определенной целью.
Она покачала головой.
– Ну и что?
– Мы… Я должен был знать точно, что случилось, потому и приехал сюда.
Он должен знать точно? Знать что? Его слова казались ей лишенными смысла. Он явился в Палас-Сити, чтобы точно узнать… Внезапно она догадалась, о чем он. Его появление каким-то образом связано с налетом на лавку. Рейсин надавила рукой ему на грудь и задала единственный вопрос, который пришел ей на ум:
– Почему?
Дит сглотнул и опустил глаза.
– Дженкс Колкуит мой брат по матери.
Она отпрянула в изумлении. Брат!
Его рука жгла кожу на талии, но ощущение было очень слабым, казалось, нервные окончания омертвели.
– Брат, – уныло повторила она.
– По матери, – добавил Дит, будто это что-то меняло.
– Дженкс. Дженкс – твой…
Тут ее затрясло, она не могла продолжать. Голова отяжелела. Она свесила ее, дрожа, как лист на ветру. Дит говорил, оглушая ее словами:
– Дженкс клялся, что тебя там не было. Мама ему, разумеется, верила. Она всегда ему верит. Но я хотел убедиться. Я должен был знать! Нельзя же допустить, чтобы его осудили, если он не виновен.
Виновен. Дженкс виновен! Он сядет в тюрьму, она постарается его туда затолкать. Как же иначе? Чего ожидал Дит? Она вспомнила, как он настаивал, прямо-таки умолял ее изменить показания. Дрожь прекратилась. Ее охватил гнев.
– Как ты посмел?
Дит засыпал ее словами:
– Встретив тебя, я пожалел обо всем. Я понял, что ты что-то скрываешь, но у меня и в мыслях не было, что ты умышленно…
– Лгу, – сказала она, поднимая голову и пронзая его ледяным взглядом.
– Ради Бога, Рейси, он же мой брат!
Его брат. Человек, который стрелял в ее отца, был братом мужчины, которого она любит. Любит ли? Она не может любить человека, способного лгать о таких вещах. Рейсин почувствовала его руку на своем теле и вспомнила тот вечер, когда она так желала его прикосновений. Усилием воли она отогнала воспоминания, стараясь вызвать в себе отвращение к обманувшему ее человеку.
– Не прикасайся ко мне!
Его рука сделалась чуть полегче, но не исчезла. Это не имело значения. Прикосновения Дитона Спунера больше не волнуют ее.
– Рейси! Я знаю, что поступил скверно, но, если бы не эта ложь, мы бы никогда не встретились. Не узнали бы друг друга. Мы бы не полюбили. Я бы не смог попросить тебя выйти за меня замуж.
Рейсин слегка улыбнулась. Любовь? Замужество? С мужчиной, брат которого стрелял в ее отца? С человеком, который лгал, чтобы расположить ее к себе, который совсем недавно настаивал на том, чтобы она изменила показания и позволила этому… потенциальному убийце выйти на свободу? Это было смешно.
– Я не могу выйти за тебя замуж. Я не могу любить брата человека, который стрелял в моего отца.
Дит смотрел на нее так, словно надеялся услышать что-то другое.
– Рейсин!
Мимо прошла сестра. Он замолчал и отвел взгляд, ожидая, когда удалится скрип резиновых туфель. Девушка вырвалась из его рук.
– Рейсин! Все обойдется! Сейчас тебе больно, но ты все обдумаешь и поймешь, почему я так поступил. Сначала ради Дженкса – я этого не отрицаю, – но потом… Я был нужен тебе. Мы… Я люблю тебя !
Нужен? Неужели он в это верит? Ведь он же был здесь, чтобы помочь своему брату избежать наказания за попытку убийства! Рейсин горько покачала головой и вскинула голову.
– Все? – холодно спросила она. – Ты закончил?
– Пока. Но когда…
Никогда! – подумала она и отвернулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18