– Ты за это ответишь, – выдавил Оклахома, тяжело ворочая языком.
Я мельком взглянул на свои кисти, потом снова перевел взгляд на постояльца. Руки, конечно, слегка опухли, но были вполне работоспособны, поскольку в кость я всегда предпочитал бить ногой.
– Не советую, – хмуро сказал я. – Контроллер покажет, как ты меня доставал. Радуйся, что остался жив.
– Дерьмовый скунс, – сказал Оклахома и сплюнул кровью. – Я с тобой еще посчитаюсь.
– Опять не советую. – Я почувствовал, что завожусь снова. – В следующий раз я тебя обязательно убью.
– Это тебе так не пройдет, – не унимался Оклахома. – Сперва подпускает шлюху, потом бьет…
– Какой ты нудный, – сказал я, поворачиваясь и собираясь уходить. – Даю тебе час. Через час будет бот.
Я был уже почти у порога, как вдруг до меня дошло, что он сказал. Я резко обернулся.
– Кого я тебе подпускал?
– Да эту же…
– Не понял! – Одним прыжком преодолев расстояние до кровати, я склонился над вжавшимся в спинку Оклахомой. – Я ее подпускал?!
– Она так сказала… Она сказала, что ты посоветовал ей зайти ко мне… И потом все расспрашивала, как я к тебе отношусь.
– Как ты ко мне относишься?!
– Ну да… Что ты за человек… И как давно мы знакомы… И еще – что ты больше всего любишь… Жаль, блок стоит, я бы ей про тебя выдал…
Что я за человек?
Вызвав шлюпку, я сидел у компьютера, и мозг мой отказывался вместить происшедшее.
– Сука! – шептал я, облизывая пересохшие губы. – Сука поганая! Как же я так попался? Сука…
Глаза жгло, и во рту было мерзко, словно я наелся сухой травы.
Я понимал, что Таш выросла на Керсте и ничего другого от нее нельзя было ждать. Но все равно чьи-то жестокие пальцы продолжали терзать мое сердце.
"Почему это надо было делать так больно? – думал я, не в силах остановиться. – В моей же гостинице. И с кем?! С Оклахомой! Именно с Оклахомой! Хотя, впрочем, дело не в Оклахоме. Тебе в любом случае было бы больно. Зачем ты впустил ее в себя? Никто ведь не заставлял – ты сам открыл дверь. Ты разве не знал, что стоит открыть дверь, как в щель тут же просовывается концентратор? Чем ты так недоволен? Ты хотел сегодня увидеть Таш? Твое желание исполнилось. Радуйся!"
Все это было так мучительно, что, не в силах сдержаться, я уткнулся лицом в ладонь и застонал. Скрипя зубами, я тер лоб, надеясь хоть ненадолго вернуть способность ясно соображать. Пора уже было лететь к камерам, но я знал, что нельзя отправляться в таком состоянии. Поэтому я запрокинул голову и, закрыв глаза, принялся приводить себя в порядок.
Контроллер тихо пискнул, привлекая внимание, и на левом экране монитора высветился ведущий к уже открытому гипертоннелю коридор. По коридору, держась за стену, с трудом ковылял Оклахома. Сзади катились два киберносилыцика с его пожитками.
Я смотрел в спину Оклахоме и все время, пока он шел по коридору, видел лицо Таш, выглядывающее из-за лоснящегося от пота плеча Я вспомнил звуки, которые она издавала, когда я открыл дверь, и меня передернуло. Судя по всему, ей с Оклахомой было совсем неплохо. Интересно, сказала б она ему на прощание, что хочет снова и снова умирать под ним?
Самое отвратительное заключалось в том, что Таш при этом не забывала интересоваться еще и мной…
Я чувствовал себя, наверное, даже хуже Оклахомы Вместе с ощущением потери ко мне медленно возвращалась пустота одиночества. Сейчас больше всего на свете хотелось натянуть на голову дриммер и провалиться в безумный мир расторможенной подкорки. Но я не имел права. Наверное, когда-то вечный бой засосал и меня Теперь у меня был долг, и я понимал, что обязан выполнить его даже в коматозном состоянии. База еще утром могла ответить Чаре, и тогда на индикаторах уже светились ее координаты. Поэтому я через силу выдрал себя из кресла и двинулся к выходу
В глазах все качалось, пол предательски ускользал из-под ног, и больше всего хотелось так же опереться на стену, как только что опирался отбывающий в лучшую жизнь Оклахома. Не обращая внимания на возможный хвост, я брел по парку, и голова была словно набита пропитанной жиром травой. Потом я кое-как взлетел и минут десять сидел на одном из верхних сочленений ближайшего дерева, вслушиваясь в переругивающиеся подо мной грубые голоса Я так и не понял, а может, просто не расслышал, кто меня ведет, но за это время мне стало немного полегче. На душе было все так же мерзко, но по крайней мере я начал соображать. Выждав, пока затихнут шаги следаков, я нацепил очки, соскользнул с насеста и, поднявшись над туманом, взял курс на Драный Угол.
Осатанев от бешенства и отчаяния, я шел на полной тяге, и серые в слабом свете малой луны ошметки облаков беззвучно резали мрак вокруг. Ветер наждаком обдирал тело и в клочья рвал разлетайку. Но холода я не чувствовал. Мир, в котором я жил еще час назад, внезапно треснул и разлетелся вдребезги. Судьба вновь обманула меня. Время терять не кончилось, я зря раскатал губы. Не стоило даже надеяться на это. Тогда сейчас я, может быть, не сходил бы с ума. Все вернулось на свои старые круги, но только сделалось еще страшнее. И пустота, образовавшаяся внутри, была похожа теперь на черную дыру, сквозь которую в жуткое инферно высвистывались последние капли с таким трудом накопленного желания жить.
Сгоряча я проскочил камеру на дороге, но, решив проверить ее на обратном пути, не стал возвращаться.
"Ты сам во всем виноват, – продолжал увещевать я себя, приближаясь к поселку. – Кто защитит тебя, если ты сам себя не защитишь? Нет никого, кому можно верить, и нет ничего, чему можно поклоняться. Ты должен был выучить это, как лоцию внутренних линий. Когда у тебя нет святилища, никто не может его осквернить. Мало тебя били, ты так ничего и не понял. Если даже Марта не выжгла тебе душу, ты должен был спалить ее сам".
Горошина в ухе стала мелодично позвякивать, и я, заложив вираж, спланировал прямо на крышу Дома, где вот уже вторые сутки стояли мои микрофоны. Однако на этот раз дом выглядел абсолютно нежилым. Его постоянные жильцы покинули этот неуютный мир, а кроме них, поселок, похоже, никого не привлекал.
Убедившись, что дом пуст, я спустился на землю и разыскал здешнюю камеру. Сперва я решил прослушать, что происходило в доме утром Теперь голоса Чары и его подружки были записаны хорошо, но ничего существенного я так и не уловил. Чара в основном командовал: "Дай разлетайку!" или "Иди, я догоню", – а девушка все напоминала, чтоб он не забыл о ее просьбе, когда приедет во дворец. Насколько я понял, все девушки старались что-то выклянчить у Чары. Теперь, к сожалению, им придется искать другие способы решения своих проблем.
Внешняя запись тоже не показала мне ничего интересного. Приехавший утром шофер подогнал электромобиль вплотную к дому, и я даже не смог разглядеть лицо подружки Чары, когда она появилась в дверях. Впрочем, меня это не сильно раздосадовало. Существо, которое за всю ночь, кроме стонов, не выжало из себя и ста слов, вряд ли могло оказаться связником роя. Главное было тщательно отследить самого министра. Я ждал, что, когда его спутница выйдет к машине, он снова свяжется с базой. Однако Чара не оправдал ожиданий, появившись из домика буквально следом за ней. Я услышал, как проскрипела в сухих пазах дверца, потом заработал мотор, и электромобиль плавно тронулся в свой последний путь к заброшенной площадке на старом арконском шоссе.
Я выключил запись и стал шарить по земле, разыскивая маскировочный футляр. То, что Чара не говорил с базой, еще ничего не значило. База вовсе не должна была тут же отвечать ему. База вообще могла послать Чаре одностороннее сообщение, исключающее диалог. Последнюю версию я собирался проверить, просмотрев камеру на шоссе. Дорожные рекордеры были гораздо мощнее и брали ретрансляторы со склонов. Так что, если база действительно наконец проявила активность, я буду знать ее точные координаты уже через четверть периода.
Заторопившись, я уложил камеру на место и поднялся в воздух. У меня оставались еще обе камеры на дорогах, а я хотел перед завтрашними событиями
успеть выспаться. Раньше по нужде я мог запросто не спать несколько дней. Однако за последние три месяца я растерял все, что умел, и теперь боялся, что надолго меня при таком режиме не хватит.
Пока я занимался прослушкой, тоска немного утихла, сменившись осевшей куда-то на диафрагму досадой. Но когда я взлетел, я снова вспомнил о Таш. Пора было смириться с очевидным. Таш двигалась по своим путям, и было бы наивным полагать, что наши дороги хоть какое-то время могут идти параллельно. Если смотреть на ситуацию трезво, то, кроме иллюзий, я ничего не потерял. Я был не более одинок, чем три дня назад. Я не истратил на Таш ни одного эрга кредитов, не завалил из-за нее никакого дела и даже не пострадал физически, несмотря на драку с Оклахомой. Более того, я наконец избавился от этого ублюдка, который в ближайшие дни мог мне только мешать. В целом баланс был целиком в мою пользу, если, конечно, не считать такой эфемерной вещи, как измученная и отчаявшаяся душа.
До камеры я долетел минут за пятнадцать и, спланировав на открытую сверху дорогу, быстро зашагал на сигнал по колено в мокрой траве. Трава была теплая и мягкая, как и вообще все на Керсте, но идти по ней ночью было неприятно, поскольку даже в инфракрасных очках я не видел, куда ставить ногу. Тем не менее за несколько метров до дерева я не выдержал и побежал. Нетерпение мое было так велико, что я вскрыл футляр стоя, едва достав его из дупла.
И как только я поднял верхнюю часть лопнувшего булыжника, я сразу увидел мерцание, от которого меня пробил нервный озноб. Мерцал один из воткнутых в боковые гнезда индикаторов. Я хорошо знал стандартный пакет камеры слежения и мог не глядеть на номер. Мерцающий индикатор был индикатором коротковолнового диапазона. Его свечение означало, что уже после последнего вскрытия футляра датчики в горах приняли по крайней мере еще один сигнал. И я знал, чей это сигнал. База наконец ответила Чаре. Оставалось лишь выяснить когда. И самое главное – узнать ее координаты.
Координаты… Плохо гнущимися пальцами я сдвинул защитную пластинку и увидел цифры. Передача велась недавно, около пяти часов назад. Это означало, что Чара ответ базы не получил. В это время он уже лежал на дне залива и, может быть, даже кормил рыб. А я сидел, положив руки на спинку кресла, и слушал безыскусный рассказ рыжеволосой драй-верши. Из-за всего приключившегося со мной после мне казалось, что драйверша везла меня по крайней мере вчера. Однако часы на поясе показывали, что с тех пор прошло чуть больше трех периодов.
Чтобы понять, где находится база, я вытащил из сумки запаянную в пластик карту и включил фонарик Только сейчас я ощутил, что все кончилось. Я наконец-таки нашел их! Теперь можно было выбрасывать десант, окружать, атаковать и уничтожать. Таймеры роя начали свой финишный отсчет. Я радостно улыбнулся, предвкушая, как меньше чем через час отправлю координаты базы Давантари и со спокойной совестью завалюсь спать. Я должен хорошо отдохнуть. Утром Принцепс начнет глушить путч, и мне хотелось оказаться где-нибудь в гуще событий.
Что-то не ладилось у меня с координатной сеткой. Я подумал, что здорово измотался за эти дни, особенно сегодня, и, протерев воспаленные глаза, снова уставился на район Драного Угла. Мне хотелось побыстрее найти искомую точку. Чтобы не сбиться и в этот раз, я поставил палец на нужную отметку широты и повел его вправо, отыскивая пересечение с указанной на индикаторе долготой. Как ни странно, внутри Драного Угла такой долготы не оказалось. Нужная мне долгота вообще не проходила через центральный горный массив. Линия, спускавшаяся из цифры 25,56, пересекалась с моей линией где-то недалеко от города: может быть, ближе к мосту через Ясоко, а может, почти сразу за последними домами, но уж никак не в горах, где была спрятана база роя.
С минуту я сидел, тупо переваривая то, что получил. Потом до меня начало доходить.
Передача велась из пункта, находящегося недалеко от города. Из пункта, никак не попадавшего в вычерченный на карте квадрат. Тот самый квадрат, из которого ровно неделю назад велась до сих пор не расшифрованная передача дискретными импульсами. Именно в этом квадрате находилась стационарная установка, способная вести такую мощную передачу с поверхности планеты неизвестному адресату в пространстве.
Сейчас передача была локальной. Она велась с помощью обычного передатчика и очень напоминала ту, что запеленговали мои датчики прошлой ночью.
Реальность с трудом проникала в мозг, уже успевший поверить в благополучное окончание поиска.
Передачу вела не база. Передачу вел резидент роя, связываясь с базой. И если вчера он вел ее из поселка, то сегодня он вел ее почти с городской окраины.
Но ведь этим резидентом был Чара!
Однако Чара к моменту второй передачи был мертв.
Ужасная истина встала передо мной во весь рост, нависла громадной косматой тенью.
"Выходит, – холодно сказал я себе, – что Чара не был резидентом роя. Ты зря его убил. Теперь тебе трудно будет отмываться. Впрочем, все это ерунда. Гораздо важнее, что настоящий резидент роя жив и находится на свободе. Страшно представить, что он способен натворить завтра. И не только завтра. А хуже всего то, что ты даже не знаешь, кто он такой".
Он… Я замер, уставившись пустыми глазами на вязнущий в тумане луч фонаря.
А почему, собственно говоря, "он"?
Аппаратура Юкиры не могла врать. Первая передача несомненно велась из домика в поселке, где не было никого, кроме Чары с подружкой. Чара вышел из игры. Таким образом, у меня оставалось два варианта. Либо, помимо Чары, существовал еще кто-то, имеющий право выхода на прямую связь с базой, либо резидентом была спутница Чары.
Первое предположение было вполне разумно. Оно выглядело гораздо более вероятным. По всем законам я должен был выбрать именно его. И я обязательно так бы и сделал. Если бы не знал, что рой, опасаясь засветки, никогда не заводит двух резидентов сразу. Правило одного резидента было для роя абсолютным – и я не видел причин, по которым сейчас рой отказался бы от этого императива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45