, которые следили за тобой и Трио-ком, когда вы вызывали меня? У меня такое ощущение, будто ты сознательно держишь рот на замке…Со слабой улыбкой Мореход перебил его:– Я прожил долгую жизнь и слишком много болтал. Мне надоело слышать собственный голос.– Что это значит? – нахмурив брови, спросил Кавенант. – Ты чувствуешь себя побежденным?– Может быть, – тихо ответил Мореход.Однако он так ничего и не объяснил. Сдержанность Великана вместе с собственным неведением породила в душе Кавенанта множество вопросов. Он не сомневался, что проблем было гораздо больше, чем он представлял себе, и что есть нечто чрезвычайно важное, касающееся судьбы Страны, о чем он пока не знал. Но он помнил, к чему привело то, что он однажды вытянул у Баннора сведения, которых тот не хотел ему сообщать, во время их последнего похода. Он не мог забыть последствий этого и потому предоставлял Мореходу держать свои секреты при себе.Внизу, в овраге, Лена спала уже не так безмятежно. Кавенант вздрогнул, заметив, что она мечется из стороны в сторону, что-то быстро и невнятно бормоча. Он чуть не вскочил, не бросился к ней, но сдержался, опасаясь, что она может не правильно понять его.Когда Лена проснулась и не увидела его рядом, она пронзительно вскрикнула, точно испугавшись, что он вновь покинул ее навсегда, но он уже бежал к ней. Вскочив, она кинулась ему навстречу, упала в объятия и зарыдала, уткнувшись в его плечо.Онемевшими, неловкими пальцами он гладил ее тонкие седые волосы. Ему хотелось утешить ее, но нужные слова не приходили в голову. Вскоре она взяла себя в руки и отстранилась.– Прости меня, дорогой, – покаянно сказала она. – Мне показалось, что ты снова покинул меня. Я слабая и глупая, поэтому я совсем забыла о том, кто ты такой. Ты – Неверящий и заслуживаешь большего доверия.Кавенант молча покачал головой, собираясь возразить, но не зная, как начать.– Я не вынесу, если снова останусь без тебя, – продолжала она. – Темными ночами.., когда сердце сжималось в груди, так что я не могла дышать.., а зеркало обманывало меня… Да, оно хотело убедить меня в том, что я изменилась, что мне не удалось сохраниться такой, какой я была прежде.., для тебя… Тогда меня поддерживала лишь мысль о том, что ты должен вернуться. И я не дрогнула, нет! Но если мне снова придется остаться без тебя, я этого не вынесу. Я заслужила… Я… Я не переживу этого еще раз… Таиться ото всех, прокрадываться по ночам, точно я виновата, точно стыжусь чего-то… Нет!– Это не повторится, – вздохнул Кавенант. Сейчас в ее старческом лице явственно проступили черты Елены, прекрасной, но потерянной навсегда, и воспоминание о ней пронзило его сердце острой болью. – Пока я участвую во всем этом… Я никуда не уйду без тебя.Она, казалось, изо всего сказанного услышала только слово “пока”. Страдание исказило ее лицо, она спросила:– А потом ты должен будешь уйти?– Да. – Каждое слово давалось ему с трудом из-за подживающих ранок на губах, которые в любую минуту могли разорваться. – Я не принадлежу этому миру.Она отшатнулась, тяжело дыша, точно он ударил ее. Взгляд ее блуждал, дыхание прерывалось, когда она воскликнула:– Опять! Я не могу.., не могу… Ох, Этиаран, мать моя! Я люблю его. Без сожаления я отдала бы за него свою жизнь. В молодости я мечтала, как и ты, учиться в Лосраате и добиться такого успеха, чтобы ты могла сказать: “Моя жизнь прожита не зря”. Да, я хотела, чтобы ты гордилась мной. И еще я мечтала выйти замуж за Лорда… – Неожиданно она обеими руками ухватила Кавенанта за отвороты куртки и притянула к себе, впившись взглядом в его лицо. – Томас Кавенант, ты женишься на мне?Он в ужасе отпрянул.Но эта мысль чрезвычайно взволновала ее.– Давай поженимся! О дорогой мой, это вернет меня к жизни, тогда я смогу вынести любую беду. Мы не будем просить разрешения у старейшин… Они знают… Я не раз говорила им, что хочу этого. Я знаю, в чем состоит обряд, и научу тебя. Мы соединим наши жизни, а Великан будет свидетелем. – Прежде чем Кавенант смог ответить, она торопливо продолжала:– О Неверящий! Я родила тебе дочь.Ты посылал ко мне ранихинов, и я ездила на них верхом. Я ждала! Я доказала, как сильно люблю тебя. Любимый, давай поженимся. Не отказывай мне.Ситуация была совершенно нелепой, ему захотелось съежиться, втянуть голову в плечи, исчезнуть. Боль пронзила сердце, захотелось оттолкнуть Лену, повернуться и уйти. Какая-то часть его вопила: “Ты – старая сумасшедшая! Я никогда не любил тебя! Я любил твою дочь!” – но он сдержался.Втянув голову в плечи и внезапно охрипнув, точно оскорбительный ответ душил его, он сжал руки Лены и оторвал от своей куртки. И поднес пальцы к ее лицу.– Посмотри на мои руки! – с раздражением выкрикнул он. – Посмотри на мои пальцы! – Она дико, не понимая, взглянула на него. – Они не просто холодные как лед – они больны, они ничего не чувствуют. У меня страшная болезнь.– Ты ничего не говорил об этом, – растерянно произнесла она.– Не правда, говорил. Это проказа! Она здесь, никуда не делась, видишь ты ее или нет? Ты тоже можешь заразиться, просто если будешь рядом со мной. А уж если бы мы поженились… А дети? Женятся ведь для того, чтобы иметь детей, правда? – Ему все труднее было сдерживать свое раздражение. – Дети даже более восприимчивы, им легче заразиться. Детям и.., и старикам. Пройдет время, и я исчезну из Страны. Ты больше никогда не увидишь меня, и единственное, что я совершенно точно оставлю тебе, это проказу. Фоул позаботится о том, чтобы это произошло. Кончится тем, что я заражу всю Страну.– Кавенант, дорогой… – пролепетала Лена, точно не слыша. – Умоляю тебя, не отказывай мне. – Ее глаза наполнились слезами. – Взгляни – я слабая и беспомощная. У меня нет ничего – ни умений, ни мужества, чтобы защититься. Я отдала… Пожалуйста, Томас Кавенант… – И прежде чем он успел удержать ее, она упала на колени. – Умоляю… Не позорь меня в глазах людей, среди которых я живу.Ярость, с которой он сопротивлялся, ничего не значила для Лены – она просто не замечала ее. Он грубым рывком поднял ее на ноги, точно собираясь сломать ей спину, но тут же осторожно поддержал, со всей доброжелательностью, на которую был способен. Он ни на мгновение не усомнился, что держит в руках доказательство того, что именно он – а не Лорд Фоул! – в ответе за все беды, поразившие Страну. То, о чем она просила, помешало бы ему…Он знал, что Мореход наблюдает за ними. Но даже если бы позади стояли и Триок, и Морэм, и Баннор, даже если бы жива была Этиаран, мать Лены, его ответ был бы точно таким же.– Нет, Лена, – как можно мягче сказал он. – Я не люблю тебя так… Вернее, я люблю тебя не так, как нужно для того, чтобы пожениться. Это был бы обман. Ты прекрасна.., прекрасна… Кто-нибудь другой был бы счастлив услышать от тебя такие слова. Но я Неверящий, понимаешь? Я не просто так пришел сюда, у меня есть для этого причина. – Болезненно скривив раненые губы, он попытался изобразить улыбку. – Берек Полурукий не может жениться на своей Королеве.Он был отвратителен сам себе. Если бы он пообещал жениться на ней, это было бы ложью, но и эти его слова тоже были ложью, и даже более скверной. Какими бы словами он ни пытался ее утешить, он лгал.Однако, как только до нее дошел смысл последних слов, она заморгала, стряхивая слезы, выражение замешательства исчезло с ее лица. Губы тронула легкая улыбка.– Значит, я твоя Королева, Неверящий? – удивленно спросила она.Кавенант грубо притянул ее к себе, чтобы она не увидела его лица.– Конечно. – Он с трудом выдавливал из себя слова, точно они застревали в горле. – Никто больше тебя не заслуживает этого.Некоторое время он продолжал держать ее, не зная, что еще она может сделать, но Лена сама вырвалась из его объятий. Лукаво взглянув на него – он мгновенно вспомнил, какой она была в юности! – она произнесла:– Давай расскажем об этом Великану.Можно было подумать, что она собирается сообщить о чем-то большем, чем… – он даже не знал, как это назвать… – чем что-то вроде помолвки наверное.Рука об руку они поднялись из оврага и направились к Мореходу. Кавенант с удивлением обнаружил, что обычно спокойное лицо Великана мокро от слез, которые ледяными бусинами застывали в жесткой бороде. Он сидел, обхватив руками колени.– Мореход, я так счастлива! Почему ты плачешь? – удивленно спросила Лена.Великан вытер лицо и улыбнулся ей с необыкновенной нежностью.– Ты слишком прекрасна, моя Королева, – мягко сказал он. – Я преклоняюсь перед тобой.Она вспыхнула от удовольствия. В одно мгновение ее лицо удивительно помолодело, глаза радостно засияли.Потом воспоминание о чем-то тенью скользнуло по ее лицу.– Простите меня, я такая невнимательная! – воскликнула она. – Вы, наверное, голодны? Сейчас, сейчас я вас накормлю.Легко двигаясь, точно разом сбросила несколько десятков лет, она спустилась в овраг и стала рыться в мешке Морехода, где лежали припасы.Великан посмотрел на холодное небо, потом перевел взгляд на измученное лицо Кавенанта. Его глубоко сидящие глаза вспыхнули, и Кавенанту показалось, что Мореход видит его насквозь. Тем же мягким тоном, каким он разговаривал с Леной, Великан спросил:– Теперь ты веришь в то, что Страна существует на самом деле?– Я – Неверящий. Я не изменился.– Не веришь?– Я стараюсь… – Кавенант пожал плечами. – Моя цель – уничтожить Лорда Фоула, Презирающего. Разве этого недостаточно?– О, для меня – достаточно! – с неожиданной страстностью воскликнул Мореход. – Мне больше ничего не надо. Но для тебя вряд ли. То, во что ты веришь… Скажи, ты веришь во что-нибудь? В чем состоит твоя вера?– Не знаю.Мореход снова поглядел вверх. Уловить выражение его глаз было трудно, но улыбка казалась печальной, почти безнадежной.– Вот почему я боюсь.Кавенант кивнул, словно соглашаясь. Совершенно точно он знал только одно – если бы сейчас, в эту самую минуту, перед ним возник Лорд Фоул, он, Томас Кавенант Неверящий, прокаженный, голыми руками попытался бы вырвать сердце из его груди.Все, что ему требовалось, – это узнать, как использовать дикую магию Белого Золота.На этот, самый важный вопрос он пока не находил ответа.Ни после еды, которую для них с Мореходом приготовила Лена, ни позже, когда лежал рядом с огненными камнями, пока угасал серый день. Наконец наступила сырая сумрачная Ночь, и вместе с ней пришел конец терпению.Шагая вслед за Мореходом на восток, он чувствовал, что ни на шаг не приблизился к решению своей проблемы, не понял ничего, кроме того, что резкий ветер издевается над ним, зная, как важны для него свет и тепло. А потом все это вылетело у него из головы, он лишь брел и брел в темноте, спотыкаясь и падая.Поход был для него труден. В темноте он не мог разглядеть, куда нужно ставить ногу, спотыкался и падал, набивая синяки о равнодушную землю и скалы. Пот замерзал на лице, одежда задубела и местами тоже покрылась льдом. И все же он упрямо продолжал идти вслед за Мореходом, и единственным, что придавало ему сил, была твердая, непоколебимая решимость. Временами он даже был почти благодарен судьбе за то, что она лишила его ноги чувствительности.Он потерял также ощущение времени и пространства; он измерял время лишь по тому, когда наступал следующий привал и из темноты протягивалась ладонь Морехода, на которой лежала алианта. В конце концов он перестал сдирать иней со щек, лба и бороды, и вскоре тот покрывал лицо, точно маска – Кавенант словно сам превратился в одно из творений зимы. Продолжать идти за Мореходом – больше сейчас его ничего не волновало.Когда незадолго до рассвета Великан в конце концов остановился, Кавенант просто рухнул в снег и тут же провалился в сон.Позднее Мореход разбудил его, чтобы позавтракать. Лена спала рядом, съежившись от холода. Ее губы приобрели синеватый оттенок, время от времени она вздрагивала, дыхание было прерывистым, лицо сильно осунулось. Казалось она постарела на глазах. Кавенант осторожно разбудил ее и заставил поесть горячего. Постепенно ее губы приобрели обычный цвет. Потом, несмотря на протесты, он снова уложил ее на одеяла и прилег рядом, дожидаясь, пока она уснет.Чуть погодя он поднялся и снова поел. Мореход не отдыхал уже по крайней мере трое суток. Поэтому Кавенант сказал резко:– Я разбужу тебя, когда мне понадобится отдых.Взяв горшок с гравием, он отправился на поиски укромного местечка, откуда мог бы наблюдать за тем, что происходило вокруг. Усевшись, он приготовился к долгому бодрствованию. Однако, когда дневной свет начал медленно убывать, точно кровь в израненном теле, он незаметно для себя заснул.Очнувшись поздно вечером, он обнаружил, что Мореход сидит рядом, а Лена невдалеке готовит еду. Выругавшись про себя, он резко выпрямился, оглядываясь. Однако, похоже, все обошлось. Его спутники нисколько не пострадали от того, что он, черт побери, оказался не на высоте. Мореход с улыбкой посмотрел на него и сказал:– Не тревожься, с нами все в порядке. Я так устал, что проспал полдня. Чуть севернее недавно пробежал олень, следы еще совсем свежие. Олень не остался бы здесь, если бы поблизости шатались твари Фоула.Кавенант благодарно кивнул.– Мореход, знал бы ты, как мне надоело быть таким чертовски слабым, – пробормотал он.Но этой ночью он неожиданно обнаружил, что ему лете идти. Руки и ноги по-прежнему ничего не чувствовали, но сил как будто прибавилось. К тому же, по мере того как они уходили все дальше, холмы становились ровнее, поэтому идти стало гораздо легче.Однако изменение местности создало новую проблему. Они были теперь меньше защищены от ледяного ветра и оказались полностью во власти зимы Лорда Фоула. Было так холодно, что одежда промерзала насквозь, почти не сохраняя тепло, и временами Кавенанту казалось, что у него содрана вся кожа.И все же к концу очередного перехода у него оставалось достаточно энергии, чтобы первому встать на стражу. Великан разбил лагерь в небольшой лощине на склоне низкого холма; и поев. Мореход и Лена легли спать, а Кавенант примостился под замерзшим кустом можжевельника, укрывшись за гребнем холма. Отсюда он изредка поглядывал на своих спутников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65